Фотобукво (сборник)

Андрей Красноборов, 2015

В книге собраны рассказы на разные темы: юность, первая любовь, школьное становление, люди-странники и пилигримы, радиодетали, осознанность, присутствие, практические знания, исторические моменты и реальные события.

Фотобуква №6.

Чехов и созерцание

Я бережно высыпал из чайного кисета остатки фэн хуан дань цуна на стол, собрал из кучек воедино и смахнул в кружку. Горячая водица хлынула носом из самовара, омывая чаинки. А те тотчас начали разворачиваться словно свитки древних знаний, передавая тайны и умения воде. Чайный аромат стелется плавно и ровно по моей избе. И вообще будто мы на летнем Тибете, а не в снегах Урале. Завтра хороший выходной, то есть не нужно по утру пробираться узкими тропами на наш рудный завод. Я втягивал чай, делая нижней губой блюдечко, и смотрел в окно — темные щиколотки гор, луна и озеро. Это я помню точно.

В тот же вечер на Пути повстречался мне Антон Чехов. Мы чрезвычайно обрадовались друг-другу, мол, вот это удачная встреча. Я в тот самый момент лежал на печи под лоскутным одеялом, рассматривая разноцветные льняные ромбы, и готовился было ко сну. А он был в очках и с острой бородкой, как я и помню его из школьного учебника. Тут же пожалел, что допил весь свой чай, а так поделился бы удивительным.

И тут Чехонте начал свой чудный рассказ, расположившись уютно на кресле-качалке, закуривая короткую трубку. Да, он так и сказал, мол, рассказ, Агафья.

Я и сам, нужно признать, люблю поговорить и порассуждать, однако еще большая моя страсть — послушать хороших мастеров этого диковинного ремесла.

Он таки начал. Был некто Савка, трудился огородником на Дубровских огородах и слыл крепышом, но однако большим беззаботным ленивцем. Хотя временами и изредка занимался точением колышков, которые никогда и никому не требовались. В тот момент, когда рассказчик перешел к излюбленному занятию Савки, я подпер бока подушки кулаками — заинтересовался. А излюбленной забавой было неподвижное созерцание, в те моменты Савка мог стоять сосредоточенно и неподвижно и глядеть в одну точку. Он вообще ни о чем не заботился и не печалился, а жил радостно на огородах. По ночам к нему ходили «бабы» и явно не за капустой. Он не применял к женщинам слов барышни, the телки (с) и чики, а говорил просто и понятно — бабы. Савка с Антоном Павловичем ходили вместе удить рыбу внизу огородов, ужинали на вечернем берегу, глядя на лунные дороги. На ужин брали с собой печеные яйца, ржаные лепешки на сале, куски черного хлеба и водку. Бывает в такие моменты, когда весьма голоден, читать изысканную статью о еде, пряностях и сладостях и заливать слюной сюртук, не замечая того: способен тонко осознать и прочувствовать то, чего нет сейчас на твоей орбите. Савка любил слушать соловья, а потом пропадать в чаще, ища того певчего. Возвращался ни с чем, по обыкновению не печалясь.

Рассказчик продолжал и продолжал, пока не закончил. В печи потрескивали дровишки. В теле разливалось тепло от печи, чая и рассказа. Я, однако, посоветовал Антону переименовать рассказанное и услышанное, например, в «Савкины созерцания». Автор было начал упрекать меня в невежестве, мол, ты юнец и жнец, но в тот момент неожиданно превратился в зеленый томик сочинений и упал стремглав с печи. Я проснулся среди ночи.

Печь уже изрядно поостыла. Надо бы за дровами выйти под звездное морозное небо. Выпил молока на всякий случай и глянул в окно — темные щиколотки гор, луна и озеро.