ЧуДоРеМия

Андрей Семке

Вокруг нас притаился и ждёт нашего участия волшебный, непредсказуемый, удивительно-интересный мир. Он, как чёрная дыра, которая поглощает материю. Он, как сказочный цветок, распускается только при нашем взоре. Он, как любимая женщина, благоухает приторно-сладкими ароматами. Он, как бесконечный космос, таит вопросы и загадки. Вы открыли сборник рассказов. Эти небольшие пересказы не претендуют на высокий литературный статус. Они написаны душой одного человека, который любит людей, мир и жизнь…

© Андрей Семке, 2022

ISBN 978-5-0056-6380-1

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

До

Чудоремия

Жизнь! Счастье! Здоровье! Мир! Благополучие! Вера! Любовь! Надежда! Работа! Успех! Радость! Душа! Дыхание! Воздух! Гармония! Мама! Отец! Сын! Дочь! Семья! Мир! Здоровье!

В. Белинский писал: «Жизнь — значит чувствовать и мыслить, страдать и блаженствовать; всякая другая жизнь — смерть». Вокруг нас притаился и ждёт нашего участия волшебный, непредсказуемый, удивительно-интересный мир. Он, как чёрная дыра, которая поглощает материю. Он, как сказочный цветок, распускается только при нашем взоре. Он, как любимая женщина, благоухает приторно-сладкими ароматами. Он, как бесконечный космос, таит вопросы и загадки.

Вы открыли сборник рассказов и статей «Чудоремия». Это тоже мир, который рядом с нами, иногда весёлый и задорный, иногда чудовищно-беспощадный, иногда непонятный и недосягаемый… Эти небольшие пересказы не претендуют на высокий литературный статус. Они написаны душой одного человека, который любит людей, мир и жизнь…

Чёрный кот

Вчера еду утром на автомобиле, дорогу пересекает чёрный кот. Всё, думаю, примета плохая, всё задуманное пойдёт насмарку. Жду подвоха или неприятностей.

Но ничего подобного. В обед на карту пришли деньги за давно выполненные задания. Хорошо поговорили с другом, наметили поход на август. Всё, что запланировал сделал, даже чуток перевыполнил. Вечером вспомнил, что в городе проходит мероприятие ночное. Решил на него попасть. И не пожалел. Замечательный концерт прошёл на одном дыхании, интересные выступления, замечательные люди. Встретил много знакомых, пообщался. Вечером перед сном вспомнил про кота. Подумал, что это была кошка.

Утром пошёл по делам, навстречу женщина с пустыми вёдрами. Сбудутся ли пророчества приметные или приметными окажутся только пророчества наших предков? День покажет.

Одуванчики

Тебе пять лет, а жизнь быстротечно пролетает мимо тебя, и зовут тебя обидно — Антоша, и по утрам нужно идти в детский сад, чтобы складывать в слоги буквы, а ты уже прочитал «Золушку» и «Золотой петушок» и умеешь без труда посчитать сдачу после покупки любимого Чупа-чупса, и вообще всё вокруг в тартары, потому что не зацвели ещё одуванчики, а на заборе кто-то написал «Светка, я тебя люблю».

— Мама, нужно Светке сказать, что её кто-то любит.

— Антоша, Светок на свете много, как же найти ту, которой это предназначено, и вообще так делать нельзя, нужно либо напрямую сказать девочке, что ты её любишь, либо намекнуть ей об этом, если стесняешься. А эта Светка, наверняка надпись эту уже увидела.

Мальчишке все эти истории были не интересны. Впереди был день в детском саду, который нужно было прожить без приключений, чтобы не попасть в угол или ещё хуже, чтобы не завели в девчоночный умывальник и не заставили чего-нибудь в нём мыть или убирать.

День тянулся медленно, на занятиях нужно было отвечать на тупые вопросы: «Что самое мягкое в природе? или «Что самое твёрдое в природе? или «Что самое мокрое в природе? или «Что самое жидкое в природе? Вот на первый вопрос сто процентов ни один взрослый не ответит, а ребёнок нормальный и подавно! Вот что самое мягкое в природе? Мягкое? Самое? В природе? Антошка был уверен, что это его подушка. Она была волшебно-нежной, и поэтому после долгого дня только его голова прикасалась к ней, ему сразу снились добрые космические сны. Но оказалось, что нет. Ни вата, ни пух, ни трава, ни поролон не подходят! Самое мягкое в природе — это наша рука, потому что мы её кладём под голову, когда спим. А самоё твёрдое — это кулак, от него фингалы остаются под глазами. Вот академики, которые сидят в своих институтах, и размышляют об этих вечных вопросах, спрашивают дошколят, что самое мягкое или что самое твёрдое?

Гулять на улицу не пошли из-за дождя, на полдник был вишнёвый кисель с комочками, от которого воротило живот. Как этим «поворам», а Антошка именно так считал, что надо писать это слово, удаётся всегда сделать кашу пригоревшей, а кисель с такими сопливыми комками?

Вечером дома он нашёл самый красивый лист бумаги и полчаса выводил карандашами нужные слова, пока мама не позвала его кушать. Вот мама всегда готовит вкусно, хочется всё съесть и попросить добавки.

— Что это ты там написал? «Злата, я тебя люблю!» Без ошибок, молодец. И что ты хочешь с этим листом сделать?

— Я завтра раньше всех приду и положу его в шкафчик Злате, она прочитает и поймёт мой намёк.

— Сынок, это не намёк, а прямо в лоб, так взрослые мальчики не поступают. Ты лучше собери цветы — одуванчики и подари их Злате, это будет намёк! Или собери одуванчики, принеси их мне, я из них сплету красивый венок, ты подаришь его Злате, это тоже будет хороший знак.

Антошка нахмурился, засопел и пробурчал:

— Мама, а если одуванчики ещё не расцвели, а ты уже влюбился, как тогда намёкивать?

Близкое знакомство

— Я очень близко знакома с Высоцким-младшим. Это было так давно, что Никита Высоцкий и не знал ещё, что его зовут Никита.

— Интригующее начало. Можно подробнее.

— Мои родители познакомились с Владимиром Высоцким и его супругой задолго до моего рождения, предполагаю, недели за две до моего появления на свет, а, может, чуть раньше. Мама Никиты и моя мама лежали в одном роддоме. А когда на свет появились я и Никита, наши папы стояли с большими букетами цветов под окном нашей палаты. Мы несколько дней лежали с ним на одном пеленальном столе.

— И как тебе Высоцкие? Красавцы?

— Я же говорю, знакома была близко, а вот памяти тогда у меня ещё не было. Разве только мать с отцом что рассказывали, то и запомнила.

День рождение — лучший праздник

У Вадима было приподнятое настроение. Вчера друзья ему устроили сюрприз, поздравили с днём рождения, что на всю оставшуюся жизнь память будет. Когда о тебе помнят и не просто, а ещё и позволяют устроить невероятное приключение, которое в результате становится эмоциональным фейерверком, это, во-первых, незабываемо, во-вторых, дорогого стоит.

В общем друзья его вытянули на природу, на дачу, устроив целый праздник с капустником и шашлыками, с парадоксальными подарками и розыгрышами. Вадим был самым счастливым человеком. Столько впечатлений он, пожалуй, одновременно не получал никогда. Поэтому сознание, приходившее утром от испытанного истинного удовольствия, делало мир цветным и волшебным.

Вадим шагал вдоль огромного шоссе, улыбаясь широкой улыбкой, вдыхая чистый загородской воздух, насыщенный всеми ароматами луговой растительности, радуясь многоголосью птиц. Единственным препятствием на его пути была дорога-шоссе, которую нужно было перейти, но это как раз было самым опасным и сложным. Трасса была федеральной, насыщенной различным транспортом, носящимся с огромными скоростями, и единственным пешеходным переходом, оснащённым светофором и кнопкой для пешеходов.

Подойдя к нему, Вадик как его учили в школе, посмотрел налево, а затем направо, и, не обнаружив никакого транспорта, решил не нажимать кнопку и не ждать нужного зелёного сигнала, а аккуратно перейти. Что он и сделал. Дойдя до середины дороги, остановился, чтобы посмотреть ещё раз, нет ли каких-либо транспортных средств, которым его персона будет мешать, но именно в этот момент с сигнальными огнями к нему подъехала полицейская машина. Нарушил.

Полицейские, как положено, представились и попросили предоставить документ для выписки штрафа. Вадим начал объяснять логику своего поведения. Приводил аргументы, которые должны были убедить народных блюстителей порядка, но те были непреклонными и только внушали нашему герою требования безопасности.

Через десять минут Вадим полностью осознал, что был неправ, что больше никогда в жизни не будет перемещаться по федеральной трассе на красный свет светофора, что впредь будет жать на кнопку и ждать включения нужного для движения сигнала.

Через всё это нужно было пройти, чтобы получить от полицейского паспорт с улыбкой на лице и короткой речью:

— Берегите себя, день рождения бывает раз в году и главное, чтобы он было. С прошедшим вас днем рождения и больше не нарушайте. Это наш подарок вам.

Вещие сны

Тётя Тома совсем захворала на ноги. Не ходят, не хотят, болят суставы и мышцы. Был помощник — муж, да тот покинул бренный свет, оставив её одну. А двор весь листвой завалило так, что дверь открыть невозможно. Дети далеко, изредка забегает женщина, работница социальной сферы, по дому прибраться, да продуктов занести на неделю.

Что делать? Пришлось просить помощи у соседа.

Тот охотно откликнулся, работы в посёлке нет. Мужики кто-куда по вахтам разъехались, так у них и здоровье и молодость имеются, а соседу уж скоро седьмой десяток пойдёт. Лучшая его работа — это соседям подмочь, да рюмку самогона опрокинуть, пока старуха-жена не видит.

Вот и в этот раз. Как отказать соседке? Нельзя, да и пятьсот рублей на дороге не валяются. Убрал всё, мусор вынес.

Тамара деньги вынесла, а про себя думает: «Дам тысячу, половину пропьёт. Пятьсот рублей одной бумажкой точно домой принесёт»!

Сосед купюру получил, да быстрее домой к жене, чтобы та не ругалась на добытчика.

А Тамаре ночью снится сон. Приходит её муж Сергей и говорит:

— Мало за такую работу заплатила. Двор вон какой чистый, сосед хорошо поработал. Надо было тысячу заплатить. Пожалела…

От такого сна в поту проснулась тётушка. Отнесла рано утром соседу ещё пятьсот рублей. Он обрадовался и пропил их.

Тётя Тома

Она сидела одна у окна, смотрела на абсолютно чистый двор и вспоминала…

Вот уже почти два года, как ушёл от неё на небеса её муж Сергей. Прожили почти шестьдесят лет вместе, но рак сломал сильного и хозяйственного человека за несколько месяцев. Одной в доме жить стало ой как нелегко. То кран потечёт, то свет погаснет, то котёл взбеленится… Напасти поджидают одинокую женщину на каждом шагу. Ещё и ноги перестали ходить. А дети далеко, живут в земле обетованной, закрытой от России стальным занавесом коронавируса. Они и готовы приехать, забрать тётю Тому, но самолёты не летают, границы на замке.

Мимо пробежал соседский кот. На клумбе вырос сорняк. Тётя Тома, кряхтя и чуть пристанывая, заковыляла к грядке, тупым концом палки победила злое растение и, успокоив на какое-то время свою душу, вновь окунулась в воспоминания…

Ведь жили-то как хорошо. Своя квартира, дача, машина — всё было. Муж неплохо зарабатывал, четверо детей, подмога какая-никакая, да и хорошие хлопоты. А потом всё рухнуло вместе с исчезновением с карты Советского Союза и понеслось…

Друзей и родственников из тёплого уютного шахтёрского городка на юге Казахстана разбросало по всему миру. Кумовья уехали на историческую родину в Грецию, родственники подались кто-куда смог, а дети рванули в Израиль. Чужая страна, нравы, климат, но в Казахстане оставаться было смертельно опасно, уж сильно начали проявляться националистические настроения спустившихся с гор местных баев…

Закипел чайник, шум от хлопающей крышки отвлёк тётю Тому от размышлений. Пришло время пить утренний кофе. Этому ритуалу несколько лет. Ровно, как по команде, в одиннадцать часов утра закипал чайник, тётушка наливала кипяток в стакан с сухим кофе и добавляла две ложки сгущенного молока. Половинка сушки и стакан горячего напитка — славный завтрак и энергия на целый день…

Дом — это последнее пристанище стариков. Огород, небольшой сад, гордость хозяев — пионы, которые расцветали в мае месяце и украшали небольшой двор, виноград, который гроздьями свисал до самых заморозков. В последнее время чистота и уход за двором давались с трудом, ноги не ходят, спина не разгибается, главный инструмент палка, которая не только помогает устоять на ногах, но и как тяпка борется с сорняками, которые то и дело пытаются нарушить гармонию садовых цветов. Скоро приедут дети и заберут её с собой, выхода нет, нужно ехать, бросать всё нажитое за долгие годы. «Бросать», — какое нелепое слово. Вот крольчатник, сделанный руками Сергея, правда, сил держать живность в последнее время не было, но как полочки для всяких приспособлений использовать можно. Вот персиковые деревья, посаженные давно и каждый год приносящие радость хозяевам и приезжающим на побывку внукам. Вот… На глазах появились слёзы, всё это бросить и уехать. Дежавю…

Шлёп-шлёп

Поехали как-то друзья за границу. В советские времена это было событие вселенского масштаба. Комиссии, опросы, экзамены — всё осталось позади. Новенькие заграничные паспорта ещё пахли полиграфической краской, а в них вклеена виза. Заказов от родственников поступило столько, что тетрадной страницы не хватило. Всем хотелось обзавестись фирменными венгерскими лодочками, американскими джинсами, итальянскими сорочками и галстуками, французскими духами и греческим тюлем.

Денег дали немного, но достаточно, чтобы усладить нетронутую развращёнными полками европейских магазинов русскую душу. Уже в поезде после прохождения всех формальностей на границе семейная пара ощутила свободу, даже дышать стало как-то легко, то ли воздух был иной, то ли работали вентиляторы фирменных вагонов.

В мечтах и фантазиях ночь пролетела незаметно. Поспать так и не удалось. На перроне парочку встречали. Полномочный представитель и слова не дал вставить, сразу определил их место дальнейшего обитания, а именно старинный особняк, в котором и располагались все необходимые службы и офисы советских органов.

— Древний замок. Ему или 400 или 500 лет, — промямлил полпред. — Сейчас в нём никого нет. Не сезон. Будете одни жить. Единственное, о чём хочу сказать. Не бойтесь, если чего в нём услышите, поговаривают, что живёт здесь привидение, но оно доброе, за мои двадцать лет работы никого не заморило.

Действительно место было волшебно-фантастическим, Дракула со своими приключениями и близко не стоял. Старинный тёмно-коричневый фасад, покрытый мхом и дикими растениями, маленькие овальной формы окошечки едва пропускали свет, половицы, поскрипывающие при каждом шаге, и интерьеры средневековья с элементами советского декора — всё это произвело впечатление на семейную пару, и они, не раздумывая, опробовали гигантскую кровать, попрыгав на ней.

Но времени на игры не было, впереди ждала заграница с её огромными магазинами и заполненными до отказа прилавками и список из ста двадцати пунктов пожеланий родственников, вышестоящего начальства и соседей.

Целый день они провели в поисках нужных товаров и вещей, и, как говорится, без ног прибыли в свою опочивальню. Сутки без сна давали о себе знать, и парочка, наскоро перекусив, прилегла на огромную завешенную тюлью и вуалью кровать. Перины были мягкие, подушки большие, а замок древний, но как только они стали проваливаться к сновидениям, их насторожил странный шум, происходивший из соседней комнаты, и шаги: шлёп-шлёп, шлёп-шлёп, шлёп-шлёп…

Сна как не бывало, переглянувшись, парочка сначала обнялась покрепче, а затем муж как истинный джентльмен, надев тапочки, крадучись, посеменил поглядеть на незваного гостя. В соседней комнате, конечно же, никого не было, лишь на полу следы от мокрых огромных ног, как будто бы гигантский человек принял ванну и, забыв вытереть ноги, прошагал по коврам. Мокрые пятна уходили в следующий зал…

Всю ночь привидение ходило по залам, а парочка так ни на секунду ко сну и не приступила. На них навалилось наваждение. Они скрипели зубами, подвывали, плакали, прижимались друг к другу, но уснуть так и не смогли. С первыми лучами солнца семейная парочка упорхнула из зловещего замка.

Уже в саду они столкнулись с уполномоченным представителем, к которому у них накопилась немало вопросов.

— Нет, кроме вас в этом особняке никто не проживает. Мёртвый сезон…

Слово «мёртвый» вновь произвело действие разорвавшейся бомбы, и зрачки глаз парочки расширились до максимально-возможного размера.

— Вы одни в этом доме, не переживайте. Кроме вас, может быть, гуляют только привидения, — решив пошутить, произнёс чиновник.

— С мокрыми гигантскими ногами? — заикаясь, спросил глава семейства.

— Не понял? А, вы тоже шутите. Хорошего дня, вечером заеду к вам, нужно уточнить пару вопросов…

Как вы понимаете, день для наших героев прошёл мгновенно, не потому что они посетили массу магазинов и торговых комплексов, а потому, что после двух суток без сна, всё было, как в тумане, размыто и медленно.

Вечером они встретились с уполномоченным, поговорили и прилегли. Всю ночь привидение шлёпало по дому, не давая уснуть заграничным гостям.

Третью и четвёртую ночь всё повторялось. «Шлёп-шлёп», — отдавалось в сознании так, будто набатом били в колокола. Наши герои стали раздражительными, глаза впали, на них было больно смотреть. И вот наступила последняя ночь перед отъездом.

Парочка расположилась у камина. Тишина пугала, но парочка прислушивалась. Тишина. Так всю ночь, не сомкнув глаз и только всхлипывая от страха и периодически вздыхая и прижимаясь друг к другу, муж с женой слушали тишину. Привидение в эту ночь так и не появилось.

В поезд они садились с радостью. Сумки с обновками не радовали. От благополучных и счастливых людей за эти дни они превратились в привидения. У них было только одно желание: сесть в поезд и уснуть на час, на два…

Только они улеглись, как в головах у обоих прозвучало:

«Шлёп-шлёп, шлёп-шлёп, шлёп-шлёп…»

Общежитие

Сколько общежитий разбросано по просторам наших больших и малых городов. Какие удивительные встречи происходят в провонявших сыростью и плесенью кухнях, коридорах, лестницах. Вот и мои студенческие годы не обошли стороной это удивительное и неповторимое местожитие. Третий этаж, комната на три человека, уборная и умывальник в конце коридора, душ на первом этаже, общий для девочек и мальчиков. В середине коридора кухня с двумя электрическими плитами. Иногда доходяги-студенты на этих плитах готовят, но в основном дело гиблое, конфорки едва нагреваются, так что готовка занимает очень длительное время. Именно поэтому в этих помещениях собираются ребята, кто-то приносит бутылочку, начинаются длительные беседы, рождаются идеи, редко доходит до мордобоя, но в основном всё заканчивается пирушкой — главным блюдом, которой являются макароны по-флотски (итальянская паста с кусочками свиной тушёнки) или жареная картошечка со свиными шкварками (картофель по-бургундски).

Особое время — это выходные, когда местные в основном разъезжаются, а в общежитие наступает время для культурного питья одних и бухания других, иногда происходит объединение этих двух масс поклонников активного отдыха. Именно в эти дни рядом со зданиями лучше не находиться, иначе быть беде.

Вот жил на свете такой парень по имени и фамилии его никто не знал, а называли изящно так Гидрович. Вопросы у всех возникали, но ответ был всегда один: кулак в нос. Поэтому Гидровича называть так называли, но почему его так называли старались у него не спрашивать. Жил он где-то на отшибе, но был завсегдатаем третьего этажа общежития.

И с ним всегда происходили нелепые истории. Шёл как-то мимо, а с третьего этажа по верёвке шпана спускалась, задал он им вопрос, мол чего это вы тут делаете, а ответ получил в больнице, после того, как пришёл в сознание.

В другой раз и вовсе вышел покурить, слышит сверху кто-то кричит голову поднял, и только мельком увидел, как студентка чуть с пятого этажа не грохнулась, выкидывая бутылку. Что сказать? Две недели боролись за его жизнь врачи. Вот так.

Третья истории и вовсе неповторимая. Как-то в выходные так он напился, что еле-еле на ногах стоял, но домой всё ж отправился. Хорошие тогда милиционеры были, видят молодому человеку нехорошо, спросили его, куда, мол, друг, ты путь держишь, он им адрес свой назвал. Милиционеры до дому довезли, у подъезда высадили и поехали по делам. Вот только Гидрович ключи от квартиры в общежитии забыл. Как он вернулся, никто сказать не может. Только вот ещё он пару часиков выпивал, а потом вновь домой засобирался. А тут на его счастье вновь те же милиционеры мимо едут, глазам своим не верят, стоит молодой человек, на том же месте, в том же состоянии. Взяли его, отвезли домой, до квартиры довели, аккуратно в коридоре положили и дверь снаружи закрыли, чтобы в третий раз не везти. Гидрович очнулся, понял, что забыл в общежитии куртку с деньгами и паспортом, дверь открыть не смог, с этажа сиганул. Врачи не боролись за его жизнь, просто по частям собрали и в гроб положили. А вы говорите общежитие! Жизнь!

Хостел

Слово, конечно, не благозвучное, но при отсутствии денег может стать неплохой крышей и ночлегом на несколько дней. Иногда в таком убежище можно познакомиться с удивительными людьми, интересными художниками, артистами необычных жанров, писателями. Но чаще всего — это работяги, студенты или люди, которым нужно временное пристанище.

Хостел хостелу рознь. Как-то прибило меня к одному в центре Москвы. С виду и по названию «Хорошие новости», должно было быть неплохое жильё. Публика вся интеллигентная, ни мата, ни спиртного, ни быдлости. Всё чин по чину. Вечером чаепитие с разговорами не о политике и кухонных разборках, а о современных певцах, интересных направлениях в искусстве или о яйцах. Да, о загадках, которые скрыты механизмами в творческой мастерской дома Фаберже.

Главное оказалось в этом хостеле — пережить ночь. Мешали не люди, спать не давали клопы. Утром от их укусов зудело тело, а хозяева днем травили их какой-то химией, от которой першило во рту. В общем после очередной бессонной ночи пришлось мне ретироваться, боялся только одного: туриста с собой какого-нибудь не утащить, а то он и на новом месте спать не даст.

Но эта история о супружеской паре, которая решила сэкономить на проживании. Рассчитали так. Едем смотреть город и посещать музеи, а шесть часов на сон можно отвести в любом даже захолустном отеле, главное чистая простыня и кровать. Семья интеллигентная до мозга костей. Всё у них чин по чину: чемоданчики с разложенными наглаженными вещами, гигиенические средства на все случаи жизни, костюмы к вечерним мероприятиям, одежда для прогулок на природе.

Приехали в город поздно. В темноте искали свою ночлежку, в полутьме ложились спать. Важно было хорошо выспаться и встать раньше, культурная столица манила своими архитектурными изысками, музеями, театрами.

От тяжёлой дороги наша семейка заснула мгновенно и спала, как говорится, без задних ног. Разбудил их говорок. На краю кровати сидели две бабульки, очень странной наружности, в лохмотьях, с полиэтиленовыми кулями, по виду точно без определённого места жительства:

— Вчера была в переходе на Невском, хорошо подавали, сегодня опять туда пойду, место хорошее, туристов много нежмотистых.

— Ой, а я вчера ходила к Спасу-на-Крови, одни китайцы, брезгую я, они такие вонючие, ну плохо пахнут, видимо, своей вьетнамской звёздочкой трутся, а от неё у меня аллергия.

Парочка от удивления слушала диалог, и в какой-то момент кто-то из них не выдержал:

— А что вы делаете в нашем номере?

— Ой, касатики, не переживайте, мы сейчас свои вещи заберем, помоемся и уйдём. Выглядите вы не очень, видимо, спали нехорошо, сны поганые мучали. Незнакомки продолжили свой разговор.

Запах от бабулек был такой, как от свалки годичного мусора где-нибудь в трущобах.

— В смысле помоетесь? Какие вещи?

— Не переживайте. Мы здесь вещи кой-какие храним, да иногда наведываемся, когда холодно, переночевать, пансионат ведь для бездомных, а мы с Егоровной уже давно дряхлые, никому ненужные бомжихи…

Семейка переглянулась, заёжилась, натянула на себя одеяло… Вот так можно попасть впросак.

Как только бабульки скрылись из комнаты, супруги в мгновенье ока оделись и, схватив свои вещи, ретировались из приюта для бездомных…

Сенокос

Дядя Боря был тружеником. Его хозяйство насчитывало несколько бурёнок, десятка два свиней, а ещё утки, гуси, куры и огромная делянка, засаженная картофелем, морковкой и свёклой. Вставал он ни свет ни заря и ложился за полночь.

Чтобы всю эту ораву прокормить, работать надо было много, а помощников-то, только две руки: левая и правая. Сын с племянниками наведывались нечасто, да и только покуролесить, самогону попить, да затариться мясом и салом.

Приближался сенокос, и дядя Боря позвал молодёжь на подмогу. Наварил самогона, пожарил мяса, накрыл стол, чтобы затем работа справилась. Весь вечер гуляли, тосты подымали за здравие. Как напились, стали вспоминать ушедших в мир иной, выпили за упокой, потом вновь за здравие. Вечер плавно перетёк в ночь. Дядя Боря, не дожидаясь окончания случившегося праздника будущего сенокоса, пошёл спать. Сколько продолжалось гуляние, он так и не узнал.

Рано утром, убрав со стола и приготовив необходимый инвентарь для работы, начал будить молодёжь. Одни отказались ехать, ссылаясь на головную боль, другие сделали вид, что и не просыпались.

Поехал дядя Боря один в надежде, что остальные оклемаются и подтянутся. Косит он траву в одни руки, а сам думает: «Вот здоровые лбы, мяса им нажарил, самогона дал выпить, совесть должна же быть?»

Поработал он до обеда. Накрыл себе импровизированный стол, кушает, а на душе сверлит: «Молодые, энергии в них пруд пруди, давно уже бы управились, работая вместе, а так дел ещё непочатый край». Кряхтел старик, закусывая салом с хлебом: «Порося зарезал. Всё для них, будь оно не ладно. Думал, как лучше, чтоб и выпили и поработали, а нет. Ничего не вышло, горблюсь один, как каторжный»…

Вечером, закончив всё задуманное, вернулся дядя Боря в дом. Детей с племянниками в доме уж и след простыл. Опустился в погреб, посмотреть: «Слава богу, хоть мясо взяли да сало».

Успокоился старик и, несмотря на усталость, начал прибирать в доме, не оставлять же всё на завтрашний день. Сенокос идёт, времени совсем нет!

Медный рыцарь

Витёк работал в сборочном цеху с окладом в пятнадцать тысяч рублей. Такие зарплаты были у половины рабочих, и каждый ухитрялся не только выжить, но и содержать семью, развивать и воспитывать детей, помогать родителям. Вы спросите, как?

Способ оказался тривиально простым для мастера с шестью дипломами, тремя переподготовками и широким кругом технических специальностей, которые подарила практика работы.

Поступали на завод медные листы приличной толщины. Большая часть после штамповки шла в производство, остальной металл списывался, так работяги, из этого утиля, вырезали пластины, разного размера, сшивали их проволокой и аккуратно надевали под верхнюю одежду, чтобы на проходной не спалиться.

Получался рыцарский доспех из медных разнокалиберных пластинок. Тяжелый. Сдал приёмщикам цветного металла и считай месячная зарплата в кармане. Главное, чтобы жадность не подвела, да силёнок хватило.

Витьку однажды не повезло. Чересчур много на себя доспехов нацепил, и прямо у проходной поскользнулся. Хотят его охранники поднять и не могут. Слишком тяжёл мастер, не по силам ребятам богатыря тощего на ноги поставить. Витёк-то дрыщ дрыщом, а тяжелый, видно кость такая, думали они. Когда же мастера в чувства привели да доспехи сняли, то удивлению предела не было. Витёк почти сто килограмм меди пытался одномоментно вынести. Вы говорите рыцари перевелись! Не перевелись, живы и жить будут, пока зарплаты на заводах такие будут!

Псих

Так уже в этой жизни бывает: не знаешь, где соломки подстелить, в случае падения…

Приходит Петруша к психиатру. Очередь дикая. Человек тридцать, не меньше. А врач в кабинете не сидит, всё куда-то выскакивает, всё с кем-то советуется. Люди в коридоре перешёптываются, у всех в жизни времени мало, торопятся. Простоял так часа четыре, и вот, наконец, его звёздный час. Заходит, всё чин по чину, карточку даёт, медицинский полис, на стул садится. А доктор глаз не поднимает на него, но тихо так себе под нос произносит:

— Вас какими судьбами к нам занесло? С вами всё нормально, вы какой-то нервный, болеете?

— Давайте, доктор, быстрее, и так уйму времени потерял, ещё много дел надо сделать за сегодня.

— Не торопитесь, чувствую, что у вас что-то на душе, что-то такое, что не даёт вам покоя, вам нужно лечиться! — очень спокойно, почти шёпотом произнёс доктор.

— Мне нужна справка и всё. Документ мне нужен от вас, — не выдержал, соскочил с места и начал жестикулировать руками Петруша.

— О, да вы наш клиент.

— Я не ваш пациент, дайте мне справку, пожалуйста.

— Вот вам направление, проедете в психоневрологическую клинику к доктору Облонскому, он вам выпишет справку. Успокойтесь, идите домой, а завтра придёте, и вам всё выпишут, — очень спокойно, размеренно, убаюкивающе произнёс врач.

Петруша отправился домой, досада его разрывала, хотелось весь гнев выпустить на кого-нибудь, но по пути попадались лишь камни, которые пулями отстреливались от ног нашего героя, да кусты самшита, которые разрывали своей крепостью его кисти рук.

На следующее утро он поехал в психиатрическую клинику. Его доброжелательно принял доктор Облонский, который поприветствовал Петра, попросил сесть на стул и занялся заполнением каких-то бланков. Их было так много, а время шло так медленно, что полчаса молчанки для Петруши показались вечной каторгой. Только через час врач вспомнил о пациенте и тихим голосом спросил:

— Вам цветные сны снятся?

— Мне нужна справка, только она.

— Вы нервничаете, успокойтесь и ответьте на простой вопрос: «Вам цветные сны снятся?»

— Они всем снятся и мне тоже снятся, — раздражённо произнёс Пётр.

— Прекрасно, вам нужно обязательно лечь к нам в клинику, и мы вас вылечим. Вы согласны?

— Мне нужна справка, пожалуйста, дайте мне справку, — отчаянно бубнил Петруша, не понимая, что происходит.

— Хорошо, хорошо, не волнуйтесь. Я выпишу вам направление, и вы поедете в краевую клинику, вас там посмотрит сам профессор Преображенскый, — именно так, делая акцент на букву «ы», произнёс врач и что-то опять начал заполнять, не отвлекаясь на потерянного и смирно сидящего пациента.

Прошло минут тридцать, как доктор вновь обратил внимание на Петрушу:

— Вы не передумали, может, всё-таки к нам в больницу, у нас такие вкусные таблетки?

— Спасибо, я лучше в краевую клинику съезжу, за справкой.

— Вот вам направление, сразу к профессору Преображенскому, он гений среди гениев!

Разбитый, подавленный, расстроенный и опустошённый Петруша плёлся по улочкам к своему дому. Не было напасти, а теперь столько потерянного времени. Нужна кому-нибудь эта медкомиссия?

Половину следующего дня он трясся в автобусе, чтобы добраться до краевого центра, ещё час он добирался на трамвае до клиники, затем сорок минут ждал приёма. Всё это время он копался в своей душе, обдумывал своё никчёмное бытие, может, уже и правда пора лечь в больницу, попить вкусненьких таблеток…

Профессор Преображенскый (именно так в голове Петруши промелькнула фамилия врача с буквой «ы» в окончании) оказался молодым человеком, абсолютной противоположностью известному персонажу Михаила Булгакова из его вечного произведения «Собачье сердце». Он шутил, всё делал быстро, легко.

— Что вас ко мне привело? — весело спросил он пациента, при этом разгребая пакет привезённых документов.

— Мне нужна справка.

— Кем вы работаете?

— Учителем.

— Нервничаете часто, сны цветные снятся, — нормально с вашей-то профессией.

— А что тут такого? Все нервничают, всем снятся. Вот вам, что не снятся цветные сны?

— Не переживайте, езжайте домой и спокойно работайте. Нормально у вас всё и справку я вам напишу.

— Может, мне всё-таки лечь в больницу, попить вкусненьких таблеток, отдохнуть малость? Профессор, что вы скажете?

— Езжайте и учите детей, если всех вас учителей положить в наши клиники, то места остальным не хватит. Нормальные вы, чай пейте с чабрецом и ромашкой на ночь, покричите в ванной на воду, и всё будет у вас хорошо.

Петруша получил заветную справку. Всё у него хорошо!

Внук

Каждый из нас знает массу историй о верности, о неразделенной любви, о подлости и предательстве, о судьбе, которая такая непредсказуемая…

Жила на свете женщина, родила дочь, как-то непутево, воспитывала её урывками между одной работой, второй и третьей. Платили везде крохи, а требовали ой как много. А выживать надо было, да и дочь поднимать. Родственников, как снега в Сахаре, нет и не было. Вот и тянула как могла житейскую лямку. Дочь выросла, да, видимо, гены отцовские взяли свое. Тот гуляка такой, что сторон света меньше, чем у него направлений для случек. Дочь, ещё не окончив школу, забеременела. Да через положенный срок у дверей матери свёрток оставила. Видимо, судьба такая, воспитывать.

Внук оказался покладистым и управляемым. Да и на пенсии времени на воспитание было хоть отбавляй. Вот и посвящала она все свое время мальчишке. Водила сама на соревнования, по музеям и концертам. Пришло время: нужно было определяться с дальнейшей судьбой. Внук не сомневался, главная профессия для мужчины — родину защищать. Физподготовка отличная, экзамены все на пятёрки сданы. Один минус, бабушка далеко, одна, а за ней пригляд нужен. Слеповата стала, да и ноги уже так болели, что ходить не находишься. Но бабушка на своём стоит, надо выучиться, а она уж с божьей помощью проживёт…

А тут большой праздник, присяга. Как ни поехать, на внука ни посмотреть. Села в автобус, едет не знамо куда, хорошо добрые люди помогли, до части военной довели, да поближе к курсантам бабушку поставили. Да разве она внука с такого расстояния доглядит. А рядом помощники. Спрашивает она про внука, а те в один голос говорят: «Он на вас так смотрит!» Внук — единственный курсант в полку, которому сам руководитель разрешил каждый вечер с бабушкой разговаривать по телефону!

Молдавский танец

Лена родилась в семье кадрового офицера. Конечно, отец мечтал о сыне, но судьба уготовила ему подарок в виде красавицы дочери. А служба у него была особая: охранять заключённых, которые совершили очень серьёзные поступки, в общем федеральная служба исполнения наказаний очень строго режима. Дочери о своих боевых путях и заслугах отец не распространялся, зачем травмировать сердце ребёнка. Но дочь быстро росла и, как это бывает в нашей быстротечной жизни, не успел папаша оглянуться, а дочери уж 18 лет. Красотой неописуемой, осанкой балерины, и петь, и танцевать, и режиссировать, и в школе только на отлично.

А у отца на работе завал. Требует руководство самодеятельности, да не лопатной, а самого высокого и возвышенного направления. Собрал он активистов, да какая с них филармония, русская речь и то через три слова. Решил привлечь дочурку, написал адрес, предупредил всех своих, чтобы не дай бог ребёнка не обидели. Идёт Леночка к папе на службу, одела белоснежное платьице, чуть прикрывающее коленки. Офицеры на пропускном пункте дар речи потеряли от красотки, а по камерам сразу слух прошёл, набилось народу в актовый зал, чтобы красотой полюбоваться, на женское тело посмотреть. А Лена вся в отца, кто не хочет в самодеятельности участвовать, вон из зала, остальные в ряд, ножку тянем, эмоции на лице показываем, ручку держим. Пять дней тренировок и молдавский танец, не хуже, чем у ансамбля «Березка».

Приехало высокое начальство. Зал набили сидельцами и офицерами. Выходит мужская фигурная группа, да вся в костюмах позаимствованных в местном доме культуры, Леночка договорилась. Только музыка заиграла, мужики с счастливыми лицами пустились в пляс, да так, что весь зал подняли своей энергией. Начальство ошарашенное увиденным похвалило отца за высокое качество самодеятельности и попросило привести художественного руководителя ансамбля для знакомства. Каково же было их удивление, когда пред ними появилась худенькая восемнадцатилетняя девушка.

Открытие

Однажды гуманитарий, встав с кровати не с той ноги, почесал маковку и, надевая первые попавшиеся под руку несоразмерные штаны, подумал: «Я понял, что происходит с одеждой. Она усыхает, оказываясь в шкафу! Батареи отопления сушат воздух. Воздух сушит одежду. Она стягивается, и ты в неё не влезаешь. Логично? Логично!»

Поменяв пару тройку штанов и понимая, что все они одномоментно усохли, гуманитарий, почесав голую коленку, вновь принялся размышлять: «Если каждую весну мою одежду кто-то ушивает, то это кто? В моём доме есть коты. Они играют с клубками. Значит, пока я сплю, коты ушивают мои брюки. Логично? Логично!»

Очередные надетые штаны после двух приседаний разошлись по швам. Вновь, присев и почесав пятку через рваный носок, гуманитарий начал думать: «Если оттолкнуться от моих научных познаний физики, то все вещества состоят из молекул. Это нам в школе рассказывали. Значит, когда сушишь одежду быстро и на сухом воздухе, то злые молекулы воздуха без церемоний выхватывают молекулы воды из одежды и утягивают их с собой, но молекулам воды страшно оставаться одним и они хватаются за молекулы одежды и забирают их с собой в воздух. А мы этим дышим и думаем, что это пыль. Логично? Логично!»

Прошло ещё минут двадцать. Около шкафа собралась солидная гора усохшей одежды. «Весна пришла, а мне нечего надеть, — вновь начали толпиться в голове у гуманитария мысли. — Может, у меня кризис среднего возраста. Неужели он наступает в тридцать лет? Ещё не успел пожить, а уже конец! Что я сделал в этой жизни? Чего достиг? Может, я потолстел за зиму? Логично? Логично!» Прошла вечность, целая минута и догоняющая толпу мысль взорвала сознание: «А, может, это не мы толстеем, а одежда худеет? Логично? Логично!»

Куча одежды отправилась в большой чёрный прочный пакет. «Может кому-нибудь это старьё ещё поможет выйти из затруднительного положения. Отдам друзьям в общежитие, типа я волонтёр, собрал страждущим одежду. Пусть порадуются обновкам. Что же со мной не так?» Разглядывая себя в зеркало, гуманитарий начал рассуждать вслух: «Вроде всё, как и было. Пузико в пределах живота, живот если втянуть, то даже кубики можно разглядеть или это не кубики? Понял! Виновато во всём тепловое расширение. Температура одежды комнатная, а температура человека человечная. Разница целых 16 градусов! Логично? Логично!»

Научное открытие

«Сенсация. Сенсация! Сенсация? В мире науке переворот. Повергнуты вспять современные теории. Мир научного познания на грани разрушения. Наступает коллапс человеческого сознания. Эмпирические законы бытия накрыла волна теоретических интерполяций», — с экрана телевизора, компьютера, из всех громкоговорителей лилась словесная река.

Комитеты РАН собрались на экстренные совещания, чтобы выработать единое мнение по открывшимся новым обстоятельствам. Учёный мир был на грани раскола. Казалось, что всё рушится. Мир накрыли лавины и камнепады нереальных материальных объектов. И только один кандидат наук из замшелового провинциального научно-исследовательского института тихонечко так, вполголоса, попросил слова.

Но именитые академики, профессора, почётные и непочётные президенты известных и безызвестных липовых институтов и университетов, своим криком заглушили одиноко вопиющего в пустыне научного мира.

Что же случилось? Что обрушило сознание мирового порядка?

Открытие, одно небольшое открытие, сделанное совершенно случайно в общежитии одного известного и очень выдающегося университета. Простое такое, но очень, очень важное. На научно-практической конференции с доводом всех аргументов и фактов, математической статистики и органолептических исследований выступила студентка первого курса и доказала: как нужно правильно есть Доширак?

Оказывается, что Доширак вкуснее, когда его заливают холодной водой! Ошеломлены? Удивлены? Подавлены? Уже пробуете?

Колготки

Анна — девушка интеллигентная, из семьи интеллигентной, может отличить Брега от Гё и Хармса от Белого. Никто и никогда от неё грубого слова не слышал, человечек она была застенчивый и на хамство и грубость отвечала улыбкой и расстоянием. И вот в один прекрасный субботний зимний день…

«Небо. Снег. Кто-то барахтается на мне. Молодой человек. Почему я лежу в снегу. Тепло, но местами холодно… Что происходит? Кто этот молодой человек? Почему он лежит на мне?»

Аня разгадывала запутанный интеллектуальный ребус.

«Начнём сначала. Я захотела выпить чашечку кофе. Мне понадобился кусочек хлеба. В хлебнице его не оказалось. И… Пойдём сначала. Помню, как накрасила губки, припудрила носик, надела шубку. Что было дальше? Когда он, наконец, слезет с меня?»

В это момент она закрыла глаза, и её воображение заиграло всеми цветами радуги. Прекрасная дама выходит субботним вечером за хлебом и, сделав буквально три шага, падает в полный рост (никто же не предупредил, что под снежной кашей — чистейший лед). В следующую секунду на нее падает юноша лет шестнадцати, а на юношу незамедлительно падает его электросамокат. И вот так они живописно лежат трехслойным пирогом — недвижимые и в гробовом молчании.

«Боже мой, какая нелепая картина. Фу, как это некрасиво и не эстетично». Аня представила буквально фигулярно картину из трёх слоёв: она, на ней юноша, а сверху него электросамокат. Почему-то всё это ей привиделось в форме её любимого торта Наполеона.

«Как он очутился на моей дороге? Зима кругом. Ну я дура, не додумала себе представить лёд под снегом. Но что думал он? Хотя мысли юноши-самоубийцы лично мне неинтересны, потому как у человека, разъезжающего на электросамокате в гололёд, их по факту не было, нет и вряд ли в обозримом будущем они появятся».

Аня попыталась сбросить этого незваного гостя с себя, но то ли тот пригрелся на её теле, то ли ему мешал сделать это самокат, в общем пирог остался в трёхслойной диспозиции, а барышня продолжила рассуждать: «О чём в эти мгновения думают прекрасные леди? Слава богу, никаких признаков серьёзных повреждений. Вторая мысль, о том, что дама жива и может думать… Как только она выберется из-под двух слоёв, то хлебом будет другой напиток… Одним махом вспомнила всю свою последнюю жизнь. Кое-что из предпоследней, особенно волнующие моменты из третьей и четвертой с конца… Но это чуть позже… Откуда-то из-под сознания прилетело: срочно нужно побелить потолок на кухне и убрать этот видавший виды ёршик из туалета… Почему сверху тепло, а снизу холодно? Ой, а видны ли прохожим мои трусики?»

В этот момент интеллигентная Аня попыталась что-то сказать. Получилось. А в голове роились разрозненные нейронными потоками мысли: «На этот раз без растяжения связок? Прекрасная дама умеет найти себе приключения… Ну, моей голове хуже, чем было, уже не будет… Я шла за хлебом, но хотела выпить чашечку кофе… Какой хлеб, когда надо идти за шампанским? Или лучше коньяку? В баре с прошлого раза ещё осталось… У дамы философическое настроение. Немного резковатое в отношении юноши, его мозгов и самоката, но полное стоического отношения к бытию и его превратностям. Нужна рюмка хорошего коньяка, независимо от болевых ощущений души и тела».

Наконец, юноша совершил удачную попытку сместить самокат и слезть с девушки, и тут очередная фатальная мысль дамы прервала череду бессвязных пыток мозга: «Святые серафимы, архангел ты мой Гавриил и прочие святые угодники, какого лешего я новые колготки за хлебом надела?! В лоскуты же!!!»

Поднимаясь с тротуара и оглядывая своё потерявшее девственность тело, девушка осенилась ещё одной философской мыслью: «Леший с этими колготками, главное — голова. Электросамокату не место на даме с юношей. Хорошо, что обошлось». И в полный голос произнесла с интеллигентной статью приличной девушки всё, что не вошло в толковый словарь живого великорусского языка Владимира Даля по цензурным соображениям.

Денежные свистульки

Саша верит в чудеса. Как верит? Если ему сказать с умным видом начитанного человека, сдвинув на нос очки и чуток кивая головой, что эта палка стреляет, то процентов сто пятьдесят даю, он в это поверит. Ему очень легко можно было внушить, что вот эти поганые грибы не нужно готовить, а просто сырыми с огуречным рассолом можно съесть. И он бы съел, если бы нашёлся в лесу огуречный рассол.

Вот и около одной из палаток друидов, которые торговали всяким чудодейственным хламом, Александр остановился в надежде купить себе что-нибудь такое этакое. А ему девушка, моложавая, чистенькая такая, личико естественное без косметики, с такой притягательной улыбкой, зубы белоснежные, отражающие всё природное состояние Вселенной, говорит:

— Вот есть мыло с кедровым маслом, помогает от всех хворей. Очень чудодейственное.

На слове «чудодейственное», Саша попросил:

— Заверните кусочек.

— А это оберег, очень мощный, защищает от всех сглазов, напастей, природных катаклизмов, притягивает женщин…

На слове «женщин», Александр встрепенулся и произнёс:

— Дайте два.

— А есть ещё свистульки, ручная работа, денежные. Они сделаны таким образом, что своей звучащей силой соединяются со струнами космоса. Возникает гармония силы, которая притягивает денежные потоки. Главное в этом удивительном мире не насыщение, а возникновение таких энергий, которые мелодично восстанавливают все затраты и помогают заработать большие деньги.

На слове «большие», наш герой отозвался эхом и только смог выдавить из себя:

— Возьму семь штук, только все будем проверять.

Девушка-друидка, не мешкая, достала обычные глиняные свистульки и начала набирать в них водичку. Александр со знанием дела каждую освистал, какие-то ему не подошли из-за слабого звучания, остальные он попросил упаковать. Как только дело было сделано и денежные знаки перетекли из кармана Саши в руки продавщицы, действо под названием «вселенский обаятельный обман» закончилось.

Александр взял одну из свистулек и посвистывая весело зашагал по тропе. Гармония звуков, космическая энергия, красота и девственность природы, ароматы соседнего кафе соединились и одурманили голову нашего героя. Он свистел только ему понятные мелодии. Округа вся «ликовала» от этого свиста так, что проходящие мимо люди затыкали уши. Один из прохожих не выдержал и громко сказал:

— Не свистите, денег не будет!

Японский мотороллер

Григорий — удивительная личность. Вот встречаются в твоей жизни такие люди — искорки, настоящие, скромные, как светлое пятно в тёмном мире беззакония, вранья, быдлости.

Он мог часами рассказывать об автомобилях. Наверное, нет ни одного бренда, которым бы ни управлял, ни ремонтировал, ни продавал Георгий. Он знал, как правильно заменить масло в коробке передач у машины с автоматической коробкой, как правильно переключиться, чтобы не спалить сателлиты, если светофор горит больше тридцати секунд, как сэкономить на топливе и ещё тысячу и один момент, как починить, перебрать, открутить, продать, заменить, уговорить, окольцевать, отрихтовать. Георгий — ходячая автомобиле-ремонтно-управляющая энциклопедия.

Первоначально неподготовленному моему мозгу этот информационный взброс был чудовищно невыносим, но, когда Жора начинал рассказывать всякие интересные былицы-небылицы, становилось смешно. Он не умел материться и поэтому в нужный момент вставлял фразу, которая ещё больше веселила:

— Тормозить не умеют, видно не шарят в автоматах, слышу, как штырь ломает. Японский мотороллер…

На первый взгляд, набор вырванных предложений, а на деле чёткая инструкция автомобилисту, чего нельзя делать, если хочешь сохранить в порядке свой агрегат.

— Дрался в жизни один раз и то по делу. Майора одного, японский мотороллер, наказал.

Георгий оказался героем. Награжден государственной наградой. Если бы не его смелые действия, то по нашей планете ходило бы на тридцать пар ног меньше. Всё дело в том, что их группа охраняла дорогу, днём к ним наёмники не совались, а ночью нужно было держать ухо востро. Караульные недаром изучают устав, написанный кровью…

Ночью один из таких глазастых заметил «зайчик» в лесу. Такой отсвет мог быть только от работы снайпера. Вовремя сообщил, ребята быстро рассыпались по позициям, начался бой. Командующий подразделением майор внезапно исчез, пришлось Георгию и его товарищу брать командование в свои руки. После того, как моджахеды были обнаружены и уничтожены, нашли и майора, который в одной из палаток забился под матрасы…

История тяжелая, оценки давать сложно, много ребят получили ранения, хорошо, что никого не пришлось отправлять домой в цинке. Правда, наёмников полегло в два раза больше, чем всех ребят, охранявших дорогу…

— Только прибыли в часть, понимаешь, ещё не успели толком помыться, оправиться, а батальон на плацу выстроили. Молодёжи тогда пригнали, слонов необстрелянных десятка три, и вот майор выходит и начинает лекцию читать, как он воевал и охранял дорогу. Японский мотороллер. Вот здесь у меня крышу и снесло. Не знаю, что в голове произошло, только начал этого недоделанного командира бить…

Георгий в момент этого рассказа, всё время проглатывал слюну, делал паузы, пытался подобрать слова. Речь его была прерывистой и взволнованной. Лицо покраснело, глаза забегали, кулаки сжались…

— Я сломал ему ребро и ещё выбил зубы. Японский мотороллер. Когда меня вызвали к комбату, думал всё, хана, дисбат и тюрьма. Он меня выслушал, и произнёс только одну фразу: «Ты поступил правильно, но нужно было иначе, после построения, как к нему теперь будут относиться вновь прибывшие, какой он теперь командир?» Понимаешь, японский мотороллер. Потом как мне врезал в солнечное сплетение, чтобы усвоил урок. В разведке это главное наказание. Я присел на корточки от боли. Командир у нас богатырь, кулаки как кувалды. Стою около кабинета комбата пытаюсь очухаться, а тот вызвал майора. Слышу, тупые удары по телу и хрипы, думаю: «Хана майору». Больше его в части не видели. Отправили в госпиталь, легенду придумали, что ночью его местные отмутузили. Понимаешь? Первого июня собираемся с ребятами, отмечаем день рождения своё, второе. Вот так вот.

Георгий надолго замолчал… Пауза длилась минут тридцать, от разговорчивого и приветливого парня не осталось и следа, чувствовалось, как он переживает…

— Вот так вот, японский мотороллер. Вот так… — произнёс напоследок автомобильный знаток.

Я родился в СССР

Встречаются такие умные попутчики, что иногда диву даёшься, сколько человек всего знает, какую интересную жизнь прожил. Гарик подсел к нам на какой-то неприметной станции и с первых минут захватил всё внимание. Он рассказал про свою беспартийную жизнь в далёкие советские времена, поведал нам о том, почему он не стал врачом, а стал знаменитым музыкантом-баянистом, как судьба его привела в консерваторию, а затем в институт, как он получил звание профессора.

— Я родился в СССР, учился в школе в СССР, служил в армии в СССР, работал в консерватории в СССР, я считаю себя жителем СССР, а то, что произошло в девяностые годы в этом не участвовал и не принимаю. Горбачева купили Рейган и папа Римский, развалил то, что создавалось веками, собиралось по крупицам. — Гарик рассказывал всё эмоционально, как все южные люди применяя яркую жестикуляцию и используя в своей речи постоянную присказку «У меня всё хорошо, потому что всё плохо».

Видно было, что Гарик счастливый человек, проживший замечательную жизнь. Он проехал всю территорию Советского Союза от восточных окраин до западных рубежей, побывал в Арктике и ходил в далёкую Антарктиду. Его инструмент — баян и работящие руки были востребованы в любой точке мира. Он замечательно играл попурри, которое захватывало дух и находило слушателей и почитателей среди любой публики.

Главной особенностью Гарика было то, что он без умолку мог говорить, говорить, говорить. Казалось, что главный конструктор людей забыл ему вставить тумблер-выключатель. Но от его разговоров никто не уставал, а наоборот, он привлекал внимание зевак, и те забывали о своих проблемах и заботах и внимательно слушали истории, которые, не заканчиваясь, перетекали из одной в другую.

— У меня много чего было в жизни, и много чего есть. Я люблю свою семью и теперь могу быть с ней. А всё потому, что не захотел проходить переаттестацию в консерватории, какой-то идиот придумал каждые пять лет сдавать экзамены на соответствие должности. Меня в партию не взяли за мои взгляды, но наград дала советская власть больше, чем партийным, а всё почему? Потому что талант не пропьёшь. У меня-то всё хорошо, потому что где-то плохо. Профессором я стал не просто так, люди хорошие сказали, что лучше никто о музыке не расскажет. Тридцать лет никто не думал меня аттестовывать, а тут. Я для себя решил, что не буду участвовать в этом беспределе. Ведь у меня всё хорошо, потому что у них всё плохо. Ректор лично приглашал, уговаривал, потом заместитель министра звонил. А я твёрдо сказал, что тот, кто придумал этот закон, преступник, его нужно аттестовать, а не меня. Вот как только у него примут экзамен, тогда и посмотрим. Так и ушёл из консерватории.

Гарик не был при этом раздраженным или несчастным, наоборот, казалось, что это была важная локальная победа над собой, над своими страхами потерять в жизни что-то важное и нужное.

— У меня сейчас столько свободного времени. Я столько лет не общался тесно со своими дочками, внуками. Сейчас езжу то к одной, то к другой. У меня три дочки и море внуков и внучек. Я не заметил, как они выросли. Теперь нужно отдать должное. Сейчас у меня всё хорошо, потому что было плохо. Видишь: в СССР было всё: было образование, была свобода, были концерты, было уважение к человеку, была родина. Я — армянин, родился в Казахстане, служил на севере, прожил часть жизни в Украине, работал в Москве, с концертами объехал все республики Советского Союза. Я родился, прожил и умру в СССР, потому что в СССР всё было хорошо, а сейчас у нас в стране как-то не очень.