Пикник на льду

Андрей Курков, 1996

Герой романа «Пикник на льду» журналист Виктор Золотарев получает необычное задание от крупной газеты: писать некрологи на видных влиятельных людей, хотя все они пока еще живы. Постепенно он понимает, что стал участником крупной игры теневых структур, выйти из которой живым оказывается почти нереальной задачей. Произведение выходило ранее под названием «Смерть постороннего».

Глава 17

Редактор встретил Виктора так радушно, будто год не видел. Кофе, коньяк и сто долларов в длинном элегантном конверте — настоящая атрибутика праздника.

— Ну, вот, — сказал Игорь Львович, поднимая рюмку с коньяком. — Начало положено. Будем надеяться, что остальные «крестики» тоже не залежатся.

— А как он умер? — спросил Виктор.

— Выпал из окна шестого этажа. Вроде, мыл стекла, только почему-то не у себя дома. К тому же — ночью.

Они чокнулись и выпили.

— Знаешь, — продолжал откровенничать главный. — Мне уже звонили несколько коллег из других газет. Завидуют, паразиты! Говорят, я изобрел новый жанр! — Главный самодовольно ухмыльнулся. — Это, конечно, твоя заслуга! Но ты у нас засекречен, поэтому все хорошее и плохое я буду брать на себя! Хорошо?

Виктор кивнул, но в мыслях огорчился невозможности показаться в свете прожекторов пускай хоть и журналистской, но все-таки славы. Видно, главный заметил что-то во взгляде Виктора.

— Не переживай, когда-нибудь все узнают настоящее имя автора, если ты захочешь… А пока для тебя же лучше быть никому не известной «Группой Товарищей». Через несколько дней ты поймешь почему. Кстати, не забывай, что надо использовать все подчеркнутые факты из тех досье, что ты берешь у Федора. Я же не обрезаю твои философские рассуждения, которые, по правде говоря, никакого отношения к покойникам не имеют…

Виктор кивнул. Пригубил кофе, и его горьковатый вкус напомнил вдруг о гостиничном баре в Харькове. Вспомнилось то утро, когда беспорядочная стрельба разбудила его раньше времени.

— Игорь, — заговорил Виктор, — а что тогда случилось в Харькове?

Главный налил в рюмки коньяка, вздохнул, поднял на Виктора заторможенный, словно остановившийся, взгляд.

— «И боец молодой, вдруг поник головой, — тихо запел он, — комсомольское сердце пробито…» Газета понесла потери… Это уже седьмой из наших. Скоро можно будет зал славы открывать… Ну, да тебе это ни к чему! Меньше знаешь — дольше живешь!.. — проговорил главный, потом посмотрел в глаза Виктору и уже совсем другим, уставшим голосом добавил: — И это к тебе уже не относится. Ты знаешь побольше других… Ладно…

Виктор уже пожалел о своем любопытстве — вся атмосфера маленького праздника «тет-а-тет» испарилась.