Литературный журнал «Белый апельсин». «Больше зимних историй»

Андрей Скрыль

Дорогой читатель!Новогодняя ночь и Рождество – это время свершения чудес, где у каждого есть возможность прикоснуться к таинству настоящего волшебства.В данном сборнике тебя ждут интересные зимние истории, написанные нашими современниками с использованием лучших приемов магии отечественного пера.Мы очень надеемся, что блуждая взглядом по страницам этой замечательной книги, ты вскоре отправишься вместе с ней в необыкновенно увлекательное и сказочное путешествие…

Александр Поздеев

ЛЬДИНКА (СНЕЖНАЯ ФЕЕРИЯ).

Девочке сотворить чудо — всего лишь шаг.

1990 год. Снегурочка и продавщица вина.

Оленька любила пробовать льдинки на вкус, за что ей часто доставалось от родителей. И даже будучи десятиклассницей она никак не могла оставить эту привычку. По этой причине за ней прочно закрепилось прозвище «Снегурочка». Хоть девица и была уже довольно рослая и выглядела значительно взрослее своих шестнадцати лет, к ее округлившейся груди, спрятанной под школьным платьем, стабильно приковывались взгляды одноклассников…

Приближались новогодние каникулы, шли бесконечные контрольные, и новоявленный учитель русского языка тосковал. А тосковал он потому, что весь класс весьма быстро написал сочинение; но трое из учеников, один мальчик и две девочки все тянули со сдачей работ, а учителю хотелось поскорей закончить урок, чтобы пойти домой.

Этот учитель был чем-то похож на экранного Нестора Петровича. Наконец, в какой-то момент он не выдержал и взяв в голосе высокий тон (чего обычно не делал) заорал:

— Тебе-то, Капитонова, должно быть стыдно! Ладно эти, но ты же у нас на золотую медаль идешь!

Карандаш при этих словах выпал из рук двоечника Парамонова, произведя эффект подобный грому, сотрясающему мирное небо над головой. И от этого, кажется, учитель сморщился словно лимон целиком проглотил.

В этот момент Оленька Капитонова оторвала от тетради свои красивые глаза (в них будто читалась синева озер) и недоуменно глянула на учителя.

— Что долго-то так, Капитонова?

— Я же о своей мечте пишу, — Капитонова поднялась. — Разве такое терпит суеты?

Сергей Петрович глубоко вздохнул: хоть и пришел он в эту школу всего три недели назад, но как-то сразу выделил Капитонову среди других учеников; а поскольку в деле словесности девочка была исключительно талантлива, то успехи учеников в своем предмете он всегда оценивал по достоинству…

Оленька вышла из-за парты. Девочка она была высокая, рослая и играла в школьной баскетбольной команде, но фигурка ее была утонченной, — так пробудившаяся в ней женственность брала свои права… Носила Оленька совсем уже немодные тогда среди школьниц косы и была круглой отличницей.

Она протянула учителю тетрадку.

— Капитонова, надеюсь, ты не против, если я дома это посмотрю? Хорошо? А ты свободна…

Оленька снисходительно кивнула головой, покинула класс и вышла на площадку третьего этажа, откуда лестница вела вниз.

Шел пятый час дня. В школе было очень тихо, поскольку основная масса учеников почти разошлась по домам. Закинув школьную сумку за плечо, она устремилась вниз, и, о чудо! Весь путь по лестнице ее сопровождал разродившийся под потолком снежок. На темно-коричневой ткани школьного платья Оленьки он оставлял свой явственный кристально белый след. Благо, что лестница оказалась абсолютно пуста и никто не повстречался ей на пути.

«Почему же все снежное и морозное вечно сопровождает меня?». — подумала девушка. — «Прям какая-то тайна, а родители знают, но ведь скрывают, как-то это нехорошо…».

Оленька спустилась в пустой холл школы и подошла к стенду с расписанием. В эти минуты в холле находилась только добрейшая вахтерша баба Маша, которую Оленька просто обожала.

— Задержалась, милая? Экзамены?

— Да, баб Маш, тяжела жизнь в десятом классе. Работы много.

Из-за угла выдвинулся, наконец, освободившийся от сочинения двоечник Парамонов. Для Оленьки он казался мелковатым из-за того, что выглядел как семиклассник, однако иногда она снисходила и до общения с ним.

— Оль, — поравнявшись с ней, робко начал он. — Можешь со мной до моей мамы дойти? Она вином торгует. Это тут, недалеко. Если с тобой приду, то за двойку она не так сильно будет лютовать, — двоечник смотрел на нее с надеждой, и из левого глаза выскочила и прокатилась по щеке маленькая слезинка.

— Вообще-то я спешу, — Оленька встряхнула косами. — Хотя… Ну да ладно, только недолго. Хорошо?

Парамонов, радуясь, что Оленька будет рядом, просто расцвел.

Оленька подошла к зеркалу, чтобы накинуть взятую из пустующего гардероба модную беленькую шубку, которую родители недавно ей подарили, но от одного только ее взгляда зеркало почти мгновенно затянуло тонкой пленкой ледяного инея. Ей это совсем не нравилось, поскольку подобное довольно часто мешало ей смотреться в зеркала. И хорошо, что вахтерша и Парамонов ничего не заметили…

Школьный двор и улица встретили подростков покусывающим морозцем. Впрочем, Оленьке любой холод был нипочем, а вот Парамонов шел и от него слегка поеживался. Винный магазин оказался рядом со школой. Матерящаяся и галдящая очередь, где все давили друг друга в стремлении получить заветную бутылку вина, конечно, бы их не пустила к маме Вити; но Оленька, способности которой обычно проявлялись внезапно, вдруг ни с того ни с сего решилась на маленькую шалость и оглушительно хлопнула в маленькие волшебные ладоши. И тут, вся очередь, — все эти толстые и тонкие мужички подлетели в воздух, застыв в самых неестественных позах, а ошеломленный Виктор и Оленька прошли спокойно к маме Парамонова, которая так же стояла и смотрела на все изумленным взглядом. Из рук некоторых застывших мужичков как град посыпались недавно купленные бутылки вина, но Оленька мгновенно сотворила на полу большой-пребольшой сугроб, и бутылки остались целы и невредимы. Оленьке очень не хотелось, чтобы покупатели потом обрушили свой гнев на ни в чем неповинную продавщицу.

— Но как? Как?! — постанывала ничего не понимающая мать Парамонова. — Нет, надо уходить торговать мороженым!.. Виктор, быстро дуй домой и возьмись за уроки! И вообще, что за странные подружки у тебя, к тому же старше… — придя немного в себя и осознав происходящее, запричитала мать Парамонова.

Оленька выслушала тираду продавщицы с улыбкой на лице, ведь она любила производить впечатление. В тот момент все мужички очень плавно опустились на землю и выйдя из оцепенения стали отряхиваться, недоуменно ворчать и искать в сугробе свои бутылки, то и дело озираясь по сторонам…

— Безобразие, безобразие! Девочка если ты экстрасенс, то устраивала бы свои шоу в каком-нибудь цирке! И не стыдно тебе?! Я же из-за тебя клиентуру потеряю…

Оленька лишь улыбнулась на это в ответ и повернулась к Вите, а у того глаза от восторга словно огнем загорелись…

— Все, Вить, меня предки ждут. Стемнеет уже скоро. Я пошла.

Оленька вышла из магазина и удалялась с достоинством, а мужички провожали статную девушку удивленными и одновременно восхищенными взглядами.

А с продавщицей вина после этого события произошла такая внезапная перемена, что она, бросив прибыльную торговлю вином, устроилась работать в цирк, — поближе к чудесам, и Виктор, наконец, подтянулся в учебе и выправил свои оценки.

Оленьке открывается правда.

Когда Оленька возвращалась из школы, едва открывая дверь, довольно часто чувствовала запах маминых пирогов: мама была очень хорошей хозяюшкой и дочь всему старалась научить, а также окружить ее своей заботой и лаской. Но родителей также очень сильно тревожил тот факт, что Оля с малых лет тянулась ко всему снежному и ледяному. Явную причину тому они, естественно, знали, но тщательно скрывали от Оленьки. И вообще, не хотели они, чтобы их маленькая семейная тайна когда-то кому-то открылась. Однако это все-таки случилось, причем тогда, когда этого никто не ждал: ни сама Оля, ни ее родители.

Приближался Новый год 1990-го года. В воздухе были разлиты как тревоги, так и ощущение наступающего праздника одновременно. Тревоги, само собой, шли от талонной системы, от пустых прилавков магазинов и неясности всего происходящего; но праздник все же оставался праздником.

Уже в последний день перед зимними каникулами учитель объявил всему классу, что обязательное ношение школьной формы отменено и с нового года вводится свободный стиль одежды, класс дружно грянул «Ура!!!». Но Оленька не кричала вместе со всеми, ее в советской школьной форме вполне все устраивало, тем более что до окончания школы оставалось всего ничего. От этого Оленьке было немного грустно.

После урока учитель попросил ее задержаться, чтобы поговорить о написанном сочинении, ему на самом деле оно весьма и весьма понравилось:

— Я поддерживаю и понимаю твою мечту стать полярником, — чуть заикаясь произнес он. — Для нашего времени это необычно.

— Спасибо, — девушка потупила свой взгляд. — Вы бы знали как в Антарктиде красиво, правда.

— Верю, — вздохнул учитель. — Ну ладно. Беги, встречай Новый год.

Едва Оля открыла дверь в квартиру, так сразу уловила запах свежей ёлки, для нее это был самый сладкий запах на свете. И не сняв шубку, а просто распахнув ее, Оля на цыпочках вбежала в зал. Пушистая красавица действительно стояла посередине комнаты, но была еще не украшенная (обычно этот ритуал Оля никому не доверяла). Она с сияющей улыбкой на лице глубоко вздохнула:

— Вот он — ее праздник!

Из кухни доносилось негромкое пение: мама Оли, как всегда, готовила что-то вкусненькое. А Оле уже не терпелось заняться украшением ёлки. Она вернулась в тамбур, аккуратно повесила шубку на плечики, но тут что-то выпирающее ее задело, — на вешалке висел красный полушубок, который она ранее даже и не заметила, в доме был гость.

Тревожное предчувствие кольнуло сердце девушки. Оля подошла к зеркалу взглянуть на себя, ей не хотелось предстать перед неизвестным гостем растрепой; а сердце чувствовало, что гость непростой. Девушка с той стороны зеркала не была ее четким отражением, чему Оля даже немного порадовалась, поскольку ее зеркальный двойник показался ей несколько красивее обычного. Оля прикоснулась к затянувшемуся инеем зеркалу и вывела пальчиком слово «СЧАСТЬЕ».

Из кухни донесся голос мамы:

— Доченька мы знаем, что ты дома! Хватит прятаться, к нам приехал дедушка, настоящий твой дедушка!

Оля повернулась чтобы пойти в зал, но ей путь преградил зайчик, обыкновенный такой пушистый лесной зайчик. Сердечко Оленьки запищало от восторга, — зайчишка отбил лапкой барабанную дробь по полу и убежал.

— Ну ладно, — произнесла Оля, одернула передник школьного платья и застегнула ворот рубашки на верхнюю пуговицу. — Посмотрим каков ты, наш дедушка. Где же ты был столько лет?..

Оля вошла в зал и ахнула, поскольку ёлка уже сверкала разноцветными огнями и гирляндами, вокруг нее бегали еноты, зайчишки и прочие лесные зверьки. Стол уже был богато накрыт и изобиловал всякими-разными угощениями, а ведь до самого Нового года было еще далеко!

Дедушка оказался моложавым симпатичным старичком с белой окладистой бородой и хитроватым прищуром. Оленькина мама, светясь от счастья, ставила свежевыпеченную снедь на стол, хотя там и так всего было предостаточно.

— Ну что же, внученька, — дед шагнул ей навстречу. — Вот я тебя и нашел! Давай-ка обнимемся, что ли?

— Вы это, Дед Мороз, что ли? — не очень уверенно произнесла Оля.

Дед гордо провел рукой по пышным усам и окладистой бороде:

— Он самый.

— Теперь что, оставив все, мне придется отправиться с вами на Север? я же Снегурочка, я вас правильно поняла?

Дед и мама переглянулись. Похоже, в тот момент им обоим было нелегко.

— Нет. Это будет только твой выбор. Никто принуждать тебя не станет. Более того, если ты выберешь земной путь, то ты вскоре все забудешь. Так положено.., — Дед проглотил комок в горле и немного закашлялся. — Когда я был молодым, вез тебя крохотную в санях, и подвергся нападению темных сил. К счастью, успел я оставить тебя на крылечке замечательной семейной пары, которая была обречена оказаться бездетной.., и след твой для меня затерялся на долгие годы.

— Давайте сядем за стол, — попросила мама, чтобы немного сгладить напряженную обстановку. — Детка, что бы ты не решила, мы с папой согласимся с этим и поддержим тебя. Но не торопись с решением, хорошенько подумай.

Оля неуверенно кивнула ей в ответ.

— Ты переоденешься? — спросила мама. — Скоро папа придет с работы…

— Во что переодеваться, в костюм Снегурочки? — с некоторой иронией произнесла Оля. — Я в этом белом переднике и так уже как Снегурочка. Дедушка, значит. А если я откажусь уйти с вами в мир чудес, то стану обыкновенной девочкой и моя волшебная сила пропадет?

— К сожалению, внученька, но этот выбор должен быть исключительно твой. А коль откажешься, то будет вместо тебя другая Снегурочка. В этом случае все наследство останется за ней, и дар чудотворения тоже… Однако, засиделся я у вас, нужно ехать в гостиницу. До моего отбытия у тебя есть ровно два. Проведи их в раздумьях. Откланиваюсь, мои дорогие!

В прихожей хлопнула дверь, это с работы пришел отец; а Дедушка как раз поднялся из-за стола.

— Два дня на раздумья, помни, внучка! Зайчики и еноты, в саквояж!

Папа и мама в прихожей провожали деда с шутками-прибаутками, а Оля, доев пирожное, ушла в свою комнату, — маленькую уютную комнату с портретами знаменитых артистов, висящих на стенах. Здесь она ощущала себя свободной: можно почитать, можно поиграть на гитаре. Родители Оленьки были мировыми людьми и давали ей полную свободу действий.

Проводив Дедушку до такси, родители вернулись и стали прислушиваться, как их дочь виртуозно играет на гитаре композиции Виктора Цоя.

— Талантливая у нас дочь, — вздохнула мама Оленьки. — Сил нет думать, что она вскоре покинет нас. Поговоришь с ней? У нее завтра матч решающий…

Когда отец вошел в комнату, Оля оторвалась от пения. В ее больших синих глазах застыли хрусталики маленьких слезинок, — девочка любила отца, наверное, даже больше, чем маму: папа был по-настоящему искренним человеком, а вот мама, к сожалению, порой многого не договаривала.

— Ты бы отдохнула, все-таки тяжелый матч будет завтра. Ну честно, отдохни, выспись.

— Хорошо, пап, — Оля откинулась на тахту, а распущенные из кос волосы тотчас же разметались по подушке. Она взяла тяжелую отцовскую руку и прижала ее к своей щеке. Вскоре в таком положении она и уснула. Отец аккуратно вышел из комнаты, прикрыв дверь, чтобы не беспокоить уснувшую волшебницу.

Конец ознакомительного фрагмента.