Фантасмагорические картины из жизни следователя Татьяны Дмитриевны

Андрей Приданников

Пять рассказов из жизни девушки-следователя, повествующие о событиях различной степени странности, происходивших с ней в течение года… Книга содержит нецензурную брань.

Картина вторая. «Особенности расследования уголовных дел в зимний период»

«… новый день, девочка, новый день… еще один день, подаренный нам для наших злодейств».

А. Лазарчук, «Все, способные держать оружие…»

День первый (вечер)

По моим расчетам, мы уже должны были приехать. Ну, не то, чтобы по расчетам… Просто, когда отъезжали от вокзала, водитель сказал, что ехать — часа два, около того, а прошло уже два с половиной часа, даже чуть больше. Переспрашивать смысла не имело, все равно до места нашего назначения должно быть уже не далеко. Так что я продолжала смотреть на дорогу — благо предусмотрительно залезла на переднее сиденье, пока на вокзале Дмитрий складывал в багажник наши сумки. Впрочем, ему, наверное, все равно — он всю дорогу дремал, как я видела в зеркало. Мне же вот обязательно надо вперед пялиться, могу бесконечно смотреть на набегающую дорогу. Ну, ещё как зарплату выдают мне любимой — смотрела бы, не отрываясь, да вот на карточку нам ее теперь переводят, никакой романтики… Места здесь, наверное, были красивые — дорога все время лезла куда-то вверх, наворачиваясь на склоны, петляя. Мы и выехали-то уже в сумерках, а сейчас фары только выхватывали то заснеженные елки с одного края дороги, то полосатые отбойники с чернотой за ними — с другого. И ни одной машины нам не попадалось — ни встречной, ни попутной — уже часа полтора. Глушь. Какого чёрта меня сюда занесло?..

В одном месте дорога шла вниз, спускаясь с… — водитель говорил, что будем какие-то перевалы проезжать — так что, наверное, с перевала. И в дальнем свете фар хорошо было видно темный лес по обеим сторонам дороги, и здесь были уже не елки все пушистые от снега, а сосны с толстыми и высокими стволами. Я опустила веки, и в глазах — в закрытых — осталась эта картинка, но только в негативе. Белые деревья и черная прямая дорога между ними. И показалась мне, что я была уже здесь и ехала по такой вот дороге, но не ночью, а днем, и лес был почему-то именно белый, а дорога — именно черная. Дежа-вю, в общем… Кстати, в этих местах я и не бывала никогда раньше, интересно, как здесь все днем смотрится? Ощущение было действительно сильное — именно как воспоминание, вернее «вспоминание» дороги. Интересно… Говорят, что дежа-вю — это такие развилки реальности, которые человеку дается пройти повторно, чтобы что-то изменить. Что же там такого на этом руднике произойдёт со мной, если меня снова выкинуло на эту развилку? «Как съездила? Хорошо… Что сделала?..» Ха-ха-ха… Ещё, правда, говорят, что дежа-вю — это когда в мозгу вновь получаемая информация ошибочно записывается в какие-то там «кластеры», относящиеся к прошлому, поэтому и воспринимается сознанием, как уже что-то имевшее место быть. Но на самом-то деле общеизвестно, что дежа-вю — это просто сбой в матрице, в которой мы все живём…

Тот спуск с соснами закончился, мы забрались на ещё один подъем, широко охватывающий очередную гору, и с поворота стали видны огоньки внизу. Приехали. Буквально «далекое-далекое королевство». Тут, на этом последнем спуске, «Волгу» нашу впервые за всю поездку немного потаскало по дороге из стороны в сторону — задняя часть машины повиляла плавно, но жутковато. Я водила по зиме «Волгу», так что сама за рулем и не обратила бы внимания на такие заносы, но вот пассажиром — почему-то сердце в пятки ушло. Странно…

Мы въехали в город, хотя по виду за окнами — в какую-то захудалую деревню: заборы покосившиеся, избы, свет в окнах тусклый-тусклый. Но при этом, по сторонам дороги с какой-то ненормальной частотой — плакаты со смеющимися детишками, цветами, радугами; что-то типа «как я люблю свой родной город такой-то». Кстати замечала: чем мельче, убогее городишко — тем аляпистее и нелепее в нем украшены улицы такой вот, с позволения сказать, социальной рекламой. Потом, без перехода, мы оказались в местной промзоне: бесконечный низкий кирпичный забор, за ним — темные дымящие корпуса. Из промзоны, сделав один только поворот, также сразу выскочили на более-менее приличную, освещенную улицу. Деревья вдоль расчищенных тротуаров, двух-трех этажные небольшие дома, приятно различающиеся между собой, с какими-то даже колоннами, балкончиками.

На этой же улице была и гостиница — двухэтажное здание более поздней на вид постройки, чем все окружающее, с лоджиями по всему фасаду. Напоминает обычный корпус какого-нибудь обычного советского санатория, только маленький. Машина уже остановилась, а я ещё несколько секунд шарила рукой в темноте по дверце, пытаясь вспомнить — где у «Волг» та штука, которая её открывает. В общем, когда я вылезла, Дмитрий уже принимал у водителя наши сумки, которые тот достал из багажника. Было все также холодно, как на вокзале.

— За вами завтра во сколько приезжать? — спросил водитель. Кажется, это была вторая, ну, третья фраза, произнесенная им за всю дорогу.

— Так отсюда же не далеко отдел? — спросил его Дмитрий. — Мы и сами дойдем… Вы нас сориентируйте, пожалуйста.

— Дальше по улице, там, на перекрестке — налево и все время прямо. Там с правой стороны увидите. Минут десять — и на месте.

— Ну, вот и хорошо. Спасибо вам. А так, по городу вы ведь нас завтра возить будите? Когда мы в отделе закончим.

— Может, я, — как начальство скажет, — ответил водитель и полез в машину.

— Ну, ладно. Спасибо еще раз, — сказал Дмитрий. — Счастливо.

— До свидания.

— Да, спасибо вам большое. До свидания, — сказала я.

Поняв, что мою сумку Дмитрий мне так и не отдаст, я пошла к крыльцу — хоть двери ему открыть. Через три двери мы вошли в полутемный пустой холл и стали озираться. Освещался холл телевизором, орущим слева в окружении низких кожаных диванов, и лампочкой над стойкой — справа. Прямо была темная лестница с грязно-красной дорожкой. В стороны от лестницы отходили темные же коридоры.

— Есть кто живой?! — воззвал в пространство Дмитрий, опустив сумки перед стойкой, и постучав по ней.

Рядом с телевизором что-то завозилось, и я разглядела в углу дивана мальчика лет двенадцати, пялящегося в экран и, кажется, даже не замечающего нас. На экране стреляло и взрывалась, кто-то вопил. Из коридора справа, шаркая ногами в домашних тапочках, вышла заспанная женщина непонятного возраста в халате в цветочек и с расческой в руке. Было видно, что она вот сейчас причесывалась, но на полпути примерно отчего-то оставила это дело.

— Добрый вечер! — бодро сказал Дмитрий. — Мы места у вас бронировали.

— Добрый… — отозвалась женщина. — Паспорта, пожалуйста. Вы только приехали? На машине? Там метет на перевале? — с каждым вопросом она, как-бы немного просыпалась.

— Да, так — немного, — ответил Дмитрий, протягивая ей наши документы.

Из телевизора у нас за спиной вырвался отчаянный женский визг, а потом пошла энтэвэшная заставка — что-то там «скандалы… бла-бла-бла… расследования… тра-ля-ля». Меня передернуло, не смотришь телевизор — и не надо.

— Костя, сколько тебе говорить, — прикрикнула в темноту женщина, — потише сделай!

Потише сделалось, немного.

— Вот, анкеты заполняйте, — она передала нам небольшие листочки бумаги с отпечатанными на них бланками.

Я взяла ручку, привязанную на пластиковой спиральке к гвоздику, вбитому в поверхность стойки, начала писать… Паста оказалась зеленой, я хихикнула.

Когда я в своем номере, только успев запихать пуховик и сапоги в узкий шкаф, раздергивала шторы в поисках форточки, вошел Дмитрий.

— Ну, как, устроилась?

— Да вроде бы…

— Татьяна, ты ужинать пойдешь? Там ресторан еще работает.

— Да — жрать охота… Подожди меня две минуты, ок?

— Ну, если только две…

Я захлопнула перед его носом дверь, обернулась в комнату и поняла, что мне сейчас придется всё вытряхивать из сумки. Хотя бы для того, чтобы достать кеды, а то в сапогах как-то не хотелось больше никуда идти…

За кедами последовали летние джинсы, которые я недавно решила таскать дома. Сняв шерстяные брюки, прошлась по номеру в одних колготках — хорошо-то как! Натянула джинсы, кеды; легла на кровать, застеленную зеленым шерстяным одеялом — никуда не пойду! Все же встала. Переложила кошелек и телефон из пуховика в задние карманы джинсов — готова! Вышла в коридор, а Дмитрия там не оказалось. Закрыла номер на замок, и тут он появился.

— Идем?

— Идем.

Уже когда мы подходили к раскрытым дверям ресторана, я услышала оттуда музыку и пение — и не поверила сначала. Но, нет — «под небом голубым…» Офигеть! Конечно, это был не сам БэГэ, но ведь вживую пели! Какой-то парень длинноволосый с гитарой, и еще двое за инструментами. Мы вошли, к моему удивлению почти половина стоиков была занята. Мне в глаза бросилась шумная нетрезвая компания, расположившаяся сразу за двумя сдвинутыми вместе столиками, и состоявшая вся — я даже умилилась — из мужиков в спортивных костюмах, таких темно-синих с тремя белыми полосками. Кажется, они там сами себе что-то пели полуобнявшись…

Я выбрала свободный стол в углу рядом с окном. Мы сели, я достала телефон и набрала Стрельцова. Долгие гудки — ну, понятно… Хотя, нет!

— Да!..

— Привет!

— Привед, медвед…

— Чё трубку не брал?

— Когда?

— Часа три назад.

— Три? Слушай, не было звонков!..

— Выброси уже свой телефон! Сколько можно?!

— Да хороший телефон у меня… Ты чё звонишь?

— Слушай, — сказала я и вытянула руку с телефоном к певческому коллективу. — Ну, как?

— Ни фига себе! Это там что?

— Да в ресторане мы… Только приехали, пошли пожрать…

— Там, что — живая музыка?! Там вот, куда ты ехала?!

— Да, я приехала… Нравиться?..

— Ну, забавно…

В этот момент к нам подошла официантка, и я поспешила разговор закончить, сказав: «Ну, пока, созвонимся!..»

— Что, завтра — подъем во сколько? — спросил Дмитрий, когда, поужинав, мы поднимались к себе на этаж.

— Так… — я зевнула. — Сейчас соображу… Нам там к девяти надо ведь уже быть? Ну, давай в восемь вставать, если тут всего десять минут ходьбы. Ты меня разбуди, если я сама не поднимусь.

— Хорошо, договорились.

— Кстати, тут ведь теперь по времени есть разница с нами? — неуверенно спросила я.

— Да, плюс час. Местного сейчас — десять, одиннадцатый пошел.

— Ясно. Не забыть перевести, — я опять зевнула. — Спасибо.

— Слушай, а ты там примерно на завтра уже распланировала, что-кого?..

— Ой! — я устало махнула на него рукой. — Иди уже. Спокойной ночи…

— Ладно — спокойной ночи.

Вошла в номер, закрыла за собой дверь, убрала сумку с кровати на пол — не буду её разбирать сейчас. Как же спать хочется… Так, ещё не все… Засунув руку в сумку по локоть, я вытащила почти со дна пакет с зубной пастой, щеткой, мыльницей; оттуда же за край вытянула полотенце. Как всегда, собираешься в последний момент и кидаешь всё как попало, про что вспомнишь. Потом я застелила кровать, сняла свитер, пошла почистила зубы. Умываться не стала, чтобы не прогнать сон. Вернулась в номер, закрылась, выключила свет, разделась, залезла на ощупь под одеяло. Вылезла, вытащила из кармана джинсов сотовый, залезла обратно под одеяло. Глаза к темноте уже привыкли, света от окна хватало. Перевела часы, установила будильник, положила телефон на пол — так чтобы рукой сразу дотянуться, закуталась в одеяло до подбородка. Все — спать… Кстати, как там: «на новом месте приснись жених невесте»?..

День второй (утро)

Но «жених», собака, не приснился… Или мне не запомнился тот волшебный сон…

Я проснулась, как будто только что закрыла глаза, но было уже утро. Я посмотрела время на телефоне — без минуты восемь, отключила будильник, потянулась. Поваляться бы сейчас, даже поспать — часа два, а потом позавтракать, собраться, не торопясь, и пойти погулять по этому городу. Но — не в этой жизни…

Минут в десять девятого, когда я уже успела сбегать почистить зубы и теперь причесывалась, в дверь постучали, открыла — Дмитрий.

— Привет. Готова? Идем завтракать?

— Идем… Готова… Веди… Привет, — сказала я, и мы пошли.

На этот раз, кроме нас в ресторане никого не было, потом притащились две тетки: то ли училки, то ли бухгалтерши по виду.

— Какой план? — осведомился Дмитрий с набитым ртом.

— Ты хоть прожуй сначала, — я дернула плечом, изображая недоумение такими манерами. — Попросим у них кабинет, вызовем людей на после обеда, сами пока съездим в контору — посмотрим, какие документы остались, заберем. Может, кого допросим или тоже в райотдел пригласим. Надо будет повестки ещё попросить.

— Горотдел, — поправил Дмитрий.

— Ну, так-то — да… — кивнула я с серьезным видом, тоже жуя. — И по городу я ещё погулять собираюсь успеть, какие-нибудь сувениры поискать. Тут же у них все такое этническое должно быть.

— Поищем. Мне консьержка объяснила, где тут универмаг у них главный…

— Угу…

Когда мы вышли из гостиницы, небо было чистое, яркое, утреннее, приятно такое насыщенно-голубое, но вокруг все выглядело почему-то сумрачно, всё в тени. Мы пошли по улице — куда нам вечером показал водитель. Сразу над домами поднимались горы, поросшие лесом, причем, видимо, лиственным, потому что листья по причине зимы отсутствовали, и сквозь лес было видно белые склоны. Ну, это, конечно, были не то чтобы горы — сопки, что-ли… Причем они были со всех сторон, они смыкались в кольцо, в такую чашу, на дне которой и лежал весь город. Вон — дымящая фигня, мимо которой вчера мы проезжали — местная ТЭЦ. Вон за ней — дорога забирается на склон и огибает его. А вон там, кажется, река должна быть. Она же как-то затекает в эту чашу… Наверное, через тот распадок. И солнце еще не взошло над грядой, потому и в тени всё. Интересно тут… Красиво.

Горотдел мы нашли сразу. Здание в два этажа, грязно-зеленого цвета, под двускатной крышей, с фальшивыми колоннами и даже какой-то галереей по второму этажу, на крыше — триколор. На площадке перед ним — новенький уазик с мигалкой. Вошли, дежурный за стеклом на нас и не взглянул — что-то перебирал у себя на столе. Я подошла к окошечку, наклонилась, приложила раскрытое удостоверение к стеклу.

— Здравствуйте! Как к начальнику следствия пройти?

Дежурный — не молодой совсем уже сержант — поднял голову и уставился на удостоверение. Как-то он замешкался или озадачился, мне показалось.

— А вы откуда?

Я ответила, сказала, что в командировку приехали.

— На второй этаж, двадцать восьмой кабинет.

— Спасибо.

Хорошо, хоть не сказал: «А что вы сразу пугаете?» Или слава родного города до этих мест не добралась, слава богу…

— Здравствуйте, а Ирину Петровну… как найти? — спросила я мужчину в двадцать восьмом. В форме, капитан, следователь, из местных народностей, запихивает дела в сейф.

— Здравствуйте! Татьяна Дмитриевна — вы? — он говорил с интересным, немного смешным акцентом. — Ирины нет сейчас, меня про вас предупредила она. Доехали вы как? Здравствуйте, — он протянул руку Дмитрию, — Владимиром зовут меня, Ирины я заместитель. Приготовили кабинет уже вам мы, к нам ведь дня на два вы? Устроились в гостинице?

— Ну, да… сегодня, завтра — обратно. Покажите, где нам расположиться?

Нам показали соседний кабинет, который мне почему-то напомнил школьный класс. То есть, это был обычный маленький кабинет райотдела с двумя письменными столами друг напротив друга, стульями для допрашиваемых, одним шкафом и книжным стеллажом; на одном из столов стоял выключенный компьютер, причем стоял именно весь компьютер — плоский системник и на нём монитор с кинескопом. На другом столе, в гордом одиночестве — телефон, большой зеленый. С диском — люблю такие. На мысль о классе меня, наверное, навели столы — они были как какие-то старинные парты, видела я такие в какой-то школе когда-то, может — в кино.

— Мы сейчас хотели сразу в филиал проехать, — сказала я Владимиру, — а потом уже сюда вернемся поработать. Нам как туда добраться?

— Машину дадим вам, — ответил Владимир, улыбаясь и смотря на меня с каким-то… интересом, что-ли. Я не поняла — с каким. — Ехать недалеко тут.

— Хорошо-о, — я улыбнулась осторожно. — Дим, а ты говорил про местного оперативника — его, может, с собой взять, чтоб на месте там ориентироваться?..

— Да, Владимир, Кызынгашева Сергей как найти? — спросил Дмитрий.

— Позову его я, — сказал Владимир, кивая головой и продолжая на меня смотреть, — сейчас. И машину организую. Минутку здесь подождите, пожайлуста…

Так и сказал: «по-жай-лу-ста», да еще с этим своим неуловимым акцентом — то ли пропел, то ли протянул как-то красиво — и стал пятиться спиною в коридор, благо стоял почти на пороге.

— А, скажите, по-жалуйста, — я поняла, что улыбка поплыла у меня на лице, ведь это я не специально, — какой здесь телефон? — И уточнила: — Номер? — а это уж я, каюсь, не удержалась.

— Три-двадцать два, — очень доброжелательно сказал Владимир и удалился.

«Три-два-два!!! — заржала я про себя. — Два-два-три! — Какая прелесть!»

Я бросила свой портфель на стол, метнулась к двери и выглянула в коридор — Владимира видно не было. Коридор был вообще пустой. Подскочила к Дмитрию, схватила его за руки и, чуть не захлебываясь, почти шепотом:

— Ты слышал? Слышал?!

— Что слышал?! — Дмитрий аж отпрянул, кажется, первый раз меня такой увидел.

— Ну, он же говорит как Йода, слышал? — не унималась я, кивая головой на дверь. — Ты понял? Наоборот слова все! В обратном порядке, то есть…

— А, ведь, точно, — расслабившись, улыбнулся Дмитрий. — Джедай местный, блин! А я еще подумал, что это у него выговор такой… Ну, не выговор, а что… ну, он не русский же сам…

— Офигеть! — сказала я радостно и села за стол, положив руки на портфель. Как в школе… — Уже стоило сюда приехать, правда?

— Тебе виднее, — хмыкнул Дмитрий, косясь на меня почти также странно, как и заместитель начальника местного следствия.

Он вернулся через несколько минут и с обескураженным видом сообщил, что оперативника того найти не может. Я, признаться, тоже озадачилась, ведь это он, Кызынгашев, должен был подобрать нам предварительную информацию по нашему делу и мог бы, конечно, что-нибудь интересного нам понарассказывать… Но, видно, не судьба. Ну, да ничего — я, все-таки, созванивалась с директором филиала, он нас ждет, знает примерно, что нам нужно… Не такой уж у нас тут предполагался и непроходимый квест — допросить человек несколько свидетелями, документы выемкой изъять, по городу погулять — как дополнительная миссия…

Мы сели во вчерашнюю же «Волгу» и поехали в филиал. Так: бланки протоколов у меня есть — на случай, если у них там нет компьютера; постановление на выемку тоже заполнить не долго… Тут я вдруг поняла, что жених мой мечтательный — потому, что только в мечтах он мой жених — всё-же снился мне этой ночью, вот только я не помнила этот сон, просто знаю, что был… Сколько это у меня уже, полгода? Нет — месяца четыре. А поняла-то я сама, что эта фигня имеет место быть, вообще недавно. Так пришла домой в пятницу после работы, села в кресло и согласилась, что я эти месяцы постоянно о нём думаю — ну, то есть просто каждый день… Сказать я ему, конечно, ничего не говорила, у нас и отношений-то никаких не было и нет, кроме служебных… Вот я не представляю себе, как я могу прийти к зампрокурора районному и брякнуть ему: «я вас люблю, чего же более…» А между делом — дело уголовное ему подсунуть прекращенное там или приостановленное… Для утверждения постановления. Так вот этого-то я не могу, но вот пялиться на него, что наедине, принося дела, что при свидетелях — это я могу. Да так, что всем уже давно известно, какая я дура. Кажется, и ему самому как-то неуютно, когда я к нему прихожу. А куда деваться, если он за нами процессуальный контроль осуществляет? Так что вот, как-то так…

Когда мы приехали в местный филиал той геологоразведочной организации, расследованием расхищения которой я занималась, и прошли пустым — очаровательно советским — коридором, то в приёмной на втором этаже меня ожидало второе за сегодняшнее утро странно-приятное нечто. Секретарша — девушка совершенно-неопределённого возраста — была одета в обтягивающие синюю юбку и красную кофту. Это я сразу увидела, так как она стояла спиной к дверям и поливала цветочки на полке. Когда она повернулась к нам, и я рассмотрела её редкие свето-жёлтые волосы, то в голове у меня что-то восторженно напряглось, а потом она писклявым голосочком сообщила:

— А в профком вы зря пришли, там уже никто не будет.

— Все ушли на фронт? — бодро поинтересовался Дима, и секретарша захихикала.

Меня осенило — это же Масяня! Ну, надо же!

— Мы из милиции, — Дмитрий показал удостоверение. — Нам директор нужен. С ним договаривались, что мы приедем.

— Так и директора нет, — равнодушно сказала Масяня, садясь за стол. — И не должно его быть. Он в командировке, на объектах.

«Герцог Веллингтон на Линиях, — вспомнила я, предоставляя разбираться Дмитрию. — Ну, классно!..»

В принципе, потребовалось немного времени — минут несколько — чтобы понять, что директор филиала уехал два дня назад в какие-то геопартии в местных горах. Кстати, контора эта, которую я всё больше и больше возлюбляла, занималась ещё с советских времён геологическими изысканиями в окрестных регионах. Теперь, правда, от неё «рожки да ножки» остались… Почему я тут и нахожусь. Постепенно, сквозь восторги по поводу фантасмагоричности места моего пребывания, до меня дошёл и реальный трагизм ситуации, так как, когда должен вернуться директор, секретарша-Масяня не знала. Ну, или не хотела говорить. А цель в этой милой глубинке у меня и была-то одна — допросить директора в разрезе того, как происходило растаскивание прежнего геоуправления на составляющие его филиалы, не так давно вдруг ставшие самостоятельными юрлицами, а потом — как по волшебству — вошедшие в состав вновь созданного аналога старого геоуправления — ооо-шки, собственником которой — единоличным, заметим — оказался последний гендиректор этого самого старого геоуправления. То есть, мне нужен был человек, который — в идеале — дал бы показания против этого хитрого гендиректора. А то, что такое возможно — была инфа из местного ОБЭПа, от того самого опера, который куда-то задевался, хотя должен был нам тут весь расклад дать, директора филиала разговорить и документы нужные помочь найти и изъять. Надеюсь, ничего нехорошего с ним не случилось…

Ещё через несколько минут сбивчивого диалога с местной Масяней выяснилось, что Управление филиала практически не функционирует — осталось всего какие-то единицы работников от прежних нескольких десятков.

— А кто сейчас на месте находится? — спросила я.

— Ну, зам, может быть… — протянула Масяня, принявшись вспоминать, для чего закатила глаза к потолку.

— Так ведь его тоже нет! — возмутился Дима. — Вы же сами сказали!

— Так не так, чтобы его совсем нет — он то уезжает, то приезжает…

«Загадочная персона, — поняла я, — из самого Стамбула».

— Ну, так проверьте, — попросила я.

Масяня покрутила диск телефона карандашом, трубку на том конце, видимо, никто не взял.

— Может он в ПТО ещё быть, — мечтательно продолжила Масяня. — Пойдёмте, я вас провожу.

— А позвонить нельзя? — не очень-то уже и вежливо поинтересовался Дима.

— А там у них телефон не работает, — был ответ.

Тем же пустым коридором, потом через какой-то переход между зданиями пошли мы вслед за уверено поведшей нас Масяней. Войдя в двери с табличкой «Нач. ПТО», мы увидели там двух человек. Мужика между средним и пожилым возрастом и старушку-божий одуванчик. Они пили чай и ели бутерброды с полукопчёной колбасой, а ещё конфеты, кажется — «Красная Шапочка». Я мысленно облизнулась, но виду не подала.

— Так вот же — замдиректора! — искренне-удивлённо сообщила нам Масяня. — Приехал, значит… Тут из милиции, Вить!

Мужик поднялся нам навстречу.

— Коробов, Виктор Геннадьевич, — представился он. — Заместитель директора филиала.

Он протянул мне руку — немелкую такую лапищу — чуть смутился и протянул её Дмитрию. Они поручкались.

— Чем обязан? — спросил зам.

— Нам нужно с Вами наедине побеседовать, — сказала я, после того как тоже представилась.

— Э… Зоя Марковна, я потом зайду ещё… — обернулся он к старушке.

— Конечно-конечно, Виктор Геннадьевич, — бодрым голосом отозвалась она, рассматривая меня с интересом. Что же они все здесь на меня пялятся, как на чудо заморское?

Новыми — а может быть и нет — переходами заместитель провёл меня в свой кабинет, причём кабинет был совсем не рядом с приёмной. Дмитрий остался в ПТО. Куда и когда пропала Масяня, я не заметила. Ещё я подумала: а смогу ли найти обратную дорогу?

— Слушаю вас, — сказал замдиректора, усевшись за свой стол. Было заметно, что он как-то даже уверенней стал себя чувствовать.

— У меня в производстве уголовное дело, — начала я, — по факту хищения имущества акционерного общества «Южсибгеология». Меня интересует, каким образом происходил выход вашего филиала из этой организации и последующее его вхождение в «Южсибгеологию-Н». Расскажите в общих чертах.

— А это вы меня уже допрашиваете? — спросил замдиректора.

— Да нет, мне просто нужно представить, как это происходило, поэтому я вам побеседовать предлагаю. Потом мне нужно будет записать ваши показания.

— А я могу сразу отказаться?

— Отказаться от чего?

— Ну… ничего не говорить.

— Да, вы можете отказаться ничего не говорить, — серьёзно сказала я. И продолжила, так как он странно стал на меня смотреть, будто это я, а не он, ерунду какую-то несу: — К вам никаких претензий нет, я прошу сообщить имеющуюся у вас информацию, что вы, кстати, по закону и должны сделать…

— А если мне нечего сказать?

«Начинается», — подумала я.

— Только это не так, — попыталась произнести я терпеливо и равнодушно. — Вы заместитель директора филиала; те события, о которых я спрашиваю, на ваших глазах происходили.

— А мне нужно будет что-нибудь подписывать?

«Вот, уже чуть лучше».

— Я запишу ваши показания — допрошу вас в качестве свидетеля. Вы их прочитаете, потом подпишите.

— Почему — свидетеля?

«Ты ещё спроси, свидетеля — чего?»

— Свидетель — это любой человек, обладающий интересующей следствие информацией.

— Я ничего подписывать не буду.

— Вы отказываетесь от дачи показаний?

— А я могу отказаться?

— Нет, не можете. Свидетель по закону не вправе отказаться от дачи показаний, за это предусмотрена уголовная ответственность — о чём я вас и предупреждаю.

— А мне говорили, что любой может отказаться…

— Можете отказаться свидетельствовать против себя самого или своих близких родственников. Но сейчас об этом речи не идёт, насколько я понимаю.

— Знаете, я всё-же отказываюсь давать показания.

— Почему?

— Но ведь это моё право…

— Да нет же! Я ведь вам объясняю: вы не вправе отказаться от дачи показаний! — я начала терять терпение. — Или ваша собственная роль в тех событиях… не вполне законная? Тогда, конечно, другой разговор… Вы отказываетесь от дачи показаний и тем самым признаетесь в соучастии в преступлении. Но, напоминаю, по делу к вам сейчас претензий нет. Я прошу у вас содействия следствию.

— Знаете, девушка, я всё уже сказал.

«Вот зря ты про девушку».

— Тогда я в протоколе запишу, что вы отказываетесь от дачи показаний, а вы это подпишите.

— И подписывать ничего не стану.

— И того, что вы отказываетесь от дачи показаний?

— Нет. Ничего не стану.

— Тогда я вынуждена пригласить понятых, чтобы засвидетельствовать это факт.

— Какой ещё факт?

— Ваш отказ от дачи показаний и от подписания протокола.

— Так что подписывать, если я ничего не сказал?

«Матерь божья! — подумала я. — Что мне с тобой делать?»

— Ну, тогда без протокола поговорим, — предложила я.

— Мне сказать нечего.

Я не то что бы расстроилась, но всё как-то уже шло наперекосяк…

— Дим, ты где? — набрала я его по сотовому. — А… ясно. Мне тут понятые нужны. Нет… протокол… отказ от дачи показаний… Да, пойдут. Где я? А кстати, где? Какой у вас номер кабинета? — спросила я у противного зама.

— Да тут нет номера, — фыркнул он.

— Но это ваш кабинет?

— Ну, мой.

— Дим, я в кабинете у заместителя директора. Они, поди, там знают…

Через пару минут Дима привёл ту старушку и Масяню. Они вошли, оживлённо договаривая какой-то разговор, причём и Дима в нём участвовал. Но, как увидели заместителя, как-то смолкли на полуслове.

Я достала из портфеля бланк протокола допроса свидетеля.

— Фамилия, имя, отчество?

— Я уже говорил.

Боясь, что он скажет, что не будет отвечать, я быстро добавила:

— Напомните, пожалуйста.

Он напомнил.

— Дата рождения?

Он назвал, уставившись в окно, похоже, решив хоть не смотреть на меня.

— Где родились?

Тут почему-то возникла пауза. «Ну, что теперь-то?»

— Где родились? — повторила я вопрос.

— Город Караганда.

«О… блин, прикольно!» — я попыталась скомкать улыбку.

— Домашний адрес?

— А вы, что, и домой ко мне придёте?

«А вот хамить-то зачем?»

— Это протокол — стандартные…, — я хотела сказать «вопросы», но решила найти другое слово, — формы.

Когда закончили анкетную часть, я зачитала права и дала расписаться. Зам расписался. Потом я кашлянула и спросила:

— Что вы можете сообщить по поводу выхода вашего филиала из состава «Южсибгеологии» и вхождения в состав «Южсибгеологии-К»?

— Я отказываюсь от дачи показаний.

— Вы желаете воспользоваться пятьдесят первой статьёй Конституции?

— Да.

— Пятьдесят первая статья разрешает не свидетельствовать против себя самого и своих близких родственников. Вы считаете, что рассказывая про реорганизацию филиала, вы можете навредить себе? Или кому-то из родственников?

— Мне нечего добавить.

Я записала.

— Подписывайте.

Он подписал протокол. «Ну и стоило из-за этого ругаться?» Понятые не потребовались.

— Теперь покажите, пожалуйста, уставные документы филиала, — попросила я зама.

— Какие? — недружелюбно спросил он.

— Устав, учредительный договор… — по привычке выпалила я.

— У филиала нет устава, тем более — учредительного договора, — сказал зам. Причём сказал даже без сарказма, чего я не ожидала уже.

— Да, — сказала я, — верно… Решение о создании филиала, копию устава головной организации… Решение о назначении руководителя. Всё, что есть.

— Такие документы в сейфе у директора, — сказал зам.

— В его кабинете?

— Да.

— Ну, пойдёмте.

— У меня ключа нет…

— Кабинет, вроде, открыт, — это я запомнила.

— От сейфа, — уточнил зам.

Мы всё равно пошли — зам, Масяня, старушка, Дима и я — и посмотрели на закрытый сейф. Такой же, как у меня самой в кабинете, только коричневой краской выкрашенный. А мой — беленький.

— Где ключ? — спросила я.

— У директора, конечно, — это бодро заявила Масяня. — Он его всегда с собой носит.

— А запасной? — спросила я. — Если потеряет?

— Так не терял никогда, — сказала Масяня менее бодрее. — Он пунктуальный всегда…

Я задумалась про пунктуальность… Да, это многое объясняет.

— У вас, как заместителя директора, должен быть второй ключ, — обратилась я к заму.

— Да на кой он мне? — он развёл руками вполне правдоподобно.

— Дим, — сказала я, присаживаясь за журнальный столик и роясь в портфеле, — я пока постановление выпишу, а ты позвони в райотдел — пусть они привезут что-нибудь, чтобы вскрыть… — я повела рукой в сторону сейфа.

Дмитрий подошёл к директорскому столу, окинул взглядом три телефонных аппарата.

— Тут какой городской? — спросил он, обращаясь вместе и к заму, и к Масяне, и к старушке.

Никто не ответил. Зам, набычившись, глядел в пол; Масяня, собираясь что-то ляпнуть, замерла с раскрытым ртом. Только старушка, как она там — Зоя Марковна — с непроходящим интересом переводила глаза с меня — на зама — на Диму — на меня…

— Зачем вскрывать? — произнёс зам. — Посмотрю — может где и валяется, не пользовался никогда… У меня, может, в шкафу… Я схожу?

— Да-да, конечно, — закивала я. — Очень нас обяжите…

И ключ — о чудо! — нашёлся, и сейф открылся, и документы все там были… А ещё начатая бутылка коньяку и две стопки рядом с ней. Наличие стопок в сейфе нас с Димой позабавило — мы, кривя улыбки, переглянулись.

— А у вас ордер-то есть? — вяло поинтересовался зам, отводя взгляд от раскрытой дверцы сейфа.

— Да, — сказала я, вытащила из портфеля бланк постановления о производстве выемки и стала его заполнять. «Ордер!» — думала я. — «А если его отсутствие слова „ордер“ на бланке смутит?»

— Вы, что, будете документы забирать? — встревожился зам. Кажется, это до него только дошло.

— Да, я произвожу выемку документов в рамках расследования уголовного дела, — сказала я. — К делу требуются оригиналы документов. Если нужно — сделайте пока копии, я их заверю. В протоколе я перепишу все документы и копию протокола вам оставлю.

Я заполнила протокол выемки, Масяня и Зоя Марковна расписались понятыми. Зам, поотнекивавшись, подписал тоже, так и не будучи до конца убеждён мною, в том, что он может быть тем лицом, у которого эти документы можно изымать.

— Теперь нам нужно посмотреть ваши бухгалтерские документы, — сказала я, чувствуя себя солдатом, варящим кашу из топора.

— Все? — спросил зам с искренним удивлением. Сразу после окончания его «допроса» ситуация как-то сама-собой разрядилась. Он уже расслаблено посиживал в своём кресле, Масяня со старушкой оставались тут же за приставным столиком, Дима сидел на подоконнике и качал ногой.

— Ну, видимо, да, — осторожно сказала я. — Где они находятся? И, кстати, мне надо с главным бухгалтером поговорить.

Масяня хихикнула, а старушка на неё шикнула.

— Бухгалтера сейчас в штате нет, — сказал зам. — У нас все сокращены.

— А кто был бухгалтером? Дадите мне координаты…

— Она уехала. Из города.

Масяня хихикнула, потише.

— Насовсем, — уточнил зам.

В итоге он продиктовал фамилию, имя, отчество, сотовый и адрес, по которому их бухгалтерша здесь раньше проживала. После этого мы всей дружной толпой пошли в бухгалтерию в другой конец здания, по дороге спустившись на вахту на первом этаже, где в настенном шкафчике с крючка зам взял ключ.

Поскольку я ничего — серьёзно ничего — не понимаю в бухгалтерском учёте, рыться в документах стал Дима. Вернее, сначала он рылся в шкафах и стеллажах полутёмного и холодного кабинета бухгалтерии, доставая оттуда кипы документов, а потом уже пытался сортировать их на столе.

— Мы посмотрим, что нас интересует, — сказала я, поведя рукой по кабинету, — чтобы всё не забирать. — И то, что интересует, заберём. Как определимся, что изымаем — я составлю ещё один протокол.

— И бухгалтерию заберёте? — без особого интереса спросил зам.

— Да, будет проводиться бухгалтерская экспертиза.

«Ну, скорее всего» — добавила я про себя.

— А как мы без документов?..

— Снимайте копии, если нужно… «Не похоже, чтобы они тут когда-либо кому-то нужны были», — добавила я про-себя.

Пока мы делали выемку, Масяня с Зоей Марковной перенесли в бухгалтерию чай, колбасу, хлеб и конфеты. Мне даже не пришлось просить их остаться, чтобы ещё побыть понятыми — они и так никуда не собирались уходить. Нам с Димой предложили угоститься, мы не отказались. Поглощая бутерброды, Дима передавал мне отобранные документы, а я заносила их в протокол, вписывая от руки реквизиты. Всё-таки это было справедливо — хоть так мне принять участие. Протокол выходил уже на третий лист… Масяня наблюдала за нами с каким-то как-бы не с восхищением, Зоя Марковна — в основном за мною, с тем же спокойным интересом. Тут же, в перерывах, когда Дима начинал отсортировывать очередную кипу бумаг, я допросила Зою Марковну на предмет того же, что хотела узнать от зама. Зоя Марковна ничего нового к тому, что я и так знала, добавить не смогла, и, как мне показалось, именно потому, что на самом деле была не в курсе тех подковёрных дел с делёжкой филиалов. Хотя, как знать…

«Номер тридцать шесть: бухгалтерский баланс на первое сентября две тысячи… года, на трёх листах, на третьем листе подпись…» — писала я в протоколе. Может, других понятых ещё найти? Да, вроде, ничего страшного… Выемка, кто был тут — тех и взяли… Осмотр надо будет потом подробный сделать, чтобы не краснеть потом… Будет же проверять… Он, вроде, сам дела смотрит… Документы в осмотре надо будет описать хорошо, и с понятыми настоящими… И с экспертизой что-то думать уже надо начинать… Хотя, пока ещё со всех остальных филиалов документы соберём… Всё-равно — пойти к экспертам, показать, вместе подумать… Продляться, по-любому, несколько раз придётся… Дура, что тебе в голову твою дурную лезет — цветок засушить и в дело перед проверкой запихать… Типа случайно заполз… Стыдобища… Так-то глаза через раз только поднять на него можешь… Потому что если поднять и смотреть… Там же всё снова видно будет… Хорошо хоть в ступор больше не впадаю… Разговаривать могу и шутить даже, хоть по глазам — понятно — всё видно… Ну, почему… Ну, как… «Номер тридцать семь: бухгалтерский баланс на первое января две тысячи… года, на пяти листах, на пятом листе подпись…»

Убили мы на выемку эту часа три… Потом допросила ещё двоих работников филиала, каких-то начальников участков. С тем же успехом, наверное, могла бы допросить Масяню. Причём настоящую. «Ничего не помню, наше дело маленькое, какие-такие реорганизации? А мы в какой сейчас Южсибгеологии работаем, разве не в прежней? Так на то и директор, так вы, девушка, его и спросите…» Спрошу, мил-человек, спрошу… Когда и если найду…

Пока Дима утрамбовывал изъятые документы в коробку из-под бумаги «Снегурочка», я совершила ещё одну безнадёжную попытку — набрала на сотовом номер директора филиала. «Абонент — не абонент», как говорится… Блин, а ведь договаривались… Получается, он просто слинял… А мы завтра уезжаем… И не похоже, что местные опера его за это время притащат… И к себе его потом ведь вообще не получится вызвать… Снова, что-ли, придётся сюда ехать… По поручению его если только тут допросят, но это уж лучше бы и не пробовать… Сама допрашивала по поручениям из других городов — цирк сплошной… Игра в испорченный телефон.

Напоследок я выписала повестки на имя директора и главного инженера филиала, который тоже у нас был вне зоны досягаемости, и вручила их под роспись заму. Он уже и не отнекивался, бедолага.

— А вы обедали уже? — спросил нас наш водитель, когда мы отъезжали от филиала.

— Да там нас бутерами угостили, — сказал Дима.

— Тут столовая хорошая есть недалеко — на ТЭЦ, можно заехать…

— Тань, ты как? — спросил Дима без особого энтузиазма.

— Слушай, а поехали! — сказала я. — Жрать я хочу, вот что. После этого всего. Да и делать-то пока больше нечего.

Водитель повернул буквально куда-то за угол и остановился у какого-то крыльца под козырьком.

— Вот, — сказал он, — заходите — и направо…

— А вы сами пойдёте? — спросил Дима.

— Да-да, сейчас догоню.

Выйдя из столовой, Дмитрий закурил на крыльце. Я тоже остановилась рядом с ним, подставив лицо яркому солнышку, которое уже подозрительно низко висело над горами, ну, то есть — сопками, окружающими город. Как-то мало что пока у меня выходит, думала я с некоторым даже холодком в душе. Директор загасился… вместе с главным инженером и бухгалтером, кстати. А уезжать нам уже завтра. Блин… Ну, в райотделе сейчас поручения напишу местным, чтоб хоть в деле были. Нет… Есть же адреса — надо прямо сейчас проехать самой, чем чёрт не шутит…

— Дим, поехали — проедем по домашним адресам директора да главного инженера, — сказала я, когда Дмитрий докурил.

— Поехали, — согласился он.

Минут через двадцать — честное слово — наш квест мы завершили… С тем же нулевым результатом. Я дважды безответно стучалась в двери квартир в одинаковых пятиэтажках на разных краях города. «Что сделала? — Ничего… Как съездила? — Хорошо…» Да, это про меня…

Потом мы вернулись в райотдел, расположились в том же кабинете, с партами. Опер местный так и не нашёлся. Дмитрий неторопливо пересматривал изъятые в филиале документы, я — решительно набирала поручения об установлении местонахождения требуемых мне лиц. До зарезу уже требуемых, так на минуточку… Директор пусть бы просто нашёлся, пусть тоже пятьдесят первую взял бы, но не так, что совсем его нет…

А вот по адресу ихнего бухгалтера мы-то и не доехали… Блин… Вроде, она уехала насовсем, но как знать… Что ж у меня это из головы-то вылетело? Так… Я нашла номер сотового в своём блокноте. Тут у них по местному, поди, через какую-нибудь цифру звонить надо… Ладно, наберу со своего… О, гудки длинные — хоть не отключен телефон…

— Ал-лоо… — протяжно так на том конце провода женский голос.

— Здравствуйте… Ольга Викторовна?

— Слу-ушаю вас…

— Ольга Викторовна, я… — я представилась. — Вы работали бухгалтером в…? — я назвала филиал.

— Положим, работала…

«Однако», — подумала я.

— У меня в производстве уголовное дело по факту мошенничества в отношении ООО «Южсибгеология».

— Что-что?.. Плохо вас слышу… Повторите, пожалуйста!

— Возбуждено уголовное дело! — я невольно заговорила громче, хоть её слышала хорошо. — По «Южсибгеологии»!

— Ой, пожалуйста, ещё раз!

— Вы меня, что — вообще не слышите?! Что за связь такая?

— Вот сейчас лучше! Что вы говорили про дело? В отношении кого?

— У меня в производстве… уголовное дело… по мошенничеству… по «Южсибгеологии»…

— Да-да, продолжайте, пожалуйста, не останавливайтесь!.. — дальше в трубке был смех. Я как-то даже и растерялась. — Ой, тут, похоже, спутник уходит… — снова смех, и трубку положили.

Мне, как-бы, полагалось хоть разозлиться…, но это было классно, признаю… Клёвая тётка… Всё-равно искать её надо будет, но — вот, блин, она даёт! Я всё-же снова её набрала, но абонент был не абонент.

— Слушай, — спросила я Дмитрия, — а можно же установить, откуда… где находился человек, когда по сотовому говорил?.. Если ему звонили, а не он?

— Да, можно. Это вообще без разницы — кто кому звонил.

— Ну, хорошо… Бухгалтерша нашлась, — пояснила я. — И как-то потерялась сразу… Странная она, похоже.

— В смысле?

— Ну, с юмором тётка… Интересно её подопрашивать было бы.

— Ну, это только когда вернёмся, — сказал Дмитрий. — Запрос сделаешь, я побыстрее прокручу.

— Это хорошо…, — сказала я без особого энтузиазма, представляя реакцию любимых руководителей на то, что никого фактически не допросила тут. Заместитель и тот в отказ пошёл.

Я доделала поручение, распечатала, подписала его и пошла искать того доброго человека из местных народностей, который должен нам тут, вроде как, помогать во всём. Не нашла, кабинет его был закрыт. Кабинеты рядом — пусты. Я вернулась к нам в кабинет, встала в дверях. Дмитрий лениво листал документы, посмотрел на меня.

— Что?

— Как-то всё идёт не так…, — сказала я. — Не думаешь?

— Да нормально, расслабься, — улыбнулся он. — Ну, нету их — что сделаешь? Они, скорее всего, тоже пятьдесят первую взяли бы. Всё равно у нас движение денег будет: переводил, снимал их Тризубский… Так что победим мы его, никуда не денется.

— Ну, классно, что сказать…, — проговорила я. — Нас тут, вроде, сегодня больше ничего не держит? Давай собираться, что-ли?

— Давно пора. Сами дойдём или на машине?

— Так, этот же кабинет пока за нами? Ключ есть, — сказала я. — Тогда всё это, — я покрутила рукой в сторону стола, заваленного изъятыми документами, — тут до завтра и оставим?

— Ну, в гостиницу я это тащить не хочу, — сказал Дмитрий.

— Я тоже, — сказала я. — Слушай, я, наверное, прогуляюсь ещё по городу… Какие, ты говорил, у них тут достопримечательности?

— Я говорил?

— Ну… там магазин какой-то с сувениркой?

— А-а… универмаг. Как мы сюда утром шли — по левой стороне отходила улица… Она первая была, как мы свернули после гостиницы. По ней идти и там… справа будет отдельное здание, его видно.

— Ясно… Значит, если отсюда идти — то направо последняя перед поворотом на гостиницу?

В кармане у меня завибрировал сотовый.

— Да! Привет!

— Звонит одна пиявка другой и спрашивает: «Я тебя не отрываю?» — заржал в трубку Андрей.

— Да, нет… Уже нет.

— А чё так невесело? Ты вообще можешь говорить?

— Да, говори, говорю…, — я присела на край парты и стала глядеть в окно. — Да тут, представляешь, никого нет на месте, никого допросить не могу, лисец какой-то имеет место быть…

— Какой лисец?

— Полный, полярный…

— Так ты же специально к ним туда ехала… Это же они оттуда приехать не могли, как ты говорила?

— Ну, да… Так, как на зло, они тут разъехались по каким-то своим геологическим партиям… Хоть документы изъяли.

— Так там же тайга кругом!.. Слушай! Они просто по каким-то заимкам отсиживаются! Ты там навербуй проводников…, — смех, — из местных, охотников каких-нибудь! — громче смех. — И идите в тайгу — зимовья проверяйте! Где-нибудь, да найдёте… На кордонах!.., — смех, — сеновалах…

— Да, прикольно!.., — я тоже уже ржала в ответ. — Сейчас начну собираться!

— Рекомендую на собаках! Потом, если что, и сожрать можно…

— Да-да-да!

— Слушай! Это в какой-то книге про Фандорина такой сюжет есть…

— Это где? — заинтересовалась я.

— Ну, в каком-то сборнике, небольшая вещь… Рассказ, может.

— У тебя есть?

— Нет, я брал у кого-то. Но я уточню — тебе скажу название. Или ту книжку принесу, если вспомню, у кого брал.

— Ну, ок. Спасибо. Слушай, пора мне тут собираться…

— А, ну ладно. Давай, звони, если что… Если там в тайге ещё связь брать будет!

— Ладно, давай…

Когда мы вышли из горотдела, я сказала Димке, что пойду искать тот магазин, и пошла в указанном им направлении. Магазин, даже некое подобие торгового центра я нашла и, обходя его по второму кругу, наткнулась-таки на ларёчек с сувениркой: разные там подвески-обереги, резные фигурки, варганчики, хвосты и даже внушительного диаметра бубен с колотушкой, стоящий как космос. Старательно переглядев все подвески, спросила продавщицу:

— А с луком и стрелами у вас есть что-нибудь?

— С чем?

— Ну, лук, стрелы… Стрельба из лука?

— Нет, нету, кажется…

Я безнадёжно подумала: «будем искать», и пошла на улицу. Решив хоть просто прогуляться, я свернула направо и не торопясь пошла по тротуару. Я примерно представляла, что эта улица идёт параллельно той, которая шла от горотдела в сторону гостиницы, и собиралась просто сделать небольшой круг, в конце концов, свернув налево на каком-нибудь перекрёстке, чтобы потом попасть на другую параллельную улицу и по ней выйти к гостинице с другой стороны. Вдоль улицы располагались приятные на вид небольшие двух-трёхэтажные домики за невысокими каменными или металлическими заборчиками, по краям проезжей части стояли маленькие деревца с ватными от снега ветвями. Улица оказалась длинной, и я просто шла и шла по ней, пропуская очередные перекрёстки. Падал редкий снежок, прохожих было мало, солнце ещё не скрылось… В общем, я дошла до конца улицы — она упиралась в замерзшую реку. Я перешла перпендикулярную дорогу и прямо-таки остолбенела. На реке здесь был довольно большой участок, во всю ширину покрытый крупными кубическими кусками яркого голубого льда!

Я просто стояла и смотрела на такую красоту, потому что раньше ничего подобного своими глазами не видела, только в интернете на фотках. Параллельно я пыталась представить — как этот участок льда образовался… С такими одинаковыми льдинками правильной формы. Ни к какому однозначному выводу я не пришла и просто двинулась налево вдоль реки — хорошо, там был тротуар — примерно в сторону гостиницы. Ну, или я предполагала, что в её сторону.

Вот, кстати, можно же будет и поделиться впечатлениями от поездки… Рассказать, какую красивую красоту наблюдала своими глазами… Что-нибудь типа: «Здрасьте… Я вам дело на продление принесла… Ну, я же в командировку по нему ездила… Да, в далёкий маленький город… И там, когда гуляла, видела на реке такое… А вы сами видели что-нибудь подобное?..» Да, теперь я даже вот так болтать с ним могу, а не тупо глазами его поедать да облизывать… Только не надо будет говорить, что ничего полезного по делу в этой командировке и не сделала… Хотя, почему — не сделала? Вон, документы мы же изъяли… Соберём из остальных филиалов, назначу экспертизу…

Дорога вдоль реки продолжалась далеко вперёд, никуда не сворачивая, и никаких развилок на ней не было. Мне же следовало теперь свернуть куда-нибудь налево, если я хотела выйти в итоге не очень далеко от гостиницы. Слева, чуть впереди виднелся массив деревьев, кажется, сосен, отгороженный невысокой каменной оградой с воротами — возможно, местный парк. По моим предположениям, та часть города, куда мне нужно было вернуться, должна была быть прямо за этим парком, и я решила пройти через него, если там будет, где пройти. Пройти было где, вернее была тропа, уходившая прямо в деревья от увиденных мною с дороги ворот — кирпичной арки без створок. Я пошла по тропинке, которая вскоре вывела на другой конец парка. И тут я снова испытала удивление. Пройдя между двумя домами, я оказалась на той же самой улице, по которой долго шла от магазина до реки… В принципе, я порадовалась, что не заблудилась, хотя вышла совершенно не туда, куда предполагала. Я повернула направо, не переходя на другую сторону улицы — ведь по той я уже ходила — и двинулась в обратном направлении, к магазину.

Пройдя первый перекрёсток, я подняла глаза и остановилась. Какая прелесть — городской краеведческий музей! Работает сегодня до… Как раз есть время. Вот сюда-то я и зайду. Надо же — краеведческий музей… А я и не подумала поискать его в этом городе!

День второй (вечер)

Войдя в фойе музея, я купила билетик у старичка, сидевшего за столиком перед дверью в первый зал. Оказалось, что зал был и единственный — довольно большой, но темноватый, с несколькими нишами и какими-то закутками по стенам, и ещё витринами в центре. Стоя на пороге, я огляделась… Так, понятно — всё как везде… Сначала минералы, должно быть, с отпечатками древних растений; окаменевшие косточки, может быть даже каких-нибудь динозавров; вон там уже — животный мир с чучелами… Потом должно пойти про местных аборигенов и про их верования, про русских переселенцев, всякие ржавые сабли и пищали, предметы охоты и ремёсел… Дальше будет про приход советской власти… Интересно, тут в Гражданскую происходило хотя-бы что-нибудь или обошлось…

Я стала разглядывать первые витрины экспозиции. Прошла их быстро, направляясь к чучелам зверей — интересно, что тут живёт в лесах и на горах…

То, что я окажусь единственным посетителем музея — я была уверена, так какого же было моё удивление, когда между витринами в центре зала я заметила на противоположной стороне ещё одного человека! Молодой парень в синих джинсах и белом свитере стоял спиной ко мне перед одним из стендов. Я осмотрела зверьё, подошла к исторической — то есть человеческой — части экспозиции, остановилась у витрины с шаманской атрибутикой — бубнами, маленькими идолами, костюмами… Парень теперь был у меня в секторе бокового зрения, он всё стоял перед тем же стендом, близко приблизив голову к стеклу. Так, а интересно, где он разделся? Гардероба в фойе я не заметила, да и старичок не просил меня раздеться, так что я просто расстегнула пуховик и сняла шапку. А вот парень-то куда верхнюю одежду девал?.. Не может же он быть сотрудником музея… И тут я увидела, что он что-то делает с конструкцией стенда. Я развернулась к нему — он орудовал отвёрткой, раскручивая в правом нижнем углу крепление большого фронтального стекла. Выкрутив длинный болт, он передвинулся к углу левому и тут заметил меня. Видимо, у меня на лице было достаточно офигевшее выражение, так как он разулыбался, выпрямился и сказал:

— Нет-нет, я не граблю музей!.. Мне можно… Я тут… работаю. Здравствуй, Таня!

Бог ты мой! Это, что же за день чудес сегодня? Как такое вообще может быть? Здесь?!.

— Сашка?! — я так и не знала, что делать. — Привет!.. Ты что здесь делаешь?!.

Я сделала шаг навстречу, он подошёл ко мне, приобнял, я даже ответила…

— Ты что здесь делаешь? — переспросила я. — Как ты тут оказался… в музее? Куда ты вообще… тогда подевался?

— Говорю же — работаю я тут! — Сашка продолжал улыбаться всё той же своей очаровательной улыбкой, как и в институте он всегда улыбался. Именно точно так же…

— Где работаешь — в музее?!

Это же надо — встретить через столько… а, кстати, сколько лет? Лет семь ведь прошло… Встретить однокурсника, вот так в не пойми какой глухомани, где он вообще не должен был быть… Хотя, кстати, нет — вот не так уж это и удивительно, зная его. Да, сложнее было бы его представить… наверное, как раз работающим в нашей сфере, да и вообще юристом, хоть на юриста он и учился. А вот в краеведческом музее этого волшебного городка — это про него…

— Ну, сейчас — да, здесь. Подрабатываю…

— Так, а вообще? — ничего не поняла я.

— Ну, я тут одно время айтишником работал в местном геологическом управлении…

— Где?! — чуть не заорала я, давясь смехом.

— Ну, это же есть такое предприятие в нашем родном городе — «Южсибгеология», — напомнил он, — а здесь у него один из филиалов… Они геологи, ископаемые ищут…

— Вот ты не шутишь сейчас?! — я просто не могла поверить в очередное такое совпадение…

— Стоп, а что ты ржёшь-то? — тоже засмеялся Сашка. — Ты сама-то что в этой дыре делаешь?

Прямо, как будто и не прошло всех этих лет… Такой же придурок, классно… Вот, где ты был, родимый, хотя бы год назад?

— Да я по работе тут, в командировке типа, — сказала я, понимая, что и меня здесь встретить — это как… не знаю что…

— А, ну да — ты же следователь?

Как искренне-то восхитился он сейчас… Аж приятно…

— Да… а откуда ты знаешь? — так-так, после института мы не встречались, да и работать я пошла только на следующий год после выпуска.

— Вроде, говорил кто-то из группы — не помню кто. Давно ещё. И ты прямо по уголовному делу приехала работать? Прикольно!.. Скажи ещё — по «Южсибгеологии»!

— А вот ты будешь смеяться…

— Да, буду! То есть, что — правда?! — он снова рассмеялся, да так что чуть не сложился пополам. Заливисто так рассмеялся…

— Ну, да — по ней. Тут в филиале мне людей допросить надо…

Вернее — надо было, но…

— Да, нет — ну, правда, что-ли?! — Сашка ржал. — Это ж такое прикольное совпадение!

— Да уж, просто охренеть — какое, — согласилась я.

— А здесь-то ты как оказалась? — Сашка отступил на шаг и рассматривал меня своими сияющими глазами… — В музее?

— Просто шла, смотрю — музей…

— Серьёзно?! Офигеть! Это же как: «шли по лесу и встретили программиста»! Так, ведь?

— Да-да-да!!! — я чуть не завизжала от удовольствия теперешнего момента. И, ведь, помнит… Я же в институте всё с книжками Стругацких в руках ходила и доставала всех через одного с цитатами и своим ржачем над этими цитатами… Ржач, в основном, был понятен только мне самой. Ну, да и вот Сашке… Что за день сегодня! Такого же не бывает! Так классно…

— Да, это просто перст божий! — добавил он. — Слушай, — Сашка заговорщицки подмигнул, — это надо запить! Ты как?

Да, это точно был он. Не то, чтобы я сомневалась в этом… Но так всё оно и было в своё время.

— Да я с радостью…

— А тебе можно сейчас? Или тебе… ещё допрашивать?

— А, что — прямо здесь? — я брякнула, что первое подвернулось на язык, и, как это часто бывало, оказалась права, хоть и, как обычно, к моему же удивлению.

— Ну, да… — ещё одно подмигивание, ещё более заговорщическое, — ты когда-нибудь бухала в музее?

— Нет… Допрашивать — допрашивала, а вот бухать не приходилось.

— О, правда? Расскажешь? Ну, пожалуйста!

— Да, конечно расскажу. Кстати, я тоже витрины вскрывала… Вернее… для меня вскрывали.

— Это я по работе! — шутливо ужаснулся Сашка, кивнув в сторону той витрины, с которой возился, когда я его увидела.

Нет, такую встречу я на всю жизнь запомню!

— Ну, так я сейчас! Посмотри пока тут всё… — Сашка развернулся и исчез за той дверью, в которую я входила.

Интересно, что он тут хотел сделать? Я стала рассматривать всё ту же витрину. А… тут у нас, таки, Гражданская. На вертикальной поверхности маленькие тусклые фотки, пожелтевшие бланки, исписанные почти уже невидными чернилами. Ого — орден «Знак почёта»! Интересно…

Тут Сашка вернулся в зал, плотно прикрыл дверь и… закрыл на ключ. Интересно… После этого он обернулся через плечо, ухмыльнулся и прошёл в один из закутков зала, где была оборудована даже какая-то инсталляция. Там в углу была ещё дверь, за которой он и скрылся.

Так, дальше… На горизонтальной поверхности внизу витрины лежал ржавый наган, шашка — или что-то похожее — на треть вынутая из потёртых ножен, но, на мой неискушённый взгляд, вполне в приличном состоянии. Рядом россыпь разнокалиберных красных звёздочек, одна покрупнее со странными какими-то серпом и молотом… А, так это, наверное, мотыга… и молот, всё-таки, и буковки ещё какие-то сверху… Не разобрать — стёрлись. С краю лежала будёновка, и даже я сразу поняла, что сделана она была совсем недавно…

Тут снова появился Сашка, причём из совершенно другой ниши на другой стороне зала.

— Тань, давай сюда! — позвал он.

Я подошла, в руках у него была бутылка, два гранёных стакана и штопор.

— Только закусить нечем будет… — Сашка развел руками, не выпуская принесённое. — Я, признаться, не ждал гостей…

— Да, всё нормально! — улыбнулась я. Всё как и тогда… Как всегда тогда.

— Смотри, давай здесь… — Сашка поставил всё на небольшой столик, который я раньше и не заметила у стены. — Помоги, давай передвинем.

Мы с осторожностью перенесли столик на середину прохода, Сашка достал из тёмных углов два деревянных стула, которые, вероятно, служили здесь просто экспонатами, а так на них могли бы сидеть смотрительницы — такие отрешённые старушки, как в больших музеях…

— Я сейчас, — сказал он и снова направился к главному входу — или выходу? Там рядом с дверным косяком он открыл какой-то лючок и стал в нём щёлкать. Свет в зале погас, весь.

— Ой! — радостно заорал Сашка. Снова раздался щелчок, и половина зала осветилась. Та, что была ближе к двери. Стол, вино и я оставались практически в темноте, так как нас закрывала центральная группа витрин, а они доходили до потолка, а свет и в полном-то объёме был тусклым.

— Смотри! — так же радостно заорал Сашка. Щёлкнуло, и у меня из-за спины полился мягкий свет. — Как тебе?!

Я обернулась. Это было прекрасно. Слева от меня была витрина с чучелами мелких зверьков — всяких там белочек-бурундучков-колонков, и маленьких птичек — всяких там воробьёв-синичек, снегирей-свиристелей. А справа в витрине были как раз все те бубны, идолы, костюмы с бахромой и несуразными масками… Обе эти витрины подсвечивались изнутри сверху мягким жёлтым светом нескольких маленьких электрических лампочек, и этот свет приятно ложился на мех, перья, глазки, зубки, потрескавшуюся кожу бубнов, потемневшее дерево идолов, страшные маски с бахромой, а под каждым предметом залегли чёрные тени… Это было прекрасно…

Пока я стояла и созерцала, Сашка тактично, впрочем, как и всегда, занялся необходимым: открыл бутылку и разлил вино по стаканам.

— Садись, — просто сказал он, и я опустилась на стул напротив него. — Нравиться? Прикольно, правда?

— Не то слово! — разулыбалась я.

— За встречу? — сказал Сашка, и мы чокнулись.

— Вкусно, — сказала я и потянулась к бутылке — посмотреть.

— Ну, конечно, не кэнналийское, — улыбнулся Сашка, — но пить вполне можно. Рад вас видеть, баронесса в моём скромном замке…

В этом он был весь — в своём обычном фэнтезийно-ироничном стиле…

— А это нормально, вообще… — я неопределённо повела рукой, — ну, что мы тут вот так… мило сидим? Тебе ничего за это не будет?

— Ой, да я тебя умоляю! — Сашка разлил ещё.

— Нет… ну, серьёзно? — не унималась я. — Не хочу, чтобы неприятности у тебя были… стали… из-за меня…

— Я скажу, что ты здесь следственный эксперимент какой-нибудь проводила, — улыбнулся он. — А если серьёзно — то всё нормально. Я тут работаю… меня, вроде как, ценят… Ну, пока ещё… Я сказал, чтобы, если что — сказали, что я работаю с экспонатами. Кстати, так и было до твоего прихода. И это, кстати, в зале нужно делать без посетителей. А поскольку я тут после работы задерживаться не намерен, то вполне мог закрыться, благо — сюда почти и не ходит никто. Так, школьников приводят периодически… А начальство тоже сейчас не должно сунуться.

— Ну, тогда я спокойна, — сказала я, откинулась на спинку стула и стала смотреть через полный стакан на просвет на лампочки подсветки витрины. Огоньки просвечивали глубоким рубиновым светом.

— Камина тут у тебя не хватает, — сказала я, делая глоток.

— Да я тоже подумывал… Но не разрешат, мне кажется.

Мы дружно посмеялись…

— Так, а в филиале нашем… — спросил Сашка, — тебе… ну, что ты там… расследуешь? Если не секрет, конечно.

— Ну, как — не секрет?.. — мне не то чтобы не хотелось говорить, да, в принципе, я и не должна была говорить. Вернее, должна была не говорить… Но мне как-то погруснело сразу… Только вот болтали про институтские времена, вспоминали, какую фигню творили… А так-то у меня по делу завал намечается… Когда же всё это закончится?..

— Вроде как хищение там имело место быть… Вот сейчас выясняем.

— Понятно. Это во время реорганизации?

— Ну, да… Слушай, — я даже подалась вперёд, — а тебе про эту реорганизацию что-нибудь известно?.. Нет, — я помахала рукой у себя перед лицом, — давай вообще про это говорить не будем… Не хочу.

А сама подумала, что но ведь там работал… допросить бы надо… Не надо. Допила вино из стакана и поставила его на стол. Как-то резковато это у меня вышло…

— Это когда генеральный директор всей «Южсибгеологии» решил филиалы из управления вывести и в своей личной фирмочке собрать? — Сашка разлил остатки вина из бутылки. — Загадывай желание! — это мне достались последние капли. Опять, как в институте дурачились… Желание — легко сказать… Весь мир и коньки в придачу, пожалуйста заверните…

— Так это, что — общеизвестно здесь? — вслух спросила я, пристально уставившись на Сашку, и пытаясь соображать, что мне можно сделать по делу… Соображать не получалось.

— Не знаю, насколько общеизвестно… Но генеральный именно так… проинструктировал нашего директора. Ну, то есть директора здешнего филиала.

— А ты это откуда знаешь? — я как будто даже и протрезвела немного.

— Я слы-ышал… — протянул Сашка загадочным шёпотом, картинно расширив глаза и разводя руками.

— Нет, серьёзно! — мне уже надо было знать. Какие-там «не хочу — не буду»! Допрашивать я его, конечно, не буду, но если он что-то знает, то можно будет перепроверить…

— Да наш директор это своему заму втолковывал… Как генеральный его… какие он ему указания дал, как на собрание филиала этот вопрос вынести и как обосновать, чтобы решение как-будто самостоятельное было…

— А тебе… откуда это известно? — с запинкой снова спросила я, всё-таки мне как-то неприятно было вот так вот с ним говорить про всё это…

— Ну, — Сашка потупился, улыбаясь почти виновато, — я, получается, подслушал разговор нашего директора с замом… Ну, случайно совершенно получилось… Они и не заметили даже, — Сашка усмехнулся. — Директор даже сказал, что генеральный с ними обоими обещал поделиться после собрания… Ну, после выхода филиала.

— Поделиться?! Сколько?!

— Не знаю. Там в общих чертах разговор шёл. Да и я… Я в приёмной оказался, — зашёл, а они не слышали… Ну, я и вышел также тихо, там у них на повышенных тонах разговор был.

— А где это было? — робко спросила я, почти умоляюще.

— В директорском кабинете.

— А секретарши, что — не было?

— Нет, никого не было.

— А когда?

— Летом, в июне, вроде…

— Ну, да — собрание в конце июня было, — вспомнила я.

— Да, точно.

— А ты после этого оттуда ушёл?

— Нет, уже в сентябре, по сокращению, — Сашка поставил свой пустой стакан на стол и с печалью в голосе заключил — Хорошо, но мало.

— Да мне тоже хорошо уже, — согласилась я потягиваясь.

— Так бы и продолжить можно было бы, — мечтательно сказал Сашка, — но у меня тут больше нет, да и доделать мне ещё надо…

— Я тебя, поди, отвлекла? Я не сильно помешала?

— Ерунды не говори. Знаешь, как я рад тебя видеть!

— Да я тоже рада… Но я тебя точно не отвлекаю?..

— Говорю же — нет, — Сашка посмотрел на часы. — Мне, правда, через час уходить… Дома ещё хотел поработать. Как раз успею тут доделать. Так что, если у тебя самой есть время, то можешь посмотреть…

— На что? — не поняла я.

— Я тут экспозицию немного дополняю — надо пару предметов на стенде разместить и пояснения ещё…

— А, это то, что ты там делал? — кивнула я в сторону той витрины, у которой он возился вначале. — А что за предметы?

— Документ один и фотография времён Гражданской войны. Как раз про эти места. Представляешь — случайно нашёл, у одного типа просто дома валялись, так он даже выбросить хотел!

— Ничего себе! — искренне удивилась я. — Это ж классно! И теперь они тут будут, в музее… Ты молодец! Тебе какую-нибудь благодарность должны… объявить.

— Давай, я унесу это всё, — Сашка поднялся и взял со стола стаканы и бутылку. — А потом помогать мне будешь.

— А можно? — обрадовалась я. — Что делать?

— Сейчас витрину вскрывать будем…

Я шла по ночному уже городу, улыбалась и стремительно трезвела. Как всё-таки классно получилась! Какая совершенно неожиданная встреча… и в такой обстановке! Да ещё и экспозицию мы поменяли. Я предложила Сашке, как лучше расположить по-новому документы на вертикальном стенде, и он согласился, сказал, что сам не подумал так… А потом мы прикрутили фронтальное стекло на место и любовались результатом. Всё-таки во мне умер неплохой музейщик… Ну, да ладно! Жаль, что не так много времени у нас было. И завтра уже уезжать, а он ещё не освободится с работы. Так-то в музей можно было бы снова прийти, а вот на ТЭЦ, где Сашка сейчас чинит локальную сеть, просто так, наверное, не пустят. Не махать же удостоверением… Просто бы погулять с ним по городу или посидеть где-нибудь также… Есть тут ведь какое-нибудь кафе… Но, похоже не получиться — отъезд у нас в три часа дня, чтобы успеть на ночной поезд.

А почему я у него не спросила, как он тут-то вообще оказался? Нет — спросила, а он отшутился как-то… Не помню совершенно, что именно он сказал. Поняла только, что про это он распространяться не расположен. А значит — ничего от него и не добьёшься. Как и раньше. Может, стесняется просто… Оказаться в такой — будем откровенны — дыре… Хотя, он вполне доволен и музеем и новой работой. Но, опять же — с виду, а по виду ничего про него никогда не поймешь… Да и что значит — дыра? Вон, интернет у него здесь есть, бассейн, природа офигенная. На велике всю округу, говорит, изъездил, зимой — лыжня прямо от подъезда начинается. Да и в таких городишках, всё-таки, совершенно особый микроклимат, в смысле — взаимоотношения между людьми. Как говорят, опять же…

Хорошо, хоть номерами телефонов обменялись и электронкой. Хотя, зная меня, созваниваться мы будем редко… В принципе, в отпуске можно будет сюда приехать дней на несколько. Хоть зимой, хоть летом… Летом лучше — по горам походить можно будет. Да и на выходные сюда как-нибудь смотаться можно — было бы желание. Да и он говорил, что бывает в родном городе. Только, что-то не попадался на глаза. Нет, ну как жалко, что завтра днём уезжать, а Сашка до вечера никак не сможет освободиться…

На крыльце гостиницы стоял и курил Дмитрий. И курил уже довольно нервно, что было видно.

— Татьяна Дмитриевна, вы куда пропали? — спросил он, впрочем, спокойно, так как уже понял, что всё в порядке.

— Да я тут, представляешь, знакомого из института встретила! — жизнерадостно поделилась я. — Он тут в музее работает.

— Знакомый?

— Да…

— Ты же в юридическом училась… Или из исторического?

— Этот, как раз, из юридического. А перед этим я ещё и заблудиться тут умудрилась… В трёх соснах буквально! Ходила такая, аукала… — рассмеялась я.

— Таня, что ты всё время куришь? Я хочу такую же траву.

— Знаете, Дмитрий, — я уселась на перила и стала болтать ногами, — я девушка некурящая вообще-то, меня просто при рождении уронили в чан с наркотиками.

— Да, это многое объясняет, — с серьёзнейшей рожей согласился Дмитрий, после чего только рассмеялся. — Но отмечали-то вы встречу не наркотиками…

— А что — заметно?

— Глаза блестят.

— Так то — от радости встречи.

— А, тогда понятно… И, кстати, сотовый у тебя недоступен был.

— Да? Странно… Наверное, там место такое.

— Ну, наверное. На ужин пойдем?

— О, конечно, пойдем! Я голодная, как не знаю кто!

Ужинали мы в одиночестве. Дмитрий достал и, нимало не смущаясь, поставил на стол маленькую бутылку коньяка.

— Будешь? — спросил он.

— А давай! — согласилась я. — Слишком хороший вечер, чтобы останавливаться…

— Хороший?.. Вроде, ты днём не очень-то довольна была.

— Да, говорю же — встретила этого знакомого, такая нереальная встреча!

— Ну, давай — за хороший вечер! — Дмитрий плеснул немного коньяка в стаканы, которые были на столе, для сока или воды — надо полагать.

— Давай…

— Вот, блин — тренировку завтра пропущу, — сказала я, потягиваясь, когда мы всё доели и почти всё допили. Правда, Дмитрий себе наливал побольше, но мне и так было хорошо. Свой стакан с коньяком на дне я уже долго вертела в руке, иногда поднося к носу и нюхая.

— Тренировку? — отвлеченно спросил он, рассматривая этикетку на бутылке. — Какую?

— Ну, вот… — я сделала вид, как будто растягиваю лук.

— А, точно, ты же у нас лучница…

— Да вот — лучница, — я, наконец, выпила, поставила стакан и быстро-быстро потянулась за долькой яблока, которое Дмитрий тоже предусмотрительно принёс с собой.

— А ты давно занимаешься?

— Два года уже… Вот недавно было.

— И как — попадаешь?

Тут я заржала и если бы не прожевала уже яблоко — может быть, и подавилась бы. Это ж надо выдать то самое: «И как — попадаешь?» Прямо как с картинки в интернетах! Причем, что хорошо — он совершенно искренне так спросил и искренне не понял моего ржача.

— Бывает… — сказала я сквозь смех.

— А что смешного-то? — спросил Дмитрий, правда, совершенно не обидевшись.

— Да нет — ничего, не обращай… Это я так… Попадаю иногда. Чтобы хорошо попадать лет десять надо стрелять.

— Сколько? Десять?! Да ну, нафиг…

— Не, серьезно. Я пока только в самом начале пути лука…

— А как ты вообще это нашла?

— Да, представляешь… — начала я.

— Ну, хотя я и не удивлен, — как-бы про себя пробормотал Дмитрий. Но я услышала.

— Почему это — не удивлен? Что за…?

— Да нет, продолжай.

— Чего?

— Ну, как начала заниматься?

— А… Да шла как-то днем мимо «Клуба Строителей», из прокуратуры или в прокуратуру… Нет, точно — из. Вот… Иду я и вижу там, на афише — «что-то там и стрельба из лука». Я прям остановилась, глазам своим не верю — стрельба из лука! У нас в городе! Ну и сразу зашла. На вахте мне тетка сказала, что сейчас их там нет, вечером будут. Я вечером с работы — туда. Ещё специально сразу в половине шестого ушла. На вахте мне объяснили, как пройти — там у нас в подвале тир. А я такая ещё с портфелем со своим, какая-то дёрганая после работы… Спускаюсь, а самой так что-то неудобно стало, не знаю — почему… Застеснялась такая, короче… Ну, там захожу, смотрю — малолетки какие-то с луками стоят, что-то с ними делают, зеркала там какие-то везде… И обратиться как-бы не к кому, и никто на меня внимания не обращает. А потом следом за мною заходит девчонка моего примерно возраста, рыжая такая, она на крыльце ещё курила, когда я заходила. Оказалось — тренер это наш, Марго. Ну, она мне объяснила — что-как, и я на следующее занятие уже через день пришла заниматься.

— Лук тебе сразу дали?

— Ага… Если бы! Я там месяца два сначала гантельки тягала, резиночки всякие растягивала, у зеркала стояла с сумеречным луком…

— С каким?

— Ну, то есть без лука… Просто в стойке лучника, как будто с луком. Вот так, — я показала — как.

— И два месяца так? Что, всё так серьезно?

— Ну, типа того… Нет, там, правда, надо сначала о-фэ-пэ позаниматься, стойку выставить… Потому что, чтобы стрелять — всё всегда одинаково надо делать, ну, все движения.

— Что-то я думал — ничего там сложного, взял и шмаляй.

— Во-во… Все так думают… Потом я еще просто с луком у зеркала стояла, училась натягивать. И только после этого мне Марго разрешила на три метра начать стрелять.

— А что там попадать-то на три метра?

— Боже мой! — я закатила глаза. — Это технику чтоб отрабатывать, выпуск там… Вот… А! Я первый раз такая стою, лук со стрелой уже натянула, а отпустить боюсь — ступор какой-то… Марго на меня уже орать начала, ну я зажмурилась и выстрелила… Первый раз тогда.

— И попала? — улыбнулся Дмитрий.

— Ну, с трёх метров-то, что не попасть? — засмеялась я.

День третий (утро)

…И зачем я после ужина уселась перед телевизором в холле на этаже? Спать ведь хотела — еле ноги переставляла, когда из столовой шли… Подумала ещё: пощёлкаю каналы — и спать. Но, не тут-то было… Надо же было на тот же самый фильм наткнуться про альпинистов, который тогда осенью у дяди Алика смотрела. Вернее, там-то я только концовку захватила, а сейчас, когда поняла, что фильм — тот самый, и что он только начинается — ну, и всё, мне же посмотреть его потребовалось!.. Но, какой же он нудный и затянутый, боже мой! Сколько же им можно вокруг этой горы шариться? И эти вставки — рассказы настоящих участников событий… Так, получается они не все погибли при поисках той пещеры? А когда первый раз смотрела, то показалось, что все… Странно. А, ну вот — эти в живых остались, которые ушли, а остальных лавина накрыла. Теперь понятно. Да, красивый кадр — уходят вдаль по снежной целине между горных склонов… Всё — титры на фоне гор. Знакомая мелодия… «Закат раскинулся крестом поверх долин, вершин и грёз…» Да не может этого быть!!! Вставили как финальный саундтрек «Мельницу»! Офигенно! Вот это режиссёрский ход! А главное — ведь так подходит! Как круто!..

…И тут я проснулась. В своём номере, в кровати, утром. И понимала, что проснулась от чувства восторга! Именно — проснулась от восторга, который ощутила во сне, когда поняла, что за песня играет…

Получается, мне приснилось, что я смотрела по телевизору тот документальный фильм-реконструкцию. И приснилось, что в конце фильма звучала «Господин горных дорог». Нет, ну вот ничего себе! Ну, классно же это… Как подошло-то! И ведь мне приснился весь фильм — которого я наяву не видела — я же помню во сне эпизоды, как они там вокруг этой горы ходили и рассказывали — только чтобы в конце услышать «Мельницу»!

Я полежала ещё какое-то время, отключила будильник, который должен был зазвонить через минуту, и встала с кровати.

В горотделе я намеревалась собрать изъятые вчера документы, то есть просто упаковать их во что-нибудь — разбирать буду уже дома. В смысле — на работе. Так что потом можно было возвращаться в гостиницу, пообедать и отправляться в обратный путь, чтобы завтра к вечеру приехать домой. Больше в горотделе делать было и нечего… Поручения я все отдала вчера, а про то, что оставляла в филиале повестки, уже и думать забыла. Как оказалось, зря…

Директор филиала поджидал меня рядом с нашим временным кабинетом и, видимо, пришёл вовремя, а я вот, получается, опоздала. Правда, минут на десять, не больше. Димка остался внизу поискать того пропавшего местного опера, а я вошла в кабинет, не обращая внимания на торчащего рядом мужика — мало ли кто у них тут ошивается.

— Татьяна Дмитриевна? — угрюмо осведомился мужик, проходя за мною в кабинет.

— Да, а вы к кому? — автоматически спросила я.

— Ну, видимо, к вам, — всё тем же угрюмым тоном сообщил мужик, — если это вы мне оставляли, — он протянул мне вчерашнюю повестку.

Я, признаться, обалдела. Вот уже не ожидала я такого развития событий и не готова была к ним.

— Здравствуйте, — сказала я, осматривая его внимательнее. — Вы — Владимир Сергеевич? — Чем-то он был неуловимо похож на своего заместителя, вот только светло-серые глаза — жестковатые такие.

— Ну, допустим, Сергеевич — не расположен был Владимир Сергеевич к конструктивному общению. Ну, да посмотрим…

— Хорошо… — я заставила себя не сказать «спасибо, что пришли» — рано ещё. — Подождите, пожалуйста, в коридоре… Буквально две минуты.

Владимир Сергеевич — это прямо было видно — хотел уже сказать всё, что он про меня думает, и что он и так уже меня тут ждал, но в итоге только ещё больше набычился и молча вышел. Только желваки на лице заходили.

Я быстро сняла куртку, накинула её на спинку стула, пригладила волосы, достала из портфеля бланк протокола допроса и ручку, приставила другой стул перед столом, где собралась сесть.

— Заходите, — я выглянула из кабинета. Уверена — прошло меньше двух минут. Владимир Сергеевич стоял у окна в конце коридора. Медленно развернулся и медленно же пошёл.

Пока он дошёл, я успела сесть за стол, расправить бланк и снять колпачок с ручки. Директор вошёл, прикрыл за собою дверь и исподлобья осмотрелся.

— Присаживайтесь, пожалуйста, — я показала на стул напротив себя. — Можете раздеться.

Он повозился, снимая дублёнку, снова недовольно огляделся и положил её на соседнюю парту. Наконец, сел и сказал, глядя на меня в упор:

— Слушаю вас.

Я, как обычно, представилась, сказала, что в производстве у меня такое-то уголовное дело, что надо мне с ним по этому поводу побеседовать…

— А не о чем мне с вами беседовать, — спокойно сказал Владимир Сергеевич. Спокойнее, чем я ожидала. — Я про всё это уже беседовал.

«Вот те раз!» — подумала я и спросила:

— С кем беседовали? — тоже спокойно спросила, хотя очень-очень мне было интересно…

— Ну, от вас приходил сотрудник на прошлой неделе.

«Вот те два!» — снова подумала я.

— От меня к вам никто не мог приходить, я только вчера… нет — позавчера сюда приехала. Мы же с вами по телефону говорили, помните?

— Помню.

— Так, а кто и когда, куда приходил?

— Ну, это вам виднее должно быть. Милиционер приходил… в филиал к нам… из ОБЭПа — сказал…

— А фамилия у него какая была?

— Не помню.

— Как — не помните? — я пыталась соображать: может это тот опер, который нас встретить должен был и который пропал… Но он не должен был подробно ни с кем общаться, да он и не знал конкретно — о чём…

— Так ведь я не знал, что фамилию запомнить надо.

— И о чём вы с ним говорили, о чём он спрашивал? — задав вопрос, я подумала, что, может, и не надо пока в эту странную историю лезть, а надо допрашивать директора по сути дела, с самого начала, как и планировала. Хотя, может, так он проще разговориться…

— Да о том же примерно, что вы сейчас сказали… Да и не помню я сейчас уже точно… Вы задавайте вопросы.

«Ну, хорошо» — подумала я и придвинула к себе бланк протокола.

— Мне вас нужно допросить в качестве свидетеля, — я проставила в протоколе дату, место и время. — Фамилия, имя, отчество?..

На моё удивление, он всё также спокойно отвечал на анкетные вопросы протокола. После этого я дала ему прочитать пропечатанные в протоколе права и обязанности свидетеля, попросила расписаться, что он и сделал. Всё это время я почти что лихорадочно думала: как мне поступить, с чего и как начать допрос… В обычном порядке сначала побеседовать без записи, задать все нужные вопросы, а потом уже всё сформулировать и записать сплошным текстом? Сразу начать записывать, задавая конкретные вопросы? Или…

— Скажите, — решилась я, а сама внутри вся дрожала, но надо было смотреть на его лицо, — а Тризубский в итоге с вами рассчитался за то, что на собрании было принято решение о выходе филиала из «Южсибгеологии» и о вхождении в его компанию?

И вот тут случилась немая сцена, прямо как у Гоголя, хотя и в одном лишь лице Владимира Сергеевича… Он, конечно, быстро, очень быстро с собой совладал, но даже я с моим неумением «читать» людей поняла, что попала абсолютно точно… Что всё оно так и было на самом деле, как рассказал мне вчера Сашка. Вот ведь повезло же!..

Он тоже понял, что я всё поняла. А я на мгновение просто словила кайф от этого ощущения, от этого попадания… Никогда раньше у меня такого не было, да никогда раньше я так и не делала.

— Там написано — я могу отказаться от дачи показаний, — немного порывисто сказал директор. — Я ничего говорить не буду.

И даже уголком губ дёрнул… «Какая я молодец!» — подумала я, и ещё подумала, что пытаться разговорить его сейчас бесполезно. Можно было себя заставить и убить какое-то время, но я была практически уверена, что он не заговорит, чем бы я к нему не взывала сейчас. Было видно, что он принял решение, и будет ему следовать. По крайней мере, в ближайшее время. Взял паузу — ну, и ладно… Одновременно я понимала, что сама не хочу пытаться его разговорить, убеждать, угрожать… Я была уверена, что узнала правду, а как ею распорядиться, как подтвердить, а в идеале — зафиксировать, я буду думать потом. И то, что это неправильно — я тоже понимала…

Я быстро записала в протоколе про отказ от дачи показаний, дала ему расписаться.

— Я могу идти? — спросил он.

— Да, всего доброго.

Он молча поднялся и вышел из кабинета. Быстрее, чем входил — заметила я и ещё немного порадовалась… Так, а где же у нас свет наш Димитрий?..

— Дим, а ты где сейчас? — спросила я в трубку.

— На первом этаже…

— Знаешь, кто у меня сейчас был? Вот только что!

— И кто?

— Директор местный… потерявшийся.

— Где был?

— Ну, я его только что допросила в кабинете этом нашем… на втором который.

— Он, что — пришёл?!

— Ну, да… Только он тоже отказался…

— Так, а заместителя директора ты ещё раз вызывала на сегодня? — спросил Дмитрий.

— Нет, а что?..

— Да вот он тут — на первом этаже… С мужиком каким-то разговаривает.

— С таким в тёмно-рыжей дублёнке?

— Да…

— Так это директор и есть… Они тебя видят?

— Нет, не видят. Директор тебе ещё нужен или может идти?

— Да идти может… Ты там, если можешь, погляди за ними… Пока они в здании.

— Хорошо… Так, а зама к тебе привести?.. Кстати, они тут что-то на повышенных тонах разговаривают… Только вот разобрать я не могу.

— Вот как… — задумалась я. Интересно, что тут зам директора-то делает сегодня? Они, что — вместе пришли? — Ну, ладно, ты тогда поднимайся, как они уйдут…

— Понял, хорошо.

— Так, — Дмитрий набрал меня минуты через три, — директор вышел, а зам пока в коридоре торчит… Так… пошёл на лестницу, поднимается… Если он к тебе идёт — мне зайти или в коридоре подождать?

Дверь в кабинет открылась, и в неё просунулся заместитель директора филиала Виктор Геннадьевич.

— Разрешите? — у него было какое-то странное выражение лица, я не поняла: то ли растерянность, то ли решительность.

— Да, подожди пока, — сказала я Дмитрию в трубку. — Проходите, Виктор Геннадьевич…

— Татьяна Дмитриевна… — начал Виктор Геннадьевич. Надо же — запомнил, как меня зовут…

— Да, слушаю вас…

— Татьяна Дмитриевна, я хочу… поменять свои показания. То, что я вчера…

— Так ведь вы же вчера никакие показания и не давали, отказались от показаний… — я внутренне блаженствовала. — Как можно поменять… ничего? — я просто не удержалась и смотрела на него…

— Я… хочу… рассказать… как всё было.

— Слушаю вас, Виктор Геннадьевич, — я полезла в портфель, достала новый бланк протокола, положила перед собой на стол, взяла ручку… но просто покрутила её в пальцах.

— Дело в том, что директор филиала…

— Владимир Сергеевич, — я пришла на помощь.

— Да… Он… предложил мне согласиться… чтобы наш филиал вышел из состава «Южсибгеологии» и вошёл в состав… этой новой «Южсибгеологии-Н», которую учредил Тризубский.

— Генеральный директор «Южсибгеологии», — подсказала я.

— Да…

В общем, за последующие полчаса Виктор Геннадьевич рассказал мне всё, что я хотела от него услышать: как директор филиала пересказал ему требования Трибунского, как убедил его на это согласиться, так как на тот момент это казалось единственным выходим для филиала… Тогда, и в правду, филиал мог только обанкротиться и перестать существовать… Как предлагал поделиться деньгами, полученными от Трибунского, и как он эти деньги брать отказался… (Ой, ли?) Как проводили собрание и оформляли решение…

Я всё это старательно и подробно записала, формулируя то, что он говорил так, как мне это требовалось. Он прочитал, подписал, и я его отпустила. Дверь уже за ним закрылась, через какое-то время вошёл Дмитрий, а я всё не могла поверить в случившееся. Они повздорили после того, как я сказала директору, что всё знаю. Неужели он подумал, что мне это слил заместитель? После чего бедному заму, который ни в чём виноват не был, ничего не оставалось, как — в обиде на директора — мне всё рассказать? Идиотская, конечно ситуация, но как удачно всё получилось-то!

— Будем домой собираться? — спросила я Дмитрия.

— Ну, да — что тут ещё делать-то? — улыбнулся он.

Но неизбежный отъезд домой нам ещё не грозил…

Когда я уже собрала в номере все вещи, оделась и взяла сумку, чтобы выйти в коридор, ко мне заглянул Дмитрий.

— Шеф, всё пропало! — сообщил он, улыбаясь, впрочем, не весело.

— Что — гипс снимают? — пошутила я, ничего не понимая.

— Перевалы замело, — пояснил он. — Видела же, какой с утра снег идёт?

— И что? — тупо спросила я.

— Дороги нет, не проехать, — пояснил он. И добавил, видимо, для особо тупых: — Остаёмся.

— Остаёмся зимовать? — переспросила я, и до меня стало доходить. Кстати, снег, как начавшись вчера вечером, так и не прекращался.

— Завтра обещают дорогу расчистить.

— В смысле — распаковываться? — сказала я, бросая сумку на кровать.

— Да, завтра не раньше двенадцати поехать сможем.

— Как хорошо-то! — выдохнула я, расстегнула и сбросила куртку, после чего, не разуваясь, повалилась на кровать. — А гостиницу продлить?.. И что с билетами?

— Я всё сделал уже.

— Ты — молодец…

— Сашка!!! — вопила я в трубку через полминуты. — Я осталась тут до завтра!!! Ты когда освобождаешься?

День третий (вечер)

Чтобы не торчать в номере, я оделась и вышла на улицу. Было ещё только три часа дня, до назначенной встречи с Сашкой оставалось больше двух часов, и я не знала, чем себя занять. Встретиться с ним снова очень хотелось, ведь вчера о многом не успели поговорить… Мало повспоминали про институт — надо исправить. Я не успела порассказывать ему про свою работу, хоть он и сильно интересовался. Про музей свой он толком не объяснил, как там оказался… Кстати, надо будет про сегодняшние допросы рассказать — пусть порадуется.

Хватило меня на улице минут на пятнадцать, не больше, потому что в дополнение к снегопаду, который был очень красив, поднялся ветер… Началась метель, и снег достаточно неприятно бил в лицо. Я вернулась в гостиницу, прогулявшись туда-сюда около крыльца. Поднялась в номер, разделась, вышла, походила по этажу, спустилась в вестибюль, поднялась обратно и завалилась в номере на кровать. Было около четырёх часов.

Без пятнадцати пять я снова стала собираться, это заняло у меня, хорошо, если минуты две. Подходя уже к лестнице, я вспомнила про Диму, вернулась.

— Я тут пойду с тем вчерашним знакомым… погуляю, — сказала я, заглянув к нему в дверь. Как-то это по-детски у меня получилось, как будто я отпрашивалась.

— Тебя искать не придётся потом? — лениво спросил Дима, отрываясь от книжки, которую читал лёжа на кровати.

— Надеюсь, — сказала я, махнула ему рукой и побежала.

Метель утихла совсем немного, и из-за снега по-прежнему не было видно противоположную сторону улицы. Почти стемнело, но фонари ещё не зажглись. С Сашкой мы договорились встретиться у крыльца гостиницы в пятнадцать минут шестого. Вернее, он сказал, что позвонит, когда будет подходить. Я решила сделать ему сюрприз. Сделала…

Было, наверное, минут пять шестого, когда я неторопливо прогуливалась вдоль широкого крыльца гостиницы по основательно уже заметённому снегом тротуару. В разные стороны мимо меня иногда быстрым шагом проходили люди, прячущие лица от ветра и снега. Когда в целенаправленно проходящем мимо меня парне я узнала Сашку, я отчего-то не удивилась, а просто развернулась и смотрела ему вслед… Чувствуя, что в голове у меня сейчас начнут формироваться бредово-панические мысли по поводу происходящего, а потом меня вообще накроет, я присела на корточки… Ну, уж нет… Стянула перчатки, сгребла ладонями снег, кое-как слепила большой снежок и, бросившись вдогонку, залепила его прямо в спину уходящего… Кого?.. Я была готова, что сейчас обернётся совершенно незнакомый мне мужик, и мне придётся хихикать и извиняться.

Конец ознакомительного фрагмента.