Элизабет Кокс, доктор медицины. 8640
— Едва не опоздала, — Элизабет, ураганом ворвавшаяся в госпитальный отсек, заметно оживила обстановку. — До сих пор никак не привыкну к этому чертову распорядку и к тому, что здесь нельзя нигде задерживаться.
Двое мужчин, сосредоточенно размышлявших до этого момента над шахматной партией, одновременно подняли головы и изучающе уставились на прибывшую.
— Что такое? — Она кинула быстрый взгляд на висевшее рядом зеркало. — Вы так на меня смотрите, будто я забыла одеться.
— Да нет, Лиззи, — добродушно возразил старший, убеленный сединами, шахматист. — Мы просто до сих пор не можем привыкнуть к твоей манере появления. Что на этот раз? Пробки в городе или сломавшийся лифт?
— Я забыла пропуск и меня не хотели пускать на базу. А часовой не согласился связать меня с капитаном.
Оба врача синхронно хрюкнули. Затем молодой встал и, двинувшись к располагавшемуся на столе кофейнику, поинтересовался:
— А ты уверена, дорогая, что общение с забывшими пропуск подчиненными — это то, чего прямо сейчас страстно желает капитан нашей посудины? Ему эту махину через четыре часа выводить в плавание, если что.
— Ну, не обязательно капитан, могли бы и с дежурным соединить. А так пришлось тащиться обратно за долбаным пропуском. Ладно, черт с ним. Проехали. Дон, налей мне тоже кофе.
— Ты что, спать не собираешься?
— Я в прошлый раз выход проспала, теперь хочу посмотреть, как это бывает. А у вас тут что? — Девушка подошла к доске и принялась внимательно изучать фигуры. — Док, а ведь вам через четыре хода будет мат. Я смотрю, этот прожигатель жизни неплохо научился играть в шахматы.
Доктор Льюис, которого все на корабле звали просто Доком, горестно вздохнул и щелчком отправил однодолларовую монету в направлении Дональда. Тот ловко поймал свой выигрыш, радостно улыбнулся и неосторожно отхлебнул горячий кофе, тем самым подарив коллегам несколько минут светлой радости.
— Тоже мне, друзья… я себе язык чуть не сжег, а вам — веселье…
— Мы можем наложить тебе повязку, хочешь?
— Ладно, молодежь, — Док, улыбаясь, поднялся со стула. — Оставайтесь на дежурстве, смотрите на удаляющийся берег, а я, пожалуй, посплю. Насмотрелся уже на все эти отправления…
Без доктора Льюиса общение постепенно сошло на нет и Элизабет, прихлебывая никак не желавший остывать напиток, отправилась наводить порядок в своем отсеке. Впрочем, там все было точно так же, как и раньше — моряки по-прежнему не желали распространять по кораблю холеру или брюшной тиф, так что ориентированная на противодействие всем возможным разновидностям вирусов и бактерий лаборатория месяцами стояла без дела.
— Опять ничего не делать… кошмар.
Во время прошлых походов страдавшая от безделья Элизабет иногда вызывалась помогать остальным коллегам, но работы все равно было мало. В изолированном мирке огромного авианосца болезням просто не находилось места — по большей части, врачи имели дело лишь с всевозможными простудными заболеваниями, а также редкими пищевыми отравлениями.
Потыкав пальцем в экран компьютера и не найдя там ничего интересного, Лиззи забралась на дежурную кушетку, начав размышлять о смысле жизни.
Работа, на получение которой ее сподвиг роман с бывшим коммандером «Барака», оказалась хорошо оплачиваемой, не очень пыльной и вполне сносной. Проблема заключалась только в том, что сам роман давно закончился, бывший возлюбленный отправился командовать каким-то эсминцем, а она так и осталась на авианосце, связанная с ним пятилетним контрактом. Благо, что уже почти половина срока прошла.
С каждым проведенным здесь месяцем Элизабет все чаще мечтала о типичной американской жизни — постоянной работе, семье, домике в пригороде, пикниках по выходным…
Гигантская плавучая крепость в эту картину никак не входила, хотя и предоставляла немало возможностей для поиска нового спутника жизни. Впрочем, сделать это мисс Кокс пока что не удавалось — те офицеры, которые воспринимались ей благосклонно, обычно уже давно имели семьи, а холостяки либо не отвечали ее высоким стандартам, либо вообще оказывались геями. Впрочем, надо отдать должное флоту, таковых на авианосце было немного.
Зато с избытком хватало туповатых мужланов, совершенно не достойных ее внимания.
Погрузившись в размышления о жестокости окружающего мира, Элизабет незаметно заснула, тем самым напрочь перечеркнув очередную возможность проследить за выходом из порта.
