Семь недель в чужом теле

Андрей Толоков, 2019

Два человека, абсолютные тёзки, даже рождённые в один день, совершенно случайно встречаются в маленьком портовом городе. Один из них богатый влиятельный человек, другой – простой моряк. Волей судьбы они оказываются на одной океанской яхте. Яхта терпит кораблекрушение. Оба наших героя попадают в очень необычную ситуацию. Их жизни смешиваются в один фантастический клубок. Смогут ли они пережить посланные им испытания?

Глава вторая. Странная просьба

— Вижу, озабочен чем-то, сын мой? — раздался голос совсем близко. — Могу ли я чем-нибудь помочь вам?

Андрей Владимирович обернулся и увидел за спиной священника. Это был человек с добрыми глазами. Немолод, густая борода, сильно тронутая сединой, впалые щёки и острый нос с «греческой» горбинкой. Андрей окинул взглядом помещение храма и удивился. Только секунду назад в церкви были люди. Немного, но были. А теперь он стоял один перед иконой Николая Чудотворца и за спиной у него были только священник да ещё один человек, не очень опрятного вида, ходил по залу с незажжённой свечкой в руке и глазел на иконы. Мужчина был, явно, как и Андрей в храме новичок.

— Чем же вы можете помочь мне? — после небольшой паузы спросил Севастьянов. — Простите, не знаю, как к вам обращаться.

— Отец Василий, — представился священник. — Можно просто, батюшка. Как вам будет удобнее. А помочь вам я могу добрым советом. Доброе слово дорогого стоит. Порой ни за какие большие деньги доброго слова не купишь.

— Кажется мне, отец Василий, не совсем вы правы, — вступил в полемику Андрей. — В современно мире за деньги можно купит всё. Даже много добрых слов.

— Сложно спорить с вами, — спокойно и уверенно вёл беседу священник. — Возможно, ваша правда. Но только, в вашем мире, понятие правды несколько другое. Вы, я вижу, человек состоятельный и в той среде, в которой вы обитаете, действительно возможно купить много добрых слов. Только, сын мой, это будет товар. А здесь я вам предлагаю искреннюю душевную помощь. Не за деньги, а от чистого сердца.

— Всё что от чистого сердца и не за деньги, отец Василий, — продолжал возражать Андрей Владимирович, — то от бедности. За всё в этой жизни надо платить. За всё. Вон посмотрите, — Андрей указал на неопрятного молодого мужчину, ходившего от иконы к иконе. — Он, этот человек, для того чтобы что-то попросить в вашем храме, купил свечку. То есть оставил деньги вашей церкви. А деньги оставляют в обмен на товар. Это закон жизни. Сможете ли возразить?

— Вы сейчас рассуждаете как в своё время коммунистические проповедники: «Вот, — говорили они, — полетел Юрий Алексеевич Гагарин в космос и не увидел там Бога. Значит, Бога нет». Железная логика. Если не видно или нельзя потрогать, значит, этого нет. Неправда. Мы же не видим земного притяжения, например. Или любовь между мужчиной и женщиной. Мы многого не видим глазами, но чувствуем это. А если человек это чувствует — это есть. Отрицать такое глупо.

Увлекшись дискуссией, ни Андрей, ни отец Василий не заметили, как неопрятный мужчина, ходивший по залу со свечкой, подошёл к ним вплотную и внимательно прислушался к беседе. Это был моторист Андрюха Севастьянов. Он не догадывался, что богатый человек, беседовавший со священником, его полный тёзка и что скоро их судьбы тесно переплетутся.

— Да, — согласился Андрей Владимирович, — глупо. Возможно, во многом вы правы. Простите меня за резкость. Я крайне недоволен сегодняшним днём. Всё против меня. Не могу понять, кого я обидел, где напортачил?

— А почему вы решили, что это вам во вред, а не во благо? — поинтересовался священник.

— Ну какое же это благо, — развёл руками Андрей, — если в одночасье могло рухнуть всё, что я создавал годами.

— Рухнуло?

— Нет. Слава Богу, пронесло, — при этих словах рука Андрея сама поднялась и перекрестила хозяина. Андрей немого опешил.

Отец Василий при упоминании имени Божьего тоже перекрестился.

— Вот видите, — тихо сказал он. — Вы сами не заметили, как воздали хвалу Господу.

— Да что вы! — с усмешкой возразил Севастьянов. — Это расхожее выражение в нашем языке. Мы порой не задумываясь, вставляем его в речь.

— Не буду с вами спорить, — сказал отец Василий. — Может быть, вы расскажите мне подробнее, какие события так разгневали вас?

Андрей Владимирович на мгновение задумался, затем слегка взмахнул рукой и стал рассказывать отцу Василию обо всех перипетиях сегодняшнего дня. Андрей рассказывал страстно, эмоционально. Подобное было ему несвойственно. Он прагматичный и выдержанный человек, как правило, вёл себя сдержанно. Этого требовало не только его воспитание, но и род его деятельности. Севастьянов рассказывал совершенно незнакомому человеку вещи, которые в его деле положено держать за семью печатями. Он даже не замечал любопытства другого Севастьянова, стоящего рядом. А Андрюха-моторист, слушал тёзку и такие же негодования испытывал к событиям произошедшим сегодня с ним.

–…Так о каком благе вы теперь скажете, отец Василий? — закончил своё повествование Андрей Владимирович вопросом.

— Попробую вам ответить, — всё так же невозмутимо рассуждал священник. — Смотрите, вы живой, здоровый стоите передо мной. Никакая хворь не овладела вами. На вас хорошая одежда. В порту вас ждёт дорогая яхта. У вас также много возможностей, как было до сего дня. Вы ничего не потеряли из того, чего нельзя возместить. Поэтому я сделаю такой вывод: Ангел-хранитель, посланный вам Господом, спас вас от чего-то более опасного и сокрушительного. Вы не учитываете это?

Андрей задумался. Он поднял голову и посмотрел под купол церкви, будто надеялся услышать там подсказку. Ему даже показалось, что кто-то смотрит на него сверху и оттого, что он ответит, определит последующий ход его жизни.

— Нет! — вдруг затряс головой Андрей. — Нет! Это мистика какая-то. Спасибо вам за содержательную беседу. Приятно поговорить с умным человеком. Я, пожалуй, пойду.

— Так ничего и не попросив у Господа? — сказал священник, пристально глядя в глаза Севастьянову.

— Отчего же! — Андрей задумался. Опять посмотрел под купол и сказал. — Я бы очень хотел, чтобы Господь поменял мне Ангела. Потому что мой плохо делает свою работу.

— Странная просьба, — покачал головой отец Василий. — Но думаю, что если вы действительно этого желаете, Бог вас услышит. В добрый путь, сын мой. Да хранит вас Господь.

Священник перекрестил Севастьянова и, отвернувшись к иконе, начал молиться, едва заметно шевеля губами.

Севастьянов неторопливым, но твёрдым шагом направился к выходу. Он шёл не оборачиваясь. Его совсем не удивило то, что на пути Андрей не встретил ни одного человека. И храм, и прилегающая к нему территория были пусты. Только когда Севастьянов выходил на улицу его окликнул слабым больным голосом тот самый калека, который просил помолиться за его исцеление.

— Мужчина, вы не забыли попросить Господа обо мне?

— О тебе? — Севастьянов удивился. Он совсем забыл о просьбе бедного калеки. — Ой! Ты знаешь, давай я лучше дам тебе денег. Покушаешь, купишь себе новую одежду, костыли нормальные. Сколько тебе надо?

— Не нужны мне деньги! — взгляд калеки стал вдруг колючим. — Я просто просил вас, сделать доброе дело. Вы забыли. А надо было всего лишь замолвить слово за Андрея.

— Послушай, — Андрей подошёл к несчастному и присел около него на корточки, — у меня сегодня очень тяжёлый день. У меня вот такая квадратная голова. Немудрено, что я забыл про твою просьбу. Ну прости. Хочешь, я вернусь и попрошу Бога о твоём исцелении?

— Нет! Не хочу, — калека отвернулся от Андрея и как бы про себя произнёс. — Я бы очень не хотел, чтобы когда-нибудь к простой просьбе этого человека отнеслись так же безучастно.

— Да не обижайся ты! — пытался наладить контакт Севастьянов. — Я всё-таки вернусь.

— Не надо! Это уже будет по принуждению, — возразил калека. — Идите уважаемый, у вас впереди много испытаний. Вам бы с ними справиться.

Андрей вдруг столкнулся взглядом с калекой. Это не был взгляд больного человека. Это были глаза человека, не страдающего тяжёлым недугом. Взгляд был суровый и пронизывающий насквозь. Андрею стало не по себе. Его бросило в пот. Круглые липкие капли стекали по вискам к подбородку и коварно забирались под крепкий воротник белой рубашки. Севастьянову даже показался в глазах калеки какой-то дьявольский блеск. Андрей встал и сделал шаг назад.

— Вам надо идти, мужчина. Вас ждут, — монотонно произнёс калека.

Севастьянов повиновался. Через полминуты он уже сидел в прохладном салоне «Шевроле». Ричард удивился, увидев в глазах шефа растерянность.

— How are you? — с тревогой спросил помощник.

— Всё нормально, Ричи, — ответил Андрей, смахивая платком пот с лица. — Поехали в порт.

А тем временем, другой Андрей Севастьянов дождавшись, когда отец Василий закончил молитву, обратился к нему:

— Эта… я тоже сегодня… — он никак не мог сформулировать фразу.

— Успокойтесь, сын мой, — положив руку на плечо Андрею, сказал священник. — Скажите просто, что у вас случилось. И я помогу вам.

— Вы сейчас говорили с тем богатым человеком, — Андрей махнул рукой в сторону выхода.

— Да.

— Он сказал, что у него сегодня плохой день. Ничего не получается.

— Верно, — подтвердил отец Василий. — И что?

— Так у меня тоже, полный трындец!

Моторист подошёл близко к священнику и продолжил говорить шёпотом.

— Всё пропало сегодня, всё! Из дома выгнали, квартира друга сгорела, на работу не взяли. Всё! Сегодня я стал бомжом.

— Уныние, — заговорил священник так же шёпотом, — большой грех. Во-первых, день ещё не кончился. Во-вторых, завтра будет новый день и возможно всё изменится. И, в-третьих, мы же не знаем, может быть то, что произошло с вами совсем не крах, а начало новой жизни. Жизни насыщенной и интересной.

— Вы смеётесь?!

— Совсем нет. Я помогаю вам разобраться в тяжёлой ситуации, — успокоил Севастьянова священник. — Но прежде гоните от себя уныние.

— Легко сказать, — буркнул Севастьянов. — Тот мужик попросил заменить ему Ангела.

— Вы слышали, о чём он просил?

— Я стоял с вами рядом, — пояснил Андрей.

— Да, я это видел. Так что вы спросили про Ангела?

— Я тоже хочу поменять своего Ангела. Он же у меня есть?

— Конечно, есть, — сказал отец Василий. — Но зачем вам это нужно? Почему вы считаете, что Ангел виноват в ваших бедах?

— Не знаю, — замешкался Севастьянов. — Не знаю! Просто хочу поменять и всё!

— Ваше право. Вы можете просить у Господа всё что угодно. Он обязательно услышит вашу просьбу. Вот только, выполнит он её или нет, сказать не могу.

— Ну, я пойду, — будто извиняясь, сказал Севастьянов.

— Может у вас ещё есть какие-нибудь просьбы, — спросил священник.

— Нет! — испуганно ответил моторист. — Больше нет. Я пойду.

— Идите с Богом, — отец Василий перекрестил Андрея. — Да хранит вас Господь.

Андрей быстрым шагом вышел из храма и почти бегом проскочил мимо калеки.

— И вы я вижу, забыли попросить Господа о моём исцелении, — вслед Андрею громко сказал тот.

— Чего?

Севастьянов остановился и с раздражением посмотрел на калеку.

— Я просил вас, когда вы входили в храм, помолиться за моё исцеление, — с укоризной сказал больной человек. — Это же так просто. Но вы забыли, как и тот ваш тёзка, который хотел откупиться деньгами.

— Ты прости, браток, — извинился моряк. — У меня тоже проблем выше крыши. Ну забыл я про тебя, прости. В следующий раз помолюсь, хорошо?

— Как знаешь! — лукаво сказал калека. — В следующий раз тебе будет не до меня. Иди уже. Тебе спешить надо.

Моряк весь был в своих мыслях. Когда он отвернулся от калеки, он не сразу понял, где находится и куда надо идти. Андрей замешкался, поворачивая голову то в одну сторону, то в другую.

— В порт иди! — услышал моторист голос калеки. — Да поторопись!

Севастьянов повернулся и безропотно пошёл. Он даже не задумывался, почему так беспрекословно выполнил приказ больного бездомного. Ноги сами несли его в порт.

Андрей Владимирович задумчиво ходил по кают-компании. Он явно был на взводе.

— Валдис Теодорович, — недовольно говорил Севастьянов. — Неужели в таком портовом городе вы не смогли найти нормального моториста?

— Нормального — нет! — с прибалтийской невозмутимостью ответил капитан.

— Хорошо! Тогда любого. Дойдём до Монте-Карло, поменяем.

— До Монте-Карло надо ещё дойти.

— Послушайте, Валдис! — Андрей понимал, что давить на капитана нет смысла. Подниекс профессионал. Надо было договариваться. — Я не нарушаю нашу договорённость. Как только «Джина» отходит от стенки, командуете вы. Договор есть договор. Но задачу вам всё-таки ставлю я. Я запланировал выход на сегодня. У меня есть на это основания. Поэтому, я хочу… нет! Я требую, чтобы мы вышли в море сегодня. С мотористом или без него, меня не интересует. Хватит вымачивать якорь.

Подниекс встал, поправил причёску, аккуратным, выверенным движением надел фуражку и сказал:

— Извините за упрямство, Андрей Владимирович, — в моменты, когда Подниекс волновался, он начинал говорить с сильным латышским акцентом. — Мы сегодня выйдем в море. Моторист будет. Я пойду дам распоряжение.

— Спасибо, Валдис! — Севастьянов был удовлетворён.

Уже через десять минут старпом Суховеев спешно спустился по трапу и побежал к зданию крюинга. Он в спешке не заметил, что со стороны моря, огромной тёмно-серой анакондой надвигалось грозовое облако. Оно своей жадной головой очень быстро поедало солнечное небо. Когда Павел уже почти подходил к крюингу, сильный порыв ветра сдул с него фуражку, а раскат грома предупредил о ненастье. Старпом побежал за фуражкой, которая стремительно понеслась в тот самый открытый контейнер, недавно служивший Суховееву убежищем от палящего солнца. Огромные капли начинающегося дождя стали барабанить по спине, подгоняя старпома. Фуражка все же заскочила в контейнер, а за ней и Павел. Чья-то рука поймала непослушный головной убор и протянула его старпому. Суховеев поднял голову и увидел уже знакомого моториста Севастьянова.

— Опоздал, старпом! — протягивая фуражку, сказал Андрей. — Не будут они сегодня работать. Закрылись. У них пьянка. День рождения бухгалтера. Так что, дождь кончится, пойдём по домам.

— Это катастрофа, — отряхивая фуражку, сказал Суховеев. — А по каким домам? Ты же сказал тебе жить негде!

— Да! — с тяжёлым вздохом согласился Андрей. — Про дом я чего-то тупанул! Ну так буду ночевать здесь. Крыша есть, а рюкзак вместо подушки.

Суховеев уперся взглядом в Севастьянова, да так что Андрей почувствовал себя неловко.

— Ты чё, старпом? — Андрей сделал шаг назад. — Ты если это,… заднеприводный, то это не ко мне. Ты брось!

— Дебил ты, Севастьянов! И не лечишься! — возмутился Павел. — Мне капитан приказал моториста найти. Без него не возвращаться. А ты я посмотрю, в этом городе моторист один. Пойдём! Попробуем ещё раз. Может, возьмёт тебя Подниекс.

Севастьянов почесал подбородок. Потом взъерошил волосы и весело сказал:

— А пойдём! Чем чёрт не шутит, когда Бог спит.

Не было в мире такого кислого лимона, после которого бы Подниекса так перекосило. Когда капитан опять увидел перед собой Андрюху-моториста, он сморщился и затряс головой. Лучше бы ему в этот момент съесть этот самый лимон.

— Павел, — с ещё более выраженным акцентом сказал Валдис, — мы уже один раз видели этого человека. Крымов сказал, что это бедоносец.

— Капитан, — начал оправдываться Павел, — нет больше в этом городе, пропади он пропадом, ни одного свободного моториста. Крюинг закрыт. Будем ждать до завтра?

— Ждать не будем, — решительно сказал капитан. — Пойдём без моториста.

В этот момент на мостик поднялся Андрей Владимирович. Он был явно недоволен. Время шло, а яхта до сих пор стояла у стенки. Андрей остановил свой взгляд на мотористе и сказал:

— Ну вот, нашли же человека! А говорили, нет моториста, — он внимательно пригляделся к Андрюхе. — А я тебя помню. Ты сегодня в церкви был.

— Да, — робко подтвердил моряк. — Я тоже вас там видел.

— Как зовут?

— Андрей Севастьянов.

— Что? — удивился хозяин яхты и переспросил. — Как-как?

— Андрей Севастьянов, — опять повторил Андрюха.

— Скажи еще, что отчество у тебя Владимирович и тогда я поверю в чудеса.

Андрюха посмотрел на капитана, затем на Павла, сбросил рюкзак с плеча и, покопавшись в нём, достал паспорт. Молча, протянул его Севастьянову. Андрей Владимирович открыл паспорт и широко улыбнулся.

— Смотрите, — он, хохоча, показал паспорт капитану и старпому. — Полный тёзка. Ба! И в один день со мной родился! Это к удаче. Валдис Теодорович, оформляй парня и выходим в море.

— Но, Андрей Владимирович, — пытался возразить капитан. — Крымин сказал…

— Валдис! — прервал Подниекса Севастьянов. — Без всяких «но»! Оформляй. И выходим в море. Я свободы хочу. Надоело жариться у этой стенки. Это приказ.

Севастьянов резко развернулся и вышел, давая понять, что разговор закончен. Подниекс снял фуражку и в сердцах бросил её на кресло.

— Отведи его к боцману. Скажи, что этого человека взял на работу шеф, — недовольно буркнул капитан, обращаясь к Суховееву.

Если сказать, что цвет лица боцмана Крымина стал багровым, то это не сказать ничего. Ни один художник в мире не смог бы подобрать этот цвет негодования. Перед Иваном Ивановичем уже второй раз за этот день стоял ненавистный ему моторист Севастьянов.

— Была бы моя воля, — хриплым глухим голосом говорил боцман, — я бы тебе прямо сейчас, камень на шею и на корм рыбам. Но ты, сучонок, через шефа на борт попал. Придётся терпеть тебя, гада.

— Иваныч, — пытался сгладить конфликт Андрюха, — я косячить не буду. Я всё понимаю. Иваныч, клянусь!

Крымин, будто не слыша моториста, взял фуражку и вышел из каюты.

— Пошли со мной, чудище, — сказал он Андрюхе, придерживая открытую дверь. — Шевели булками! Времени нет.

Крымин шёл по коридору и внятно объяснял мотористу, что на яхте завелась крыса или несколько. В трюме с провиантом поджирает запасы. Надо срочно сбегать в город и купить несколько крысоловок.

— Так может лучше отраву? — спросил Андрюха.

— Себе отраву купи! — зло буркнул боцман. — Сдохнет где-нибудь под твоей каютой, в противогазе спать будешь? Ловить их надо и за борт.

Иванович протянул мотористу пятитысячную купюру.

— Сдачу принесёшь до копейки. И купи себе хорошую бритву и одеколон. А то выглядишь как бомжара, — сказал боцман, окидывая взглядом Андрюху. — У тебя час времени.

— Всё понял, Иваныч. Я мигом.

Матрос сорвался как спринтер на старте.

— Господи! — взмолился вслед Севастьянову боцман. — Зачем ты нам его послал? Чует моё сердце, беда будет. Боже, помоги исправить недоразумение! — Иван Иванович трижды перекрестился, глядя на небо, и пошёл на бак.