Форт Данко

Андрей Кузечкин, 2019

Прошёл год с момента начала нашествия зомби. Группа подростков во главе с двумя бывшими военными держит оборону в Форте Данко – бывшем военно-патриотическом лагере, а ныне – маленьком тоталитарном государстве, живущем по армейским законам. Но жёсткая дисциплина – это не самое страшное…

Кант. День 1

— Человек! Там живой человек!

Я кричал и не верил своим словам. Будто кто-то выплёвывал слова вместо меня. Кто-то, кто тоже видел этого человек, шагавшего по жёлтой проплешине дороги прямо к воротам Внешнего Периметра.

Издалека я не видел лица незнакомца, но точно знал, что это живой, а не гнилой. Гнилой не смог бы идти так быстро и уверенно, тем более — катить велосипед, держа его за руль.

Снизу уже неслись вопли:

— Кант, чего там, чего там?

— Человек там! Сюда идёт! Зовите Фёдор Палыча!

Человек остановился, увидев меня на вышке. Помахал мне рукой.

Кажется, совсем пацан. Не старше меня. Волосы длинные, до плеч. Камуфляжная куртка.

Точно живой. Я помахал в ответ и стал спускаться.

Не успел спрыгнуть со ступенек, как Фёдор Палыч схватил меня за ворот:

— Чё за шум, салабон? Чего там?

— Че… ловек, — я аж заикнулся.

— Точно? — Фёдор Палыч быстрым шагом преодолел расстояние между вышкой и воротами. Подошёл к калитке, припал к смотровой щели. Я стоял рядом, почему-то затаив дыхание.

— Точно… — сдавленно произнёс Фёдор Палыч, но тут же вернул себе командирский тон. — Так, салаги, я не понял, чё стоим? Яник, Барсук — по моему сигналу откроете ворота. По моему сигналу, я сказал! — рявкнул он, хотя Яник с Барсуком стояли, как столбы, даже не думая трогать засов.

Ребята в шоке. Первый живой за год, всё-таки.

Командир вынул из кобуры ПМ.

— Ждём… ждём… — бормотал он, не отрываясь от смотровой щели. — Давайте!

Раз — открыли засов. Два, три — распахнули створки. Четыре — путник, сообразив, что промедление смерти подобно, вбежал на территорию, заодно вкатив и велосипед. Пять — ворота закрыты. Шесть — задвинут засов.

Вот и вся операция.

Мы пялились на гостя и молчали. Тот спокойно огляделся по сторонам. Увидев шестерых парней примерно своего возраста или чуть младше и взрослого мужчину лет тридцати с суровым лицом, сразу опознал главного и обратился к нему:

— Здравствуйте, сударь. — Прозвучало как беззлобная подколочка. Потом — ко всем нам: — Добрый день!

Голос звучал абсолютно невозмутимо, будто он каждый день живых видит.

Окинув гостя взглядом, Фёдор Палыч в меру приветливо, но грубовато, чтобы не терять имиджа, произнёс:

— Здравия желаю! И не сударь, а товарищ командир. Вам, молодой человек, я попрошу пройти со мной. — После секундной паузы он пояснил: — Для установления личности.

— А хлеб-соли не будет? — поинтересовался парень.

За спиной у Фёдор Палыча кто-то фыркнул. Командир тут же обернулся и, не найдя виновного, на всякий случай отвесил затрещину Дятлу.

— Я два раза не повторяю, — мрачно произнёс Фёдор Палыч, повернувшись к гостю.

Тот пожал плечами:

— Да не вопрос, — он приставил велосипед к забору.

— Шагай вперёд! — распорядился командир.

Они двинулись к кухне.

— Чиканутый какой-то… — пробормотал Дятел, потирая затылок.

— Ты бы там, снаружи, с годик поторчал — я б на тебя посмотрел… — возразил Ефим.

— Чиканутый бы там не выжил… — добавил рассудительный Барсук.

— Эй, Кант! — это Фёдор Палыч крикнул. — Дуй сюда!

Я бегом припустил к командиру.

— С нами пойдёшь. Ты ж его засёк… Дятел, а ты дуй на вышку!

* * *

В домике-кухне есть маленькая комнатка без окон. Здесь хранится кое-какой инвентарь.

Фёдор Палыч недружелюбно подтолкнул гостя в спину, заставив войти. Жестом указал на табуретку. Сам притащил стул и уселся на него, уложив руки на спинку стула. А голову — на руки. Как следователи в кино.

Алик неторопливо снял небольшой рюкзак и уселся. Видно было, что расслабился. Оно и понятно — наверное, впервые за год почувствовал себя в безопасности.

Это он ещё Фёдор Палыча не знает. И не понимает, куда попал.

— Ну что, будем знакомы? — спросил командир. — Я Фёдор Палыч.

— Алик, — ответил гость, равнодушно рассматривая полки с инструментами.

— Смотреть на меня!

— Если вы настаиваете… — Алик пожал плечами.

— Сколько лет?

— Семнадцать.

— О, скоро в армию.

— В какую армию? — поинтересовался Алик.

— Не умничай мне тут. Государство восстановим — будет тебе и армия, и всё. Откуда сам?

Алик сказал.

— Это где? — уточнил Фёдор Палыч.

Алик сообщил.

— Далековато… И ты что же, целый год по стране колесишь?

— Пришлось.

— Понятно, что пришлось… А когда всё это началось, ты где был?

— На озёрах. Люблю природу.

— В поход, стало быть, ходил… наш человек, — Фёдор Палыч стал чуть менее суровым. — Куртку сними. И майку тоже.

Под майкой у Алика оказалось худое, мускулистое тело, покрытое странными татуировками — какими-то эзотерическими узорами. Я украдкой смотрел на Фёдор Палыча — тот, кажется, не знал, как реагировать на эту «роспись», поэтому сделал вид, что ничего не заметил.

— Тебя кусали? — спросил командир.

— Ну я бы здесь не сидел, если бы укусили.

— Мало ли, может, у тебя иммунитет. Ладно, вижу, что не кусали. Рюкзак открой и на пол вывали.

В рюкзаке, на первый взгляд, не нашлось ничего особенно интересного. Так — термос, фонарик, спички, лапша быстрого приготовления, бинокль — стандартный походный набор. Лишь потом я заметил коротенькую трубочку с дырочками. Флейта, что ли?

— Где твоё оружие? — спросил Фёдор Палыч.

— Лишняя тяжесть. Зомби медленные, от них всегда убежать можно…

— Так! — рявкнул командир. — Мы здесь говорим: «гнилые». Это слово на букву «з» забудь, здесь тебе не кино.

— Как скажете.

— Без оружия, значит, путешествуешь. А если гнилой из-за угла навалится — что будешь делать?

— Если только в городе. А в города я не суюсь.

— Вот и правильно. Всё гнильё — в городах. Чем дальше ты от цивилизации — тем спокойнее. Живых встречал?

— В первые месяцы — часто. Хотя… ну как встречал. В деревнях люди в домах запирались и никого не пускали. «Мой дом — моя крепость». Даже стреляли в меня. Но это прошлым летом было. А в это лето уже никого не встречал. Мёртвые деревни.

— Что и требовалось доказать, — произнёс командир с удовлетворением. Кажется, он окончательно потеплел к нашему гостю. — В одиночку можно выжить, только если постоянно перемещаться в пространстве. А чтобы выжить в каком-то одном месте, коллектив нужен. Дружный, сплочённый. В общем, боец, добро пожаловать в Форт Данко.

Фёдор Палыч встал и протянул Алику руку.

— Форт Данко? — Алик поморщился — рукопожатие оказалось слишком крепким.

— Раньше это был военно-патриотический лагерь «Данко». А теперь — просто форт.

— Так понимаю, когда эпидемия началась, у вас тут была смена?

— Схватываешь. Ладно, боец, иди к пацанам, они тебе объяснят, что тут у нас как. Кант, проводи.

Командир вышел.

Алик принялся одеваться.

— Он тут главный, что ли? — спросил он, не глядя на меня.

— Нет. Не он. Есть ещё Егор Семёныч. Но он редко до нас снисходит… Кстати, я Кант.

Алик пожал мне руку:

— Кант? Как философ?

— Да. Это Егор Семёныч сказал, что я философ Кант. Я просто сказал, что после школы хочу на филфак поступать, а он не понимает разницу между словами «философ» и «филолог». А вообще фамилия у меня Канторов.

Мы засмеялись.

Алик собрал волосы в хвост, перетянул резинкой, потом уселся на пол в позу лотоса и стал собирать вещи обратно в рюкзак.

— Смотри! — продолжал я. — У нас тут два периметра. Внешний и внутренний. Нас тут четырнадцать парней. С тобой вместе — пятнадцать. Живём в бараках. Ещё кухня есть, где мы сейчас находимся, баня и отдельный спортзал. Есть Внутренний Периметр — там живут Егор Семёныч и Фёдор Палыч, в отдельном доме. Нам туда запрещено входить. Фёдора Палыча будешь часто видеть. Егора Семёныча — изредка. И поверь, чем реже ты его видишь, тем лучше.

— То есть, ваш главный сидит целыми днями там, за забором, и не выходит? И чем он там занимается?

— Чем надо, тем и занимается, — я понизил голос. — Вот сейчас, Алик, слушай, что я скажу, и запоминай. Это очень серьёзно. У нас тут три правила. Нельзя ослушаться командира. Нельзя обсуждать то, что происходит за Внутренним Периметром, а тем более, пытаться проникнуть туда. Нельзя нарушать дисциплину. Нарушишь правило — можешь сразу же оказаться снаружи… Или где похуже.

— Не знаю, что может быть хуже, — Алик громко застегнул «молнию» рюкзака и вскочил. — Вообще, я, пожалуй, тут поживу какое-то время. Надоело кочевать. Так что, правила я запомнил, окей. Нельзя — значит, нельзя. Чем вы тут вообще занимаетесь?

— Живём. Тренируемся. Иногда делаем вылазки к ближайшим деревням. Жрать-то чё-то надо. А там в подвалах целые залежи: грибочки, огурчики, картошечка. Если магазин удаётся найти и бомбануть — так это праздник! Гнилых там почти нет… ну, ты сам знаешь. Пошли, с остальными познакомлю.

Снаружи, у порога кухни уже собрались все наши. Кроме Дятла, который по-прежнему был на вышке.

К Алику тут же кинулись со всех сторон. Жали обе руки, хлопали по плечам. Спрашивали наперебой:

— Ну как там? Гнилых мочат уже или нет?!

— Живых много видел?

— А ты был в Матухинске? У меня там мама с папой…

Барсук, обычно спокойный и неторопливый, растолкал остальных и крикнул:

— Всё, ша! Дайте человеку отдохнуть с дороги. Целый год сюда добирался.

— Ну и чё? Год терпел — пусть ещё десять минут потерпит, — тут же встрял Малюта. Ему лишь бы Барсуку поперёк сказать.

Тишина. Дуэль взглядов.

В коллективе двух лидеров быть не может, но у нас именно так. Точнее Малюта мечтает стать самым главным после командиров, а Барсук ему мешает, просто фактом своего существования. Как-то раз, ещё до эпидемии, Малюта спровоцировал его на драку, которая выявила полный паритет сторон.

Малюта — редкостный неадекват. Барсук — спокойный и даже мудрый, но лидерства ему не нужно, он просто хочет мирной жизни. Но её не будет, пока Малюта рядом. Соответственно, все более-менее нормальные парни — за Барсука, а хулиганьё — за Малюту. Так и живём. К счастью, нас больше, хотя и ненамного.

Кажется, Алик понял ситуацию и тут же предложил компромиссный вариант:

— А давайте поужинаем? И поговорим заодно. А то я сегодня даже не завтракал.

— До ужина ещё сорок три минуты. Но вообще, можно, ради особого случая, — сказал Барсук. — Всё, мужики, банкет в честь новичка!

Всей толпой ринулись на кухню. Оперативно сварили макароны с грибами.

Алика усадили в центр, окружили со всех сторон и потребовали рассказать его историю. Он смог лишь повторить то, что уже сообщил Фёдор Палычу.

Был в лесу, жил в палатке, один, без телефона и других благ цивилизации. Ну он и маньяк… в смысле, конечно, молодец. Удачно получилось. На исходе второй недели отправился в ближайшую деревню, какую-то мелочь купить, но во всей деревне никого не было — пустые дома, распахнутые двери, разбросанные вещи. Люди куда-то удрали, причём явно в спешке. Алик решил, что началась война. Подобрав чей-то брошенный велосипед, он поехал в райцентр, там увидел гнилых и быстро всё понял. Раздобыл себе карту и стал ездить по сельской местности, от одной деревни к другой. Где-то находил живых людей, но ни с кем не нашёл общего языка, так и путешествовал в одиночку. Пару раз видел в небе военные самолёты, даже слышал грохот бомбёжки где-то далеко, но военных не встречал.

Ближе к холодам отыскал на берегу водохранилища маленькую туристическую базу, брошенную в первые дни эпидемии, там и перезимовал. Дров и еды хватило. Гнилые сюда не добрались: зима выдалась снежной, намело огромные сугробы.

Весной, когда природные бастионы растаяли, Алик отправился искать выживших. В деревнях уже никого не было — ни живых, ни гнилых. Однажды Алик осмелился подобраться к небольшому городу и осмотреть его в бинокль, забравшись на холм. На площади он увидел толпу, издалека похожую на скопище муравьёв: никто из гнилых не стоял на месте, все куда-то шагали с непонятной целью, при этом не сталкиваясь друг с другом, и с площади никто не уходил. Алик, как заворожённый, наблюдал за этой сценой не меньше получаса — она напоминала странный, хорошо отрежиссированный танец.

Алик пришёл к выводу, что гнилые — стадные существа. Увидят стаю себе подобных — примыкают к ней. «Мозгов у них ноль, но есть какая-то генетическая память или инстинкт. Поэтому из деревень они идут в города, там и остаются, вместе с тысячами других».

На Форт Данко наш новичок наткнулся случайно. Просто увидел издалека дым из трубы. Во Внутреннем Периметре топили баню…

Нам, в свою очередь, нечего было особенно рассказать. Некоторым из нас (меня среди них не было) удалось протащить в лагерь телефоны, хотя правилами это запрещалось. Мобильная связь в этих краях ловилась так себе, а интернет — и того хуже, но нам хватило. Так что об эпидемии мы узнали быстро. Во всех соцсетях выкладывали фото и видео, все сайты с новостями вели прямые трансляции, там же появлялись всякие официальные заявления и инструкции. Гражданам предлагалось срочно покинуть очаги заражения и проследовать в зоны эвакуации. Если нет такой возможности — запереться в домах, забаррикадировать все входы, заколотить окна и не вступать в контакты с другими людьми — просто ждать благополучного разрешения ситуации.

У нас, конечно, была дикая паника. Почти все тут же стали рваться домой, к родителям. командиры успокоили народ тумаками, а Фёдор Палыч даже вытащил карабин и разок пальнул в воздух. Потом спокойно объяснил, что самое безопасное — оставаться здесь, за высоким забором, который позже получил гордое имя Внешний Периметр, и ждать эвакуации. Тем из нас, кто смог дозвониться до своих, слышал от родителей и друзей то же самое: повсюду хаос и кровища, сидите и не высовывайтесь. Вскоре и сотовая связь пропала, а с ней и интернет. И вот мы уже оторваны от цивилизации — кучка Робинзонов за забором.

Осенью, когда стали кончаться припасы, мы решились на первый рейд. Вскоре вылазки стали регулярными. Жизнь устаканилась.

Гнилых мы встречали редко, поэтому ни в одном рейде никто из наших не погиб. А до Форта Данко гнилые за весь год добирались только четыре раза. И каждый раз дозорному на вышке удавалось увидеть незваного гостя издалека.

Гнилой шагает, не разбирая дороги, сквозь высокую траву: медленно, пошатываясь, как пьяный. Случайно приблизившись к Периметру на достаточное расстояние замирает на одну секунду, потом резко меняет траекторию и целенаправленно движется к забору. Живых учуял.

Исход каждой встречи был одинаков. Фёдор Палыч командовал открыть ворота, а затем убивал гнилого прицельным выстрелом в голову, как учили в тех же инструкциях для населения. В первый раз — из карабина, затем стал использовать пистолет застрелившегося участкового, найденного в селе Варварино.

Гнилого мы потом оттаскивали в овраг, куда сбрасывали весь наш мусор, обливали бензином и поджигали. Усатый мужик в телогрейке, маленькая старушка, здоровенный деревенский парняга и совсем уж необычный персонаж — бородач в странном балахоне (сектант?). Нам очень повезло, что гнилые приходили к нам по одиночке. Уж не знаю, как бы мы справились даже с двумя. Фёдор Палыч считает, что каждого гнилого, кто добрался до Форта, надо обязательно уничтожить — чтобы других не привёл. Да и нервно это, когда мертвяк поблизости бродит. Лучше сразу его успокоить.

…За разговором мы успели хорошенько пожрать. Мотя, в этот день дежурный по кухне, вытащил из заначки «чекушку»: всем по чуть-чуть в честь праздника! А это был настоящий праздник. Впервые за год.

Хой приволок гитару, а Алик вытащил из рюкзака ту самую дудочку и принялся на ней наяривать, и не просто ноты играть, а ещё и битбоксить при этом. Все захлопали в такт и заулюлюкали…

— Так, салаги, что это у вас тут? Отмечаете? — раздался голос командира.

Тут же наступила мёртвая тишина.

Полюбовавшись на застывших парней, Фёдор Палыч рассмеялся:

— Отмечайте. Егор Семёныч дозволил. Значит, так. Завтра идём во внеочередной рейд. Деревня Мусихино. Три часа в одну сторону, кто забыл. Есть желающие?

Вот это было неожиданно.

У рейда свои правила. Едут всегда пятеро, за рулём командирского УАЗика — всегда Фёдор Палыч. Остальные ходят в рейд по очереди. Исключений ни для кого не делается. Список участников каждого рейда составляется заранее. «Есть желающие» — это на моей памяти впервые.

— Я первым по-любому Алика пишу, — сказал командир. — Посмотрим, на что ты сгодишься.

Теперь понятно, в честь чего внеочередной рейд. Новичок должен оправдать оказанную ему высокую честь стать одним из нас… или как-то так.

Я поднял руку. Впрочем, Малюта меня опередил. Малюта хватается за каждый шанс встретиться с гнилыми и уничтожить парочку.

Подняли руки и все остальные, кто Малюту поддерживает. Рейд — это здорово. Можно что-то интересное найти и протащить за периметр, если командир разрешит, а нет — так контрабандой.

Конец ознакомительного фрагмента.