Добрыня

Андрей Петрович Андрианов, 2022

«Не делай добра – не получишь зла!» А если, ты не можешь, не делать добро. А если Добрыня – твое второе имя. Спас заключенную из другого мира от плохих дядек – вот тебе «Награда». Может в других мирах, можно делать добро безнаказанно? Публикуется в авторской редакции с сохранением авторских орфографии и пунктуации.

Все события и персонажи вымышлены.

Любое совпадение с реальными событиями

и людьми случайно.

Глава 1

Всю мою, пусть и не долгую жизнь, меня, да и все наше советское поколение, начиная с детского сада, школы и так далее: приучали быть честными, помогать людям. В общем — делать добро. Но, то что есть народная мудрость: «Не делай добра — не получишь зла» — я узнал, очень рано.

Был ли, это первый случай или я его просто хорошо запомнил, а дело было так: моих родителей, кто-то из их друзей пригласил на день рождения.

Мама, для такого случая, заставила меня одеть новый костюмчик, состоящий из шорт и курточки, также новую белую рубашку, белые гольфы и новые ботинки.

Я себя считал уже большим.

Я, Добрыня Никитович Арефьев, таким редким именем меня назвали с легкой подачи мамы.

Моего папу зовут Никита Петрович Арефьев. Никита — имя, которое тоже не часто встречается. Вот и решили, что назовут именем былинного богатыря, значит богатырь и вырастет. Прямо, как у капитана Врунгеля — «Как вы шхуну назовете, так она и поплывет».

Меня, только недавно перевели из младшей группы детского сада в среднюю и я немного подрос, поэтому мама и купила мне, все эти обновки, так как старые — стали маловаты.

Мы дружно, всей семьей: мама, папа и я, пошли на остановку троллейбуса, чтобы ехать в центр города, где проживал их знакомый.

По дороге, нам встретилась знакомая мамы из нашего дома, у которой были какие-то вопросы к моей маме. Родители остановились и стали с ней что-то обсуждать. Я, постояв рядом решил осмотреться вокруг.

Это был соседний двор, в который, из-за моего малолетства, меня не пускали гулять родители. Лето закончилось и частые дожди напоминали, что началась осень, а поэтому во дворе было много разнокалиберных луж.

Я бы с удовольствием все эти лужи «исследовал», но на мне не было сапог, и мы шли на день рождение.

Тут из подъезда выбежала девочка с двумя белыми бантами на голове, в легкой красной курточке и таких же, как у меня белых гольфах, на которые были надеты сандалии.

По возрасту она была или мне ровесницей, или чуть помладше.

В руках у нее был большой, разрисованный разными картинками мячик, который она подбрасывала и ловила.

Не переставая подбрасывать мяч, она на мгновение взглянула в мою сторону, этого хватило, чтобы мяч выскользнул из ее рук и ударившись об асфальт отскочил в ближайшую большую лужу.

Тут, как специально, подул слабый ветерок, и отогнал мяч на самую середину лужи.

Посмотрев на свою обувь и понимая, что в ней мяч не достать, девочка стала горько плакать.

Ее плачь, пробудил во мне рыцарские чувства, которые видимо прятались, где-то в моих генах.

Я осторожно подошел к краю лужи и аккуратно сделал шаг в воду. Вода, только намочила половину толщины подошвы. Девочка уже не плакала, она стояла и с интересом следила за мной, открыв рот.

Я сделал еще шаг, потом еще, девочка начала улыбаться — до мяча остался всего один шаг, но у меня появилось предчувствие чего-то нехорошего, и я благополучно не обратил на него внимание.

Увидев улыбку девочки, и почувствовав себя героем я смело шагнул к мячу. Но нога не ощутила опоры и ушла в глубь лужи по самое колено, потеряв равновесие, я упал плашмя в эту лужу, чем вызвал, громкий смех девочки.

В середине этой лужи была глубокая по колено яма, инстинктивно вытянутые руки, не позволили мне погрузиться в лужу с головой, но вот моя новая одежда стала грязной и мокрой.

А девчонка все смеялась и скорее всего знала про эту яму. Знала и ничего не сказала мне. Ее смех привлек внимание моих родителей, мама впала в ступор, а папа кинулся ко мне.

Я спокойно встал, взял мячик и сунул его в руки смеющейся девочке. Мне хотелось плакать от обиды.

Я ради ее мяча искупался в грязной луже, а она неблагодарная, еще смеется надо мной. Девочка взяла, смеясь у меня из рук свой мяч и инстинктивно прижала его к своему нарядному платью, продолжая смеяться.

Потом она почувствовала, что мяч мокрый и грязный, видимо грязь и влага просочились сквозь ткань. Смех ее тут же пропал, а когда она увидела свое грязное и мокрое платье, она зло крикнула мне, что это я виноват, а затем заревев, побежала обратно в подъезд.

Подошедший мой папа и подбежавшая моя мама, потащили меня домой. Речь о дне рождения уже не шла.

Отец рассказал маме, как все было, чтобы та, на меня не ругалась, а мама, тогда сказала: «Не делай добра — не получишь зла»!

А папа сказал: «Добро делать надо, но только, чтобы оно не стало «Медвежьей услугой», это когда, от сделанного добра, могут быть всем неприятности».

Потом было много случаев, когда я страдал от своего добра, но ничего поделать с собой не мог.

Некоторые случаи забыл, а некоторые врезались в память на всю жизнь.

Жили мы в Екатеринбурге. Я хорошо учился в школе и естественно — на контрольных с разных углов до меня доносилось: «Серега — друг, дай списать» или Серега, выручай — кинь шпаргалку».

Меня, часто ловил учитель и я огребал по полной от учителя и конечно от родителей.

И всегда, за секунду, до моей поимки, у меня, как бы начинало «сосать под ложечкой».

Единственный, кто меня понимал — это папа. Он всегда меня отмазывал, говоря всем, что я добрый и хороший, что всегда всем помогаю.

Как-то в третьем классе, я вступился за первоклашку, когда старшие ребята, хотели отнять у того деньги на завтрак. От первоклассника, тут же отстали, за то после уроков, у меня опять начало «сосать под ложечкой».

Это «чувство опасности» говорил мне отец. Если оно у тебя есть, значит ты должен обязательно, к нему прислушиваться.

И точно. За школой меня ждали трое старшеклассников. Домой я пришел с синяком под глазом и в разорванной школьной форме.

Мама, как гуманитарий, работающий в библиотеке, чуть с ума не сошла, грозясь подать на всю школу, директора и хулиганов и в суд.

Папа, как командир СОБРа (специальный отряд быстрого реагирования), сказал, что мне пора начать заниматься мужским спортом, чтобы уметь себя защитить.

До этого случая, я занимался плаванием и с первого класса посещал еще секцию гимнастики.

Теперь, меня папа отвел на свой стадион — «Динамо», где отдал в секцию «Самбо», тренером которого, был его бывший сослуживец.

Секции плавания и гимнастики пришлось бросить, так как с каждым следующим классом, школьным предметам приходилось уделять все больше внимания. Да и не нужны мне были эти секции. Плавать я уже умел, как рыба, а по гимнастике получил первый юношеский разряд, а вот самбо — полностью завладело мной.

Плюс, я еще к отцу ходил на базу СОБРа, где в свободное от занятий время, отец тренировал меня на специальной полосе препятствий и учил всему, что поможет мне выжить в самых сложных и экстремальных ситуациях, взяв с меня обещание: не применять эти умения направо и налево.

Следующий случай, когда я вспомнил мамину поговорку: «Не делай добра — не получишь зла», был на выпускном.

Одноклассница Ленка, в которую были влюблены, почти все ребята моего класса, да и не только моего, попросила меня проводить ее до дома. Мне, она очень не нравилась, своим лицемерием и лживой натурой.

А тут, вдруг подходит и просит помочь. Якобы она переругалась со всеми своими ухажерами и боится их преследования.

Я, к тому времени уже был КМС (кандидатом в мастера спорта) по боевому самбо и в школе, ко мне никто с конфликтами не лез.

С девушками у меня были чисто платонические отношения, никого не выделял и ни в кого не влюблялся.

Ленка влюбив в себя всех мальчишек класса, попыталась подкатить ко мне, но я ее отшил еще в прошлом году — сказав ей, что она не в моем вкусе.

А тут, вдруг ее просьба о помощи. Я согласился, не смотря на опять проснувшееся «чувство опасности».

Лена взяла меня под ручку, и мы пошли в сторону ее дома. Во дворе ее дома, напротив стоянки, с припаркованными автомобилями, нас поджидало четверо парней. Каждому было, явно больше двадцати лет.

Ленка, увидев их, отскочила от меня в сторону и стала ждать. Я сказал ей, чтобы бежала домой, но она, как-то некрасиво ухмыльнулась и осталась стоять.

Те четверо, окружив меня и не говоря ни слова — напали. У двоих в руках было по металлической арматуре.

Я вертелся, как мог, пока не «успокоил» их всех, оставив лежать и стонать на асфальте.

Ленки, уже и след простыл. А у меня испачканный костюм и заляпанная моей кровью рубашка.

Кровь накапала из ссадины на виске, когда в самом начале, я пропустил в скользь удар арматуры.

Как всегда, охи и ахи мамы, нагоняй от отца, за то, что пропустил удар, а утром визит участкового.

Участковый пришел задерживать меня с двумя милиционерами.

— Здравствуйте. Я ваш участковый старший лейтенант Васильев. У меня на Вашего сына Сергея поступило четыре заявления, в которых говорится, что вчера около двух часов ночи, он избил четырех граждан, возле соседнего дома. Я, попрошу сейчас Вашего сына одеться и проследовать с нами в районный отдел милиции. Там мы будем со всем этим разбираться. — сказал участковый.

Отец, взяв у него заявления потерпевших, внимательно прочитал их, а потом сказал:

— Послушай старший лейтенант, а ты внимательно читал эти заявления?

Тебя не смутили даты рождения этих четверых, а вот по ссадине на голове и рассказу моего сына, его пытались избить стальными арматурами. Мой сын младше этих «обиженных» на четыре и на пять лет. Ты хочешь сказать, что он совсем дурачок, чтобы нападать на четверых здоровых мужиков и последнее — ему нет восемнадцати и он был трезв. Можем сдать кровь на экспертизу.

Ты бы сначала моего сына опросил, сопоставил факты, а потом приходил на задержание, не забыв санкцию от прокурора. — сказал отец и показал свое служебное удостоверение «командира батальона СОБРа» и подполковника милиции Арефьева Никиты Петровича.

Отпустил милиционеров, участковый опросил меня, потом пошел смотреть видео с камер наблюдения и видеорегистраторов на машинах.

А когда вернулся к нам, сказал:

Никита Петрович, необходимо снять побои у Вашего сына в травмпункте, сами понимаете. А я, Вам на днях позвоню.

— Да ладно пап, заживет, как на собаке. — сказал я.

— Цыц! Сейчас поедем и снимем твои побои — так надо. — строго сказал отец.

Видео с видеорегистраторов и видеокамер, полностью доказало мою невиновность. А нападавшие рассказали, что их наняла Лена — моя одноклассница, за какие-то обиды на меня.

Теперь она, если заводить уголовное дело, становилась организатором нападения. А толстая арматура, которой мне нанесли ссадину — является холодным оружием, со всеми вытекающими последствиями.

Следователь пригрозил этим горе-хулиганам, что если я их не прощу, то они все сядут, а Ленка попадет в колонию.

Теперь родители Лены и эти хулиганы, плакали горючими слезами и умоляли меня простить их.

Я написал следователю, что претензий к нападавшим не имею, и на этом инцидент был исчерпан.

В конце июня мне стукнуло восемнадцать.

Мама хотела, чтобы я после школы поступил в институт, а папа, чтобы отслужил в армии, а мне, хотелось вырваться из-под родительской опеки и жить самостоятельно.

Осенью меня забрали в армию. В войска спецназа. Тут скорее всего, не обошлось без помощи отца.

В спецназе я стал здоровым, крепким мужиком, не забывающем делать добрые дела, хоть и в ущерб себе. Только вот эти ущербы, с каждым разом, становились все ущербнее.

Во время контртеррористической операции в дагестанском селе шла перестрелка с бандитами.

Бандиты заняли жилой дом, в котором находились женщины и дети.

Мы не стреляли, предоставив все снайперам, как вдруг, со двора окруженного дома, выскочил мальчишка лет десяти и побежал через улицу, а бандиты открыли огонь из всех своих стволов. Еще секунда и пацаненка убьют.

Я кинулся ему на перерез и сбив с ног накрыл собой, а наши прикрыли меня ответным огнем. Ползком оттащил мальчишку в безопасное место, потом встал поднял его. Как вдруг почувствовал проснувшееся мое «чувство опасности».

Только я успел наплевать на свое «чувство» и повернуться к мальцу спиной, чтобы доложить командиру, как грянул выстрел.

От сильного удара в спину, я отлетел на пару метров, так и не поняв, что случилось. Бронежилет меня спас.

Позже, мне ребята рассказали, что этим пацаном был сын одного из бандитов, в доме которого они засели.

Пацан с запиской от отца, должен был бежать в лесополосу за селом, где засела еще одна группа бандитов, с просьбой ударить нам в спину.

Выстрелив из «ПМ» мне в спину, пацан вышел из укрытия и стал целиться в моего командира, но прилетевшая пуля со стороны его дома, оборвала его короткую жизнь. А записку потом нашли у него кармане.

У меня в итоге — трещина в ребре, сильный ушиб и месяц в госпитале.

Следующий случай случился через три месяца после моей выписки из госпиталя.

Я сопровождал курьера с пакетом в штаб полка в Нальчике, пока курьер сдавал пакет, я ожидал его снаружи, стоя у дверей штаба.

И вдруг, у меня опять возникло «чувство опасности», но теперь, я уже верил ему и стал осматриваться вокруг.

Но вокруг, все было тихо и спокойно, чирикали птички, зеленела травка. Чтобы попасть в штаб, нужно было проехать по бетонной змейке мимо блокпоста и дежурившего там БТРа.

И все же, что-то было не так. Я стал осматривать местность дальше, расширяя радиус наблюдения.

А дальше, стояло какое-то административное здание. Крыша его была пуста, а вот на последнем этаже было открыто окно.

Тут дверь штаба, возле которой я стоял открылась и вышел мой курьер, а за ним генерал, прибывший из Москвы.

Я оглянулся на открытое окно и увидел там блик, толи от бинокля, толи от снайперского прицела.

Подсечкой, сбил с ног генерала и накрыл его собой, а потом, что-то сильно ударило в спину и наступила темнота.

Очнулся я, только через неделю, весь в катетерах и трубках, как Франкенштейн.

Пуля, пробив заднюю часть бронежилета на спине, пробила легкое и застряла в переднем части бронежилета.

Все, как всегда. Спас генерала — сделал доброе дело и получил, как всегда заслуженное.

Еще одно, такое доброе дело и жизнь моя закончится.

В госпитале провалялся целых полгода. Командир части вместе со спасенным генералом вручили мне «Орден мужества» прямо в палате.

Вернулся из госпиталя в свою часть, где, как-то в беседе с сослуживцами я все рассказал им о пословице: «Не делай добра — не получишь зла», и про то, что происходило со мной, после моих добрых дел.

Те выслушали с улыбками, а командир взвода закрепил за мной оперативный позывной — «Добрыня». Сказав, что я по жизни, в жизни и по позывному — настоящий Добрыня.

Через пару месяцев закончился срок моей службы, и я отправился домой, с пятью медальками, орденом, званием старшего сержанта и слегка подорванным здоровьем.

Дома все было по-прежнему. Мама работала, а папа служил, мне же, по рекомендациям врача, нужно еще два или три месяца отдохнуть.

Я, чтобы не обрасти жирком стал рано утром бегать по городскому парку и там же делать зарядку, потом минут по двадцать сидел, расслабившись вдыхая чистый, свежий утренний воздух. Мое легкое еще хрипело и побаливало.

В это время парк был всегда пуст и этим он мне нравился.

Я сидел на лавочке и дышал, прикрыв глаза.

На пруду крякали утки, ожидая первых посетителей, которые станут кидать им корочки хлеба. Но мои мысли отвлеклись от уток, так как опять проявилось и завыло мое «чувство опасности».

Я напрягся и огляделся — никого. Тогда чтобы не испытывать судьбу, решил вернуться домой, но не успел…