Железногорск. Это моя земля. #киберпутеводитель

Андрей Сулейков

Железногорск – закрытый и загадочный город Красноярского края. Огражденный, спрятанный от глаз, он хранит свои секреты и тайны. Сборник легенд приоткрывает некоторые из них. В книге собраны работы победителей литературного конкурса, прошедшего осенью 2021 под девизом «Такое могло произойти только в Железногорске».

Пасхальный рассказ

Автор: Решетнёв Сергей

По образованию сценарист. Работал журналистом, редактором газеты. Публиковался в журналах «Юность», «Семья и школа», «После 12». Победитель драматургического конкурса «Русская мечта» (пьеса «Лошади в космосе»).

У этой истории пока нет счастливого конца. То есть она совсем не пасхальная. В театральном классе, который я веду в школе-интернате, у меня занимается группа — десять девочек. Одна к одной смышленые, все разные и талантливые. И тут я не как педагог, который болеет именно за своих детей, говорю, а вижу, будто со стороны, какие они. Каждая достойна рассказа. У каждой судьба.

Они непростые, они много кричат, или наоборот молчат, могут и подраться, прямо на занятии, легко плачут, но быстро могут стать железобетонной опорой и стоять на своём насмерть. И при этом нет смертельно обиженных, опасно замкнутых, при всех трудностях проживания в интернате, в таком большом, порой жёстком коллективе, в них сохранятся что-то бесконечно трогательное.

— Зачем вы нас учите? Нам ведь ничего не светит.

— Вы себя недооцениваете.

— Мы знаем. После интерната всё равно только в колледж куда-нибудь. Нам артистками не быть.

А сами смотрят так: ну, скажите что-нибудь, переубедите нас, что мы сможем, что нам улыбнётся судьба, мы поверим, вы только убедительно скажите, как взаправду, мы разрешаем, обманите, вы же учите нас играть, вот и сыграйте…

Как-то пришла на занятие одна Маша. Все остальные заняты. Кто вещи получал, к кому посетители пришли, кто-то дежурил.

— А никого не будет сегодня.

— Да? Жалко. Ну ничего, мы с тобой позанимаемся.

— А так можно, со мной одной?

— А почему нет?

И стали мы с ней играть в разные слова, разные предметы, людей, да животных показывать, а потом просто разговаривали.

Круглые глаза, светлые волосы, ну это совершенно не важно, может, этот облик я придумал, чтобы запутать вас, главное, что есть в этих глазах: понимание, ум и улыбка. Не ехидная, саркастическая, злая или заигрывающая, нет, такая, ну как у Гагарина, наверное.

— Не твой, — спрашиваю, — брат ходит ко мне в младшую группу.

— Мой.

— Двое вас…

— Нет, нас трое, трое в интернате, ещё есть братик.

— А ты самая старшая?

— Нет, у меня есть ещё старшие братья.

— Сколько же вас всего?

— Восемь.

— И все в интернате?

— Нет. Трое, самые младшие с мамой. А старшие двое с папой.

— А…

— А маму лишили родительских прав, — Маша продолжает улыбаться. И я улыбаюсь. Чувствую себя идиотом. А что мне делать, перестать?

— И у неё всё равно трое младших осталось?

— Ну да, они потом родились, когда меня в первый раз в интернат забрали.

— В первый раз? — еле успеваю следить за развитием Машиной жизни. А ей ведь не так много лет, первый десяток человек на Земле прожил.

— Ну да, в первый раз. Потому что потом меня с братьями взяли в приёмную семью.

С одной стороны, стоит ли дальше продолжать этот разговор? С другой стороны, и остановиться как-то странно, вдруг ей покажется, что её судьба мне не интересна? Мне очень не хочется ее ранить. Никогда не ходил по минному полю, но не могу удержаться. Очень осторожно делаю следующий шаг.

— А что там, в приёмной семье случилось? Почему ты сейчас не в семье?

— А к нам однажды приехала опека…

— В приёмную семью?

— Да. Прямо на Пасху.

— На Пасху, в праздник? Пасха же в воскресенье бывает, и они в выходной приехали?

— Да, говорю же, на Пасху. А папа был пьяный. Он к соседу ходил, и они отметили вместе. А тут опека приехала, а мама как раз тоже в гости ушла. И нас забрали.

Молчу. А что говорить?

— У приёмных родителей забрали? — уточняю.

— Да.

— Ну, вы, наверное, недолго у них прожили?

— Три года.

— Три года? — я не скрываю удивления. — Погоди, Маш, а во сколько же тебя взяли в приемную семью?

— Когда мне четыре было. Три года в приемной семье, и еще три года снова здесь, в интернате.

Брал ли кто-то её еще домой, не спрашиваю. Очень мала вероятность, что кто-то возьмёт сразу троих детей. Тем более при живых отце и матери, и при том, что однажды их уже брали и вернули в интернат.

— Жалко, что они не приходят.

— Кто?

— Ну, приёмные мама и папа. Они хорошие, просто так вышло.

Я не знаю, что сказать, что сделать, как передать своё сочувствие. Всё стараюсь вложить во взгляд. Не жалость, не ужас, циничное «так оно всегда и бывает», а именно сочувствие: я человек, я понимаю, стараюсь понять, что ты переживаешь. Я пока не знаю, как помочь, но, поверь, я верю в тебя, потому что, когда человек так улыбается, и так смотрит, и так свободен, и так открыт, и после всего, что пережил, этот человек сильный по-настоящему, и у такого человека, всё в жизни должно получиться.

Да я бы взял, но у меня уже двое. Да и жена сойдет с ума. Нет, она поймет, но я не могу на неё еще больше взваливать, потому что за этот гуж берутся вдвоём…

Как взрослые могли допустить, чтобы она оказалась здесь и сейчас в такой ситуации? Опять же, кто я такой, чтобы обвинять и сетовать.

— А почему вас всех родной папа не возьмёт?

— А он и так двоих старших взял. А нас — ему жилплощадь не позволяет. У него же там жена есть, а у нее тоже дети, а дом у них небольшой.

Я боюсь спросить: «А навещают ли её со старшими братьями?» Переформулирую:

— Тебя на выходные, праздники берут домой?

— Нет.

Что еще спрашивать? О чем говорить.

— Хочешь ещё позанимаемся, поиграем?

— Давайте! — отвечает весело.

Эта группа, да и все остальные, вообще любят играть. Они уходить с занятий не хотят, даже на полдник, хотят играть дальше.

Вы только поймите правильно. Я это написал, не чтобы что-то для этой девочки попросить, или для других. Или осудить кого-то: вот, мол, какое у нас общество, какие у нас попадаются экземпляры. Я делюсь с вам тем, что меня поразило, а что с этим делать, я не знаю. И что дальше будет, не знаю. Знаю только, что во вторник снова пойду к ним на занятие. И на Пасху позволю себе только один бокал.

Справка об объекте

Детский дом, адрес: 662970, Красноярский край, ЗАТО г. Железногорск, ул. Восточная, д.19А

Краевое государственное казенное учреждение для детей-сирот и детей, оставшихся без попечения родителей «Железногорский детский дом» изначально создавался по принципу семейного проживания. В нем всего 8 групп квартирного типа, в которых проживают по 8 разновозрастных и разнополых детей с 7 до 23 лет. В настоящее время это один из лучших детских домов Красноярского края.