Дом для призрака

Андрей Пучков

Ты живёшь в своей квартире спокойной и размеренной жизнью, без особых потрясений. Живешь не один, но особого значения своим жильцам не придаёшь, воспринимаешь их как свою некоторую особенность, до тех пор, пока в твой дом не зашёл медведь. После этого визита твоя жизнь кардинально изменилась, и ты понял, что мир вокруг не такой как кажется. В этом странном мире существуют и ведьмы, и оборотни. И мало того, тебе приходиться вместе с ними охотиться на выживших из ума духов.

Глава 5 Обучение. Искушение. Потрясение

Так прошло полумесяца, скучать мне не давали, по очереди отлавливали. То заведующий оружейкой, который, в конце концов, смог привить мне азы владения холодным оружием, и я уже безошибочно мог определить, где у меча рукоятка.

Огнестрелом я владел неплохо, причём вспомнил, что стрелять учился из пневматических пистолетов, которых у меня когда-то было несколько штук.

То Алексей Геннадьевич попросит зайти к нему и под каким-нибудь благовидным предлогом берёт у меня то кровь, то волосы, то обрезки ногтей. Я даже начал опасаться, что в один прекрасный момент он подкрадётся сзади и отрежет мне ухо, чтобы взять ткани на анализы, так как у него была привычка, рассказывая о чём-то, расхаживать за креслом, в котором я обычно сидел.

Знал он, конечно, много, много в чём был точно уверен и много к чему пришёл в ходе многочисленных исследований, опытов и экспериментов. Но ещё о большем Алексей Геннадьевич мог только предполагать, так как объяснить было невозможно, например, каким образом Светлана или её начальница могли заставить идти дождь там, где они хотели, или наоборот, прекращали осадки и, образно выражаясь, разгоняли тучи.

Не мог он объяснить и под влиянием чего или кого стала изменяться наша славянская нечисть. А когда я спросил у него, почему призраки или духи материальны, я чувствую их, могу брать руками, они же должны быть бестелесными, вроде какого-то образа, и в то же время некоторые из них могут проходить сквозь стены, некоторые могут летать, имея реальное тело, сам не раз давал пинка такому телу.

Он снисходительно улыбнулся и ответил:

— Видите ли, Александр Андреевич, прозрачных призраков, которые живут в каких-то там развалинах, не бывает, я, скорее всего, могу согласиться с тем, что, возможно, есть какая-то энергия, которая создаёт эти образы, и, скорее всего, это энергия, исходящая из земли. Как вы, наверное, уж слышали, учёные пришли к мысли, что наша планета — живое существо, и я склонен с этой мыслью согласиться. Эти призраки, вероятнее всего, что-то вроде фантомов прошлого, которые сохранились в местах наиболее сильного выхода энергии на поверхность. Человека тянет к этим местам, и поэтому раньше в таких местах часто строили замки, церкви и другие дома. Смею думать, что для вас не является секретом то, что после смерти человека его душа или, проще говоря, энергия, ещё какое-то время находится рядом с телом, а затем, уходит в энергетическое поле планеты, — он вопросительно посмотрел на меня и, дождавшись моего кивка, продолжил.

— Эти фантомы действительно были когда-то людьми, но после смерти их энергия или, если хотите, душа, осталась в месте выхода энергии земли, грубо говоря, энергия умершего спутала место своего конечного назначения с местом мощного выхода энергии земли на поверхность, где до своей смерти жил человек. Поэтому призраки не могут покинуть место своего обитания, думая, что они уже находятся там, где и должны находиться. Вернее сказать, так они, в конце концов, покинут его, как только выйдут за пределы этого места выхода земной силы, но сколько при этом пройдет лет, неизвестно. При выходе за пределы они поднимутся туда, куда и должны были попасть изначально, после смерти тела — в энергетическое поле планеты. Отсюда, скорее всего, и пошло выражение «освободить душу».

А что касается наших изменённых духов, то, возможно, в этом виновата та же энергия планеты, она могла изменить их. Сама по себе энергия целительна для всего живого, к местам выхода тянутся и люди, и животные, и наша нечисть, но если её что-то изменило, она может нести изменения и первым своим разумным жителям, так как они напрямую связаны с планетой, они её дети. Человек или животные просто уходят из нечистых мест, они интуитивно понимают, что это опасно. А духи уйти не могут, они, скорее всего, даже не чувствуют опасности, так как Земля их создала, она их мать, она не может причинить им зла — закончил он свою лекцию.

Я задумался. Алексей Геннадьевич всё-таки очень умный человек, его интересно слушать. Из раздумий меня вывел звук за спиной, очень похожий на клацанье ножниц, а вот это уже серьёзно, хоть опасности и не чувствовалось, я встал, поблагодарил учёного за знания и поспешил убежать от греха подальше. А вдруг моё «боюсь» даст сбой и я останусь без ушей? Нафиг. Нафиг.

Начальница научного отдела слов на ветер не бросала и всем силами пыталась усовершенствовать моё предчувствие опасности самыми разными способами, начиная от стрельбы в меня холостыми патронами до создания образов опасных хищников, которые на меня бросались в самых различных местах. И её группа поддержки даже не чуралась тупым сбрасыванием кирпичей с крыш, под которыми я проходил.

Я не реагировал, моё чувство самосохранения спокойно храпело, когда я показывал средний палец какому-то мужику, который разрядил в меня обойму из пистолета, когда пытался меня ограбить, но при этом ближе трёх метров подходить ко мне опасался. Спокойно перешагивал через обломки кирпичей, сыплющихся на мою подопытную голову, и шёл дальше. И равнодушно проходил сквозь созданных гением наших ведьм очень реалистичных хищников.

Но когда Серёга закрепил над дверью в нашу комнату отдыха тазик с водой, мой ангел хранитель порекомендовал мне не ломиться нахрапом в комнату, а осторожненько толкнуть дверь ногой.

Время шло, и наконец-то я получил свою первую зарплату, вернее, аванс, утром, когда я пришёл на работу, Женя, приподнявшись за своей стойкой, крикнул:

— Саня, давай в кассу за деньгами!

Я поблагодарил его, шуганул на место второго охранника и побежал за деньгами, забежав на второй этаж, понял, что не знаю, где находится эта самая касса.

Пока раздумывал, в какую дверь толкнуться и спросить, помощь пришла сама по себе, она шла по коридору прямо на меня и на ходу расстегивала пуговицы на желтой блузке, подойдя ко мне почти вплотную, помощь промурлыкала:

— Сегодня очень жарко. Ты не находишь? Потом засунула два пальца за пояс моих джинсов, подтянула меня поближе к себе, встала на носочки, чтобы дотянуться, и томно прошептала прямо мне в ухо:

— Хотя там, где ты живешь, наверное, ещё жарче. Ты ведь как-нибудь покажешь мне свое жилище в преисподней?

Всё, что я смог сделать, это только тупо кивнуть, я чувствовал её пальцы за поясом, поэтому говорить не мог, меня и самого в жар бросило.

Наконец она наигралась, сделала шаг назад и проговорила:

— Касса рядом с кабинетом Николаича, железная дверь под номером три. И пошла по своим делам, но пошла так, что я забыл и про свои дела, и про деньги, стоял и смотрел ей вслед, пока она не скрылась за дверью какого-то кабинета.

Через некоторое время, немного придя в себя от этой встречи, грустно подумал:

«Ну вот почему у нормальных людей все ведьмы как ведьмы, старые, страшные, горбатые. Мне же попадаются какие-то неправильные, с ними спокойно общаться невозможно, всё время думаешь о чём угодно, только не о работе. Когда их видишь, в голову лезут мысли только об одном…. А может, это я какой-то озабоченный? Я, конечно, понимаю, что они играют, по-другому, наверное, не могут. Что с них взять? Ведьмы. Но как-нибудь, они, в конце концов, доиграются».

Приняв решение о будущем отмщении ненормальным ведьмам, я почувствовал облегчение.

С этими мыслями я добрёл до двери номер три, открыл её и вошёл в маленькую комнатку, в одной из стен которой имелось зарешёченное окошко. Постучал, окно открылось, и молодая девушка, которую я раньше ещё не видел и которая, даже не спросив у меня паспорта, выдала аванс, равный моей трёхмесячной зарплате на моей старой работе, и банковскую карту, сообщив, что с этого момента все мои выплаты будут производиться на эту карту. Я поблагодарил её и пошёл в комнату отдыха.

Когда я туда ввалился, там уже находились Сергей, Семёныч и ещё один парень лет двадцати пяти, я его раньше уже видел несколько раз, но вот так вблизи сталкиваться не приходилось, посмотрев ему в глаза, я сразу понял: ещё один родственничек Серёги, глаза и телосложение одинаковые, как под копирку.

При виде меня парень встал, сделал шаг навстречу, и, протянув руку, сказал:

— Георгий.

Я пожал протянутую руку.

— Александр, — и как всегда, — можно Саня.

Он улыбнулся в ответ:

— Можно Гоша.

Они с Сергеем даже улыбаются одинаково.

— А вы случайно не братья? — озвучил я свою мысль, обращаясь сразу к обеим. Ответил Сергей.

— Нет, Саня, даже близко нет. Но, в силу некоторых причин, похожи, что есть, то есть, это правда.

Я подсел к Семёнычу, выпросил у него большую сушку и стал грызть её, запивая чаем.

— Саня, когда проставляться будешь? — прогудел Семёныч, прихлёбывая чай, которым он запивал мёд, черпая его ложкой из трёхлитровой банки с широким горлышком. Пару дней назад он всё-таки уговорил меня, и я съездил с ним за мёдом, Семёныч выцыганил у деда двадцатилитровую флягу и был счастлив.

— В любое время, когда хотите.

— А мы всегда хотим, — не унимался тот, — и как можно чаще, и чтобы всего как можно больше, и чтобы мясо, и выпечка, и таз с пельменями — Семёныча явно понесло. На землю его опустил Гоша.

— Семёныч, а у тебя рожа не треснет? — поинтересовался он, с любопытством разглядывая его, как будто видел впервые.

— А может, тебе ещё и бабу, чтобы из торта вылезла и тебя ублажать начала? — продолжил Сергей.

— Не. Бабу не надо, — захохотал Семёныч, — у меня своя есть.

Так мы сидели и трепали время, но идиллия продолжалась недолго, зашел Николай Николаич и сказал:

— Хватит чаи гонять, поехали в лес, парня подготовить надо, показать, как всё это у нас проходит.

В лес поехали опять через Кедровку. Проехали деревню и углубились в лес ещё километров на пять. Так как асфальт закончился в деревне, ехать пришлось по просёлку. Наконец, Сергей выбрал полянку, отъехал в сторону от просёлка и остановился.

— Прибыли! — радостно объявил он, — здесь никто не увидит.

Я обратил внимание на то, что все оборотни находятся в каком-то радостном возбуждении. Уж не хотят ли они меня сожрать? Может, я и есть для них та самая пресловутая поляна. И прямо сейчас начну проставляться собственными потрохами.

Николай Николаевич обратил внимание на мой несколько ошалевший вид и просветил:

— Это всегда так, можно сказать, предвкушение удовольствия, нравится нам принимать вид своей ипостаси. Такое чувство, как будто заново родился, словами это не передать, а почувствовать ты не сможешь, — и он улыбнулся, — я перекидываться не стану. Постою с тобой.

Немного позднее я понял, почему он принял такое решение.

Сергей и Гоша разделись полностью, после чего Сергей подошёл к какому-то поваленному и уже засохшему деревцу и кувыркнулся через него, кувыркнулся именно так, без затей, как учили кувыркаться через голову в школе, на уроках физкультуры. Тут же пришла сторонняя мысль: «А я, оказывается, в школе учился, здорово».

В сам момент кувырка ничего не происходило, а вот когда он выходил из него, я оторопело увидел, как его тело вдруг как-то плавно изменилось, причём изменилось очень быстро и изящно. Я моргнул, и вот он стоит, огромный волк, раза в три больше обычного, он потянулся и вдруг одним огромным прыжком оказался возле нас, глянул на меня и зевнул, наверное, специально, чтобы продемонстрировать здоровенные клыки.

Я судорожно вдохнул. А ведь струхнул. Ладно, хоть виду не показал и не сбежал, и то молодец.

На Гошу я уже смотрел специально, хотел заметить момент переворота, но так и не заметил, черты его тела как будто смазались, поплыли при обращении, и из переворота вышел уже волк, такой же, копия.

Пока я разглядывал волков, ко мне подошёл Семёныч, совершенно голый, он действительно был мощным, но мышцы его не сковывали, как я уже успел убедиться. Он потянулся, хохотнул и обратился. Вот прямо так — только что стоял человек на полголовы ниже меня, а через секунду — чудовище больше трёх метров в высоту, огромный, страшный, неимоверно сильный и опасный, он, наверное, специально, чтобы произвести на меня впечатление, открыл пасть, нагнулся ко мне и заревел. Я как-то отстранённо подумал: «А сердце то у меня не бьётся. Наверное, остановилось, и я сейчас умру…». После этого я развернулся и бросился бежать, но, как на столб, налетел на Николая Николаевича, он поймал меня за плечи, легко встряхнул и рявкнул:

— Саня очнись, это Семёныч! Семёныч!

И ещё раз встряхнул.

От его голоса я, наверное, опять стал соображать и пришёл в себя, тем более что за мной никто не гонялся, никто не жрал, только возле машины с довольным видом лежали два огромных волка и смотрели на нас.

И ещё была эта огромная скотина, которая чуть меня не убила своим видом, эта гадина сидела на заднице, вся тряслась и взрыкивала, явно ржала, тварь.

Обратно мы возвращались часа через полтора, Николаич дал побегать по лесу двум серым волкам и побродить одному бурому козлу.

Пока ждали оборотней, Николай Николаич пытался меня утешить, рассказывая, что я повёл себя как любой нормальный человек.

— Если ты не идиот, то, столкнувшись со смертельной опасностью, с которой ты не можешь справиться, ты из чувства самосохранения постараешься оказаться от неё как можно дальше. А внешний вид нашего берендея может вызвать опасение, сам видел. Обычно мы начинаем показывать обращение с некоторого расстояния, но перед тобой Семёныч решил рисануться.

Ну что же, для меня это было хорошим уроком, так как я от страха совершенно упустил, что моё ощущение наличия опасности молчало, совершенно молчало.

Всю обратную дорогу Семёныч сидел с виноватым, но довольным видом. Он несколько раз, конечно, извинялся, но было видно, что ни капельки он не раскаивается, рожа у него прямо светилась. Гад.

Но, как я уже понял, долго на него сердиться было невозможно в принципе. И когда наш микроавтобус вернулся на базу, мы с ним уже помирились, Семёныч опять начал обсуждать предстоящее проставление, пожрать он любил, как, впрочем, и все в нашей компании.

Вечером на обратном пути домой я попросил Сергея высадить меня возле магазина и начал затариваться продуктами, а то любителей пожрать в моём доме развелось что-то слишком много.

Домой притащил четыре больших пакета, бросил их в коридоре и заорал:

— Где все?

Все были на своих обычных местах, значит, всё в порядке.

— Разберите пакеты, — продолжил я рулить, — а то мороженое растает.

Услышав про мороженое, к пакетам метнулись почти все, кроме Зубастика — тому было всё равно, что жрать.

Пока моя нечисть занималась с пакетами, я умылся, опять облил водой толстого, но он видимо уже привык и на поливание никак не реагировал. Ладно, придумаю что-нибудь другое.

На кухне меня ждал целый тазик окрошки, которую я любил нежно и самозабвенно, поэтому от души наелся, затем придавил её мороженым и потопал в зал, где пару часов смотрел телевизор. Потом решил, что пора спать, пока раздевался, думал о том, чтобы мне не приснился один мой знакомый медведь. Он, слава богу, не приснился. Значит, с нервами у меня всё в порядке.

Так прошёл месяц, я уже со всеми перезнакомился и чувствовал себя в конторе, как дома. Ещё несколько раз выезжал на «дело», но особо интересного ничего не было. Один раз, правда, нашли духа, который обосновался на складе хозяйственного магазина и высыпал на проходящих мимо людей всевозможные строительные смеси, это быстро дошло до нашей эмигрантской конторы, которая под видом МЧС приехала проверять противопожарную безопасность в этом самом магазине.

Склад был большим, и через всё его пространство тянулись несколько трёх ярусных стеллажей, которые были забиты строительными материалами. Когда мы с Сергеем зашли в помещение, то я сразу почувствовал, что-то здесь есть, я никак не мог объяснить это чувство, оно у меня было и всё, а что это, я пока не знал.

Духа мы обнаружили на среднем стеллаже, он сидел на самой верхней полке и выглядел как какое-то бесформенное тело, а рядом с ним лежали мешки с гипсом.

— Саня, а ведь если этот чёрт скинет мешок целиком, он может и шею свернуть, в этом мешке двадцать килограммов, ты поосторожней там с ним. Хорошо, что у него до этого хватало ума рвать их. А не сбрасывать целиком, — с опаской проговорил оборотень.

«Да. Серёга прав, если мешком по башке попадёт, мало не покажется!» — подумал я, осторожно приближаясь к стеллажу.

Заметив меня, дух сначала заворочался на полке, видимо, готовился высыпать гипс, но, увидев, что я остановился и, задрав голову, смотрю на него, замер.

— Я не пойду дальше, спускайся, — предложил я призраку, — я всё равно тебя вижу.

Призрак не шевелился, у меня почему-то сложилось впечатление, что он тоже меня разглядывает. Прошло, наверное, минут пять, и я подумал, что придётся каким-то образом его оттуда стаскивать, резать его почему-то не хотелось.

Но вдруг бесформенная туша духа плавно отделилась от полки и, повисев несколько секунд в воздухе, медленно начала опускаться, при этом приближаясь ко мне.

«Даже так, умеем летать?!» — мелькнула мысль. И тут же я краем глаза заметил, как Сергей за моей спиной сместился в сторону так, чтобы я не оказался с ним на линии огня, и услышал лёгкое гудение «Маузера».

«Это правильно», — подумал я, вспомнив духа на заводе. Однако поднял руку, останавливая напарника, и проговорил:

— Не торопись, попробуем договориться.

Дух приблизился, повисел у меня перед лицом, видимо, разглядывал, или что он там делал, я не знаю, потом, опустился рядом со мной на пол и замер. Пришла мысль: «А дальше что, взять его за ручку и вести? А почему, собственно, нет? Я же не знаю, как доставляют в контору не очень буйных клиентов, мне об этом не рассказывали».

Я протянул духу руку и сказал:

— Пойдём, с тобой всё будет хорошо. Некоторое время ничего не происходило. Я стоял с протянутой в сторону призрака рукой, а Серёга с направленным на него «Маузером».

Наконец, свершилось. Я увидел, как из тела духа выросла конечность и обхватила мою ладонь до предплечья. Первым моим желанием было вырвать руку и отпрыгнуть, но я выдержал характер, тем более что своих квартирантов я за что только ни брал, прежде чем выкинуть куда-нибудь. А этот был, по-моему, такой же.

Было ощущение, что рука оказалась в какой-то плотной массе, я ладонью ощущал её прохладу.

«Значит, температура у него ниже моей», — отрешённо подумал я.

— Пойдём, — сказал я и сделал шаг в сторону дверей, дух поплыл рядом со мной, по-прежнему плотно удерживая мою ладонь.

Так мы втроём и вышли со склада под удивлёнными взглядами складских работников — сначала я с оттопыренной рукой, за мной следом Сергей с каким-то прибором в руках. Я задом залез в микрик, на котором мы приехали, дух, не отпуская мою ладонь, вплыл следом. Он держался за мою руку даже тогда, когда мы приехали и шли по конторе в научный отдел. Этого духа могли видеть многие, это было заметно по тому, с каким удивлением на нас таращились попадавшиеся навстречу сотрудники, не обделённые некоторыми способностями.

Когда я с призраком под ручку ввалился в научный отдел под конвоем оборотня, на нас выбрались посмотреть все, начиная от начальницы и заканчивая простыми лаборантами.

— Однако… Однако… — пробормотал Алексей Геннадьевич, разглядывая нашу парочку, — он не буйный? — и сам же себе ответил:

— Хотя если не в мешке, значит, нет. И он не прячется, его вижу даже я, это радует, значит, он нам доверяет. Давайте его сюда, к своим собратьям, — сказал учёный, открывая двери, где находились другие духи.

После этого события я на несколько дней стал объектом приятного внимания со стороны своих коллег из научного отдела, особенно женщин. Им, наверное, импонировало то, что я умудрился притащить этого духа целиком, и у них появился новый объект для исследований.

Я всё-таки проставился. Мы выехали на природу, нажарили шашлыков, желающим я набрал пива и чего покрепче, но спиртное употребляли как-то вяло, любителей не было, а вот поесть любили все, разве что обе ведьмы с едой не усердствовали, в общем, время провели очень даже неплохо.

Домой меня привезла Мария Николаевна, и когда она остановилась возле моего дома, то, к моему немалому удивлению, вдруг оказалась инициатором того, что мы с ней начали целоваться на прощание, сам бы я не рискнул распускать руки на своё прямое начальство.

Жаль, что продолжалось это недолго, когда дело зашло достаточно далеко, и стало доставлять большее удовольствие, она меня выгнала из машины, но достаточно тактично, улыбнувшись при расставании.

В эту ночь сны мне снились, и ещё какие! Утром я сам себе завидовал.