Рамуарат. Начало правления

Андрей Прохоренко

Самое время, отойдя от дел, когда в свои сто сорок два года ты еще полон сил, с высоты прожитых лет посмотреть на прожитую жизнь, полную приключений, испытаний, потерь, достижений и побед, и последующие годы посвятить анализу всего, что произошло с тобой, Рамуаратом, – бессменным правителем Аратты на протяжении семидесяти трех лет. Написать записки для потомков, живущих спустя тысячелетия, и поведать им об Аратте, союзе племен ариев, которые проживали на бескрайних степях от среднего течения Дуная до Урала и дальше семь с половиной тысяч лет назад. О приключениях Рамуарата перед тем, как в возрасте шестидесяти лет он стал правителем Аратты, о мировоззрении и ценностях ариев, о подготовке на протяжении первых двенадцати лет его правления к предстоящим походам объединенных сил – первая книга из серии «Расцвет Аратты».

Глава 2

Под стенами Иштры

Нет стен, потомки, которые могли бы устоять перед смелыми и отважными арийскими воинами, нет башен, в которых можно было бы укрыться, чтобы тебя не достали арийские стрелы и копья. Нет стран, где можно было бы спрятаться от арийского меча, если Совет Аратты решит направить войско в эти земли. Я, Рамуарат, до возраста шестидесяти лет участвовал в трех больших сражениях и в пяти десятках самых разнообразных битв. Счет мелких столкновений с моим участием шел на сотни. Были, чего скрывать, и отступления, но поражений на моей памяти, когда ариев полностью разбивали так, что они теряли оружие, устилая телами землю, не было. Приходилось отходить, много маневрировать, совершать быстрые рейды, используя всевозможные способы ведения войны, чтобы одержать победу.

Я закалился в походах. Стал привычен к тому, чтобы терпеть холод и зной, мог долгое время обходиться без воды, ел лишь столько, сколько необходимо для того, чтобы энергия силы внутри меня правильно циркулировала и могла в нужный момент проявиться в действиях. Часто мой организм переносил сверхнагрузки во время сражений и походов. Но больше всего я заботился о том, чтобы сохранять ясность ума и сознания, а способность предвидеть события, почувствовать приближение неприятеля или любую другую опасность проявлялась у меня тогда, когда необходимость такого проявления была наиболее нужна. Без чутья и своевременного принятия решений, от которых зависят судьбы сотен и тысяч воинов, архак, пусть он и отлично сражается, богат другими талантами, не завоюет авторитет среди воинов. Тогда его переизберут на сходе. Так уже не раз бывало. Совет Аратты всего лишь подтверждал решение воинов…

Орават, желая показать дружественные намерения годару юго-западной ветки арийских племен, обитавших в среднем и нижнем течении Дуная, направил ему в помощь лучшие келши. И, надо сказать, помощь возымела действие. Объединенные силы ариев, совершив рейд на юг и перейдя Омрат, не только освободили тамошние земли от ставленника куршана Аманэи (территория нынешней Турции) Сациллы, но и закрепились на территории, которая, как считал Сацилла, принадлежала куршану Аманэи. Поселение Иштра было северным форпостом наших общих врагов. В нем и возле него противник имел значительные силы, до двух тысяч воинов, не считая наемников и прочего сброда, который за жалкую плату готов был принимать участие в кампании.

Я уже бывал несколько раз в тех местах в качестве воина под командой других архаков. Семью я с собой в поход не взял, даже взрослых сыновей, интуитивно догадываясь, что меня ожидает в Барше. Тэрая, моя жена, как не просилась со мной поехать, но после уговоров и доводов, приведенных мною, все-таки осталась дома в Дэтре, в поселении, где стоял наш вашег (шатер, по каркасу которого настилались специальные толстые покрывала, реже шкуры). Племя кавров, к которому принадлежал мой род, входило в арийский союз. Кавры занимали бескрайние степи слева от Илнарха (одно из давних названий Днепра) в его низовьях. Часть племени занимала территории еще дальше на восток от Илнарха, граничившие с территорией племени амнов, также входившим в арийский союз. Южнее, в Баргии (одно из прадавних названий Крыма), проживали преимущественно потомки баргов, которые именовали себя саклами.

Война шла с переменным успехом. Положение изменилось тогда, когда Врат — годар юго-западной ветви арийских племен, в связи с тем, что с севера на его владения напали геллы и анаберги, воинственные племена, населявшие Гелланию (Германия, часть нынешних Польши и Франции), увел войска. Вместе мы бы отбросили противника еще дальше на юг, одержав победу и взяв Иштру, но вместо этого ариям пришлось обороняться. Война выматывает силы, особенно, если ведется без перерыва. Мне исполнилось пятьдесят пять лет, когда противник перешел в наступление.

О той кампании нет нужды долго рассказывать. У меня часто складывалось впечатление, что все оборачивается против арийского присутствия в здешних местах. Противник каким-то непостижимым образом знал о наших действиях и перемещениях. Такое положение дел было явным признаком предательства на самом высоком уровне. Предателя я выявил. Им оказался один из архаков, предводитель келша, который предоставил под мое руководство лично Орават.

Предатель, конечно, в своей связи с Ораватом и Авараном не признался, но его предательство было налицо. В самый ответственный момент Варсав увел келш якобы по приказу Оравата, оставив меня во главе двух неполных келшей, насчитывавших не более полутора тысяч боеспособных воинов. Пришлось отбиваться от наседающего противника всеми возможными способами. Занятые позиции я не мог тогда сдать. Слишком много было пролито крови арийских воинов для того, чтобы удержать за местными племенами и ариями часть территории.

К тому же Сацилла жестоко бы расправился с племенами, оказывающими ариям поддержку, если мы бы отошли. Поэтому воины под моим руководством стояли до конца, отбивая непрестанные атаки противника, который не был скован отсутствием средств для ведения войны и в три раза превосходил нас по численности воинов.

Надо сказать, что Эрас трижды отсылал ко мне посланца, который предписывал мне немедленно отойти, но я не мог этого сделать, пока все союзные нам племена не покинули опасную зону. Только тогда я начал отступление, но было уже поздно. К нам в тыл зашли воины противника. Пришлось принять бой. Мне удалось вывести воинов из-под удара только лишь за счет хитрости, предвидения и трезвого расчета, хотя потери убитыми и ранеными составили треть войска. Хуже всего было то, что я не мог по нашему обычаю сжечь тела погибших воинов, что было оскорблением мертвых, остававшихся служить пищей для стай волков, диких собак и других хищников.

Наши противники не соблюдали правил ведения войны, редко кого брали в плен, издевались над пленными, в общем, вели себя хуже зверей, пытаясь запугать ариев. Излишне говорить, что мы также врагов не жалели. Быстрая смерть — вот что было наградой пленным врагам.

Если бы не предательство, арийские воины взяли бы Иштру и отбросили противника далеко на юг. Если бы Варсав не увел воинов, то мы бы, возможно, не понесли столь значительные потери. Слишком много, если бы…

В те времена я не верил в то, что годар и верховный огак — предатели, заинтересованные в том, чтобы арии потерпели поражение под Иштрой. Даже, имея на руках доказательства предательства высшего руководства Аратты, я не мог поверить в то, что Орават и Аваран изменники. Впрочем, как говорил Эрас: «Дело не в том, что ты веришь или нет, а в доказательствах, которых вполне хватает…». Я считал виноватым Варсава, который по моему видению обязан был ответить за поражение, но, как часто в таких случаях происходит, Варсав не доехал до Аратты. Внезапно, за день пути до одного из приграничных поселений, ему стало плохо, а к вечеру того же дня Варсав перестал дышать. Орават и Аваран ловко замели следы. Отвечать за предательство некому. Впрочем, смерть Варсава все-таки сослужила мне и ариям под моим руководством добрую службу.

Совет Аратты, на котором Эрас недвусмысленно намекнул архакам, что в нашем стане созрело предательство, почти единогласно высказался за то, чтобы келш, который должен был прийти к нам на помощь, возглавил Фарат. Он был на девять лет старше меня, являлся одним из лучших архаков и вартовитов.

Фарат отправил четыре сотни самых смелых и боевитых воинов на отдохнувших конях вперед, рассчитывая на то, что они помогут нам. Воинов вел Ариша, молодой и подающий надежды архак. Арише едва исполнилось двадцать три года, а ему уже доверили управление сотнями воинов. Помогал Арише более опытный Гартак, друг Фарата. Своевременное появление подкрепления спасло меня и часть воинов от неминуемой смерти.

Продолжу рассказ о событиях под Иштрой. Так получилось, что арии, отступая, были вынуждены обоз и раненых воинов отводить на север к Омрату. Я же во главе пяти сотен наиболее стойких воинов прикрывал отступление. Можно было доверить командование этим отрядом воинов любому другому сотнику или Мэрку, командиру еще одно келша, но я возглавил воинов, чтобы уменьшить потери.

Несколько дней боев и стычек были для нас удачными. Мы успешно отбивались от наседающего неприятеля, не давали ему отрезать нас от воды, так как без доступа к воде исход сражения был бы заранее предсказуем, а также наносили немалый урон врагам, точно стреляя из луков в цель на скаку. Я разрешил для отражения атак применять отравленные стрелы, чего ранее не делал. События разворачивались так, что без этой меры у нас были бы большие потери. А так противник, даже имея численное превосходство, не решался атаковать нас плотным строем. Конных воинов у врага было немного, а пешие — не всегда успевали за ариями, которые все без исключения восседали на лошадях. Животные устали от непрерывных нагрузок, но с этим ничего не поделаешь. Речь шла о жизни не только самой боеспособной части войска, но и о раненых.

Если бы Сацилла и Маратан, его первый помощник, добрались бы до обоза, пощады не было бы никому. Варды, как мы обобщенно называли воинов противника, жалости не знали. Арии не могли быть рабами в плену, предпочитали умереть, даже терпя мучения. Никто из гордых сынов бескрайних степей в неволе не выживал. Так что ценности для торговцев живым товаром арии не представляли. Оставалась возможность выкупа ариев соотечественниками, но это было достаточно затруднительным делом. Переговоры по выкупу пленных, как правило, затягивались. Терпения дождаться ответа нашим врагам не хватало, а пленных надо было содержать в пристойном виде. Неволю арии переносили крайне плохо и быстро умирали. Кроме того обмен или выкуп затруднялся большим расстоянием от Аратты до мест содержания пленников. Хотя, не скрою, случаи выкупа пленных или обмена случались и не один раз на моей памяти, но это больше были исключения из правила. Куршаны и их ставленники иногда не хотели серьезной конфронтации с ариями. Тогда, тем или иным образом отпуская ариев из плена, показывали свою готовность к некоторому примирению с нами.

Бывало также, что арии начинали на определенных условиях сотрудничать с нашими врагами. Куршаны ценили доблесть и отвагу арийских воинов. Чего скрывать, на службе у куршанов состояли бывшие арии самого высокого ранга, руководившие келшами. Тот же Сацилла вырос и воспитывался в одном из арийских племен, но потом попал в плен и выбрал жизнь и служение Вару Амире — куршану Аманэи. Были и другие примеры предательства, когда арии становились даже куршанами — единовластными правителями сразу нескольких областей.

Ариев, перешедших на сторону куршанов, называли варгами. Бывшие соотечественники считали их самыми злейшими врагами свободы. Пощады им не было, если варги попадали в руки ариев. Такие случаи были достаточно частыми. Особенно тогда, когда я стал годаром Аратты, что позволило арийским племенам не только существенно расширить ареал проживания, но и установить арийский порядок на огромной территории Обрасара. Каких-либо исключений или снисхождения предателям, тем более, если их переход осуществлялся добровольно и были соответствующие доказательства, не было и не могло быть. Единственное, что могли гарантировать предателям в таком случае, — быструю смерть, которая была им должным воздаянием.

К вашему сведению, потомки, арии в плен брали только тех воинов, которые себя не запятнали какими-либо проступками и честно выполняли воинский долг. Веждиты (ясновидящие), которых было немало среди ариев, указывали, кого в соответствии с неписаными законами чести оставлять в живых, а кого нет.

Правосудие по-арийски свершалось сразу же и на месте. Никто никому приговоров не зачитывал и защиту не заслушивал. Веждиты не ошибались. Бывали случаи, когда некоторые из них сомневались в вынесении приговора, тогда другие веждиты, которых среди воинов было примерно пятая часть, страховали и перепроверяли правдивость вынесенного приговора.

Ар-каас (быстрая смерть), — вот, что ожидало пленных, запятнавших себя в боях и нарушивших законы чести в ведении войны. Арии лишали жизни только тех, у кого не хватало смелости совершить самоубийство. Пленникам давали в руки короткий меч и отступали, ожидая действия. Зачастую пленники бросались на ариев, и сразу же падали, пронзенные стрелами или заколотые мечами. Иштиры знали, как совершить самоубийство быстро и безболезненно ножом или коротким мечом. Поэтому предпочитали добровольный уход из жизни, что соответствовало законам, принятым в их среде.

Твердо могу сказать одно: зря и без весомых причин арии ничьей крови и никогда не проливали. Вместе с тем отсутствие адекватного ответа на пролитую кровь ариев, свидетельствовало о слабости и упадке в их среде. Представители племени, позволяющие себе не отвечать равной мерой на оскорбление и поругание соплеменников, считались ингами — опущенными существами. С ними никто дела не имел, и не хотел иметь. Чаще всего инги становились изгоями.

Что же касается оставшихся в живых пленных, то после двух-трех лет принудительных работ, чаще всего этот срок сокращался до года, пленные воины становились мужьями арийских женщин, потерявших кормильцев в войне по обоюдному согласию или, что было реже, обменивались на ариев. В любом случае, если за ними не было серьезных нарушений воинских правил, а кодекс чести был в общих чертах соблюден, то пленники в дальнейшем могли не только стать полноценными ариями, но и занять ведущие посты вплоть до архака. Годарами бывшие пленники стать не могли, поскольку годар должен был избираться из ариев, которые родились и выросли в Аратте.

Многие бывшие пленники, проявившие себя, могли занимать высокие посты, быть советниками годара или предводителями келшей. Таких примеров становления пленников ариями в арийских племенах были даже не сотни, а тысячи. Случалось, что пленников даже после трех-четырех лет плена отпускали восвояси, но редко кто решался возвращаться на родину в неизвестность. Из Аратты было не так-то легко добраться до южных ее пределов. Впрочем, условия жизни в Аратте в наши времена выгодно отличались от многих стран мира. Такое мое утверждение не является преувеличением, поскольку я за свою долгую и полную приключений жизнь, большая часть которой прошла в походах, побывал почти что во всех странах нашего мира и мог сделать соответствующие выводы без каких-либо предубеждений.

Несколько слов скажу о решении споров между племенами, которые достаточно часто возникали. Как правило, такие споры решались поединками между ведущими и самыми сильными бойцами этих племен, иногда между архаками. После окончания поединка, в большинстве случаев независимо от его исхода, следовали общая трапеза и примирение, иногда даже братание. Трапеза обычно сменялась танцами, показательными выступлениями арийских воинов, стрельбой из лука на меткость и другими принятыми среди ариев забавами и состязаниями, в которых проявлялись сила, ловкость и мастерство. Именно такими проявлениями и гордились арийские воины, что мужчины, что женщины. В отношениях между мужчинами и женщинами соблюдалось примерное равенство во всем. При этом женщина и близко не считалась падшим существом или кем-то на него похожим. Таковы были арийские законы, пусть иногда суровые, но справедливые.

Так вот, Сацилла, будучи варгом, прекрасно знал все уловки и хитрости ариев, наши методы ведения войны, что облегчало решение сложной задачи, поставленной ему Варом Амирой. Маратан был младше его и не столь опытен в ловушках и тонкостях ведения войны, что делало его более уязвимым, поскольку горячность и спешка, неточность и несвоевременность принятия решений приводят в войне только к одному: к большим потерям и к проигрышу в кампании. Но в соединении с опытом и сноровкой Сациллы и более опытных советников Маратана его напористость очень мешала нам. Воинов Маратан зачастую не жалел, зная, что посылает их на смерть. Для него важен был результат: уничтожение арийского войска и моя смерть. Именно смерть, а не пленение.

Исиома, могущественный куршан Междуречья и окрестных земель, «старший брат» Вара Амиры, считавший себя предводителем куршанов, выступил заказчиком моего убийства. Ему я был нужен мертвым и бездыханным. Еще лучше, если бы мое тело попало бы к нему в руки. Тогда в отношении меня были бы проведены ритуалы и магическая работа, которые лишили бы дух, который я представлял, дальнейших воплощений или сделали их подконтрольными темной силе. Впрочем, вариант обычного убийства также вполне устраивал Исиому.

О том, что Исиома лично направил своих помощников из числа иштиров (гвардия куршана, лучшие воины, обучающиеся по особой программе с детства, аналог бессмертных в Персии) для того, чтобы они устранили меня, я узнал значительно позже. Впрочем, как вы понимаете, потомки, это знание не облегчило мою последующую жизнь.

Возникает резонный вопрос: зачем Исиоме лишать жизни какого-то архака? Я ведь в те времена не входил даже в первую сотню уважаемых и одаренных силой ариев. Да, Совет Аратты доверял мне, поскольку его члены видели и чувствовали за мной определенные силу и опыт, но я такой в Аратте был не один. Как стало известно мне впоследствии, ведущие советники Исиомы, владеющие способностями к предвидению, определили, что в недалеком будущем я, Рамуарат, смещу Исиому с поста правителя, после чего он погибнет, так и не перейдя порог в сто лет. Такая перспектива Исиому совсем не устраивала. Жить куршан желал долго и со вкусом. Как конкретно погибнет Исиома, советники не говорили. Впрочем, это было неважно. Угрозу в моем лице следовало немедленно устранить. Куршан, недолго думая, принял необходимые меры.

Может быть, вам, потомки, покажется странным, но к таким важным предсказаниям в наше время куршаны и уэры относились очень серьезно и совсем не считали их россказнями и досужими баснями. Исиома обоснованно доверял советникам. Тем более что редко их предсказания не сбывались. Если советники и ошибались, то речь, как-никак, шла о жизни правителя одной из самых больших держав нашего мира. В данном случае можно и нужно было перестраховаться, что куршан и делал. Более того, забегая вперед, скажу: советники Исиому не обманули. Вот только до этого события должно было пройти более трех десятилетий.

Впрочем, годы летят очень быстро даже для уэров — представителей высшей касты, которые жили до ста пятидесяти и ста восьмидесяти лет, пребывая в силе. Они не были сухими старичками с трясущимися руками, немощными и ни на что неспособными мужчинами или женщинами. Куршаны и окружающая их элита хотели пользоваться и пользовались до данного возраста всеми благами жизни. Загробная жизнь уэров интересовала лишь в том смысле, чтобы обеспечить перерожденному духу или той темной субстанции, которую они представляли, дальнейшие воплощения, в которых они могли бы жить богатыми, быть при власти и силе. Для этого предпринимались все необходимые действия.

В распоряжении куршанов юга и уэров для поддержания их здоровья и обеспечения долголетия имелись соответствующие знания, инструменты, медикаментозная и энергетическая базы. Обычное население зачастую влачило на землях, принадлежащих куршанам, жалкое существование на своем коротком веку.

Труд выматывал. Сколько бы ты не работал, все равно богатым не становился. Такова была реальность. Уэры вообще считали себя некоей высшей расой. Обычное население было для них расходным материалом, не более. Куршаны же наследовали пример ачитлов — владык Атласа и Атлазиана, государств, располагавшихся на территориях Междуречья и Нэйджии (Ирана) и в Северной Африке более шести тысяч лет ранее. Правда, в Северной Африке к моменту моего рассказа уже не было такой безоговорочной власти куршанов, как в Аманэе и в Ваарабате.

На смену Сенбидана, исчезнувшего в огне войны, в силу вошла Озирисия (территории Египта, Северного Судана, частично Ливии). В описываемые мною времена Озирисия представляла собой ряд областей-государств, в которых правили нафаэны (единоличные правители). На территории этой страны были тогда степи, покрытые травой с редкими деревьями, а в местах, где была вода, шумели рощи и леса. Местные жители называли саванну кратко — рэчат или рэч.

Пустыня в здешних местах появится позднее, примерно через тысячу лет от времени, о котором мой рассказ, хотя первые ее признаки просматривались наметанным глазом и в наше время, являясь следствием войны и применения сверхмощного оружия. Ваарабат же с государствами, находящимися на восточном берегу Средиземного моря, вместе с Аманэей представляли собой мощное образование, можно сказать куршанат, поскольку правителями государств и областей были единоличные властители, которые и были законом. Надо также признать, что многие из куршанов были умными, расчетливыми, коварными и далеко глядящими владыками. Другое дело, что во многом проявляемые куршанами качества и способности не были результатом их наработок, но это уже иной вопрос.

Уэры всячески поддерживали и утверждали верховную власть. Этого требовал установленный порядок, в соответствии с которым только уэры могли пользоваться достижениями первых людей. Куршан же был выражением всего лучшего, как считали уэры, что есть в высшем обществе. Впрочем, тонкостей в данном случае много. Нет смысла их приводить. С другой стороны мне важно представить для потомков развернутую картину мира, в котором я проживал, чтобы было понятно что, кто и откуда взялись. Поскольку, как я вижу, в истории нашего периода кроме полудиких племен, вооруженных копьями и луками с каменными наконечниками никого и не было в соответствии с вашими представлениями о мире. Оно и не удивительно. Проще и легче видеть себя самыми развитыми и умными, считая предков отсталыми и непросвещенными…

Исиома же, как только узнал о предсказании, немедленно снарядил в Аратту посольство, возглавил которое Эркусиал, один из наиболее способных уэров с древнейшей родословной. Эркусиал был младше меня на девять лет, но по виду ему редко кто давал больше тридцати. Исиома наделил Эркусиала широчайшими полномочиями, позволив ему не только вести переговоры по своему разумению, но и принимать ответственные решения от его имени, не советуясь предварительно с ним. Первый вопрос, который поставил Эркусиал годару Оравату, находившегося под влиянием верховного огака — Аварана, был вопрос лишения меня жизни.

Противостоял постепенно усиливающемуся влиянию Аварана на архаков и уршваров (уважаемые арии, военные вожди, старейшины, арии, достигшие высокого положения благодаря личным качествам и способностям) Эрас, объединяющий несколько сотен противников Аварана во всех племенах арийского союза, проживающих в Аратте и за ее пределами. Влияние Аварана на Оравата было подавляющим и таким, что Орават не мог ему противостоять и делал все, что ему предписывалось. При этом ответственность за поступки и решения нес не Аваран, а годар Орават. Естественно, что об этом я узнал позже.

Аваран, с которым Эркусиал первым делом переговорил «по душам», готовился занять место годара после ухода Оравата. Он реализовывал замысел, в соответствии с которым в Аратте должен был установиться порядок темной силы и постепенного подчинения ариев куршану. При этом куршан становился чем-то похожим на сверхсущество, этаким божком, всемогущим и требовавшим к себе не только особого отношения, но и полного подчинения. При этом арийские законы и порядки необходимо было забыть. Естественно, что подобные новшества внедрялись не за годы, даже не за десятилетия. Речь шла о столетиях постепенного перехода, но в данном случае Аваран должен был в соответствии с замыслом осуществить первый и самый важный шаг — устранить всех архаков и уршваров, которые на месте годара поддерживали бы арийский порядок. А таких личностей, потомки, было среди ариев не так уж и много.

Я в списке, составленном Авараном, уже тогда занимал одну их первых позиций, разделяя ее с Эрасом, Мартаем и Ваджигой. Так получилось, что Мартая и Ваджигу Аварану удалось устранить, а меня с Эрасом — нет, несмотря на то, что для этого Аваран и его поверенные прилагали титанически усилия. Тем более что у Аварана был стимул. Эркусиал пообещал в долгу не остаться. Богатые дары, поднесенные посланником Исиомы Оравату и Аварану, были лишь авансом за их косвенное участие в моем устранении. Аваран вообще не хотел, чтобы он и Орават хоть как-то были бы причастны к тому несчастному случаю, который должен был произойти со мной под Иштрой.

Аваран пообещал Эркусиалу, что он отошлет меня с войском на юго-запад под Иштру, а там уже дело рук иштиров или наемных убийц осуществить замысел. Эркусиалу такая позиция Аварана не понравилась. Он настаивал на том, чтобы мое убийство произошло на территории Аратты, мотивируя такое условие более чем щедрой платой, но Аваран был непреклонен. Верховному огаку исполнилось семьдесят восемь лет. Он был строен, силен, выглядел лет на сорок и мог дать фору более молодым помощникам в некоторых видах применения силы. Эркусиал настаивал на своем, уговаривал Аварана, даже угрожал ему, приводя убедительные доводы в пользу моего немедленного устранения, но Аваран отказал ему.

— Ты в Аратте первый раз. Законов наших не знаешь. Поживи пару лет в Идиссе или в Оре, посмотри на наши нравы и обычаи. Может, что-то и поймешь для себя. Здесь не Ваарабат. У нас нет рабов. Арии испокон века живут свободными людьми. Даже я не имею силы над ними. А ты хочешь быстро все изменить. Так не бывает. Нужны годы для того, чтобы изменился порядок, а прежние законы стали более мягкими.

Эркусиал тогда спросил:

— Неужели верховный огак может быть свергнут и судим по арийским законам?

В ответ Аваран лишь усмехнулся.

— Да, — немного подумав, ответил он. — Если узнают, что я веду двойную игру, и этот факт будет доказан, мне придется бежать, чтобы не услышать пение арийских стрел.

— Пение стрел? Почему ты не хочешь его слышать? — не понял посланник.

— Потому что они в следующее мгновение вонзятся в меня, когда я буду стоять возле ритуального столба. Смерть наступит мгновенно. Это будут последние почести, которые мне воздадут, как верховному огаку.

— Дикая страна, — вырвалось у Эркусиала.

— Страшно? Мне тоже иногда бывает не по себе, особенно, когда чувствую, что по моему следу идет Эрас и не только он.

— А что тебе мешает избавиться от него?

— Хочешь, я познакомлю тебя с ним? — неожиданно предложил Аваран. — Тогда ты сам поймешь, почему я так говорю.

Эркусиал тогда не захотел попадаться на глаза Эрасу. Впрочем, этого все равно было не избежать. Хоть Эрас и не был верховным огаком, но положение занимал в Аратте высокое, являясь чем-то вроде совести и чести аратынцев. На него равнялись многие уршвары и архаки. Все знали, что Эрас законов нарушать не будет, равно как изворачиваться и лгать. Вместе с тем Эрас открыто против Аварана и Оравата пока не выступал, но давал понять, что если его будут трогать, он сдерживать никого не будет. Эрас собирал неопровержимые доказательства предательства и Оравата, и Аварана, зная, что рано или поздно скрытая вражда выльется в открытое противостояние.

Аваран побаивался открыто выступать против Эраса, учитывая его вес и значение среди современников. Уравана поддерживали преданные ему архаки, стоящие во главе келшей. Они, как докладывали Аварану лазутчики, вполне могли по приказу Эраса повернуть войско против Оравата.

Орават, по мнению многих архаков и уршваров, сдавал позиции. Он не хотел, чтобы арии с оружием в руках отстаивали спорные территории, которые, что на востоке, что на западе от Аратты, постепенно становились под руку куршанов через власть над ними вождей, принявших их покровительство. Орават лишь делал вид, что отстаивает интересы ариев. Когда надо было принимать меры, он не посылал войска на рубежи и мало помогал годару Шартии (область от Дона до Яика в нижнем течении Волги) в войне с племенами, приходящими с юго-востока и с востока, а также с гэрками (князьями), возглавляющими воинственные горные племена.

Если бы племена рачаэнов (совокупное название племен, обитавших в предгорьях Кавказа) вооружить и посадить на коней, тогда, возможно, возникла угроза всей Аратте, а так часть гэрков ориентировалась все-таки на правителей Аратты, а не на Исиому. Впрочем, в последнее время Исиома взамен на некоторые услуги поставлял лояльным гэркам оружие из орджубела, что, по сути, означало начало войны. Разведчики ариев сообщали об этом архакам, годару и верховному огаку, но и Орават, и Аваран должным образом не реагировали на сообщения, делали вид, что это их не касается. Еще бы, ведь от Исиомы им поступали более чем щедрые дары и предметы роскоши, которые в Аратте не изготовлялись. Исиома на подарки не скупился, а Эркусиал обещал и сулил «золотые горы».

Ведь как рачаэнам сдержать себя, когда у них в руках мечи, наконечники стрел и копий из живых сплавов, и побуждение, исходящее от Исиомы, основательно потрепать племена, живущие на равнине к северу от гор? Что делать, когда тебе за набеги еще и щедро платят, а добычу ты оставляешь себе? Естественно, что вожди многих племен рачаэнов не удерживались от искушения с оружием в руках, словно воры, силой отнять у других нажитое честным трудом. Войны с рачаэнами, которые объединились в племенной союз, в последние тридцать лет на южных границах Аратты были само собой разумеющимся явлением.

Таким образом, Исиома, прямо не участвуя в набегах на земли Аратты, тем не менее, имел немалый доход от разбоя. Более того, Исиома помогал тем воинам и искателям удачи из Ваарабата и граничащих с ним территорий, которые вызывались воевать против ариев, снабжая и поддерживая их. Число таких искателей удачи, а попросту разбойников, которых арии называли гаврами, колебалось от двух до трех тысяч воинов. И это не были случайно взявшие в руки оружие скотоводы или ремесленники. Большинство гавров были профессиональными воинами.

Вместе с ними рачаэны на южных рубежах Аратты представляли серьезную угрозу, с которой нельзя было не считаться. Вот только на равнинных территориях рачаэны предпочитали не селиться. Горы и предгорья были их родным домом. На бескрайних равнинах, простиравшихся к северу от Кавказа, они терялись. Конечно, так или иначе, некоторые горные племена частенько перебиралась на равнину, перемешиваясь с живущими там племенами ариев, в частности с кимлами, которые издавна проживали здесь, но большая часть рачаэнов предпочитала горы. Кимлы принадлежали к арийскому союзу, являясь одним из ведущих двенадцати племен аратынского образования.

Кимлия была в составе Аратты, но областью управлял правитель, избираемый на совете племени. Годар Аратты лишь утверждал выбор племени. Он мог только лишь посоветовать, кого следует избрать горджем (тоже, что и годар, преимущественно верховный военный вождь). Годар Аратты, пользуясь полномочиями, назначал своего представителя в Мират — столицу Кимлии, в которой тогда проживало до десяти тысяч жителей. Первый круг крепостных стен города был возведен из глиняных блоков, изготовленных по специальной технологии. Второй круг стен был деревянным. Башни были сложены также из блоков. Мират был основополагающей точкой военного присутствия ариев на юго-востоке арийских владений, которые они в описываемые мною времена теряли из-за набегов соседей.

Кроме Мирата в Кимлии было еще пять крупных городищ, стены которых были собраны из блоков, о деревянных стенах я не упоминаю. В таких городищах и возле них проживали постоянно пять-шесть тысяч жителей и располагались воинские гарнизоны в количестве трех-четырех сотен воинов, иногда больше. Следов их, потомки, вы не найдете, поскольку все, что было ранее построено, унесено ветром последующих перемен. Всего же в Кимлии проживало в те времена порядка восьмидесяти тысяч жителей, большая часть из которых кочевала по этой территории и только третья часть вела оседлый образ жизни.

Гордж всех кимлов мог выставить до десяти тысяч воинов, пять тысяч из которых составляли основное войско, а еще пять были, если так можно сказать, ополчением. Пять тысяч должным образом вооруженных воинов на конях в наше время, потомки, грозная сила, с которой не считаться было нельзя. Поэтому первоначальная задача Исиомы состояла в том, чтобы разорить Кимлию и подчинить ее своему влиянию, причем чужими руками. Куршаны Ваарабата и Нэйджии решали эту задачу на протяжении столетий всеми имеющимися у них способами и средствами. Понятное дело, что жертвы и кровь их не смущали. Наоборот, смерть врагов приветствовалась и оплачивалась заинтересованными лицами.

Кимлы были отважными и храбрыми воинами, меткими стрелками из лука, знающими каждый бугорок на своих территориях, что позволяло им, используя знание местности, неожиданно нападать на врагов, устраивать им ловушки. Поэтому углубляться на север в Кимлию рачаэны редко решались. По большей части разорению подвергались южные поселения кимлов, располагающиеся по невидимой линии разграничения, которая проходила по границе ничейных территорий. Мелкие набеги были в этих местах нормой и осуществлялись с обеих сторон. Впрочем, после того, как Исиома начал активно снабжать оружием рачаэнов, положение для кимлов еще больше ухудшилось. Если раньше речь шла о десятках и сотнях воинов противника, то в последнее время в Кимлию вторгались уже и тысячные армии врага.

В то время, когда я отправился под Иштру, в Кимлию вторгся некто Драговрагар (Драг) во главе тысячной отлично вооруженной армии, которую сопровождали еще столько же воинов сразу из нескольких горных племен, примкнувших к войску, и, естественно, гавров, промышляющих разбоем. Это было первое серьезное вторжение рачаэнов в южные области Аратты за более чем двадцать лет с целью добраться до Эрнарса. Причем воины Исиомы в нем массово не участвовали, но уши куршана торчали и отчетливо виднелись за вторжением.

Драг не был гэрком. Он был наврахом, человеком, прошедшим с детства, примерно с трех лет, жесткую подготовку воина, после чего стал иштиром, профессиональным воином, выполняющим специальные поручения. Иштиры, надо сказать, держали в страхе не только Ваарабат, но и соседние территории. По сути, их воспитывали, как наемных убийц, беспрекословно выполняющих свое дело. Магистр ордена иштиров в Ваарабате почитался вторым лицом после Исиомы. Его армия, а это, потомки, даже не сотни, а тысячи отлично обученных бойцов, держала в страхе, без преувеличения, полмира, поскольку Исиома на момент моего рассказа считался первым по значению из куршанов, а предводители иштиров издавна выбрали именно Ваарабат основной страной для жизни и обучения воинов. Иштиры, несмотря на то, что были особой кастой, проникли во все слои населения.

Драг в отличие от большинства рядовых иштиров смог достичь определенного положения. Более того, в возрасте сорока восьми лет икрахар (магистр) иштиров отрядил его с миссией на север с двумя десятками воинов, которые должны были стать основой для отряда наемников. Драг нашел общий язык с вождем одного из местных племен. Он также оказал вождю услугу, придя с воинами на помощь и спасши его от верной гибели. Гэрки таких услуг не забывали. Со временем Драг женился на дочери гэрка и, можно сказать, стал рачаэном, что удавалось не каждому.

Прошлая жизнь осталась позади. Новое проживание Драговрагара началось с подчинения своей силе жителей окрестных поселений с помощью оружия. Надо отметить, что ему сопутствовала удача. Впрочем, Драг отличался силой и бесстрашием. Иногда Драг впадал в пассивное состояние, начинал, чуть ли не плакать, в общем, вел себя, как подконтрольный кому-то объект. Когда состояние проходило, Драг становился тем, кем и был: жестоким, расчетливым и сильным предводителем.

Именно Драговрагару была Исиомой поставлена задача захватить южные земли Кимлии. Ему была оказана помощь и оружием, и воинами. К тому времени случайно или с помощью кого-то из его подручных ушел из жизни гэрк, которому Драг спас жизнь. На совете племени Драга с трудностями, но все-таки выбрали вождем.

Часть семей не признала над собой власти Драговрагара и ушла на север, но это не смутило новоявленного гэрка. Он возглавил племя и дал ему главное, чего не хватало соплеменникам: оружие и орудия из орджубела, а также другие товары, изготавливаемые в Ваарабате. Рачаэны называли орджубел масигом — небесным железом, поскольку на земле или в земле таких металлов или сплавов не было. У рачаэнов тогда не было и технологий, которые позволяли бы изготавливать оружие из живых сплавов. Драговрагар же добился того, что магистр иштиров выделил ему с согласия Исиомы пять переносных кузен, а это, потомки, было больше, чем любое богатство. К кузням, естественно, полагался и сплав. Из обычного железа или руды в переносных кузнях ничего нельзя было сделать, поскольку кузни эти использовали, как я вижу, смотря из прошлого в будущее, 3Д технологии. Вместе с богатством в Ирцу, где правил Драг, прибыло доверенное лицо Исиомы с сотней воинов для контроля над использованием помощи. Драг, естественно, посланцу владыки не очень-то возрадовался, но деваться ему было некуда.

Исиома тогда не поскупился и направил пусть сотую часть, но стратегического запаса живых сплавов новым союзникам. Вместе с кузнями в Ирцу, где правил Драг, прибыли специалисты своего дела. Кузнецов и мастеров в нашем времени называли аршами. Отсюда, собственно, на северных склонах Кавказа появились первые кузницы и мастерские, работающие на привозном сырье. При этом местные умельцы, обучившись работе с техникой, с успехом переняли опыт пришлых кузнецов, кое в чем даже усовершенствовав изготовление орудий, но, главное, оружия. Положение кузнецов стало даже более значимым, чем воинов, а иногда и вождей. Так в Даргии, а именно так именовалась область, где правил Драг, образовался свой клан кузнецов и кузнечных дел мастеров. Первым местным кузнецом-умельцем выступил горец Эрфест, превратившийся, насколько я вижу, смотря в будущее, в Гефеста. Аршей освобождали от налогов и податей любого вида и рода, позволяли свободный образ жизни, лишь бы они делали положенное им дело. Вопрос был лишь в сырье, которого постоянно не хватало в связи с резко возрастающей численностью населения.

В наше время, потомки, орджубел и сирнай, другие живые сплавы ценились гораздо дороже золота и любых камней, драгоценностей всего мира вместе взятых. Это уже потом, примерно через тысячу лет после моего ухода, начнет происходить тотальная подмена понятий, а золото постепенно станет вытеснять из обихода живые сплавы, но лишь потому, что они катастрофично потеряют прочность и выкрошатся, превратившись в труху. Желтый металл, или кровь солнца, как его будут называть жрецы многих культов, станет богом, которому будут поклоняться. Его назовут, если не ошибаюсь, золотым тельцом. Ради обладания им погибнут миллионы. Он будет окроплен кровью жертв и все, что будет касаться золота, так или иначе обернется проклятием для тех, кто носит хоть что-то из украшений на себе или владеет его запасами. Вот только для одних народов это проклятие будет благом, поскольку принесет их предводителям в первую очередь власть, а потом уже богатство, а другим — страдания, бедность и нищету. И только тогда, когда это проклятие будет снято, а его последствия не будут оказывать влияние на будущее северных народов (севернее 45 параллели), тогда мир сможет измениться и стать другим. Это уже не моя забота. Я лишь информирую о том, о чем считаю нужным.

Так вот, Драг, собрав и вооружив войско, спустился с ним с гор и вышел на равнину, разоряя поселения. При этом он четко выполнял приказ: детей не убивать, а захватывать в плен и передавать специально прибывшему от Исиомы ответственному лицу. Впоследствии они должны были стать — мальчики иштирами, а девушки — прислужницами, развлекающими высший свет Ваарабата. Женщин также не убивали, в особенности молодых. Не трогали также и предателей, которые добровольно переходили под знамена Исиомы. Драг продвигался с воинами на северо-запад, желая выйти к Эрнарсу.

Золотая долина (район Азовского моря), куда стремился проникнуть Драг, притягивала к себе взоры всех куршанов без исключения. Исиома пытался добраться до аршниэнов — стратегических производств, чтобы, если хоть не получить контроль над ними, так хоть схватить, до чего дотянется, разорить и убежать, поскольку отлично знал, что Совет Аратты без внимания такую наглость не оставит. В войске Драга находились посланцы Исиомы, васахи, которые в случае успеха мероприятия должны были максимально быстро попытаться выведать информацию о секретах работы аршниэнов, чтобы использовать их в Ваарабате для своих целей. Особенно интересовали васахов из Ваарабата тоуэлы (общее название средств, бесперебойно генерирующих энергию) и установки, позволяющие передавать энергию без проводов на огромные расстояния. Гибель десятков тысяч воинов и жителей для достижения поставленной задачи не смущала куршана.

Гордж Кимлии, а ею тогда правил кимл Архас, немедленно собрал войско и выступил навстречу Драгу. Также он послал гонца к Оравату с призывом о помощи. В послании Архас был краток:

«…Если ты не отправишь воинов в Кимлию, гэрк Драг вполне может дойти с воинами до Эрнарса. Его связывает лишь отсутствие лошадей и наше сопротивление. Мы будем сражаться, но у противника есть варлы. Под них я кимлов не пошлю. Подлая смерть не к лицу воинам».

Драговрагар ускоренным темпом двигался к Золотой долине. Впереди выступали порядка трех сотен конных воинов, а сзади шли пешие воины и обоз. Также у войска было прикрытие с воздуха одним летательным аппаратом. Впрочем, без соответствующего обеспечения он вскоре не смог производить надлежащей разведки, поскольку поломался, а зарядные батареи разрядились. В конечном итоге, как рассказывал мне впоследствии Архас, это чудо вражеской техники досталось кимлам, как добыча. Впрочем, вначале кимлы понесли потери, поскольку в первом сражении, произошедшем у одного из поселений, один из архаков — Парсинак, решившийся дать бой, был разбит и потерял погибшими почти семьдесят воинов. Ранеными, как правило, средне и тяжело, оказывалось втрое большее число воинов. А это, потомки, были очень большие потери для кимлов.

Парсинак отступил на северо-запад, где возле одной из кимлийских стоянок присоединился к войскам под руководством Архаса. Кимлы использовали древнюю тактику. Они, как правило, в ближний бой вступали только в крайних случаях, осыпая противника стрелами издалека, то налетая на него, то исчезая в облаке пыли, отравляли колодцы, выжигали траву, чтобы не было возможности пастись лошадям, но в данном случае подобная тактика не была эффективной. Драг вошел в Кимлию вначале лета. У него были проводники из числа предателей, а его армия продвигалась преимущественно возле речушек, которые еще не успели пересохнуть от жаркого лета.

Архас, наблюдая издали за врагами, решил пока что не вступать в бой, но постоянно так продолжаться не могло. Он ждал подкрепления, а его все не было. Нападать на противника вдвое меньшими силами Архас пока что не хотел. К тому же что-то подсказывало Архасу, что Драг не просто так отважился во главе войска далеко углубиться в Кимлию, не боясь, что его атакуют с тыла. Войска встретились через шесть дней после того, как рачаэнами было нанесено поражение архаку Парсинаку на одной из маленьких речушек, которая впадала в Ародж (Дон).

С одной стороны к реке подошел Драговрагар с воинами, с другой — Архас с кимлами. Перед боем, как водится, прошли переговоры, в ходе которых Драг прямо сказал Архасу, чтобы он пропустил их в Золотую долину, обещая щедрую плату за проход. Архас тогда на полном серьезе ответил, что вначале воины под руководством Драга должны сложить оружие и сдаться в плен, а уже потом, если ему будет угодно и Совет Аратты не будет возражать, то пленников самой короткой дорогой проведут в Ору. А самая короткая дорога в Ору проходила через Эрнарс. В таком случае Драг и его помощники смогли бы издали посмотреть на долину и ее обустройство.

Драг понял, что над ним смеются и, оскорбив Архаса, сказал, что был о нем лучшего мнения. В общем, форсировав речку, а она не была глубокой и быстротечной, воины под руководством помощников Драга столкнулись с кимлами. Надо сказать, что Архас не выиграл бой и снова отступил, но прыти у рачаэнов поубавилось. Их потери были ощутимыми: около восьмидесяти убитых и почти вчетверо больше раненых, арийскими стрелами. Архас тогда решил не вести благородную войну с разбойниками и разрешил смазывать стрелы ядом. Две третьих воинов, раненых отравленными стрелами, погибли в течение дня в муках.

И тут бы Драгу отойти, но приказ надо было выполнить, и он повел воинов дальше. Кимлы куда-то исчезли, — вот, что больше всего тогда тревожило предводителя рачаэнов. Он неспроста подозревал в действиях кимлов подвох. Войска шли на запад уже вторые сутки, сопровождаемые только лишь разведчиками кимлов, а основных войск, способных остановить их продвижение, все не было. На следующий день рачаэны уже должны были войти на территорию Эрнарса. Можно было радоваться, что цель достигнута, но Драговрагар чувствовал, что поход обречен на неудачу с той поры, как кимлы, потрепав врага, отступили, и дали ему пройти.

Конец ознакомительного фрагмента.