Меланхолия Самарии Родердейл

Андрей Сергеевич Терехов, 2011

Королева без народа, супруга и еды – все потерялось за завесой бесконечного дождя. И только сын пишет письма из загадочного города Арканвича.

— Помню, мне тогда исполнилось девять: хлестало, как сегодня; а ты пела, — голосом, холодным и бесцветным, каким она обычно и говорила, промолвила Самария.

Поскрипывало витражное окно, капли стучали по стеклу, по водостокам. Королева сидела во главе сколь бесконечного, столь и пустого стола на тридцать человек: головой оперлась на согнутую в локте левую руку, правой — очень медленно отводила назад золотую ложечку и била по яйцу.

ЦОК.

ЦОК.

Кроме Самарии и Лиз в обеденной зале никого не было. Камин с жиденьким пламенем совсем не спасал от сквозняков, и руки Самарии замерзали, деревенели и двигались все медленнее, все слабее с каждым разом.

ЦОК.

…

ЦОК.

…

— Да, ваше величество, — склонила голову Лиз.

Сухонькая старушка, долговязая, с добродушным лицом, какой она всегда и была. Самария знала ее с пеленок, но сейчас с удовольствием поменяла бы на кого угодного другого — лишь бы этот новый человек мог перечить.

Какое-никакое развлечение.

— Лиз, я уже видеть не могу эти яйца, — не то вздохнула, не то зевнула Самария, и королевская рука с ложечкой обессилено упала на вышитую золотом скатерть.

— Ваше величество, простите, у нас ничего больше нет. Пара курочек, петушок и три мешка пшена. Нужно идти в деревню за едой, но…

— Дорогу размыло, — сухо закончила за кормилицу Самария. Порыв ветра толкнул створку окна, и та со стуком распахнулась. На пол брызнули потоки воды.

— Двенадцать недель дождей. Такое бывает? Нет, не закрывай, — остановила движение Лиз Самария. Королева поднялась и, кутаясь в горностаевую накидку, подошла к окну. Внизу давно и бесповоротно захлёбывались водой холмы и тропинка. — Сквозняк — это единственное, что отличает мой замок от склепа.

— Да, ваше величество.

— Лиз. Почему меня никто не навещает? Когда я увижу моих подданных, послов других государств… Кого-нибудь?

— Ваше величество, вы могли бы…

— Не хочу я никуда ехать! — резко оборвала Самария и вернулась к столу. — Вообще ничего не хочу. Лучше буду королевой без подданных, — она снова взяла ложку и стукнула по яйцу, — без еды, — еще один удар, наконец, разбил с хрустом скорлупу, — без короля.

— Ваше величество, я говорила о вашем сыне…

Лиз помедлила и протянула конверт — пастельно-зелёное пятно на фоне золотисто-белой скатерти. Самария едва не подскочила от радости.

— Его почтовый голубь?! Лиз?! — она вскрыла письмо и достала листок шлифованной бумаги. Понюхала. — Не разберу, чем пахнет. Как думаешь, он пользуется парфюмом?

— Его королевское высочество принц Уилбур всегда умел преподнести себя.

— Да. Да, он точно душится чем-то. Уже такой взрослый… — Самария слегка улыбнулась — как улыбается только мать, что видит возмужавшего ребенка, — и вчиталась в аккуратные буквы.

«Дражайшая и любимая матушка, спешу сообщить, что осел ныне в городке Арканвич, что близ Долины Молчания. Здесь из одного окна видны горные кряжи и озеро, а из другого — хвойный лес. Когда облачно, тучки спускаются совсем низко и, если подняться по склону, можно ходить сквозь них, как среди густой травы.

Я снимаю комнату в пансионе «Маленькая баронесса» — из четырнадцати номеров у меня четырнадцатый, самый дальний и высокорасположенный. На моем этаже жильцов нет, но вообще, говорят, здесь обитают еще восемь человек (их я ни разу не видел). Хозяева — очень милые и добрые люди, они всячески помогают мне освоиться.

Вы помните, я говорил, что последнее время увлекся зданиями, у которых есть своя, уходящая корнями вглубь веков история? Видели бы вы местную тюрьму!

Нет, не беспокойтесь, матушка, это здание теперь — обитель исторического общества Арканвича. В камерах висят картины, стены обклеены обоями — если бы не решетки, никто и не подумает, что находится в бывшей тюрьме.

Сейчас я изучаю городские архивы — переписи населения, газетные листки, картографические съемки, планы застройки. Хочу понять, кто тут бывал, кто работал, кто художник всех этих полотен и, особенно, кто на них изображен. К слову, одно вы можете знать — репродукция висит у нас в замке, в Багряной зале. Называется «Карающий рок над Арканвичем». Посмотрите ее. Хорошо? Так будет казаться, что я навестил вас.

Еще я ходил купаться на местное озеро. Горожане его почему-то не жалуют, но мне до безумия нравится пейзаж и безмятежно-спокойная гладь воды. Думаю, вам здесь тоже понравилось бы.

Напишу вам, как узнаю что-нибудь новое. Ваш любящий сын».

Самария в задумчивости кивнула Уилбуру, словно он был рядом, а не за много миль, и потянулась.

— Как же ноги ноют.

— У меня тоже, Ваше величество. Погода.

— Да, точно. Погода. Пойду, отдохну. Это яйцо высосет из меня все силы.

Самария вышла из комнаты и по сумрачному, полному густых теней коридору двинулась к спальне.

Позади тонко звякнул фарфор — Лиз убирала посуду. Ажурно-нежное эхо смешалось с отзвуками шагов и пронеслось по лабиринтам заброшенных комнат — давно закрытых, полных пыли, воспоминаний и теней.

Желтая зала, фиолетовая, оранжевая…

Вот.

Тихое помещение окружило Самарию монотонностью багрянца — на стенах, мебели, занавесках. Она двинулась вдоль стен, вглядываясь в картины.

Пейзаж. Девушка с алыми герберами. Портрет какого-то предка Самарии. И…

Она оступилась. На очередном полотне, созданном из оттенков багрового и чёрного, ждали у плахи одиннадцать изможденных заключённых: десять мужчин и одна женщина. Рядом подтачивал топор палач в красном колпаке и запачканном кровью фартуке.

«Карающий рок над Арканвичем», — значилось на раме.

Мрачная, давящая картина. И будто живая?..

Самария протянула руку к полотну, коснулась волн краски, и они перетекли на ее пальцы, вобрали в себя, перекинулись на предплечья.

Не прошло и секунды, как мрак чернильным омутом накрыл королеву.

***

Когда темнота рассеивается, Самария с ужасом обнаруживает себя в круге рыхло-белого света. Источник его очень высоко, не разглядеть. Под ногами ступеньки.

У пещеры (туннеля? ямы? бездны?) нет ни боковых стен, ни основания — сваи циклопической лестницы уходят далеко вниз. Через равные промежутки идут пепельные круги света — вроде того, где замерла Самария.

Она поднимает ногу — неловко и заторможенно — и делает шаг в темноту.

— Лиз?

Эхо разносится вбок и ввысь, искажается. Возвращается. Самария вздрагивает.

— Лиз?!

Самария спускается ещё на ступеньку, проходит промежуток темноты и вступает в новый круг свет. Платье шуршит по ступенькам.

Шух.

Шух.

Круг света.

Темнота.

Круг света.

Темнота.

— Здесь есть кто-нибудь? — кричит в отчаянии Самария.

— «Она придет за мной, — поет кто-то. — Она услышит голос мой».

— Кто здесь?

— Ах, да. Постоянно забываю, что не одна, — без особого удивления говорит певица,

— Где ты? Где ты?!

Раздается шарканье, и в круг света внизу входит девушка. Одну ногу она подволакивает.

— Кто ты? — Самария опасливо вглядывается в незнакомку. — Что это за место?

У девушки — совсем молоденькой, с круглым приятным лицом и челкой до бровей — запеклась под носом кровь.

— Мария… Не знаю. Я пыталась уйти, но всегда возвращаюсь. Сюда. Туда. Из ниоткуда в никогда. И обратно. Здесь всякий раз одно и то же.

— Как и в моем замке. Здесь есть ещё кто-то?

Мария озирается по сторонам и прижимает палец к губам.

— Тс-с.

— Ты кого-то боишься? — шепчет Самария.

Мария качает головой, но потом замирает. Глаза ее расширяются, и она показывает за спину королевы:

— Её.

Самария мигом ощущает напряжение между лопаток. Во рту пересыхает, королева медленно поворачивается…

***

Самария вскочила на постели — в кресле напротив сидела долговязая Лиз. Карие глаза смотрели участливо, почти ласково.

— Доброе утро, Ваше величество.

Дождь за окном монотонно шептал отходную молитву; из приоткрытого окна вползал сквозняк и теребил засохшие герберы в вазочке.

— Утро? Сколько я спала?

— Пять дней и пару часов сверху, ваше вели…

— Лиз, не говори ерунды.

Кормилица наклонила седую голову в знак покорности.

— Да, Ваше величество.

— Мне снился странный сон. — Самария задумчиво провела рукой по волосам. — Я шла по лестнице, шла и шла. Много времени. Нашла испуганную девушку…

— Мы все что-то находим во снах, Ваше величество, — мягко сказала Лиз.

— Да, — согласилась Самария и кивнула, точно убеждала себя. — Да! Ты права — всего лишь сон. Неси воды, умыться.

Лиз кивнула и поднялась, и лишь тогда Самария заметила новый конверт на прикроватном столике. Королева будто засветилась изнутри и бросилась его вскрывать.

Конец ознакомительного фрагмента.