Дом для призрака

Андрей Пучков

Ты живёшь в своей квартире спокойной и размеренной жизнью, без особых потрясений. Живешь не один, но особого значения своим жильцам не придаёшь, воспринимаешь их как свою некоторую особенность, до тех пор, пока в твой дом не зашёл медведь. После этого визита твоя жизнь кардинально изменилась, и ты понял, что мир вокруг не такой как кажется. В этом странном мире существуют и ведьмы, и оборотни. И мало того, тебе приходиться вместе с ними охотиться на выживших из ума духов.

Глава 6 Первая командировка

На следующий день на работе Мария Николаевна вела себя как обычно, разговаривала, улыбалась, однако продолжения прощания не предлагала. Жаль, конечно, я бы с ней ещё разок с удовольствием попрощался. Да что там говорить, расстался бы навсегда, окончательно и бесповоротно. Но, видимо, ещё не время. Подождём.

После обеда ко мне в комнату прибежала Ниночка и скороговоркой выдала:

— Николаич собирает Семёныча, Светку, Гошу и тебя, наверное, куда-то поедете, это так здорово, вы постоянно куда-то катаетесь, я тоже так хочу.

После этих слов она показала мне острый язычок, развернулась так, что мне показалось, что она сейчас хвостом махнёт, и ускакала. Она вообще на месте сидеть не могла, всё время что-то делала, носилась из кабинета в кабинет без умолку, тараторила, при разговоре трясла своей рыжей чёлкой, хихикала, но свою работу, со слов Светланы, знала, любила и делала очень хорошо.

Когда лисичка унеслась, я, не торопясь, поднялся, выключил телевизор, вымыл чашку, из которой пил кофе, и пошёл к Николаичу. В коридоре столкнулся со Светланой и Гошей, а когда мы зашли в кабинет к начальнику, то обнаружили там Семёныча, который, сидя за начальственным столом, опять с удовольствием что-то жевал. Когда я вопросительно уставился на него, он ткнул пальцем в хозяина кабинета и заявил, что начальство само его угостило бутером, а оно знает, что делает.

Начальство бесцеремонно прервало речь Семёныча, заявив, что он должен слушать и молча жрать свой бутер. После этого Николаич пригласил всех присесть и начал:

— Итак, господа хорошие, у меня есть неприятная новость, — и Николай Николаевич сделал паузу, уставившись на нас, видимо, ожидая, чтобы мы прониклись серьёзностью момента. Секунд через десять, решив, что мы прониклись, он продолжил:

— Километрах в ста пятидесяти от нас, по федеральной трассе, есть небольшой городок, где начали пропадать люди, в основном грибники, хотя грибной сезон ещё не начался, но некоторые грибы уже есть.

Грибники пропадают бесследно, не остаётся ничего, ни лукошка, ни корзинки, никаких следов. Заблудиться они не могли, это исключено, некоторые из пропавших ходили в этих лесах лет по тридцать, по сорок, знали его, как собственный карман. И самое неприятное в этой истории то, что в тех местах видели маленького мужичка, обросшего и грязного, но значения этому, по понятным причинам, никто не придал.

— Вы думаете, Хозяин сбрендил? — как-то озабоченно спросил Гоша. Николаич задумался, думать ему не мешали, даже Семёныч перестал чавкать. Через некоторое время он ответил:

— Думаю, да. Даже уверен. Я вопросительно глянул на Светлану, она, заметив мой взгляд, пояснила:

— Леший.

Николаич, глянув на меня, продолжил:

— Время прошло немного, поэтому некоторые потерявшиеся ещё могут быть живы. Ваша задача — попробовать договориться с Хозяином, если он, конечно, окончательно не изменился. Если договоритесь, посоветуйте ему уйти из этого леса. Всё. Вас там встретит наш местный человек и покажет место. Вперёд. Удостоверения полицейских, командировочные и оружие получите в оружейке. Возьмите «прадик», он стоит на парковке.

На сборы много времени не ушло, оружие и документы получили быстро, но задержались на моём камуфляже, перерыли все запасы, но моего роста так и не нашли, пришлось ехать в цивильном. Но удобные армейские ботинки всё же одел, по лесу ходить — самое оно.

Выехали примерно через час. Я с ведьмой разместился на заднем сиденье, Гоша рулил, а Семёныч развалился на переднем сиденье и хрустел сухариками, которых прихватил с собой целый пакет. Пока ехали, Светлана под чавканье берендея рассказывала, в основном обращаясь ко мне:

— Леший силен, практически не прячется, его часто могут видеть даже обычные люди. Но человеку он голову может заморочить так, что тот пойдет куда угодно, а потом сядет и будет сидеть, пока хозяин черпает у него энергию, человек слабеет и умирает от истощения — и физического, и энергетического. Поэтому, Гоша, как обычно, по приезде оборачиваешься и остаёшься в ипостаси, если что, быстро сваливаешь и осматриваешься, вдруг он не один припрётся, — и уже ко мне:

— Оборотень не в силах противиться Хозяину, тот ему мозги заплетёт, и он на нас может броситься, не сразу, конечно, какое-то время будет сопротивляться, поэтому должен успеть убежать.

— А Семёныч? — спросил я,

— А Семёныч колдун, сам кому хочешь мозги заплетёт, — усмехнулась она,

— Хоть и прожорливый, но колдун. А тобой заняться мы постараемся ему не дать.

После этого она завалилась ко мне на колени и спокойно уснула, для двоих на заднем сиденье места хватало.

Нас встретили возле бывшего поста ГАИ, который находился недалеко от городка. Встречающим оказался немолодой мужчина лет шестидесяти, он остановил нас взмахом руки, видимо, уже знал и машину, и пассажиров, на меня внимания почти не обратил, только кивнул, поприветствовав, знакомить нас не стали, значит, так надо, я и не настаивал.

Договорились, что сегодня вечером в лес соваться не стоит, дождёмся утра. Гоша отъехал недалеко от трассы и остановился на небольшой полянке, с дороги нас видно не было, и мы, разведя небольшой костёр, поужинали, помечтали возле огня и отправились баиньки. Я со Светой спал в машине, сложив сиденья и разложив на них надувной матрас. Когда улеглись, ведьма руки распускала в меру, сильно не хулиганила, а я хоть и отвечал, но без энтузиазма, так, сквозь сон, чем, наверное, её озадачил. Я уже сообразил: как только дело дойдёт до определённой черты, она спокойно отвернётся и уснёт. Поэтому поиграюсь и я.

Перед тем как мы забрались в машину, Семёныч и Гоша с явным удовольствием поменяли человеческий образ жизни на звериный и ушли в лес.

— А если их увидят? — спросил я у Светланы, — ты представляешь, что будет какой шум поднимется? Мы же слишком близко к городу.

— Не увидят, — успокоила меня Света, — если Семёныч не захочет, не увидят.

Утром, когда мы выбрались из машины, возле небольшого костра уже сидели и пили чай с бутерами вчерашние звери.

— Ну что, натешились, дети мои? — прогудел медведь. Я промолчал, а ведьма ответила:

— Семёныч ты, наверное, как всегда не теряешь надежды увидеть, как я краснею? Да? При этом она с удовольствием потянулась и зевнула.

— Не дождёшься.

Мы умылись, поливая друг друга из канистры, позавтракали и поехали на место встречи, которое обговорили ещё вчера. Наш проводник был уже на месте, увидев нас, он сел в свой уазик и покатил, мы пристроились за ним. По заросшему просёлку углубились в лес всего километров на пять, когда наш сопровождающий остановился и показал на какой-то полуразрушенный домик с обвалившейся крышей, у которого не было ни окон, ни дверей и брёвна которого выглядели очень старыми. От забора, окружавшего когда-то дом, практически ничего не осталось, был похоже на то, что доски просто растащили, так как из земли торчали только покосившиеся столбики.

Перед домом, напротив входа, лежал валун, было видно, что поверхность камня каким-то образом обработана и представляет собой плоскую поверхность, на которой просматривались глубокие борозды, складывающиеся в незнакомый мне рисунок.

Я подошёл к камню и почувствовал, как у меня словно мурашки побежали по коже, что-то от камня шло, что-то непонятное мне, но знакомое и очень приятное. Я уже сталкивался с этим ощущением. Но где, вспомнить не мог.

«Ну и ладно, на нет и суда нет…», — решил я. И более внимательно осмотрев камень, увидел в его центре небольшое углубление, забитое грязью и мусором.

— Вон там, возле развалины его видели, — сказал наш проводник, вероятно, имея в виду лешего, и показал рукой.

— А что это за место? — спросил я. — Кто здесь жил?

— Да, жил, вернее жила, но лет двадцать назад пропала, исчезла и всё. Поначалу искали, но никаких следов не нашли, решили, что ушла в лес, заблудилась и, по всей вероятности, умерла. Пока наш сопровождающий рассказывал, он всё время осматривался по сторонам, было заметно, что ему страшно. Скорее всего, он осведомлён о наших делах, поэтому и боялся.

— Ясно, — ответил Семёныч, — спасибо, а теперь давай уезжай от греха подальше.

Уговаривать нашего проводника нужды не было, не успел ещё Семёныч договорить, как мужик запрыгнул в свой УАЗик и, лихо развернувшись, скрылся за деревьями. Света посмотрела вслед машине, а потом обратилась к Семёнычу:

— Ну что, берендей, позовёшь хозяина?

— А то, — хмыкнул он, — обязательно, отворотись-ка, — и он пошёл за машину, на ходу снимая пятнистую куртку, я понял, что сейчас произойдёт, и опять струхнул. Мне кажется, я к этому никогда не привыкну. Он, конечно, медведь! С виду обычный медведь, но к его огромности привыкнуть сложно, по крайней мере, мне.

Когда я увидел, как эта чёртова зверюга возвышается над джипом, у меня опять сердце сделало попытку остановиться. Но я выдержал, так как уже переживал это, поэтому достаточно быстро успокоился и пришёл в себя.

Света села на землю, распустила волосы, закрыла глаза и минут пять сидела так, молча. Я чувствовал, что вокруг неё что-то происходит, а что, понять не мог, это ведьмина сила, мне её понять не дано.

Наконец Света открыла потемневшие глаза, встала, отряхнула штаны и, обращаясь к нашему чудовищу, сказала:

— Давай.

Медведь встал на задние лапы, задрал морду и издал такой рык, что у меня появилось желание потрогать штаны на заднице. Как они там, бедные?

В это время медведь повернулся в другую сторону и опять рыкнул.

«Они явно намереваются сделать из меня второго Игорька, — пришла ко мне невесёлая мысль, — и они уже очень близки к своей цели».

— А теперь ждём, — сказала напряжённым голосом Света, — на такой вызов он не может не прийти.

Минут десять ничего не происходило, но вдруг что-то изменилось, я почувствовал, как что-то приближается, что-то непонятное, тёмное, откровенного зла я не распознал, для меня опасности тоже не было, а вот для Гоши… Я ощутил, как волна чего-то пошла по направлению к оборотню и крикнул:

— Гоша, сваливай, быстро! — и волк сорвался, с такой скоростью, что я аж присвистнул. После этого я повернулся к ведьме и сказал:

— Это приближается, — и, показав в сторону развалин, добавил, — о но придёт оттуда.

Он оттуда и пришёл, маленький, высотой примерно с метр, сморщенный дедок, оборванец в зачуханной одёжке, я увидел его сначала далеко от развалившегося домика, но потом он каким-то образом надвинулся на нас и остановился прямо на камне, до которого было метров пятнадцать. Зрелище было необычное, над землёй стелилась утренняя дымка, сквозь которую под поднимающимся солнцем проблёскивали искорками капли росы на траве. Было бы, наверное, очень красиво, если бы картинку не портил этот недомерок.

— Зачем звала, ведьма? — прошелестел дедок, сморщив и без того корявую физиономию.

— Договориться хочу с тобой, чтобы ты людей отпустил и других больше не трогал, — спокойно ответила Светлана.

Тот странно закхекал, затрясся, и даже ножкой кривенькой притопнул. «Смеётся гадёныш!» — понял я.

— А почему ты решила, что я буду договариваться с какой-то малолетней ведьмой и берендеем? — издевательски спросил он, мотнув сморщенной головёнкой в сторону «прадика».

— Мне нужны люди, в них больше жизненной силы, чем в деревьях. Вот только надолго их не хватает, — опять закхекал и аж засучил ножкой от удовольствия корявый.

— А вы, так и быть, можете уйти, вас я не трону, — закончил свою речь этот сморчок.

— Ты меня не дослушал, леший, — усмехнувшись, сказала ведьма, — если ты не отпустишь людей, то лишишься своего леса и поедешь с нами.

Корявый аж взвился.

— Я Хозяин! — заверещал он. — Хозяин! И не смей называть меня лешим!

Он вытянул в сторону Светы свой палец, и я почувствовал, как на Светлану навалилась волна силы. Почувствовал это и Семёныч, он вышел из-за машины и замер, уставившись на лешего, тот с трудом перевёл свои глазки на медведя, и вдруг огромный медведь начал отступать назад. Света в это время взмахнула рукой, как будто что-то отгоняя от своего лица, и дедок покачнулся, но устоял и опять уставился на ведьму. Когда леший вновь переключился на ведьму, Семёныча, видимо, слегка отпустило, и он сделал несколько шагов вперёд.

«Так. Пора видимо вмешаться, — решил я, — а то они так и будут друг с другом гляделками бодаться».

И пошёл прямо к лешему, тот, увидев, что я к нему иду, видимо, конкретно офигел от такой наглости и не мог понять, что я собираюсь вытворить, а я ничего особенного и не собирался с ним делать. Приближаясь нему, я чувствовал, как он корячится, и пытается на меня повлиять, но мне это было неинтересно, мне вообще неинтересно то, чего я и не вижу, и не чувствую.

Подойдя к нему, я со всего маха, с разворота, помогая себе корпусом, въехал ему в челюсть, ну или куда там попал, не знаю, мордочка у него маленькая. Как я и ожидал, он птичкой спорхнул с камня, пропахал метров пять и замер. Я его тупо вырубил.

Постоял немного над этим чучелом, разглядывая его, а потом, ухватив за корявую ручонку, потащил к машине, он хоть и легкий, но не на руках же тащить эту дрянь. Ведьма стояла и с ужасом смотрела на меня, медведь тоже сидел на заднице, но на этот раз не смеялся, а ошалело пялился на меня, открыв пасть. Зрелище, скажу я вам. Смотрел бы и смотрел.

— Семёныч! — рявкнул я. — Слюни подбери! И заржал, как тогда он надо мной. Света подошла, посмотрела на лешего и спросила:

— А как это?.. Что это с ним?.. Почему так?

Пришлось объяснить, что я дал ему в ухо и вырубил. Но она, видимо, не могла поверить в то, что видела, покачала головой, и начала бормотать что-то вроде «так не делается, так нельзя, это неправильно». Это абсурд какой-то. Пока я не встряхнул её за плечи и не заорал:

— Светлана! Как сделать так, чтобы эта тварь не вырвалась?

Она, наконец, очнулась, и со страхом поглядывая на совсем уже не страшного духа, подошла к машине и вытащила из багажника мешок из уже известного мне савана, а потом, уже практически успокоившись, с явным удовольствием помогала мне запихивать в него корявого хозяина. Потом она обратилась к Медведю:

— Позови Гошу, — тот кивнул огромной башкой и опять рыкнул, но уже по-другому, не так страшно.

Гоша прибежал минут через пять, перекинулся за машиной и, чтобы Света не увидела его голый зад, там же и оделся. От него мы узнали, что его чуть не достало, и только услышав мой крик, он очнулся и успел удрать, а после этого бегал неподалёку и ждал.

А когда ему рассказали, как я хуком вырубил хозяина, он сначала не поверил, а потом долго хохотал и всё повторял:

— Ну надо же, Хозяину в рыло зарядил. Это для него, наверное, позорище. Расскажи кому, не поверят.

Позорище или нет, это мы у него спросим, когда очухается. А так как прикасаться к мешку, чтобы растормошить лешего, желающих не было, мы развалились вокруг мешка и расслабились. Ждать пришлось минут двадцать, мы поняли, что он очнулся, когда саван задергался и из него раздалось какое-то противное верещание, настолько противное, что я пнул хозяина ногой, хорошо пнул — так что он заткнулся.

— Ещё раз заверещишь, — прошипел я, — буду пинать, пока не сдохнешь.

— Где люди? — спросила Света. Леший молчал.

— Если мы с тобой не сможем договориться, тебя в саване закопают в лесу, в безлюдном месте, и ты сотню лет проведёшь в этом мешке.

Это была очень весомая угроза. Столько лет провести в мешке, который не гниёт и который у него не хватит физических силёнок порвать, и из-за этого же савана не сможет никого призвать на помощь.

Леший не шевелился, наверное, думал, он понимал, что ведьма права. Страшно стало бессмертному столько лет провести в закопанном состоянии.

Впрочем, думал он недолго, мешок дернулся, и хозяин проскрипел:

— Хорошо ведьма, мы договорились, покажу, где они.

— И других людей трогать больше не будешь? — не унималась Светлана.

— Не буду, — опять после недолгого раздумья проскрипел леший.

Но Ведьма не спешила снимать с хозяина мешок, стояла рядом с ним на коленях с закрытыми глазами и словно что-то ждала.

Наконец из мешка донеслось:

— Я слово дал, моё слово, слово Хозяина, оно нерушимо.

Услышав это, Света кивнула, открыла глаза и начала развязывать мешок. Видимо, по каким-то своим законам, неизвестным мне, но известным этим двум, он всё-таки слово дал и нарушить его уже не мог, и ведьма это почувствовала.

Хозяин не захотел оставаться в этом лесу, и нам пришлось везти его в контору в багажнике, так как в салоне было бы тесно. Но это его, похоже, не смущало, мне показалось, что после чисто человеческого удара в ухо он и сам стал как-то человечнее, что ли.

Когда там, в лесу, Света сняла с него мешок, я подался к нему, мало ли, что он вытворит, заметив это мое движение, дедок чуть опять сам в мешок не залез, и это было настолько явное его желание, что Семёныч заржал.

Леший проводил нас до людей, нам пришлось проехать ещё километра три и с километр пройти пешком, дорога кончилась. Все пропавшие находились на одной маленькой полянке, пятеро были живы, они сидели на траве и смотрели в лес бессмысленными глазами, ни на что не реагируя. Двое были мертвы, причём трупы уже начали разлагаться и тучи жирных мух кружили над полянкой, создавая непрекращающийся гул, стояла тяжёлая вонь, и эта летающая дрянь садились на ещё живых людей. Ползала у них по одежде, по рукам, по лицам… Нехорошее зрелище. У меня опять возникло желание дать в ухо сморщенному уроду, но теперь не кулаком, а ногой, на которую был надет тяжёлый армейский ботинок.

Светлана, видимо, почувствовала это моё желание и взяла за руку.

— Не надо, Саня. Будет только хуже. А вдруг он упрётся и нарушит слово? Опять придется с ним возиться.

Да я и сам уже понял, что не стоит, удовольствие получу один, а результаты потом будем расхлёбывать все вместе. Повинуясь взмаху руки ведьмы, все мухи исчезли с поляны, и стало тихо.

Светлана по очереди подходила к каждому из потерявшихся и стояла некоторое время перед ним, потом отошла от них на несколько шагов, вытянула перед собой руки и соединила вместе ладони, постояла так несколько секунд, затем медленно начала разводить руки в стороны, одновременно разворачивая ладонями наружу, как будто что-то раздвигала. Оставшиеся живыми пленники встали как по команде и пошли по этому воображаемому коридору, обозначенному ведьмой.

— Куда они? — озадаченно спросил Гоша.

— Прямо в город, я их направила прямо в город, — тяжело вздохнув, ответила Света, — перед этим внушила, что они потерялись, это было легко сделать, они обессилены и помнить будут только то, что блуждали в лесу. И людей приведут к этим двум…

Света кивнула на проклятую полянку.

— А почему их найти не могли? Вроде недалеко были, не дебри.

— Хозяин никому не позволял к ним подходить, глаза отводил…

Перед отъездом домой мы опять подъехали к разрушенному домику, Светлана подошла к камню, постояла рядом с ним, потом опустилась на одно колено и прикоснулась лбом к камню, постояла так несколько секунд, потом встала, отряхнула колено и, повернувшись к нам, со злостью сказала:

— Здесь выход силы, камень как раз над этим местом стоит. Хозяйка была ведьмой, убили её где-то в лесу, как я предполагаю, непримиримые убили. Есть такие сволочи, некоторые из них обладают силой, хоть и слабенькой, но силой, могут почувствовать ведьму с помощью амулетов. Этой, скорее всего, что-то подсыпали, когда она их в дом впустила, наверное, на ночлег попросились, иначе бы не справились. Старая была ведьма, сильная. А после того как её убили, они вернулись в дом и в злобе свой поганой его разгромили.

Через несколько минут она немного упокоилась и добавила:

— Наших сюда надо направить: найдем и этих тварей, и место, где убили.

Немного помолчала и добавила:

— Но немного погодя.

Всё это время Леший таскался с нами, хотя Света и сказала ему, что он свободен. Ко мне он близко не подходил, видимо, решил, что я ещё дурнее чем он и что от такого, как я ожидать можно чего угодно. Если корявый действительно так думал, то я, вообще-то, был с ним согласен. К немалому удивлению Светланы и Семёныча, недомерок попросился, чтобы мы увезли его из этого леса.

— Плохо стало в лесу. Мать просит, чтобы я уводил людей и брал их силу. Я уводил и забирал. Мать была довольна. Но я знаю, что это неправильно. С начала времён она о таком не просила. Никогда не просила. Скажи, ведьма, зачем она об этом просит? Я уйду с вами. Если останусь. Мать попросит. Нарушу слово. А это убьёт мою душу, — вдруг быстро, как-то обрубая фразы, проговорил леший.

— Подожди Хозяин, — на этот раз Светлана не стала его оскорблять, — я сейчас дам тебе ответ.

После чего отошла от нас и стала звонить по телефону.

Пока Света разговаривала, леший подошёл ко мне, задрал головенку и, посмотрев мне в глаза, проговорил,

— Зачем ты с ними? Ты другой, они не твои.

Я глядел в его маленькие черные глазенки и думал: «А почему это у тебя, старый ты урод, фингала нет? Непорядок. Должен быть фингал. И, похоже, я сейчас попробую эту свою оплошность исправить». Я очень хорошо помню два разложившихся трупа и жирных мух, ползающих по ним. Но вместо того чтобы начать пинать по роже корявого, проговорил:

— Ты ошибаешься, хозяин. Они мои. Я с ними одной крови.

После этих слов я отвернулся от духа.

«А ещё я Маугли недоделанный», — на этом моя мысль оборвалась, так как подошла Светлана и сказала, обращаясь к лешему:

— Да, Хозяин, у тебя будет другой лес, мы тебя заберём. Нам пришлось везти его в контору в багажнике, так как в салоне было бы тесно, но это его, похоже, не смущало. Как я уже заметил, он после удара в ухо стал немого человечнее, что ли. По приезде домой лешего проводили в научный отдел и передали Алексею Геннадьевичу, он, хоть его и не видел, очень обрадовался: как же, нормальный леший, пусть с небольшим отклонением, но нормальный. Работы — непаханое поле. Но Николай Николаевич обломал научную прыть.

— Он ненадолго, не трогать. Это наш, в некотором роде, гость, — сообщил начальник, после чего погрозил пальцем старшему научному сотруднику и ушёл.

Домой меня подбросил Семёныч. Я зашёл в квартиру, всё было как всегда, повар на кухне, Зубастик в ванне, Кот на холодильнике, Паук на стене, Шарик и Удав возились в игровой под кроватью, Лимб на кровати в спальне. Я переоделся, отдохнул немного и припёрся на кухню.

— Что едим? — спросил я у Повара,

— Тушёную картошечку и салатик из свежих помидорчиков и огурчиков, — ответил тот.

— Отлично! — обрадовался я и пошёл мыться. Как нагадить Зубастику, я пока не придумал, поэтому не стал его трогать. Пускай дрыхнет. Умывшись, вернулся на кухню, упал за стол, навалил в тарелку картошки из жаровни и стал есть. Картошечка повару удалась, мясо мягкое, вкусное, его много, салатик свежий, блеск. На десерт изволил откушать сладкой творожной запеканки, тоже отлично.

Ещё сидя за столом с кружкой чая, решил, что уже поздно и пора спать. За сегодня я что-то устал.

Потом прошёл в спальню, стряхнул с кровати Лимба и завалился сам. Снились приятные вещи, я во сне долго пинал по роже Хозяина и заунывным голосом призывал: «Фингал, приди-и-и-и…»