Феномен смерти в трансперсональной психологии

Андрей Попов

Данная книга посвящена описанию околосмертного опыта и осмыслению его роли в жизни человека. Сметь страшит, одни в ней видят отчаяние и боль, а для других это источник мудрости и силы. Автор, опираясь на знания философов и мистиков, описывает их через психологическую науку. Имея богословское и психологическое образование и опыт работы с людьми, столкнувшимися с данной проблемой, он предлагает читателю глубже познакомиться с темой и осмыслить собственный взгляд на феномен околосмертного опыта.

Болезни цивилизации

Сейчас мы живём в мире, где доминирует определённое мировоззрение, а любые иные взгляды на реальность воспринимаются как сомнительные. Существующая система восприятия реальности вышла из философских принципов Римской империи, которая благодаря своей несомненной практической эффективности подмяла под себя весь мир. Другими словами, привычный нам взгляд на реальность обусловлен тем, что его носители оказались физически сильней и поэтому успешней. Конечно, на ранних этапах становления будущей империи римляне уважали грубую силу и воинственный дух, но века развития общества сместили акценты сначала в сторону экономического доминирования, а затем к появлению того, что мы называем современной цивилизацией. К Средневековью мир был разделён на высших, то есть носителей атрибутов цивилизации, и низших, то есть дикарей. Цивилизованный человек принимал и пользовался всеми доступными достижениями культуры, а дикарь жил, так сказать, в первозданном состоянии. На каком-то этапе прежний прагматизм империи уступил место иррациональному религиозному мировосприятию, но с началом эпохи Возрождения полузабытые ценности снова вышли на первый план. Во главу угла становится процветание, основными условиями которого являются физическое выживание и экономическое превосходство. Очень быстро стало очевидно, что сила меркнет в сравнении с технологическим новаторством, а оно, в свою очередь, развивается силой интеллекта. Изобретатель пороха, запертый в своей келье, бессилен против грубого тупого солдата, но когда открытие свершилось, то силой своего изобретения он может побеждать целые армии.

В результате эпоха Возрождения перетекла в эпоху Просвещения, с почитанием разума как самой высшей ценности для человека. Сегодня мы хоть и живём в мире постмодерна, но в основе нашего мировоззрения всё ещё лежат ценности и представления прежних времён.

Итак, существуют убеждения, доставшиеся нам по эстафете из глубины веков, которые формируют наше мировоззрение, но при этом не осознаваемы и, тем более, не доказаны. У каждого человека таких убеждений есть целая обойма, но я говорю об общепринятых. Попробую некоторые из них обозначить:

— Высшими ценностями являются выживание человека и его свобода. Поэтому всё, что помогает сохранить жизнь, считается благом, а любые ограничения — проявлением зла.

— Человек отличается от животных наличием разума, поэтому именно развитие разума есть самая важная задача человека. Сон разума рождает чудовищ, а остальные проявления человеческой натуры — это либо дань природе, либо заблуждения и пережитки прежних эпох.

— С развитием разума ассоциируются все высшие человеческие проявления, такие как воля, интеллект, творчество, духовность и даже интуиция.

— Чистый разум, то есть без примеси фантазий, заблуждений и ошибочного мнения, должен опираться на логику и научный опыт. В этом видится ключ к абсолютному благу для человека и человечества в целом.

Если свести к простой формуле, то получается логическая цепочка: разум — наука — технологии — благо. При этом существует много тёмных мест, о которых стоит тоже упомянуть. Прежде всего, никто до конца не знает, что есть благо, в простых случаях его определяют как отсутствие бессмысленных страданий и сохранение от преждевременной смерти, однако в боле широком смысле определить, что есть благо, очень трудно. Затем важно упомянуть, что технологии не делают человека счастливым, а только благополучным. Можно изобрести вспомоществования для облегчения жизни, но человеку это не гарантирует счастья, и, имея все доступные блага, он может впасть в депрессию или пойти на суицид. К сожалению, подобные случаи распространены в благополучных странах, вопреки простой логике обывателя, что комфорт — это всегда хорошо. Далее обращу внимание, что наука не даёт мировоззренческих ответов, она раскрывает механизмы функционирования материи, помогает на неё воздействовать, но не раскрывает смысла человеческого существования. Мало того, до середины двадцатого века наука была не совсем научной, так как сильно зависела от представлений человека о мироустройстве, и только к двадцать первому веку учёные поняли, что мир не таков, как нам кажется. Ну и разум тоже понятие довольно относительное, так как в нём объединены разные феномены, такие как интеллект, память, мудрость, сознание, здравый смысл, воля и так далее. Если мы хорошо представляем, что такое интеллект, и можем его до какой-то степени измерить, то мудрость — совершенно абстрактное понятие, а без неё само понятие разумности теряет свой смысл.

Другими словами, те мировоззренческие представления, которые доминируют в современном обществе, хоть и апеллируют к науке как к своему источнику, на деле оказываются вопросом веры сродни религиозной.

В ту же ситуацию попадает психология, которая претендует на звание точной науки, но по факту не соответствует критериям строгого научного знания. Когда психология только зарождалась, то была иллюзия, что психику человека можно описать так же просто, как работу пищеварительного тракта, но годы исследований привели к обратному результату. Да, некоторые примитивные проявления психики, такие как подражание или рефлексы, вполне измеримы и используются в работе с людьми, но чем глубже и сложнее те психологические феномены, которые мы пробуем изучать, тем хуже это получается. Когда же речь заходит о терапии, то научно обоснованные методы вообще перестают работать, уступая место искусству психотерапевта. Именно ему оказывается подвластным то, что не способна осилить классическая медицина, следовательно, де-факто психотерапия должна быть более научной, хотя механизмы её работы неясны и описаны весьма приблизительно.

Пока психология претендовала на роль фундаментальной умозрительной дисциплины, она казалась вполне научной, но как только теорию стали применять на практике, оказалось, что она не работает. Так же как с тем врачом, который отправляется к дикарям Амазонки за лекарством, психологам пришлось обращаться к опыту тех культурных традиций, которые успешно справлялись с психологическими недугами, перед которыми мы бессильны.

Оказалось, что наши болезни есть естественный результат нашего же мировоззрения, то есть порождены самой цивилизацией, которую мы понимаем как единственно возможную. В культурных традициях других народов хоть и нет такого экономического и научного роста, нет и наших болезней, или они лечатся более эффективно, чем можем это мы. Я не говорю о синдроме Дауна или об эпилепсии, речь о таких расстройствах, как фобии, депрессии, саморазрушающее поведение и других бедах развитого общества.

И тут возникает логичный вопрос: возможно ли, живя в условиях нашей привычной цивилизации, не страдать от тех психологических проблем, которые она с собой несёт? Оказывается, да, возможно. Но для этого нужно несколько расширить границы нашего восприятия и внести дополнительно целый ряд допущений, непривычных нашему наукообразному мировоззрению.

Современная наука вообще отрицает, что мир устроен так, как нам привычно кажется. Мир вокруг нас — это та картинка, которую рисует наш мозг для успешного приспособления и выживания нашего организма, однако мир гораздо сложней и многообразней. Поэтому вернее будет брать за основу не принцип научно-ненаучно, исходя из объяснимости феноменов, а принцип работает-не работает, невзирая на нашу способность это объяснить. То есть факт первичен, а наша способность его объяснить и понять вторична.

Так как мы рассуждаем о психологии, предлагаю вспомнить, что интроспективный метод изучения, то есть наблюдение за собственной психикой, является наиболее эффективным для её глубокого исследования. Современное понимание здоровья во многом опирается на ощущения самого пациента, и это нормально, когда человек не относится к себе как к биологическому механизму, а находится в контакте с собственным внутренним миром.

Далее, если мы хотим воспользоваться чужим опытом, то разумно будет допустить, что иная система ценностей тоже имеет место. Так как в подавляющем большинстве архаичных культур самым важным аспектом жизни человека считалось то, что мы называем «духовным», то стоит обратить на это более пристальное внимание.

Если материальным миром заведует наука, то духовным — религия. Она возникла именно как способ организации духовного опыта и накопила огромный багаж практических знаний. Те, кто занимаются исследованием религий, знают, что всякое учение есть лишь попытка объяснить некоторый мистический опыт, без которого религия не имеет смысла. Вернувшись теперь к привычному научному подходу, мы можем допустить, что в религии, помимо всего прочего, существует опыт того, как при помощи некоторых практик лечить те или иные психологические расстройства. То есть религиозный опыт может быть основанием для научного изучения, и слепо отвергать его неразумно.

Другими словами, я предлагаю взглянуть на человека не как на материально-информационный объект, а глазами носителя более архаичной культуры, то есть как на обладателя души. Нам не важно, существует ли душа на самом деле, достаточно того, что каждый может её почувствовать, и могут быть технологии, позволяющие её исцелить.