Бездна

Андрей Ливадный, 2011

Много столетий назад люди вынуждены были покинуть родную планету и поселиться на планете, почти сплошь покрытой океаном. Так возник Лазурный Чертог – подводный город земных колонистов. Дышать под водой людям помогали существа-симбионты, называемые эмирангами. Но эмиранг мог увлечь человека в Бездну – гигантский разлом в океанической коре, – откуда уже не будет возврата. Инге повезло, она одна из немногих прошла Путем Выживших, и океан стал для нее родной стихией.

Глава 2

Лазурный Чертог. Пять лет спустя

— Ну, милая, нам пора, — Катя поцеловала дочь. — Будь умницей. Мы с папой вернемся через две недели.

— Мам… — попыталась протестовать Инга.

— Не обсуждается. Ты остаешься. Пора привыкать к взрослой, самостоятельной жизни. Готовься, через месяц у тебя экзамен.

— Вы только и думаете, что об этом никому не нужном тестировании! — с досадой воскликнула она.

— Ты не права. Совершеннолетие — важный этап в жизни. Мы живем в обществе, понимаешь? И должны придерживаться существующих правил.

— Я и так знаю, кем стану! — Инга упрямо поджала губы. Относятся ко мне, как к маленькой, — мысленно вздохнула девушка.

Родители все же уплыли.

И уговаривать было бесполезно, — подумала Инга. Ей хотелось отправиться с ними на фермы Изумрудной Глади, но приближающееся совершеннолетие спутало все планы. Кто-то в Городском Совете решил, что каждый житель Чертога, достигший двадцатилетнего возраста, обязательно должен ответить на кучу вопросов, продемонстрировать уровень своих знаний, проявить склонность к определенным занятиям, и по результатам — получить рекомендацию.

Какая глупость! — предстоящее тестирование казалась ей совершенно бесполезной, бессмысленной процедурой.

Подойдя к окну, девушка успела заметить, как из глубин центральной впадины Лазурного Чертога появились стремительные силуэты двух эмров.

За ними показался и третий, Инга мгновенно узнала своего эмиранга, он начал разворачиваться, но не завершил трансформации. Два эмра тем временем окутали тела родителей, слились с ними, а ее эмиранг растерялся, заметив, что привычный ход событий грубо нарушен. Инга не выплыла из батт отсека, и он, покружив у входа, вновь углубился в чащу подводных растений.

Обидно. Но ничего не поделаешь.

Она присела за стол, задумчиво глядя в окно.

Инга повзрослела, сильно изменилась за истекшие пять лет.

Знания.

Поначалу, едва научившись работать с информаторием, она пришла в замешательство от объемов доступных данных. Информационная вселенная казалась необъятной, наследие предков — потрясающим, но трудным для понимания.

После долгих уговоров, получив разрешение родителей, она год прожила за городом, в батт отсеке дедушки Фридриха. Постепенно, с помощью обучающей аппаратуры и программ, разработанных в рамках проектов колонизации иных миров^[1], Инга получила базовое образование.

Нельзя сказать, что процесс обучения давался ей легко. Иногда казалось, что голова попросту лопнет, но в такие моменты выручал эмиранг, — Инга отправлялась в длительные прогулки, а затем с новыми силами возвращалась к занятиям.

Она подсознательно ждала чуда, какого-то глобального переворота, обновления, но спустя год, вернувшись на фермы Изумрудной Глади (на этом настоял Фридрих, опасаясь, что возрастающая информационная нагрузка плохо скажется на ее здоровье), Инга достаточно быстро убедилась, что между теорией и практикой лежит огромная пропасть, прежде всего, технологическая.

Изменился образ ее мышления. Разум Инги в процессе усвоения общеобразовательных программ постепенно превратился в мощный инструмент познания мира, но, полная сил, энергии, замыслов, она пока еще не могла реализовать свой потенциал.

— Дедушка, почему ты отправляешь меня к родителям? — спрашивала она, однако Фридрих был непреклонен:

— Тебе необходима пауза, отдых. Посмотри, как осунулась. На природе вы с эмром быстро восстановите силы. Инга, не торопи события. У тебя вся жизнь впереди, а информаторий никуда не денется, верно?

Она, конечно, выслушала его, но, вернувшись в Изумрудную Гладь, тут же развила бурную деятельность. Инга грезила великими научными открытиями, и непременно перевернула бы мир, окажись под рукой столь необходимый рычаг.

Технологическая пропасть…

Практическое применение полученных знаний предполагало наличие различного оборудования, полевых лабораторных комплексов, ну, или хотя бы самых простейших, приборов и инструментов. Наука далекой прародины полностью опиралась на мощь достижений технического прогресса, методика исследований, так изящно изложенная в пособиях по практической экзобиологии, обернулась нагромождение бессмысленных фраз, учитывая, что цивилизация Лазурного Чертога не сохранила технологического наследия предков.

Что же оставалось в сухом остатке?

Ее пытливый ум, наблюдательность и не угасший после первых неудач энтузиазм.

Инга взрослела. Ее жизнь протекала вдали от города. Между сезонами штормов — в Изумрудной Глади, в периоды непогоды девушка, минуя Чертог, спешила к Фридриху, чтобы вновь и вновь погружаться в информационную вселенную.

Отшельник по ее просьбе понемногу конструировал некоторые приборы, она продолжала расширять и углублять знания, жизнь снова наладилась, вошла в определенное русло, и лишь непонятная настойчивость родителей в канун совершеннолетия заставила Ингу впервые за пять лет вернуться в город.

* * *

Сидя у окна батт отсека она наблюдала за жизнью неузнаваемо изменившегося Лазурного Чертога.

В пору ее детства город выглядел тихим, несуетливым, почти пустынным, а теперь с первыми лучами солнца во впадине закипала жизнь.

Люди, что спешили по своим делам, различались резко и недвусмысленно. Лишь немногие передвигались в водной стихии совершенно свободно, естественно. Их тела покрывала плоть эмирангов, существа-симбионты не стесняли движений, наоборот, прилегая, словно вторая кожа, они позволяли человеку находиться под водой сколько потребуется. Удивительные, преданные, но все же таинственные, так никем и не изученные обитатели океанских глубин защищали людей от переохлаждения, позволяли дышать под водой, ориентироваться в условиях плохой видимости.

Инга, прекрасно понимая значение термина «симбионт», часто задумывалась: а что эмиранги получают взамен? но ответа пока не находила, словно разгадка скрывалась где-то за пределом доступных на сегодняшний день знаний.

Глядя на широкие просеки, разделившие заповедную чащу Волнующегося Леса, она испытывала грусть. В расчищенном от подводной растительности пространстве провели сложную многократно перекрещивающуюся сеть коммуникаций. Прочные канаты, сплетенные из особого вида водорослей, соединили между собой удаленные кварталы батт отсеков. Чтобы канаты могли противостоять подводным течениям, их туго натянули и закрепили ко дну котловины при помощи вертикальных растяжек. Через равные промежутки вдоль каждой «путеводной нити» располагались точки свободного дыхания — полусферические купола трех метров в диаметре, удерживаемые на нужной глубине якорями и тросами.

Каждый такой купол (а их насчитывалось больше полусотни) изготавливался из тонкого, прозрачного, но очень прочного органического материала, выращиваемого на фермах Изумрудной Глади. Воздух в точках свободного дыхания регенерировался микроскопическими водорослями, ночью же купола источали свет, за счет густого обрамления из люминермов.

Вдоль путеводных канатов передвигались те обитатели Лазурного Чертога, у кого не было своего эмиранга. Покидая батт отсеки, они не могли длительное время находиться под водой, им приходилось периодически выныривать внутри куполов, чтобы отдышаться, и вновь продолжить путь, совершая десятки коротких погружений по пути из одного квартала в другой.

Инга долго сидела у окна, наблюдая и размышляя.

Зачем родители оставили меня одну в канун совершеннолетия? Хотят примирить с неузнаваемо изменившимся городом? Вот только зачем? Чертог уже не тот, участков Волнующегося Леса почти не осталось, повсюду протянуты непривычные коммуникации, — она впитывала взглядом панораму города, замечая, что люди, облаченные в плоть эмирангов, сторонятся туго натянутой сети, оплывают стороной кварталы батт отсеков, где полным ходом идет коренная реконструкция. Десятки рабочих, облаченные в громоздкие гидрокостюмы, разделившись на бригады, возводили уродливые (с точки зрения Инги) секции герметичных переходов, в районе строительства периодически происходили выбросы песка и ила, вода там была мутной, мелькали непонятные огни, к поверхности устремлялись огромные пузыри газа, вырывающиеся из глубин ранее затопленных, не используемых для жилья помещений.

Представляю, во что превратится Лазурный Чертог спустя несколько лет, с грустью подумала Инга.

Нет, я ни за что не останусь жить тут, какими бы ни оказались рекомендации Совета по итогам тестирования. Великолепие просторов Изумрудной Глади не шло ни в какое сравнение с изуродованным процессами подводной урбанизации Чертогом. Лишь вдалеке от города среди царства живой природы Инга чувствовала себя по-настоящему свободной и счастливой, оставалась, не смотря на быстрое взросление, все тем же светлым существом, — искренним, добрым, любознательным.

Она решительно отодвинула стопку листов с вопросами для тестирования. Движение вышло резким, часть страниц соскользнула в щель между стоящим у окна столом и плавно закругляющейся стеной батт отсека.

Она наклонилась, намереваясь подобрать их, и тут что-то заставило ее забыть об упавших на пол страницах, выпрямиться, внимательно осмотреться по сторонам.

Вроде бы все как обычно, мысленно успокоила себя Инга. Ее окружала знакомая с детства обстановка, ничуть не изменившаяся за прошедшие годы. Тогда в чем причина внезапной настороженности?

Ее повзрослевший рассудок искал, но пока не находил источник внутренней тревоги.

* * *

Ну, будешь теперь нервничать по мелочам, мысленно укорила себя Инга.

Не помогло. Взгляд девушки вновь тревожно и внимательно обежал знакомое помещение. Изменилась не обстановка батт отсека, а ее восприятие, выработавшаяся за период интенсивного обучения привычка запоминать и анализировать информацию, в том числе визуальную, позволила Инге подметить кричащую грань новизны: ни один из предметов скудной меблировки по своей форме не совпадал с плавными закруглениями стен помещения!

Щель между потрескавшейся от времени прямоугольной столешницей и чуть изогнутым профилем окна, куда упали злополучные листы, еще можно было бы списать на случайность, но взять тот же регенератор воздуха, — почему его корпус неплотно прилегает к изгибу поверхности стены, не совпадает с ней по форме?

Взгляд Инги быстро и недвусмысленно находил десятки других мелких несоответствий формы батт отсека и его внутреннего наполнения: ее окружали черные, как смоль, очень прочные, не подверженные бегу времени стены, со сложной геометрией поверхностей, не имеющих ни одного острого угла. Обветшалые предметы мебели и немногочисленные бытовые приборы на этом фоне воспринимались чужеродно, угловато, словно их установили тут за неимением лучшего.

Мгновенно вспомнилась обстановка жилища отшельника.

Там каждая деталь интерьера совершенно точно вписывалась в геометрию помещений. Ну, хорошо, мысленно успокоила себя Инга, все же дедушка Фридрих живет в обломке космического корабля, который тщательно проектировали…

Нет, объяснение неудачное.

Ее пытливый ум искал непротиворечивый ответ найденным несоответствиям, но тщетно. Стоило лишь задуматься, как нить рассуждений скользнула дальше, появились новые вопросы. По словам отшельника, люди Эмра изначально поселились в Изумрудной Глади, а уже после разрушения ураганом Купола Надежды, мигрировали сюда, выстроив в стенах города кварталы батт отсеков.

Инга не могла отделаться от ощущения, что пытается мысленно соединить две абсолютно чуждые друг другу реальности, никогда не составлявшие единого целого.

Она глубоко задумалась, глядя за окно, восстанавливая в памяти все, что знала об истории Лазурного Чертога.

У нее не вызывало сомнений, что люди, относящиеся к ветви «механопоклонников» могли выстроить Купол Надежды. Технологии земной цивилизации и множество механизмов с борта колониального транспорта вполне позволяли им осуществить столь масштабный проект, но где же тогда сам город? — спрашивала себя Инга. — Где внутреннее наполнение купола, жилые дома, дороги, общественные здания, промышленные комплексы, наличие которых подразумевалось «по умолчанию», ведь люди, прилетевшие на космическом корабле, должны были следовать типовым решениям, разработанным для колониального строительства. Да, они попали в уникальные условия, были вынуждены строить подводный купол, ну и что? — размышляла Инга. По данным информатория, Человечество, к моменту начала колониальных проектов, уже накопило достаточный опыт в возведения защитных герметичных конструкций.

Почему стены Чертога стоят, будто монумент, а все остальное исчезло, оставив после себя лишь оплывшие холмики на дне впадины? — спрашивала себя Инга. Мысленный анализ знакомых с детства структур, начавшийся с простого падения листков в широкую щель между прямоугольным столом и плавным закруглением стены родного батт отсека, стал прямым следствием ее наблюдательности. Несколько лет Инга не бывала в городе и теперь смотрела на окружающее обновленным, пытливым, заинтересованным взглядом, замечая сотни деталей, на которые раньше просто не обращала внимания.

Ну, хорошо, допустим, что стены купола строили из более прочного материала, поэтому они сохранились, а остальные здания постепенно разрушились, — Инга пыталась рассуждать здраво, но лишь умножала количество возникающих противоречий. Взять хотя бы дороги. Их наверняка бы строили в виде многоуровневой структуры, и такая конструкция не менее требовательна к прочности материалов. Но от них не осталось и следа.

Она представила давние события, нарисовала в воображении покинутый механопоклонниками, затопленный город. Дедушка Фридрих утверждал, что кварталы батт отсеков были созданы первыми поселенцами из числа людей Эмра, но он ни разу не упомянул, какой технологией пользовались далекие предки?

Ей были хорошо знакомы коралловые пещеры Изумрудной Глади, где изначально поселились люди Эмра. По личным наблюдениям Инги жизненного пространства там хватало на две-три сотни человек, не больше. Значит, разрушенный ураганом купол колонизировала небольшая по численности группа поселенцев. Предки никогда не использовали машины, следуя иному пути выживания, и возникал закономерный вопрос: в силу каких обстоятельств они взялись за титанический труд, при помощи каких устройств вырезали в монолитных стенах Чертога десятки тысяч одинаковых по форме и структуре батт отсеков?

И вообще, нуждались ли первые поселенцы Лазурного Чертога в таком количестве жилишь?

Думаю, нет, мысленно рассудила Инга. У них не было ни соответствующих технологий, ни необходимости.

Скорее всего, древние легенды исказили истину, спрятали ее за вуалью более поздних вымыслов. В таком случае батт отсеки являются изначальной, неотъемлемой структурой стен Лазурного Чертога, а люди Эмра лишь воспользовались уже готовыми жилищами?

Подобная трактовка древних событий объясняла многое. Население Чертога не превышало тысячи человек и большинство кварталов с незапамятных времен оставались заброшенными, непригодными для жизни.

И там наверняка сохранились свидетельства, оставшиеся со времен цивилизации механопоклонников — настоящих строителей купола, подумала Инга.

В детстве родители строго-настрого запрещали ей заплывать в затопленные батт отсеки, пугая мифическими чудовищами, что обитают в их темных глубинах.

Но я уже взрослая! — Инга решительно встала. Томительное бездействие никак не подходило для ее энергичной натуры. Чем сидеть над длиннющим списком вопросов, намного интереснее провести собственное небольшое историческое исследование. Вот дедушка Фридрих удивиться, если я смогу найти доказательства, что уступчатые кварталы батт отсеков и являлись городом механопоклонников!

А что же тогда располагалось на дне котловины? — тут же спросила себя Инга. — Надо бы погрузиться в чащу Волнующегося леса, или осмотреть расчищенные участки, вдруг там, в процессе реконструкции строители открыли что-то новое, ранее недоступное взгляду?

* * *

Эмиранг поджидал ее неподалеку от круглого отверстия выхода из батт отсека, который располагался в покрытой бархатистым ковром водорослей монументальной стене Чертога.

Уже незаметно подкрался вечер, город, погруженный в сумерки, выглядел таинственным, тусклое сияние овальных окон да свечение люминермов, обрамляющих дыхательные купола, едва пробивалось сквозь толщу воды.

Ожидая, пока эмр завершит трансформацию, Инга придерживалась рукой за небольшой выступ. Ее пальцы соскользнули, движение с неожиданной легкостью содрало несколько квадратных сантиметров зеленых водорослей, обнажив под ними все тот же черный материал, из которого состояли стены, пол и потолок батт отсека.

Раньше содранный клочок водорослей не привлек бы внимания девушки, но теперь каждая мелочь, словно специально вызывала повышенный интерес. Инга потянулась к ближайшему люминерму. Свет опалесцирующего растения озарил участок отвесной стены.

Как же сильно меняются привычные с детства детали окружающего мира, если взглянуть на них с иной точки зрения! Сколько раз, подплывая к входу в родной батт отсек, Инга скользила взглядом по такой же неровной бархатисто-зеленой поверхности, не замечая в ней ничего необычного. Теперь, присмотревшись, она поняла: наплывы созданы не колониями водорослей и не вековыми отложениями растворенных в воде веществ, — неповторимый, замысловатый узорчатый микрорельеф закругляющимся стенам Лазурного Чертога придавала особая структура поверхности, созданная в незапамятные времена, еще при строительстве.

Она тут же попробовала убрать все современное, представить, как выглядел город раньше, когда под куполом не было воды?

Ее мысленному взору предстала довольно угрюмая (с точки зрения подводного жителя) картина. Если убрать маскирующий покров водорослей, на миг представить, что окончательно исчезли заросли Волнующегося Леса, иссякло зарево люминермов, то вокруг оставались только черные стены, покрытые странной текстурой микроскопических рельефных потеков. Из стен черного кратера, в толще которых располагались десятки тысяч батт отсеков, торчали обломки плавно изгибающихся балок. Мысленно продолжив и соединив их, Инга ясно представила купол, который поднимался выше уровня поверхности океана!

Мрачная эстетика черного сооружения лишь взбудоражила мысли, подстегнула проснувшийся интерес.

Зачем строить купол, возвышающийся над поверхностью океана? — спросила себя Инга. Напор сезонных штормов выдержит не каждое сооружение, это она знала из личного опыта, — некоторые фермы Изумрудной Глади, расположенные на мелководьях, периодически подвергались разрушительному воздействию стихии. Гораздо практичнее и безопаснее строить на небольших глубинах — и солнечного света достаточно, и в ненастье не ощущается сокрушительных ударов волн.

Освещая стену люминермом, Инга, очарованная внезапной игрой мыслей, воображения, приподняла ковер водорослей.

Действительно, всю площадь обнажившегося участка стены покрывали черные наплывы. Для чего они служат? Есть ли у них какое-то назначение? Или это своего рода декоративный элемент древней отделки?

Ее небольшое исследование, обещавшее стать приключением на один вечер, становилось все более интересным, будоражащим воображение.

Сгустившиеся сумерки Ингу не смущали. Небо над Чертогом оставалось ясным, в нем появились первые робкие искорки звезд, скоро взойдет луна и озарит город холодным оранжевым светом. Внутри затопленных отсеков ей достаточно пучка люминермов, чтобы рассмотреть детали обстановки, а общую картину помещений вычертит эхолокатор эмиранга.

Эмр тем временем завершил трансформацию. Теперь он плотно облегал тело Инги, не стесняя ее движений.

Простые мысленные сигналы эмиранга, передающиеся через соединение с нервными окончаниями, говорили о нетерпеливой готовности симбионта. Почему-то этим вечером, Инге все казалось загадочным, несущим особенный смысл. Даже поведение эмра приобрело очень тонкую эмоциональную окраску, словно простые, понятные с раннего детства покалывания разных участков кожи вдруг приобрели широкую гамму оттенков нетерпения, будто эмр все понимал, и ему тоже хотелось испытать на прочность древние легенды.

Над океаном всходил огромный диск луны, ее холодный оранжевый свет, преломленный рябью водной поверхности, скользил по стенам Чертога, блуждал по лениво изгибающимся стеблям и листьям подводных растений, струился изменчивым узором огненных прожилок.

Зрелище красивое, завораживающее.

Инга невольно залюбовалась восходом луны. Она привычно держалась на определенной глубине, при этом девушка не прилагала осознанных усилий, процессом управлял эмр, а Инга наблюдая за танцем света, задержала взгляд на разрушенной части древнего купола.

Ребра массивных балок, изгибающихся над котловиной Лазурного Чертога, густо обросшие водорослями, располагались параллельно друг другу. Сокрушительная сила стихии сломала надводные части конструкции, но те, что находились в нескольких метрах под водой, уцелели.

Недалеко от квартала батт отсеков между ними располагалось темно-фиолетовое пятно.

Еще девочкой Инга часто обращала внимание на колонию фиолетовых водорослей, расположенную недалеко от поверхности воды, в зоне течений, меняющихся в зависимости от времени суток.

В детстве ей настрого запрещали всплывать к поверхности океана, преувеличивая силу и коварство водных потоков, но сообразительная девочка, выслушав пояснения родителей, тут же нашла применение полученному предупреждению: она научилась определять примерное время по длинным косам фиолетовых водорослей, свисающих со странного прямоугольного образования. Если наверху не штормило, то с утра они отклонялись в сторону Песчаной Ряби, к полудню повисали почти неподвижно, а ближе к вечеру вновь развевались под напором течения, но теперь уже в противоположном направлении.

А я ведь так ни разу и всплывала к ним, подумала Инга. Она оттолкнулась от стены Чертога и начала всплывать к поверхности океана.

Течение действительно оказалось довольно сильным, но и Инга выросла, приобрела опыт подводных путешествий, знала, как действовать в сложных ситуациях. Она намеренно уклонилась в сторону от конечной цели, несколько секунд восторженно двигалась по воле стихии, затем ловко зацепилась руками за поросший водорослями фрагмент балки, расположенной прямо над колонией фиолетовых водорослей.

Инга находилась сейчас всего в метре от поверхности воды, и ощущала легкое волнение океана. Днем тут все пронизано солнечными лучами, и не удивительно, что гирлянды фиолетового растения выросли на десятки метров, свободно развеваясь по воле течения.

Она скользнула ладонью по боковой поверхности обломка неохватной, плавно изгибающейся балки. Пальцы легко прошли сквозь водоросли, осязая десять глубоких пазов.

Очень интересно… Девушка доплыла до соседнего обломка конструкции древнего купола и там обнаружила симметрично расположенные углубления.

Что бы это могло значить? — она развернулась, взглянув на прямоугольное образование, расположенное глубже, густо обросшее водорослями.

На этот раз эмиранг помог ей преодолеть сопротивление течения, выбрасывая воду в виде реактивных струй. Оказавшись в чаще фиолетовой растительности, Инга ухватилась за прочные стебли, перебирая руками, добралась до прямоугольной плиты, застывшей меж двумя «ребрами» разрушенного каркаса.

Вот это открытие! — восторженно подумала она. Оказывается, прямоугольник, выполненный из такого же черного материала, как и стены Чертога, не был монолитным, на самом деле он представлял собой сборку из десяти расположенных друг над другом одинаковых сегментов, каждый из которых плотно входил в соответствующие пазы балок!

Осмотрев фрагменты древнего сооружения, Инга не обнаружила механизмов привода, но и так было понятно, — когда-то сегменты обладали возможностью скользить в пазах, останавливаясь на разной глубине, частично перекрывая друг друга, как рыбья чешуя, образуя плотный и прочный панцирь.

Те люди, что спроектировали Купол Надежды, явно знали об опасности сезонных штормов, предусмотрели защиту от них, но либо механизмы не сработали в нужный момент, либо конструкция оказалась недостаточно прочной, чтобы противостоять силе особенно мощного урагана.

Всплывая к поверхности океана, Инга и не думала, что случайно обнаружит столь явные, неоспоримые свидетельства, поясняющие структуру защитного «панциря», закрывавшего в периоды ненастья прозрачный свод древнего города.

Неужели никто до меня не задавался целью исследовать Чертог, узнать его подлинную историю? — невольно спросила себя Инга. Если ее спонтанное желание всплыть к поверхности, поближе рассмотреть колонию фиолетовых водорослей, обернулось неожиданно сделанным открытием, так что тогда таится в глубинах полуразрушенных, необитаемых кварталов города?

* * *

Затопленные батт отсеки располагались повсюду. Жители Лазурного Чертога использовали лишь малую часть от общего числа существующих помещений. Округлые отверстия, как и ряды овальных окон, располагались ярусами, они имели одинаковые размер и форму. Стандартный батт отсек состоял из трех помещений: центрального со шлюзовым бассейном и двух поменьше, обычно используемых в качестве спален.

Погружаясь к ближайшему необитаемому кварталу, Инга не задавалась вопросом, что и кому собирается доказать, к чему приведет ее попытка пересмотра истории Чертога? Ей было интересно, мысли о загадках древности кружили голову, заставляли замирать сердце в предчувствии грядущих открытий.

Кожу покалывало. Ее эмоциональное состояние передавалось эмирангу, но тот вдруг повел себя странно, стал плотнее прижиматься к хозяйке, словно пытался стеснить движения Инги, не хотел позволить ей углубиться в мрачноватый, заросший лесом водорослей, необитаемый квартал города, где по ночам не светилось ни одного окна.

Инга мысленно приказала эмру: прекрати, и он понял, нехотя подчинился, его серая кожа начала излучать слабое сияние, освещая сумеречное пространство подводных зарослей, стелящихся вдоль уступчатых стен овального кратера.

Лес водорослей колыхался вокруг, мелкие обитатели подводного мира сновали между растениями в поисках пищи, они не боялись человека, но и не подплывали слишком близко.

Первый, самый нижний ярус необитаемых, давно затопленных батт отсеков уже был рядом, стоило лишь протянуть руки, раздвинуть густые заросли, как перед Ингой открылся ряд одинаковых, расположенных на равном удалении друг от друга круглых входов.

Она подняла взгляд.

Поврежденные окна, лишившиеся прозрачных вставок, выглядели… немного жутковато. Изнутри пострадавших при давней катастрофе отсеков сквозь овальные проемы пробивалась подводная растительность, стремящаяся к теплу и свету.

Инга замерла, силясь преодолеть внезапную, необъяснимую робость.

Чего я испугалась? Что страшного может таиться в необитаемых кварталах? Разве какой-нибудь диковинный обитатель глубин?

В детстве ей строго-настрого запрещали даже близко подплывать к полностью затопленной части города, нарочно пугая несуществующими опасностями. Инга невольно улыбнулась, но эмиранг, похоже, не разделял ее оптимизма. Может сказочные растения, похищающие непослушных детей, на самом деле существуют? — промелькнула ироничная мысль.

Что тебя тревожит? Ощущаешь кого-то поблизости? — уже серьезно, без улыбки обратилась Инга к своему симбионту, хотя прекрасно знала эмиранг не ответит, он хоть и умеет различать большинство простых, в основном связанных с движением желаний хозяйки, но на мысли человека реагирует в лучшем случае легким покалыванием.

Ладно. Не бойся. Нет там ничего страшного, Инга решительно поплыла к ближайшему входу в необитаемый батт отсек.

Изгибающийся коридор превратился в вертикальную шахту, из нее Инга попала в шлюзовой бассейн.

Вода не расступилась. Сумеречное помещение было полностью затоплено. Она могла бы вплыть в него и через выбитое окно. Никаких следов меблировки, словно люди тут никогда и не жили. Инга медленно повернулась, внимательно осматриваясь.

Бортик бассейна показался ей необычным. На нем крепилось кольцо из тускло поблескивающего материала. Похоже на какой-то металл, подумала Инга. Девушка подплыла ближе, расправила зажатый в руке пучок люминермов, добавив их холодное сияние к тусклому свечению эмиранга. Осматривая необычную конструкцию, Инга заметила: поблескивают, отражая свет, только части кольца, идущего по всему периметру входа в батт отсек. Странный «поручень» в нескольких местах был отполирован, словно к нему часто прикасались, используя, как опору. В других местах материал потемнел, кое-где на нем виднелся известковый налет, следы микроскопических колоний моллюсков, тонкие нити водорослей и обрывки незнакомого Инге материала, сначала показавшиеся сродни ткани, какую изготавливают из особого вида волокнистых подводных растений.

Она заинтересовалась странными фрагментами материи, коснулась пальцами одного из них и тут же машинально отдернула руку, почувствовав, как эмиранг сильно сжал ее запястье, а кожу буквально обожгло множеством посылаемых им нервных импульсов.

Ты что? Мне же больно! — мысленно возмутилась Инга, вновь протянула руку, коснулась обрывка «ткани» и тут же пожалела о содеянном. Эмр не зря проявлял нервозность, но лишь сейчас девушка поняла причину его волнения: рваный лоскут оказался не тканью, а… кожей!

Серый материал столь разительно напоминал эластичный кожистый покров эмиранга, что места для сомнений просто не осталось!

Чувства ударили остро, пронзительно. В первом инстинктивном порыве Инга едва не уплыла прочь, ведь в жизни нет ничего страшнее, чем мертвый эмиранг, но что-то подавило панику, она оцепенело смотрела на серые лоскутья, прикрепленные к странному кольцу.

Мысли вихрем проносились в голове. Батт отсек необитаем. Может, леденящие душу лоскутья, как и само кольцо, сохранились с тех незапамятных времен, когда люди Эмра еще не колонизировали разрушенный купол механопоклонников?!

Растерянность Инги можно понять. Для нее эмиранг всегда олицетворял высшую ценность, он неприкосновенен, и как же страшно, жестоко, зловеще выглядели прикрепленные к металлическому поручню останки!

Нет, она не могла вынести вида обрывков кожи эмиранга. Они шевелились по воле слабого проходящего через батт отсек течения. Исследовательский порыв угас, все обернулось страшным и непонятным открытием, наверное, не зря ее столько раз предупреждали: не нужно приближаться к затопленным кварталам, а уж тем более заплывать в заброшенные отсеки!

Инга выскользнула наружу через выбитое овальное окно. Она дрожала всем телом, но эмр, наоборот, успокоился и больше не покалывал кожу.

* * *

Ей потребовалось несколько минут, чтобы прийти в себя.

Дрожь понемногу отпускала. Эмр притих, будто задумался, окружающий мир, подернутый дымкой острых переживаний, отдалился от Инги, воспринимался ей смутно, как фон.

Эмоции подавили рассудок, она сейчас находилась не в том состоянии, чтобы как-то проанализировать свою страшную находку.

Охваченная смятением, Инга не заметила, как сзади всколыхнулась стена водорослей, лишь боковым зрением уловила стремительное движение вытянутого силуэта, что проплыл над ней, и исчез в темном проеме одного из выбитых окон. Она запоздало вздрогнула, эмр напрягся, но лишь на мгновение.

Значит, реальной угрозы и не было, — облегченно подумала Инга. События этого вечера складывались каким-то мистическим образом. Что за тень промелькнула и растворилась в таинственном сумраке необитаемого отсека, расположенного по соседству с тем, где я побывала? Почему эмр счел существо не опасным?

Ингой владели болезненные, смешанные чувства. Никогда раньше она не видела останков эмиранга, считалось, что когда человек покидал этот мир, его эмр уплывал и больше никогда не возвращался к людям. Значит все не так?

После короткой, но напряженной внутренней борьбы, она все же сумела обуздать эмоции. Мистический страх, охвативший ее, медленно отступал, оставляя настороженное послевкусие: Инга испытывала острое чувство тревоги, смешанное с желание узнать, что же за существо поселилось в заброшенном квартале, и не причастно ли оно к появлению на странном кольце лоскутьев кожи эмиранга?

Нет. Так не годится, подумала Инга. Если сейчас испугаюсь, уплыву, то потом лишь измучаю себя, выстраивая беспочвенные догадки. К тому же эмиранг оставался на удивление спокоен, и это обстоятельство стало решающим доводом во внутреннем споре.

Инга знала: если б над ними проплыл хищник, то защитные рефлексы симбионта передались бы по ее нервной системе, мобилизуя организм, призывая приготовиться к защите, но ничего подобного не произошло.

Рискну…

Она подплыла к затянутому завесой из нитевидных водорослей овальному оконному проему, раздвинула растительность, заглянула внутрь.

Никого. Может, мне почудилось? — Инга вплыла в затопленный отсек.

Трудно поверить, что в родном и, как казалось, знакомом городе существуют вот такие потаенные места, где жуть накатывает от одного вида пустующих, заросших водорослями помещений.

Она с опаской взглянула в сторону шлюзового бассейна. Блеска металла Инга не заметила, зато увидела серое пятно округлой формы.

Вход в этот отсек закрывало что-то плотное, туго натянутое. Неужели эмиранг?! — мысль окатила новой волной неконтролируемой дрожи.

Кое-как совладав с эмоциями, Инга заставила себя подплыть ближе. Да, действительно, шлюзовой бассейн был плотно закрыт мембраной из серого кожистого материала, туго натянутого на прикрепленное к бортику металлическое кольцо!

На этот раз конструкция выглядела совершенно неповрежденной. По структуре материала «мембрана», преграждающая доступ в отсек, действительно напоминала плотный и в тоже время пластичный, легко поддающийся трансформациям кожистый покров эмиранга!

Инга набралась мужества, прикоснулась к краю мембраны, но характерного отклика, как при контакте с другим эмром, не ощутила.

Но что же я нашла в таком случае?!

* * *

Отплыв в сторону, Инга некоторое время настороженно наблюдала за странной конструкцией, плотно закрывающей шлюзовой бассейн.

Если в предыдущем батт отсеке кольцо находилось выше бортика, приподнятое на коротких штырях, то здесь оно плотно прилегало к черному материалу основания, кожистый материал мембраны был подвернут, образуя уплотнение.

Герметичная перегородка? — пришла в голову мысль.

Инга понимала характер некоторых явлений, не знакомых большинству обитателей Лазурного Чертога. Знания, полученные в процессе обучения, да и личный опыт, связанный с частыми посещениями жилища отшельника, сыграли сейчас решающую роль в осмыслении увиденного. Она провела интуитивную аналогию, основанную не на форме или материале, а на вероятном предназначении устройства.

Да, именно устройства невзирая на пугающее сочетание живого с неживым. Инга невольно поежилась, но нить ее рассуждений не прервалась. Если мембрана герметизирует вход в батт отсек, то должен быть и механизм, ею управляющий?

Никаких признаков устройства управления, обнаружить не удалось. В свете пучка люминермов Инга внимательно осмотрела стены, выступающий над уровнем пола бортик шлюзового бассейна, затем ее взгляд переместился выше.

Пока она изучала помещение, эмр все настойчивее покалывал запястье правой руки.

Что ты хочешь? — мысленно спросила Инга.

Привычка разговаривать с эмирангом была родом из детства. Инге всегда хотелось, чтобы однажды эмр ответил ей, но, увы, он не умел разговаривать, лишь покалывание не прекращалось, сейчас симбионт явно пытался передать ей что-то важное, оставалось лишь понять причину его настойчивости…

Инга вновь огляделась, предположив, что все же пропустила какую-то деталь, и тут произошло редкое событие: воспользовавшись моментом, эмиранг, как это иногда случалось в критических ситуациях, перехватил контроль над ее мышцами!

Девушка неосознанно повернулась, протянула руку, коснулась центра плотно натянутой мембраны и… преграда исчезла!

Инга тут же отдернула руку, отплыла от шлюзового бассейна, и серая упругая субстанция, двигаясь от периметра отверстия к его центру, вновь герметично закрыла вход в затопленный отсек!

Ничего себе!..

Эмр, как ни в чем не бывало, притих, лишь правую руку все еще покалывало после его неожиданного вмешательства.

Чужие технологии!

На этот раз мысль в буквальном смысле оглушила Ингу.

Мембрана шлюзового бассейна была живой, она не просто похожа на эмра, а состоит из аналогичной ему ткани! Но механопоклонники не использовали биотехнологии! Что же получается?! Это не они выстроили Купол Надежды?!

Нет. Подожди! Успокойся! — мысленно прикрикнула на себя Инга.

Легко сказать, — успокойся. Если некоторое время назад Инга вполне обоснованно предполагала, что десятки тысяч батт отсеков созданы колониальными машинами, вырезаны в толстых стенах при помощи мощных лазеров, то теперь, глядя на живую мембрану, она отчетливо понимала: ни механопоклонники, ни люди Эмра не обладали достаточным уровнем знаний в области экзобиологии, чтобы создать биомеханическое устройство, продолжающее функционировать спустя бездну лет после разрушения купола!

Это не наш город, — вновь ударила настойчивая, пугающая мысль.

Простые слова несли в себе потрясающий смысл. Неужели до появления людей на планете уже существовала цивилизация иных разумных существ? Но кто построил Купол? Уж не эмиранги ли? Откуда эмр знает, как управлять мембраной шлюзового бассейна? И зачем он мне показал, как это делается?

* * *

Одно потрясение следовало за другим, но события этого вечера только начинались.

Игра воображения рисовала перед мысленным взором Инги смутные картины. Она пыталась понять, что же в легендах правда, а что вымысел?

Она с трудом могла представить падение исполинского космического корабля, но достаточно хорошо понимала последствия катастрофы: в криогенных залах «Атланта» погруженные в низкотемпературный сон находились сотни тысяч колонистов. После аварийного разделения сегментов автоматика систем поддержания жизни перешла на весьма ограниченный автономный ресурс. То есть, вскоре после крушения в уцелевших сегментах корабля, погрузившихся на дно мирового океана, начались процессы экстренного пробуждения.

Были ли у колонистов время и возможность для масштабного строительства?

Нет.

Ход ее мыслей диктовали знания, полученные в процессе обучения. Вот когда пригодились сведения, казавшиеся излишними, бесполезными, не применимыми на практике, ведь Земля осталась где-то в глубинах космоса, колониальная техника давно канула в Лету, но именно здесь и сейчас стали неоспоримо важны скучные данные относительно технической оснастки космического скитальца, возможностей бортовых механизмов, регламента пробуждения экипажа, базовых инструкций для возведения первичного колониального убежища.

Инга вновь осмотрелась.

Тусклый свет люминермов скользил по черным стенам затопленного бат отсека.

Это не наш город… Но именно он стал спасением для десятков тысяч выживших при крушении людей.

Почему раньше никто не исследовал уникальное сооружение, не сделал очевидных выводов?

Инге стало по-настоящему страшно. Древние легенды так упорно, настойчиво и часто упоминали о враждебном отношении механопоклонников к эмирангам, что невольно закрадывалась мысль, а не силой ли они отняли подводный город у его истинных хозяев?

Инга коснулась пальцами кожи эмра, ласково погладила его.

Если ты наследник древних существ, истинных строителей Лазурного Чертога, поговори со мной…

Нет, он молчал, даже не покалывал кожу.

Что мы узнали об эмирангах за века? Практически ничего. Но древний Купол, под которым существовал клочок суши, не подходит для обитателей океанских глубин, — эта мысль немного успокоила Ингу, сняла невероятное моральное напряжение.

Нет, эмры вряд ли являлись строителями и хозяевами титанического сооружения. Они предпочитают оставаться в воде, да и зачем доброму разумному существу использовать себе подобных в качестве элемента биомеханической конструкции?

Но ведь люди на Земле создавали биологических роботов по своему образу и подобию… внезапно подумалось ей.

* * *

Первый информационный удар она все-таки выдержала, отвергнув мысль о глобальном доисторическом столкновении эмирангов и механопоклонников.

Отзвук давних событий неизбежно отразился бы в настоящем, — подумалось ей. Но ничего подобного не происходило. Инга привыкла доверять эмру, воспринимать его как частичку себя самой. Никакие ошеломляющие открытия не в состоянии разрушить устойчивую психологическую связь между человеком и эмирангом. Ей внезапно вспомнилось раннее детство, первые прогулки, когда эмр под присмотром родителей учил ее плавать, полностью перехватывая управление над мышцами, показывая, что и как необходимо делать. Разве те впечатления несли в себе отпечаток тревоги? Конечно же — нет! Она ощущала восторг, упоительное слияние с водной стихией.

Чего же я испугалась сейчас? Эмр продемонстрировал мне еще одну частичку своих знаний об окружающем мире. Да, это неожиданно, но разве раньше он не показывал мне, какие растения опасны, а какие нет?

Мысленно приведенный довод показался разумным, успокаивающим.

И все же в ее внезапной рассудительности было что-то, не свойственное естественным человеческим реакциям на события. Так проявлялась еще особенность тысячелетнего союза людей и эмирангов. Инга знала, что в критические минуты эмр способен повлиять на нее, нивелировать всплески эмоций, погасить панику, обострить внимание, ради единственной цели: эффективности совместного выживания.

Тем временем в пространстве затопленного батт отсека назревали новые события. Видимо прикосновение к мембране запустило какой-то процесс: по всей площади туго натянутой кожистой преграды начали образовываться крохотные пузырьки воздуха, они тонкими струйками устремлялись вверх, скапливаясь под сводом помещения, за пару минут образовав небольшой воздушный карман.

Конец ознакомительного фрагмента.

Примечания

1

Обучающие программы и аппаратура, предназначенные для колониальных транспортов, разрабатывались с учетом возможной деградации нескольких поколений. По умолчанию предполагалось, что пользователь не обладает должным уровнем подготовки, и преподавание избранной дисциплины начиналось с элементарных основ, постепенно усложняясь по мере усвоения пройденных материалов. В информаториях колониального типа широко применялся метод гипнотического обучения, так как энное поколение колонистов, по мнению земных инженеров, утратив технологию имплантации, уже не могло воспользоваться преимуществами прямого нейросенсорного контакта между кибернетической системой информатория и разумом обучаемого.