Счастливчик Сандерс

Андрей Николаев, 2005

Пять лет назад в подземельях на планете Хлайб спецагент Ричард Сандерс и его напарник Полубой вступили в схватку с опасным существом, принадлежащим к расе более развитой и могущественной, чем люди. Из той передряги Сандерс вышел с набором сверхчеловеческих способностей и уверенностью в том, что рано или поздно встреча с расой чудовищ ждет все обитаемые миры, а потому надо потихоньку уходить из Федерального бюро на покой. За минувшее время он многое для этого сделал, но от нового задания отвертеться не удастся: в поле зрения Бюро попала секта «Божественное откровение», в которой сгинули несколько десятков детей высокопоставленных родителей. Путь Сандерса лежит в космическое захолустье похлеще Хлайба, а в напарницы ему на сей раз досталась очень непростая девица…

Глава 2

Топтер шел на высоте сорока пяти футов, отчего казалось, что скорость машины пугающе велика. На самом деле это была, конечно, иллюзия — машинка едва могла набрать двести миль и подняться на сто пятьдесят футов, но даже такое средство передвижения Сандерс получил исключительно благодаря своим новым знакомым по клубу. Любой гражданин Содружества имел право приобрести любую модель наземного транспортного средства, а также любой, самый роскошный топтер. За одним ма-а-аленьким исключением. Их автономность не должна была превышать пятидесяти миль. Это было не слишком обременительным требованием, потому что планету опоясывали транспортные гравипотоки, в которых любой топтер шел на почти даровой энергии, что позволяло добраться практически до любой обжитой точки материка. А национальные парки и заповедники имели свою собственную грависеть. Автономность же хода «блохи» Сандерса составляла двести миль. И это говорило о его статусе гораздо больше, чем марка и цена самого аппарата.

Маршрут он выбрал с учетом пересечения потоков, экономя аккумуляторы.

Врывающийся в приоткрытый блистер свежий ветер трепал волосы, внизу скользили, сливаясь, трава и кустарники, перед группами деревьев «блоха» плавно взмывала вверх, чтобы скользнуть за вершинами, будто с горки, в пологом пике. Вообще-то Сандерс любил сам управлять машиной, но сейчас ему надо было подумать, как построить разговор с Кейтом Ходжесом, своим старым знакомым и сослуживцем, около десяти лет назад перешедшим в Налоговую службу.

В свое время Кейт считался одним из самых перспективных агентов, и если бы не досадная небрежность в проработке легенды, стоившая ему месяца в регенерационной камере, карьера его сложилась бы удачней, чем у самого Сандерса. Однако роковая невнимательность сыграла свою роль, и по состоянию здоровья ему пришлось перевестись в Министерство по налогам и сборам.

После разговора с Ходжесом по коммуникатору Сандерс спустился в подвал, выбрал бутылку «Le château noir» — Кейт был большим любителем красного вина — и выгнал из гаража «блоху». Добираться было не так уж и далеко — около ста семидесяти миль, но, предполагая, что разговор с Кейтом займет не меньше часа, можно было с уверенностью сказать, что вернется он домой только ночью.

Впереди темно-зеленой стеной встал лес, и Сандерс увеличил высоту полета до шестидесяти футов. Здесь начинался пояс озер со знаменитыми лиственными лесами, насаженными еще первыми поселенцами. Ясень, береза, дуб, а в низменностях, ближе к воде, — ольха, ива и осина прекрасно прижились, смешавшись с местными породами. Пояс озер был излюбленным местом отдыха воротил крупного бизнеса и вообще людей, способных выложить за участок земли стоимость двух-трех ранчо, подобных тому, что купил себе Сандерс. Ходжес, конечно, не принадлежал к толстосумам, но работа в налоговом ведомстве всегда давала некоторые преимущества.

Лес под топтером внезапно кончился, и впереди возникла гладь небольшого озера с причалом, возле которого покачивались пара лодок и катер. Двухэтажный бревенчатый дом и хозяйственные постройки почти примыкали к лесу. За домом был разбит фруктовый сад.

Сандерс отключил автопилот и мягко посадил «блоху» на траву недалеко от причала.

Откинув дверцу, он спрыгнул на землю. Трава доходила до щиколоток, воздух был свеж и прозрачен. Противоположный берег озера порос камышом, закрывающим протоку к череде озер. В неподвижной воде, будто в стекле, замерли кувшинки и лилии. Тишина была такая, что заложило уши.

Из-за дома выбежали двое мальчишек лет четырех и вприпрыжку с гиканьем понеслись к топтеру. Следом показалась черноволосая женщина в бирюзовом сари и, ведя за руку девочку с заплетенными косичками, направилась к Сандерсу. Он недоуменно огляделся. Нет, вроде все соответствовало описанию, которое ему дал Ходжес, однако очень уж не вязалась идиллическая картина семейного благополучия, если, конечно, это были жена и дети Кейта, с его философией закоренелого холостяка. Впрочем, взгляды Ходжеса за прошедшее десятилетие могли и измениться.

Мальчишки пробежали мимо, не обратив на Сандерса никакого внимания, и устремились прямиком к «блохе». Попеняв себе, что не побрился, он пошел навстречу женщине.

— Господин Сандерс? — спросила она, приветливо улыбаясь.

На щеках ее обозначились милые ямочки, блеснули белоснежные зубы.

— Просто Дик, — поправил ее Сандерс. — Миссис Ходжес?

— Просто Рани. — Она рассмеялась, устанавливая дружескую атмосферу.

— Ты шпион? — неожиданно спросила девочка, исподлобья разглядывая Сандерса.

— Э-э…

— Кристи! — воскликнула Рани. — Как тебе не стыдно?

— Но ведь папа сам сказал, что мистер Сандерс — старый шпион.

— Узнаю старину Ходжеса, — усмехнулся Ричард, — он всегда любил расставить точки над «i». А где он, кстати?

— Кейт в саду, готовит барбекю. Он сказал, что вы знаете его вкус, а потому к красному вину необходимо мясо.

Сандерс хлопнул себя по лбу, вернулся к топтеру, в котором уже сидели мальчишки, и достал бутылку.

— Они там ничего не сломают? — забеспокоилась Рани.

— Надеюсь, что нет.

Обогнув дом, он сразу увидел Ходжеса: помахивая полотенцем, тот раздувал угли в жаровне. Если десять лет назад он был просто плотным крепышом с белыми, будто выгоревшими на солнце волосами, то теперь раздобрел, раздался вширь, и небольшое брюшко уже нависало над застиранными джинсами. Судя по благодушной физиономии, он был вполне удовлетворен жизнью — довольство читалось в каждой черточке его раскрасневшегося лица.

— Дик, старина! — Ходжес забросил полотенце на плечо и пошел навстречу, протягивая руку. — Наконец-то выбрался к старому приятелю.

От травмы, после которой Ходжес ушел из разведки, у него осталась легкая хромота. В принципе ее можно было устранить, заменив сустав на искусственный, но это все равно не помогло бы ему остаться полевым агентом. Любое искусственное включение мгновенно засвечивалось на любых, даже самых примитивных сканнерах (еще бы, они как раз и разрабатывались в том числе и для обнаружения всяких искусственных включений в человеческие органы типа вживленных бомб, встроенных лучевиков либо всяких иных неприятных штучек). А поскольку контора работала с чрезвычайно серьезными клиентами, Кейт сразу же приобретал стопроцентную узнаваемость, что однозначно ставило крест на карьере полевого агента. Так что Ходжес заявил, что он отказывается от операции, поскольку хочет «оставить память», да и в конторе оставаться не желает — скучно ему, видите ли. И ушел.

— Привет, Кейт. — Сандерс пожал крепкую ладонь, протянул бутылку вина. — Ты, значит, старый приятель, а я, значит, старый шпион?

— Ты стесняешься своей работы? — удивился Ходжес.

— Нет, но стараюсь ее не афишировать.

— Здесь можно, — немного самодовольно похвалился Кейт.

— Но не при детях.

Ходжес почесал затылок.

— Пожалуй, ты прав. Придется придумать какую-нибудь сказку насчет тебя.

Возле жаровни стоял деревянный стол, который, судя по неровностям и шероховатостям, изготовил сам хозяин. Мужчины перешли поближе к огню, чтобы не упустить мясо, а Рани стала расставлять приборы. Девочка вертелась возле нее, пытаясь помочь.

— Давно женился? — негромко спросил Сандерс, уже прикинув, что мальчишкам не более четырех, а девочке трех лет.

— Шесть лет как, — ответил Кейт со спокойной гордостью человека, который гордится семьей и домом.

— А как же твои выпады в сторону женщин вообще и брака в частности?

— Ну, во-первых, это было сказано относительно женщин, воспитанных в Содружестве, при «проклятой демократии». — Кейт подмигнул. — Сам знаешь — борьба за свои права довела их до того, что мужики просто шарахаются, опасаясь, что их обвинят в сексуальном домогательстве. Эмансипация вышла на новый уровень — теперь с женщиной без последствий может флиртовать только женщина. А вдобавок проклятая политкорректность. Впечатление такое, что мужчины стали козлами отпущения за все грехи человечества. Предупреждаю тебя, если мы, мужики, не начнем бороться за свои права, скоро у женщины нельзя будет спросить, который час, — засудят за попытку изнасилования.

— Свои часы иметь надо, — хохотнул Сандерс. — Стало быть, ты не изменился. А Рани что?

— Так она с Мадраса. Они там еще не успели вступить на путь прогресса, который ведет нас к концу общества. Семь лет назад я был там в командировке, познакомился и сразу женился. И ни о чем не жалею. Если ты мужик — решения принимаешь ты, ты и отвечаешь за последствия.

— Прогресс ведет к концу общества… — задумчиво повторил Сандерс. — Это что-то новое. Надеюсь, до этого далеко. Однако, — он демонстративно огляделся, — неплохо живут работники налогового ведомства.

— Не жалуемся. Так, мясо готово. Рани! Помоги-ка мне.

Вдвоем с женой они разложили мясо по тарелкам, затем Рани позвала мальчишек, усадила дочку рядом с собой. Ходжес откупорил бутылку вина и, разлив по бокалам, поднял свой.

— За старого шп… друга Ричарда Сандерса, — провозгласил он, — который, не прошло и десяти лет, вспомнил о коллеге и приехал в гости. Глядишь, не успеют наши дети подарить нам внуков, как он посетит нас еще раз.

— Ладно тебе, — отмахнулся Сандерс. — За тебя, Кейт, за вас, Рани, и за вашу малышню.

Мясо было превосходным, вино вкусным, а зелень и овощи свежими и аппетитными. Ужин проходил за легкой беседой, с воспоминаниями о прежних годах, тем более что мальчишки, мгновенно расправившись с мясом, убежали продолжать знакомство с «блохой», а Кристи стала зевать и Ходжес отнес ее в гамак, висевший между двух яблонь.

«Вот чего мне не хватает на ранчо, — подумал Сандерс, — женщины и детей. Приедешь, а там пусто. Никто не бегает, не кричит, не лезет с вопросами, никто не обнимет и не спросит, как дела и не устал ли я. Одиночество, мать его… Собаку, что ли, завести? А кормить кто будет?» Почувствовав, что ударился в сентиментальность, Сандерс залпом осушил бокал, наполнил по новой, поднялся и выпил за хозяйку дома.

Дождавшись, когда Кейт отошел готовить вторую порцию барбекю, а Рани осталась за столом, он последовал за приятелем. Ходжес покосился на него и кивнул:

— Так я и знал… Ты ведь не просто так приехал, да?

— Ну, как тебе сказать, — замялся Сандерс, — все равно я приехал бы, но, может быть, в другой раз.

— Ага, дождешься тебя. А ведь я тебя и на свадьбу приглашал.

— Не помню, — честно признался Сандерс, — вот убей бог, не помню! Может, я на задании был.

— Может, — согласился Ходжес. — Ты давай не томи. Пытай, шпион, раз уж приехал. За такое вино все секреты выложу.

— Все не потребуется, — успокоил его Сандерс. — Ты слышал о секте «Божественное откровение»?

Сандерс влился в поток машин, скользящих в третьем пассажирском уровне к центру города, и, задав автопилоту маршрут, откинулся на сиденье.

Вернувшись от Ходжеса к двум часам ночи, он почти до утра сидел, разбираясь в досье «Божественного откровения». После посещения приятеля ясности в деле не прибавилось. Когда Кейт услышал, зачем Сандерс приехал к нему, у него на лице возникло такое выражение, что Сандерс подумал, будто у приятеля внезапно разболелся зуб.

— Умеешь ты устроить праздник, — проворчал Ходжес, переворачивая мясо. — Что конкретно тебя интересует?

Сандерс по реакции приятеля уже понял, что ничего хорошего не услышит.

— Секта была у вас в разработке? — спросил он.

— Восемь месяцев проверок. Перелопатили все что можно, вплоть до того, чем расплачивались за краску, ушедшую на печатание брошюр: наличными или адресным переводом. Я был во второй группе проверяющих, которую направили после того, как первая облажалась. Поверь мне, носом землю рыли, а как иначе? Ты же знаешь, как это делается: приходит указание сверху наехать на таких-то и таких-то, но чтобы все было по закону. На моей памяти это первый раз, когда мы ничего не смогли инкриминировать подследственной организации. Бухгалтерия у них в таком состоянии, что Министерство финансов по сравнению с «Божественным откровением» просто мусорная свалка. А почему ты заинтересовался этим?

— Кому-то наверху эта милая организация чувствительно наступила на любимую мозоль, — постарался Сандерс отделаться неопределенным выражением.

— И тебе предложили разобраться? Сочувствую. — Ходжес покачал головой. — По-моему тоже, что-то там не чисто. У меня возникло впечатление, что секта целенаправленно готовилась к всевозможным неприятностям, в частности — с нашим управлением, но уж если дело перешло к вам… А почему, собственно, направили именно тебя? Или что, Ричарда Сандерса потихоньку выводят в тираж? Если так, мой тебе совет: не жди, когда предложат искать другую работу. Только шепни — я замолвлю словечко, и завтра уже будешь перебирать налоговые ведомости.

— Спасибо, — кивнул Сандерс, — кажется, к тому и идет.

Блистер кабины покрылся каплями — снова зарядил дождь. Автоматически включился очиститель. Машины двигались сплошным потоком, скорость упала до нескольких миль в час, и Сандерс похвалил себя, что вылетел пораньше — шеф не любил, когда кто-нибудь опаздывает.

Значит, финансовая проверка «Божественного откровения» производилась. Можно предположить, что и по другим направлениям работа с сектой велась, но успеха не добился никто. Похоже, дело действительно поворачивается таким образом, что его планы остаться в конторе развеются в дым. Неужели и впрямь придется уходить? Впрочем, в сроках шеф его сильно не ограничил, что уже неплохо. Еще ночью, когда стало понятно, что дело может не ограничиться проведением операции в пределах Содружества, Сандерс изучил все, что было доступно по планете, на которой находилась штаб-квартира секты. Странное название — Джош Картела, — как выяснилось, объяснялось довольно просто; сложно было другое — с планетой не существовало не то что постоянного сообщения, не было даже более-менее регулярных заходов кораблей. Если где-то на Джош Картеле или в большом мире появлялся груз, который необходимо было доставить, просто фрахтовался ближайший корабль. Никому планета не была нужна ни для разработки ресурсов, ни для обустройства очередного курорта — слишком далеко находилась Джош Картела от ареала расселения человечества.

Планета была террапереформирована (ТПФ) довольно давно, но заселена чрезвычайно слабо — сказалось удаление от Келлингова меридиана. ТПФ в свое время сделали ниппонцы. Причем случилось это из-за уникального сочетания нескольких факторов. Во-первых, одна из ТПФ-станций, находящихся в распоряжении северного сектора Департамента освоения планет, оказалась с практически выработанным ресурсом. Во-вторых, сама планета находилась почти на грани, напоминая Землю времен динозавров, поэтому стоимость ее ТПФ составляла всего треть от стандартной величины и остаточного ресурса станции вполне могло бы хватить. В-третьих, в тот момент на престол микадо взошел Уэдзима II, одержимый идеей Ниппона «на сто тысяч световых лет». Так что добро на ТПФ этой (и еще десятка других планет) было получено. А когда оно было закончено, выяснилось, что на освоение столь отдаленной территории нет никаких ресурсов. Более того, стало понятно, что из десятка террапереформированных планет Ниппон, при крайнем напряжении всех своих сил, сможет мало-мальски освоить максимум штук шесть. Разразился жуткий скандал. Две планеты с трудом удалось продать Содружеству Американской Конституции, еще по одной (совсем уж за бесценок) купили русские и султан Регула, а о Джош Картеле, которая тогда носила совершенно другое название, просто забыли.

Около двадцати лет планета никому не была нужна, а затем в императорской канцелярии на Киото появился разбитной мужик в потертой замшевой куртке, сапогах из оленьей шкуры и с сигарным окурком, казалось, навечно прописавшимся в уголке рта. Он заявил, что его зовут Джош Картела и что он прибыл «как представитель жителей, населяющих планету NN, чтобы, согласно ст. ст. 2, 3 и 11 „Закона о территориях“, оформить право свободного владения на эту планету». В канцелярии тут же началась суматоха, в конце концов разросшаяся настолько, что на уши встал весь Департамент. Выяснилось, что действительно на заре Освоения Третьей Международной конференцией по освоению иных миров был принят пакет законов, ратифицированный затем всеми основными мировыми державами (в том числе и Ниппоном). И согласно положениям одного из этих законов, а именно Закона о территориях, планета, на которой на протяжении пятнадцати лет не будут официально и фактически действовать органы власти ни одного государства, объявляется «свободной территорией» и получает «собственную суверенность, носителями которой являются населяющие ее жители». Жители этой планеты выждали двадцать лет. А затем послали представителя, дабы осуществить это свое право. Некоторое время тянулась волокита, ниппонцы пробовали оспорить сроки проживания, предложить иное чтение закона, доказать, что, поскольку ТПФ не было осуществлено (станция сдохла, когда террапереформирование было закончено процентов на шестьдесят пять), планета не могла быть официально заселена. Затем какая-то умная голова посчитала, во что обойдется Ниппону установление официальной власти над планетой, которую уже населяли около сорока тысяч человек, сопоставило эту сумму с обнаруженными там ресурсами, непременным принятием на себя обязательства завершить ТПФ, и вопрос быстро решился в пользу жителей. Сие мероприятие было представлено как образец соблюдения международных обязательств (что в тот момент ниппонцам было как раз нелишним). И обе стороны расстались довольные друг другом. За исключением одного конфуза… Когда название новой суверенной планеты вносили в регистр, то ли делегат в потертой куртке что-то там не так понял, то ли младший ниппонский клерк не так расслышал, однако на вопрос: «Под каким именем вы хотите теперь зарегистрировать планету?» был получен ответ: «Джош Картела». Каковой ответ и был занесен в регистр. А может, тот парень сделал это специально, желая, чтобы его имя осталось в веках?..

За прошедшие почти сто лет на том далеком мирке ничего особенно не переменилось. ТПФ естественным путем поднялось еще на пару процентов, число жителей выросло тысяч на пятьдесят, но особо туда никто не стремился — периферия, причем из самых отсталых. И подавляющее большинство не только простых граждан, но и людей, имеющих некое отношение к космосу, никогда о ней не слышали. Как и Сандерс. До тех пор пока не появился в кабинете Вилкинсона.

Топтер вышел из потока машин, устремился вниз, к парковке Управления, и Сандерс отстегнул ремни безопасности — рисковать попусту он не любил, несмотря, а может быть, именно из-за своей работы, где риска хватало.

Дождавшись, пока сканер сличит отпечаток сетчатки глаза с образцом, он вошел в обширный холл. На мозаичном полу, как всегда, топорщил крылья белоголовый орлан. Посреди холла, попирая ногами девиз «Беречь и защищать», стояли трое молодых людей. Громкие голоса эхом разносились по холлу, отскакивали от стен и пропадали под высоким потолком. Сандерс поморщился — молодые люди явно были из числа недавно испеченных агентов и упивались возможностью здесь, в святая святых разведки, показывать всем, кто оказывался рядом, что они принадлежат к элите спецслужб. Тем более что, выйдя за двери, придется стать незаметными, как и миллионы обывателей. Пока им еще было невдомек, что нельзя играть две разные роли одновременно — где-нибудь, да проколешься. Сандерс в свое время прошел этот период службы без особых потерь, но ему просто повезло — недаром в управлении за ним закрепилась кличка Счастливчик, поначалу так льстившая самолюбию.

Нарочито громкий хохот оборвался, когда Сандерс проходил мимо агентов.

— А вот и Счастливчик, — услышал он за спиной негромкий комментарий.

Не настолько негромкий, чтобы принять его за разговор между своими — говоривший явно желал, чтобы Сандерс его услышал.

— Легендарный Счастливчик, — добавил еще один молодой человек.

— Посмотрим, кого он упустит на этот раз, — добавил третий.

Снова грянул взрыв хохота.

Сандерс не спеша обернулся, посмотрел в глаза высокому парню в твидовом пиджаке с аккуратной прической и, лениво приподняв палец, наставил его на агента — мол, классная шутка, я оценил. Парень слегка покраснел, но, вскинув подбородок, дал понять, что от своих слов не откажется.

Киберлифтер принял улыбку Сандерса за призыв к действию, и лифт ухнул вниз.

Сюзен улыбнулась Сандерсу, но на этот раз он уловил в ее улыбке некоторую нервозность.

— Добрый день, миссис Канингем. Я не опоздал?

— Ты не опоздал, но все равно тебя опередили. Сто раз просила не называть меня миссис Канингем. Хочешь, чтобы я тебе что-нибудь сломала в спортзале?

Сандерс улыбнулся:

— Не ломай, пожалуйста, ничего. Кому нужен калека, а со вчерашнего дня я осознал радость семейной жизни и решил вплотную заняться поисками кандидатки в супруги.

— Значит, тебе точно пора в архив, — подытожила Сюзи. — Хватит трепаться, Дик. У шефа одна молодая бойкая особа. На роль супруги вряд ли подойдет, но неприятности доставить может. Агент Сандерс, мистер Вилкинсон, — пропела она в коммуникатор.

— Пусть войдет, — прогудел голос шефа.

«Бойкую особу» Сандерс узнал сразу — напротив стола шефа, закинув ногу на ногу, сидела мисс Абигайль Джессика Клейн. Взглянув через плечо на вошедшего, она равнодушно отвернулась. На ней была темно-синяя юбка до середины бедер, жакет в тон юбке и ослепительно белая блузка. Рыжие волосы замысловато вились на гордо поднятой голове. Чуть покачивая модельной туфлей, она как бы давала понять присутствующим, что уже устала от их общества.

Сандерс сделал несколько шагов и, поскольку кресло было занято, остановился возле стола.

Вилкинсон, сделав вид, что приподнимается из кресла, кивнул в его сторону:

— Агент Ричард Сандерс. — Кивок в сторону дамы: — Агент Абигайль Клейн. С этого момента, господа, вы работаете вместе.

— Весьма польщен, — сказал Сандерс, учтиво склоняя голову.

Его учтивость пропала даром. Есть люди, которые могут дать понять о своем отношении к человеку одним движением, причем весьма экономным, и мисс Клейн была из их числа: искоса взглянув на Сандерса, она, вместо того чтобы кивнуть, слегка вздернула подбородок.

— Стало быть, мой рапорт остался без внимания? — спросила она, обращаясь к Вилкинсону.

— Увы. Если бы мы могли делать только то, что хочется, насколько проще была бы жизнь, — несколько туманно ответил шеф.

Похоже, мисс Клейн была не просто перспективным новичком, но еще и пользовалась чьей-то серьезной поддержкой. Сандерс еще никогда не видел, чтобы шеф был столь снисходителен.

— Несмотря на то что я детально обосновала невозможность работать с…

— Что возможно и что нет, в нашем отделе решаю я, — мягко перебил ее Вилкинсон и после короткой паузы добавил: — Если вам что-то…

Не дожидаясь окончания фразы, мисс Клейн поднялась из кресла.

— Я могу быть свободна?

— Не смею задерживать. — Вилкинсон был сама любезность.

Не взглянув на Сандерса, она проследовала к выходу, покачивая соблазнительными бедрами. Сандерс подавил желание оглянуться и, дождавшись, когда чмокнет магнит на двери, уселся в еще теплое кресло.

— Какая милая особа… — пробормотал он.

Викинсон приподнял уголки губ:

— Зато в академии у нее были отличные оценки по всем дисциплинам. Кстати, Дик, если тебе надо поднять настроение, могу дать почитать ее рапорт. Хочешь посмотреть, что она написала про тебя?

— Догадываюсь.

— Одно дело догадываться. Так что, ознакомишься?

В глубине глаз Старого Лиса возникли едва заметные смешинки.

— Воздержусь, сэр, — буркнул Сандерс, — тем более что мне обязательно придется выслушать все это вживую. При первом же удобном случае.

— Непременно, — кивнул Вилкинсон и переменил тему: — Что можешь сказать по поводу задания?

— Надо выходить на штаб-квартиру «Божественного откровения», — вздохнув, произнес Сандерс, — здесь, похоже, все что можно сделали.

— Я того же мнения, — согласился Вилкинсон, — а посему получишь в отделе обеспечения документы, билеты, деньги, оборудование и завтра будьте любезны вместе с агентом Клейн отбыть на Киото.

— Почему на Киото?

— Потому что, во-первых, Джош Картела находится ближе всего к Ниппонскому сектору, а во-вторых, сенатор Линдер связался с одним из своих деловых партнеров, господином Аридзаши и тот окажет вам всемерное содействие. Чтобы добраться до Джош Картелы, придется фрахтовать корабль — с Киото туда хоть и летают два раза в год, но последний рейс был только месяц назад, и господин Аридзаши окажет необходимую помощь. Легенды не требуется — аборигенам на Джош Картеле до лампочки, кто к ним прибывает, лишь бы это не угрожало их независимости.

Он замолчал. А затем внезапно наклонился вперед и произнес:

— Дик, я надеюсь на тебя. Чувствую, все это пахнет очень большим дерьмом и стандартными процедурами здесь не отделаешься. Здесь нужен человек с твоим чутьем. А куража достаточно у этой мисс Клейн.

— Постараюсь оправдать, сэр, — ответил Сандерс, несколько ошарашенный таким проявлением эмоций у Старого Лиса, и поспешно поднялся из кресла. — Последний вопрос: кто старший в нашей группе?

— Я бы сказал, что ты, но сам видишь, эта девочка слишком высокого о себе мнения. Так что никто. Паритет, если хочешь. Впрочем, я рассчитываю, что ты сумеешь все наладить… только не пытайся ее сломать, будет только хуже.

К молодым людям в холле, попирающим ногами символ Содружества Американской Конституции, прибавилось четвертое лицо — весьма привлекательное, но чересчур надменное. Впрочем, свысока мисс Клейн глядела только на приближающегося Сандерса.

— Познакомьтесь, ребята: мой новый напарник, специальный агент Ричард Сандерс, — улыбаясь уголком губ, процедила она.

Парни перемигнулись.

— Как здоровье, агент Сандерс?

— Одышка не мучает?

Это было уже слишком.

— У нас в начальной школе ходили о вас легенды. — Парень в твидовом пиджаке картинно протянул руку и, не удержавшись, добавил: — И здесь тоже. О том, как не стóит действовать настоящим агентам.

Троица взорвалась жизнерадостным хохотом. К чести мисс Клейн, она к нему не присоединилась, а наоборот, слегка поморщилась. Впрочем, возможно всего лишь потому, что унижение ее напарника рикошетом ударяло и по ней самой.

— Вас поторопились выпустить из начальной школы, господа, — сказал Сандерс, улыбаясь широкой улыбкой кретина. — Впрочем, некоторые вещи или даются сразу, или не даются вовсе.

— Это какие же?

— Осторожность, господа. Осторожность, — Сандерс пожал руку парню, пристально глядя ему в глаза, — ну и, конечно, милосердие.

Кивнув остальным, он прошел к выходу. Позади раздалось насмешливое хмыканье.

— Агент Сандерс, — мисс Клейн догнала его, — не пора ли нам распределить обязанности?

— С удовольствием, агент Клейн. Я получаю свои документы и командировочные. Собственные вы, я надеюсь, сумеете получить самостоятельно. Завтра в десять ноль-ноль встречаемся на космодроме у пропускного пункта на рейс на Киото. Прошу вас, — он открыл перед мисс Клейн дверь.

Позади послышался негромкий возглас. Абигайль обернулась. Сандерс знал, что увидит, но тоже взглянул назад.

Парень в твидовом костюме, закатив глаза, оседал на мозаичный пол.

— О господи!.. — Абигайль рванулась к нему. Сандерс мягко, но настойчиво удержал ее за локоть.

— Не стоит утруждаться, агент Клейн. Через десять минут он придет в себя. Просто человеку внезапно стало дурно.

— Но что случилось?

— Понятия не имею, — сказал Сандерс в пространство. — Как с таким здоровьем его взяли в Контору — вот что удивительно.

«Напрасно я так, — подумал он, — но уж очень эти ребята просили преподать небольшой урок. А мисс Клейн и ухом не повела, несмотря на то, что я так подставился. Что ж, имеющий глаза — да увидит. Если ей хочется видеть во мне лишь отработанный материал — так тому и быть».