Таксофон

Андрей Толоков, 2021

Константин Немирович успешен в профессии, умен, красив и очень нравится дамам, в этом-то и проблема. За «аморалку» крутого московского сыщика ссылают в заштатный городок Прибрежный, где как раз происходит жестокое убийство, да не одно! Череда однотипных преступлений позволяет предположить, что в тихой провинции завелся серийный маньяк. Столичный опер действует смело и мыслит широко, он не боится выдвинуть крамольную версию: преступника надо искать не где-нибудь, а в милиции. Теперь опальному сыщику придется воевать на два фронта: и с маньяком, и с собственным начальством…

Глава пятая

Лажа

Утром Немирович стоял около кабинета экспертов. Он ждал Веру. Мохова появилась в конце коридора, заметила Немировича и опустила голову, дабы не встречаться с Константином взглядами. Да, женщины умеют помнить обиду.

— Здравствуй, Вера, — поздоровался Костя, когда Мохова приблизилась.

— Здравствуйте, капитан, — неприветливо ответила Вера и открыла дверь в кабинет.

— Мне помощь твоя нужна.

Вера опять закрыла дверь и повернулась к Константину.

— Вот как. И что же вам от меня надо?

— Давай сейчас съездим на квартиру Нечипоренко. Там я всё объясню.

— Нет уж! Объясни сейчас.

Немирович рассказал о том, что в квартиру было проникновение и, возможно, на оконной раме или стекле остались следы пальцев преступника.

— Это всё? — с надменной ухмылкой спросила Мохова.

— Всё.

— Знаете что, товарищ капитан, — Вера, не моргая, смотрела в глаза Немировичу. — У нас тут не шарашкина контора. Идите к следователю. Даст распоряжение — поеду. А обслуживать вас по вашему желанию я не буду. Понятно?

— Понятно, — Немирович сделал шаг в сторону. — Извини, что обратился.

Костя быстрым шагом стал удаляться.

— И вообще, — громко в спину сыщику крикнула Вера. — Я слышала, ты хочешь выгородить этого мерзавца. Не выйдет! Не Москва тут тебе!

Константин не стал оборачиваться и отвечать. Он понимал, что в женщине говорит гнев, и теперь она из союзника капитана превращалась в его врага. Значит, так этому и быть. Переубеждать разъярённую дамочку сегодня было бессмысленно. Но Константин всё же решил пойти к Бычкову. Что-то надо было предпринимать. Этот всеобщий «одобрямс» Костю не устраивал.

Бычков был в кабинете один. Повезло. Можно было поговорить спокойно, без посторонних ушей. Алексей Иванович сидел напротив вентилятора, расстегнув рубашку до пупка, и часто дышал. С его комплекцией переносить местную жару было непросто.

— С чем пожаловал, Станиславский? — неожиданно спросил Бычков.

Костя был немного ошарашен. Здесь, в Прибрежном, о его московской кличке никто не знал. Сам он никому об этом не говорил. Это прозвище к Немировичу приклеил сам Кривошеев, его московский начальник. Молодым опером Немирович занимался делом об ограблении и убийстве директора магазина. Тогда подозрения пали на таксиста. Таксиста, бывшего спортсмена, к тому же судимого, должны были приговорить к большому сроку, а может быть и к высшей мере. Но Немирович каким-то внутренним чутьём почувствовал, что мужчина невиновен. Тогда он на совещании у высокого начальства громко заявил: «Не верю!». В итоге оказался прав. Убил директора совсем другой человек. С тех пор, с лёгкой руки Кривошеева, Костю стали называть «Станиславский».

И вот теперь, так неожиданно Бычков называет Костю этим московским прозвищем.

— Откуда вы знаете? — спросил после небольшой паузы Константин.

— Что знаю? — не отклеиваясь от вентилятора, переспросил Бычков.

— Что в Москве меня называли Станиславским?

— А! Справки про тебя навели, — ответил следователь и хихикнул. — А ты что думал, мы тут с соломенными головами? Нет, дружок, мы тоже связи имеем.

Бычков, наконец, отвернулся от вентилятора, застегнул рубашку и уже серьёзно спросил:

— Чего пришёл?

— Я пришёл рассказать, что есть новые обстоятельства.

— Не пугай меня, Станиславский.

Костя выложил Бычкову всё о свидетеле Диме Казакове и о неизвестном мужчине, который, возможно, и подбросил нож под ванну.

— Бред, — сделал заключение Бычков. — Ну и что? Разбил какой-то мужик стекло. Потом вставил. Ты спал сегодня хорошо? Не перегрелся?

— Надо проверить. Надо дать распоряжение экспертам…

— Надо головой думать, капитан, — грубо прервал Немировича следователь. — Ты на показаниях какого-то мальчугана, хочешь развалить дело?

— Я хочу найти убийцу.

— И я хочу того же. Только у меня есть убийца, а для тебя он невидимка. Мы тут вообще тебя не понимаем. Ты чего добиваешься, Немирович? Ты третий день в городе, а уже всю воду взбаламутил.

— Невиновный человек не должен сидеть, — настаивал на своём Константин.

Бычков встал со стула и подошёл к Немировичу.

— Послушай, Костя, — Алексей Иванович сменил тон на дружеский. — Давай вскроем все карты. Мы же делаем одно дело. Так?

— Так.

— Посмотри на мой стол, — Бычков показал рукой на стопку папок с делами на краю рабочего стола. — Это то, что мне надо разгрести до отпуска. А отпуск у меня через три недели. В кои-то веки мне дали путёвку в Сочи. Я хочу взять жену и поехать к морю. Я хочу отдохнуть. Я имею право?

— Имеете.

— Вот. Мы уже начали понимать друг друга. Садись, — следователь выдвинул стул. Костя сел. — Сам Нечипоренко себя защищать не хочет. Он вообще молчит. Если ему всё равно, то почему мы должны расшибиться в доску и выгораживать бандита? Да и потом, если Обрез невиновен, как ты говоришь, то суд его оправдает. Ведь оправдает?

— Я вас понял, Алексей Иванович. Отпуск, Сочи, море, это, конечно, очень важно. Вам действительно надо отдохнуть.

Немирович встал, задвинул стул и посмотрел на потное, измученное лицо Бычкова. Этот человек, сидящий перед ним, уже давно забыл, что своей рукой, своим росчерком пера, решает судьбы людей. Он превратился в конвейер. Ему всё равно, что будет на выходе. Главное, чтобы всё было по лекалам, по технологии. А там, на выходе, есть контролёр, вот он и разберётся. А если контролёр даст осечку, то тогда всё — брак. Только этот брак уже не обменяешь, обратно не вернёшь. Потому что это человеческая судьба.

Костя хотел высказать своё мнение Бычкову, но понял, что это пустая трата времени. Надо искать другой путь.

— До свидания, Алексей Иванович, — бросил Немирович и быстро вышел из кабинета.

Немирович в своём стремлении найти правду остался практически один. Единственным его союзником был Витя Бауэр. Костя побрёл в отдел. Он специально свернул к набережной и пошёл вдоль Волги. Ветерок был небольшой, и поэтому река не разжилась волнами. Набережная пустынна. Ещё бы, в такую полуденную жару кому охота выползать из убежища. Лишь только беспечные мальчишки, загорелые живчики, прыгали в речную воду с бетонного пирса. Доплывали до берега, снова забирались на пирс и снова прыгали. Эта карусель позабавила Костю.

Немирович завидовал загорелым, беззаботным мальчуганам. Он оглянулся. Вокруг никого. Костя зашёл на пирс и спросил у пацанов.

— Ребята, здесь глубоко?

— Метра два, — ответил один из ныряльщиков.

— В компанию возьмёте? — спросил мальчишек Костя.

— Раздевайся, дядь.

Немирович получил добро. А почему бы не поплавать, не понырять, не вспомнить беззаботное детство. Костя разделся, сложил вещи на пирсе. Разогнался и нырнул. Это блаженство. Вода была настолько комфортной температуры, что Немировичу захотелось задержаться в реке до вечера. Он в эту секунду забыл обо всём. Не было здесь в ласкающей волжской воде, ни убийств, ни преступников, ни сложных коллег. Здесь было приятно и легко.

Немирович заплыл очень далеко. Увидев перед собой высокий красный буй, он остановился и оглянулся на берег. Мальчишки всё ещё продолжали прыгать с пирса, но были они уже совсем маленькими. Костя сделал вывод, что уплыл он метров на пятьсот. Надо возвращаться.

Добравшись до берега, Константин забрался на пирс и увидел, что около его вещей лежит, вывалив длинный красный язык, большая дворняга. В этом не было бы ничего страшного, но эта псина успела позабавиться с одной туфлей капитана. Позабавиться так, что новенькие, кстати, довольно дорогие туфли из «Берёзки», теперь можно было только отнести на мусорку.

— Ты что наделал?! — возмущённо воскликнул Костя. — Ты, папуас безмозглый!

Собака, по тону владельца импортных туфель, поняла, что сейчас последует исполнение наказания. Она виновато заскулила и рванула с пирса, поджав облезлый хвост. Это была катастрофа. Как быть? Не надевать же сейчас, в летнюю жару зимние ботинки. Другой обуви на замену у Константина не было.

Костя с укоризной посмотрел на мальчишек. Они продолжали беситься и нырять с пирса. Мальчуганам было по барабану, что за туфлю грызёт дворовый пёс. Упрекнуть загорелых чёртиков Немировичу было не в чем. Костя надел погрызенную туфлю и пошёл в отдел.

— Константин Сергеевич, честно я не знаю, где можно купить такую обувь, — разводил руками Витя Бауэр. — У нас только в универмаге обувь продаётся. Там отдел есть.

Костя держал в руках изуродованную туфлю и абсолютно безнадёжно смотрел на Виктора.

— Да, — прочитал взгляд капитана Бауэр, — в нашем универмаге такую обувь не купить.

В эту минуту распахнулась дверь, и в кабинет вошёл Ильин.

— Обувайся, — громко приказал он Немировичу. — Поехали! Каракуль вызывает.

Когда Немирович с начальником милиции вошли в кабинет прокурора, то Костя тут же вспомнил текст Пушкина: «Пуще прежнего старуха вздурилась. Не дает старику мне покою…». Побагровевшее лицо Регинского, бледные губы и в гармошку сдвинутые брови, красноречиво говорили о том, что сейчас будет разнос.

— Ильин, — положив обе ладони на стол, начал Регинский. — подумай над тем, как избавить моих следователей от нравоучений вот этого товарища, — прокурор кивнул в сторону Немировича.

Ильин медленно повернул голову и посмотрел на Костю.

— Я вас понял, — не уточняя деталей, ответил Николай Иванович. — Я проведу работу.

— Товарищ старший советник юстиции, — официально обратился Константин к прокурору, — если вы по поводу моего сегодняшнего визита к следователю Бычкову, то слово «нравоучения» вы использовали неправомерно.

— Ты видишь! — Регинский вскочил со стула и трясущейся рукой указал на Немировича. — Ты видишь, Ильин, он и меня пытается учить.

— Я вас не учу, — опередил начальника Костя. — Я отстаиваю свою точку зрения. Это же не запрещено? Все доказательства, собранные следователем, просто лажа. Это моё мнение.

— Теперь, — Регинский перешёл на зловещий шёпот, — я понимаю, почему тебя хотели турнуть из партии. Я понимаю, почему тебя сослали сюда. Если бы не твой родственник, давно бы такого работника в угрозыске не было.

— Вы опять ошибаетесь, — не уступал Костя. — Если бы не мой родственник, генерал Савельев, вы же на него намекаете, то я бы сейчас работал в Москве, в своём отделе. В том, в котором начинал.

— Смелый, — ухмыльнулся Регинский. — Очень смелый. Но я посмотрю, как ты будешь повышать раскрываемость с таким подходом к делу. Я посмотрю. Мы вернёмся к этой теме в конце месяца. Вот тогда и похвалишься результатами. Свободны!

Регинский небрежно махнул рукой, давая понять, что не намерен больше продолжать разговор. Ильин с Немировичем вышли.

— Ты чего в бутылку полез? — спросил Ильин, усаживаясь в «буханку».

— Терпеть не могу самодуров.

— Мой тебе совет, Константин, держись от Регинского подальше. Каракуль человек мстительный. Он тебе этого разговора не забудет. Даже родственник твой не поможет.

— И вы туда же.

— Ты хочешь сказать, что генерал Савельев тебе не помогал? Не двигал по службе?

— Начнём с того, — ответил на ехидный намёк Ильина Костя, — что Савельев мой тесть. Уже бывший тесть. Фактически бывший. Во-вторых, он никогда не вмешивался в мою карьеру. Я сам этого не хочу. Это родство мне больше мешает, чем помогает.

— Ладно тебе байки травить. Чем оно может тебе мешать.

— Я не хочу об этом говорить. Это долго и неприятно. В другой раз, хорошо?

— Хорошо, — согласился Николай Иванович и, посмотрев на испорченную туфлю Немировича, спросил. — Это ты что, под бульдозер попал?

— Можно и так считать.

— Зачем к Бычкову попёрся?

— Рассказал ему о новых обстоятельствах. Думал…

— Плохо ты думал. Ты что, капитан, до сих пор не понял, как работает система?

— Понял я, всё понял. Не понимаю другого. Все вы это видите, а ничего не делаете. Вы сами мне говорили, что Бычков хороший следователь. Что ему можно верить. С ним можно работать. А на деле что?

— А на деле, Константин Сергеевич, раскрытое убийство, причём быстро, по горячим следам.

— Ха! — усмехнулся Немирович. — Раскрытое! Я посмотрю, что Каракуль и Бычков будут делать, когда Нечипоренко посадят, а убийца продолжит своё дело.

— Тьфу на тебя! — махнул рукой Ильин. — Ты чего мелешь? Я в этом городе уже тридцать лет живу, никогда такого не было.

— Ну-ну! — многозначительно сказал Немирович и отвернулся к окну.

Знал бы Костя, каким словом обзовёт его Ильин уже на следующее утро.

Валентин предупредил Немировича, что универмаг закрывается в восемь вечера. В половину восьмого Костя вышел из автобуса на остановке «Универмаг». Современное двухэтажное здание универмага располагалось на центральной улице. В вечерние часы, перед закрытием, покупателей было много. Советские люди на генетическом уровне умели мгновенно организовываться в очереди. Костя остановился сразу после входа. Над лестницей, ведущей на второй этаж, висело большое информационное табло. Костя пробежался взглядом и наткнулся на нужное слово «обувь». Первый этаж, секция номер два. Значит, Немировичу туда. На пути к секции извивался хвост очереди. Константин стал его обходить. Вдруг кто-то схватил его за рубашку.

— Вы последний? — спросила женщина с круглым лицом. — Что дают?

«Что дают?» Не продают, а именно дают. Так почему-то принято было спрашивать. А ещё Костю смешило расхожее выражение тех лет: «В ЦУМе выбросили югославские сапоги». Он всегда задавался вопросом, почему выбросили? Для Кости это звучало смешно, для многих других — призывом к действию.

— Так вы последний или нет! — домогалась гражданка.

— Нет, я не из этой очереди, — вежливо ответил Костя и пошёл дальше.

Он быстро нашёл обувной отдел. Там тоже стояла очередь. Видимо, «выбросили» какой-то дефицит. Немирович посмотрел на часы. До закрытия магазина оставалось чуть больше двадцати минут. Эх, если бы Костя был сейчас в Москве. Разве покупка новых туфель стала бы проблемой. Конечно, нет. Он бы тот час позвонил Жене Биркину, своему приятелю и по совместительству директору «Берёзки», и Евгений Александрович в короткий срок переобул бы оперативника.

С Женей Немирович познакомился несколько лет назад. Правда, слово «познакомился» здесь не очень подходит. Это был первый случай, когда в своей милицейской практике Константин в корне не согласился с утверждением своего начальника подполковника Кривошеева. А дело обстояло так.

Костя в этот день дежурил. Был поздний вечер воскресного дня. Поступил вызов. Убийство. В квартире найден труп пожилого мужчины. Убит выстрелом из охотничьего ружья. Ружьё тут же, в квартире, лежит рядом с трупом. В гостиной оперативники увидели ещё одного мужчину, моложе. Он сидел на диване с окровавленной головой и закрывал рану большим махровым полотенцем. Рана головы была от удара тяжёлым предметом. Именно такой предмет, большой серебряный подсвечник, лежал на полу в комнате.

Убитым оказался хозяин квартиры Степанов Илья Захарович, а раненым мужчиной Евгений Биркин, зять убитого. Милицию вызвала соседка сверху. Женщина услышала выстрелы. Их было два. Биркин не мог объяснить, кто и как убил его тестя.

— Илья Захарович позвонил мне уже под вечер, — рассказывал Биркин. — Сказал, что плохо себя почувствовал. Скорую вызывать не хочет. Он вообще не любил лечиться. Попросил привезти лекарства. Я заехал в аптеку на Малой Бронной и сразу сюда. Позвонил в дверь, никто не открывает. У меня свой ключ. Открыл. В коридоре темно. Из комнаты свет. Я испугался. Подумал, что с тестем что-то случилось. Обувь сбросил, и в комнату. Дверь открываю… помню, что он на меня смотрит, бледный, сидит на стуле и руки почему-то за спиной. Всё! Дальше темнота. Удар и больше ничего не помню.

Дежурный следователь Юра Пузач попросил показать Биркина, где и как всё происходило. В этот момент в квартиру вошёл Кривошеев.

— Вячеслав Романович, вы откуда? — удивлённо спросил Немирович. — Вы же на рыбалку поехали.

— Нарыбачился, — зло ответил начальник.

Кривошеев прошёлся по квартире, выслушал Костю, оценил обстановку, и подозвал к себе следователя.

— Юра, ты уже выяснил, кто такой Степанов? — спросил Кривошеев.

— А кто он такой? — в свою очередь спросил следователь.

— Ответственный работник тяжмаша. Министерства, — тихо сказал Вячеслав Романович. — Дальше объяснять не надо?

— Не надо! Я всё понял, — вытянувшись в струнку, ответил Юра. — Что, сейчас понаедут?

— Всё может быть. Раз уж меня с природы выдернули. Работаем, пока не выясним, кто убил. А в идеале, преступник к утру должен быть за решёткой.

Юра оказался прав, один за другим в квартире стали появляться начальники разных мастей. Все что-то требовали, чем-то пугали. Мешали неимоверно. Но с этим ничего не поделаешь. С этим просто надо смириться. Неожиданно, как из-под земли появился невысокий человек, одетый во всё серое. Прошёлся по квартире, поговорил о чём-то в сторонке с Романовичем, и так же незаметно исчез. Оказался оперативником с Лубянки.

Картина вырисовывалась такая. В квартире двое мужчин. О присутствии ещё кого-либо речи не шло. Следов нет. На подсвечнике следы пальцев убитого Степанова, на ружье следы пальцев Биркина. Под давлением сложившейся обстановки, Юра делает вывод, что убийство совершил Биркин.

— Ты хочешь сказать, — спросил Кривошеев, — что Биркин убил своего тестя?

— Улики на лицо.

— А мотив? Мы ещё ничего не знаем об этих людях, — возразил Костя. — Улики, конечно, убойные.

— Биркина я задерживаю, — стоял на своём Юра. — Я не вижу других вариантов. Прямые улики. Что ещё надо?

— Не поспоришь, — согласился Кривошеев. — Похоже на семейный конфликт.

Немирович чувствовал внутренний протест. Как-то слишком всё просто. Нет, если бы это была семья неблагополучная, то версия следователя не вызывала бы сомнений. Но здесь дело другое.

— Что-то мне не верится, — вмешался в беседу коллег Костя.

— Аргументируй, — попросил Кривошеев.

— Мне надо поговорить с Биркиным.

— А чего с ним говорить? — возразил Пузач. — Он ничего не помнит. Или прикидывается, что не помнит.

— Я попробую.

Константин зашёл в зал. На диване сидел Биркин. С ним только что закончил манипуляции врач скорой.

— Как он? — спросил Немирович у врача.

— Надо госпитализировать. Сотрясение. Состояние плохое. Больше ничего пока сказать не могу.

Немирович подсел рядом с Биркиным.

— Евгений Александрович, ничего не вспомнили?

Биркин поднял тяжёлые глаза на Костю и очень медленно покачал головой.

— Может быть, голос слышали? Может, что-то из одежды? Запах какой-нибудь? — пытался пробудить память Евгения сыщик.

— Нет, — коротко ответил Биркин. — Только испуганные глаза Ильи Захаровича. Такого взгляда я у него не припомню.

— Чего вы не припомните?

— Испуга. Илья Захарович железный человек, — пояснил Биркин. — Кто мог его напугать?

— А где ваша жена, — сменил тему Костя.

— В Евпатории. Она лечится. В санатории она. Когда узнает…

Голос Биркина стал тихим и задрожал. Евгений закрыл глаза и сильно сжал губы.

— Вам плохо? — спросил Немирович.

Биркин кивнул и взялся руками за голову. Немирович вышел на кухню. Там за столом сидели Кривошеев и Юра Пузач, в проёме двери застрял врач скорой.

— Вы решайте скорее, — говорил врач. — Удар был сильный. Мало ли что.

— Доктор прав, — добавил Костя. — Биркина надо в больницу.

— Хорошо, — согласился Юра. — Вячеслав Романович, распорядитесь взять Биркина под охрану.

— Сейчас устроим, — ответил Кривошеев и вышел в коридор.

— Юра, — подсел к следователю Немирович, — я почему-то уверен, что Биркин не убивал.

— Смешной ты, Костя, — Юра ехидно хихикнул. — Почему-то! Так и запишем: «Почему-то старший опер Немирович не верит в виновность гражданина Биркина». Так? Его отпечатки на ружье. Других нет.

— Ружьё можно и вложить в руку человека. Вот тебе и отпечатки. Старо как мир.

— Иди, Костя, романы пиши. Агата Кристи, мать вашу, — Пузач встал и вышел из кухни.

— Подожди, — пытался остановить Пузача Немирович. — Выслушай.

Но Юра только махнул рукой. Константин не собирался сдаваться. Он вышел за следователем и остановил его, взяв за рукав.

— Юра, я до утра выложу тебе все обстоятельства, — решительно говорил Немирович. — Об одном прошу, не спеши. Ты даже не знаешь, пропало ли что из квартиры или нет.

— Да ничего здесь не пропало, — раздражённо возразил следователь. Посмотри, здесь всё на месте. Если бы придуманный тобой убийца что-нибудь искал, здесь бы был такой бардак. Не согласен?

— Резонно. Но это тоже не аргумент. Может, это было на виду? А может, придуманный убийца знал, где искать?

— Да мне сам Биркин сказал, что всё на месте.

— А он видел? У него башка раскроена. Он ничего не соображает. Что он может тебе ещё сказать?

— Брейк! — крикнул Кривошеев, увидев какую опасную форму приобретает перепалка молодых и горячих. — Биркина увозим. С ним пока два патрульных поедут. В больнице мой Захаров будет ждать.

— Спасибо, Романович, — поблагодарил следователь.

— А ты, Костя, успокойся, — в приказном тоне сказал Немировичу начальник. — Юра прав. Никаких следов посторонних здесь нет.

— Я найду, — буркнул Костя.

— Вот же упрямый, — недовольно произнёс Кривошеев и посмотрел на часы. — Время тебе до восьми утра, Немирович. К восьми не докажешь свою правоту, получишь взыскание. Наука будет.

Конец ознакомительного фрагмента.