Ферма веников не вяжет. Нахальное привидение

Андрей Писарев, 2022

Хотите услышать сказку про рыжего бычка? А еще про болтливого козлика и кучерявую овечку? Ведь в окрестностях фермы объявилось привидение, да нахально бродит туда-сюда игнорируя общественный порядок. И теперь бычку Кольценосу и его друзьям предстоит выяснить: кто же накрылся саваном и бедокурит. А заодно и узнать: кто сам Кольценос такой и откуда взялся на ферме.

Глава 5. «Поле-чудес».

«Бабушка, а почему у тебя такие большие уши»?

«Внученька, стыдно старому человеку напоминать об его недостатках».

Когда Варежка окончательно порозовела теми местами, которые должны быть розовыми, тогда «охотники» возобновили путь. Сначала они пустили впереди овечку: ее свитер указывал дорогу. Однако после Кольценос велел снять свитер. Свитер, как и шапочка из фольги, демаскировал экспедицию, а кроме того привлекал ночных мотыльков. Насекомые водили хороводы вдоль Варежки, а она оттого болтала ушами.

Потом дорога свернула к мосту через реку Журчалку, которым никто из обитателей фермы не пользовался. Хозяин закрыл мостик на замок, что бы через Журчалку с соседней фермы никто не мог перейти. Сам же Хозяин на соседнюю ферму вообще никогда не наведывался. Та, чужая ферма стояла далеко за рекой, и что там творилось, никому не было надобности выяснять.

Кольценос и остальные сошли с утоптанной дороги на сенокосное поле и зашелестели скошенной травой. Бычок старался ступать тише и подозрительно косился на стога, которые казались темными великанами, стерегущими свои владения. Никакой"белой вороны"средь стогов не обнаруживалось. Путники уже почти пересекли поле и вышли к обрыву у реки, как вдруг Иванушка смачно выругался.

— Мать моя козочка!

Кольценос увидел, что он пританцовывал так, будто желал скинуть с ног копыта.

— Откуда здесь грязь?! — Кричал козлик.

— Вау, — оценила Пуговка, с трудом присела на колено и зачерпнула из ровного прямоугольника, выкопанного прямо на сенокосном поле. — Зачетная грязь из чернозема. Ребята, я буду не свинья, если пропущу такой фешн. У нас на ферме тупо глина, и то вперемешку с навозом. А тут — отпад.

Свинья начала скидывать с себя шляпу и сумочку.

— Постой, а привидение… — Запротестовал было бычок.

Но Пуговка лишь махнула ногой, уже плюхаясь в прямоугольник.

— Передайте ему от меня"Привет". И, да. На обратном пути меня не забудьте.

Кольценос, Иванушка и Варежка пожали плечами. И пошли дальше втроем. Метров через сто они оказались у обрыва, под их ногами текла Журчалка, сейчас серебряная от луны. Ни всплеска не раздавалось с ее песчаных берегов. За рекой начиналось жнивье соседней фермы, там берег был более пологий.

— Ночью здесь бесподобно, — лиричным тоном заметил Иванушка и втянул ноздрями воздух. — Эх, когда кто-нибудь прочитает через много лет мою летопись, то поймет, как все-таки прекрасно нам здесь жилось.

— А мне страшно, — сказала Варежка, — И мама там одна.

— Постойте, — Козлик вдруг вытянул шею вперед, всматриваясь в воду.

Потом он встал к обрыву боком и скользнул по песчаной стене вниз к воде. Бычок и Варежка только и успели, проводить его маневр шеями. Силуэт Иванушки отражался теперь в реке. Он запустил копыто в воду и что-то выудил.

— Перо! — Крикнул он, — Перо! Отличное гусиное перо. О! Вон еще одно. И еще. Да я тут наберу на целого Персика.

— Иванушка, вылазь. Нам надо спешить, — крикнул сверху Кольценос.

Козлик отмахнулся.

— А, отстань. Вон еще два плывут. Наверно, гуся выше по течению общипали. Земля ему гусиным пухом. Идите без меня, я догоню.

Бычок откинул рыжий чуб, посмотрел на Варежку.

— Что с ним сделаешь? Придется продолжить вдвоем, пока не рассвело. — Он выплюнул травинку.

— Может подождем пока рассветет? — поежилась Варежка.

— Скучная однообразная жизнь — вот мой главный ужас! А все остальное орехи, которые можно расколоть — сказал почему-то Кольценос и решительно зашелестел копытами по отаве. Овечка посмотрела налево и направо, да и кинулась следом. И ни бычок, всматривающийся в лес, ни Варежка семенившая в хвосте не увидели черной тени, выглянувшей из-за соседнего стога им вслед стальным недобрым взглядом.

Добрых десять минут Варежка лицезрела перед носом рыжие бедра, мерно двигающиеся в темноте и хвост, напоминавший маятник. Смотреть по сторонам она боялась. Лес виделся ей злым войском в острых шапках. Знакомое днем поле сейчас излучало враждебность и недоверие. Варежка остро ощущала свою беззащитность, словно бы ей разом сбрили всю шерсть до кожи.

Где-то там в темноте у кромки леса преспокойно росла себе льнянка обыкновенная, применяемая как желчегонное средство. Траву надо было нарвать и напоить ей маму. Никакого привидения Варежка и в помине видеть не желала. Однако плелась за бычком в хвосте и размышляла.

Мысли в голове кружились самые мрачные. Только сейчас овечка поняла, что когда-нибудь останется совсем одна на белом свете, без мамы. Хотя у нее, конечно, есть друзья и ей повезло.

А еще она подумала о том, что друзья тоже могут сейчас умереть гораздо раньше мамы. И стоит ли жизнь одного животного, что бы спасти другого?

И что важнее: жизнь друга или мамы?

Или ее самой?

Смерть — как это? Просто она, Варежка уйдет в небытие и перестанет существовать?

Такая мрачная овечья философия прервалась самым нелеципрятным образом. Варежка ткнулась мордой в зад бычка и отпружинила обратно. Кольценос приложил копыто к губам, показывая в направлении клеверного луга. Варежка проследовала взглядом за его ногой и задрожала как в лихорадке.

Бледноснежный пирамидальный силуэт скользил по лугу в пятидесяти шагах от них. Нет, он не был похож на стог. Скорее на сосну, укрытую снегом, которая вздумала побродить себе вдоволь. В ночи сосна была неестественно бледной. И могильной. Варежка не знала, как выглядят"могильные"вещи, но отчего-то решила, что именно так.

Кольценос привстал и крадучись стал продвигаться ближе. У Варежки защемило сердце. Она предпочла бы двигаться в обратном направлении.

Подползя ближе, Кольценос и овечка залегли в клевере. Теперь их можно было принять за неубранное сено или камень. Призрак медленно плавал взад-вперед по клеверному полю без особой цели. Его белый силуэт отчетливо выделялся на фоне черного леса. Варежка напрягла зрение и увидела прямиком за силуэтом желтенький цветочек льнянки.

— Скучная однообразная жизнь — вот мой главный ужас. А все остальное — орехи, которые можно расколоть. — Прошептал бычок. — Посчитай мне. От пяти до одного. Я побегу и схвачу……это.

Голос его дрожал. Но бычок постарался сделать его тверже.

— Хотя нет. От десяти, — чуть сдался Кольценос.

Овечка хотела было возразить, но увидела его нахмуренный лоб и чуб повисший около уха, и медленно начала отсчет. Когда она доползла до:"Два. Один". Бычок вздрогнул, вскочил и затрусил легкой рысцой по направлению белого силуэта. Варежка ощутила, как ее глаза открываются широко вместе со ртом. Она хотела бы затворить их, чтобы не видеть ужаса, но не имела воли.

Рыжий Кольценос бежал по полю с каждой секундой сокращая расстояния и растворяясь в сумерках. Овечка видела, как мотается его хвост. Бык — не кошка, никакой особой скрытности Кольценос не проявлял. Но и привидение, видимо, не сильно спешило наутек. Наоборот оно замерло и будто ждало оппонента, заскучав в одиночестве.

Вдруг за спиной у Кольценоса, шагах в двадцати поднялась еще одна фигура. Темная, с остроконечными ушами, одно из которых было неправильной формы. Варежке даже показалось, что это кусок темного леса откололся и принялся легонько скользить за бычком.

Фигура была гораздо опытней бычка в делах скрытности. Сначала она пригибалась и мордой словно бы выглядывала ситуацию. Затем фигура резво побежала по следу Кольценоса, вскидывая то переднюю, то заднюю часть туловища.

Овечку сковал ужас. Ее друг сейчас должен был умереть. А потом, наверно, умрет и она сама.

Варежка подумала, что никогда больше не увидит маму. А значит не кому будет ухаживать за мамой и она тоже умрет. И все умрут, раз на клеверном лугу фермы твориться такое….

Но если она предупредит Кольценоса? Что если крикнет ему про опасность? Тогда есть шанс, что смертей станет меньше. Есть шанс…

Кольценос уже закрыл собой белый силуэт, а преследовавшая фигура и вовсе растворилась в ночи, когда овечка зажмурив глаза и подскочив на ноги, визгливо закричала:

— Кольценос! Обернись! Кольценос!

А потом Варежка накинула светящийся свитер и бросилась вперед.

Тут уж она увидела бычка перед привидением. Он обернулся, и от инерции задняя часть его тела еще бежала, а передние ноги пытались затормозить. Оттого Кольценос споткнулся, упал. Вскочил. И побежал налево к реке. Черной тени как ни бывало. То ли передумала нападать, то ли кралась где-то рядом. Варежка скакала так, что уши вытянулись назад, как флаги по ветру. Овечка неслась наперерез к быку, фосфоресцируя свитером. Перед ее розовым носом нежданно и резко выросло нечто невидимое, большое, упругое и теплое. Варежка со всей скоростью ударилась в нечто. Нос и морда сплющились, стало невозможно дышать. Овечка захлебнулась в крике, разум ее помутнел и глаза сомкнулись, напоследок уперевшись в звездное ночное небо.

Конец ознакомительного фрагмента.