Серебряные колокольчики

Андрей Красников, 2018

Идеальный солдат. Снайпер, без тени сомнения глядящий в оптический прицел. Герой войны, образцовый курсант и пример для подражания. И лишь единицам известно то, что скрывается за яркой ширмой. Лишь единицы помнят падающее на планету небо, порывы обжигающего ветра и тихий шелест серебряных колокольчиков…

Глава 1

Просыпаюсь поздней ночью. Над головой смутно просматривается ткань палатки. Некоторое время лежу, пытаясь понять, что же меня разбудило. Затем, натянув одежду, выползаю наружу.

Осматриваюсь по сторонам. Я нахожусь на небольшой полянке, окруженной чахлыми деревцами. Звездный свет смутно прорисовывает очертания веток и листьев. Вокруг меня виднеются другие палатки. Точно, мы с классом отправились в путешествие на природу. Оборачиваюсь и вижу толстую тушку транспортного флаера, доставившего нас в предгорья.

Что же меня разбудило? Верчусь в поисках ответа, а затем отправляюсь на расположенный неподалеку пригорок. В голове едва слышно играет странная музыка, напоминающая перезвон колокольчиков…

Сегодня я, как обычно, открыл глаза за несколько минут до звонка будильника. Как говорит куратор, вырабатывается привычка к самоконтролю. Это, конечно, хорошо, но вот повторяющийся изо дня в день каждое утро сон до сих пор заставляет меня некоторое время безмолвно смотреть в потолок своей комнаты, сдерживая непрошеные слезы. Как раз до того момента, как компьютер включает бодрую мелодию, сигнализирующую о том, что пора вставать.

Душ и энергетический батончик постепенно прогнали остатки сонливости и заставили забыть о ночных видениях. Наступил очередной день, полный однообразных событий. Я выкинул в утилизатор обертку от батончика, натянул светло-серую униформу и вышел из комнаты в безлюдный коридор.

Для начала мне предстояла утренняя пробежка. Довольно странное, наверное, со стороны зрелище — по петляющей между деревьев тропинке, сосредоточенно пыхтя, мчится нагруженный солидным рюкзаком двенадцатилетний подросток. Перепрыгивает через корни деревьев, уворачивается от веток и то и дело посматривает на часы.

Кураторы хвалят, когда с каждым новым днем ты бежишь все быстрее. Если же это не получается, хмурятся и делают какие-то пометки в бумажном блокноте. Я довольно быстро догадался, что это больше психологический момент, а не реальные отметки — кто же в наше время пользуется бумажными записями, если можно просто наговорить заметку в коммуникатор. Но, когда вижу, что куратор открывает блокнот, все равно становится не по себе.

Тропинка закончилась полосой препятствий. Пришлось подтягиваться на лесенке, прыгать по вкопанным в землю столбикам, а под конец — преодолевать яму с водой по проложенному на пятиметровой высоте тонкому брусу. Здесь уж как повезет — или тренируешь вестибулярный аппарат, или же — навыки плавания, если не сумеешь удержаться на брусе. Сегодня мне повезло — прошел все десять метров и не упал.

Мельком глянув на часы, вприпрыжку побежал в душ. Там кто-то из обслуживающего персонала уже приготовил мне чистую форму — надевай и топай на завтрак, называется. Завтрак, впрочем, на базе — не предел мечтаний. Он состоит из какой-то жуткой смеси крайне полезных и одновременно крайне невкусных питательных веществ с витаминными гранулами. С добавкой весьма неубедительных ароматизаторов. Сегодня вот мне досталось нечто с запахом и вкусом красного лимона. Так, по крайней мере, мне сообщила женщина на раздаче.

Ковыряя ложкой странно пахнущую серую массу, я задумался о том, что за два года даже не удосужился узнать имя этой женщины. То времени нет, то сил…

За другими столами что-то ели такие же подростки, как и я. Глобального запрета на общение у нас нет, но куратор то и дело намекает на то, что, чем меньше мы друг с другом разговариваем и вообще видимся, тем лучше.

На экране, укрепленном над раздаточной стойкой, начались планетарные новости. Некоторое время я наблюдал за милой ведущей, трагическим голосом рассказывающей о потерях нашего флота в очередном столкновении около какого-то безымянного астероида. Под конец репортажа, правда, девушка воспряла духом и с гордостью заявила, что потери вероломного врага сопоставимы с нашими и даже превосходят их.

Я фыркнул и снова принялся за неаппетитную бурду. Куратор не зря уже второй год время от времени смотрит со мной выпуски новостей и детально их разбирает, заставляя меня учиться отличать факты от окружающей их шелухи.

А факты таковы. После первого удара по Короне-два мы потеряли около девяноста процентов корабельных верфей. Да, вот уже два года на столичной планете в спешном порядке возводятся новые. Но война все равно практически проиграна. Доступ к ресурсам ограничен — Корона-один, конечно, планета с изумительным, мягким климатом. Почти курорт, имеющий отличные аграрные ресурсы. Но вот залежей нужных для строительства кораблей тяжелых металлов здесь почти нет. Сейчас, опять же, имеющиеся крохи начинают усиленно разрабатывать. Но куратор на эту тему лишь тяжко вздыхает и говорит, что невозможно накормить несколькими кусками хлеба сотню голодающих.

Наш противник, сделав первый ход, не стал форсировать события и откатился к своей планете, третьей в системе. Подождал наш главный флот, ведомый потерявшим голову от ярости адмиралом, а затем при поддержке орбитальных крепостей выиграл генеральное сражение. С огромными потерями. Но выиграл. И на некоторое время в нашей звездной системе воцарился вынужденный мир — сложно воевать, когда воевать нечем.

К сожалению для нас, у врага кораблей все же осталось больше. И верфи у него не пострадали нисколько. Так что спустя год боевые действия продолжились — с огромным преимуществом «трешек». Остатки нашего флота, потерпев несколько поражений, откатились назад. Мы окончательно потеряли Корону-два. Враг подошел даже к столичной планете, но здесь все же получил серьезный отпор и откатился обратно — теперь уже нам помогли орбитальные станции.

И теперь все ограничивается мелкими стычками в космосе. Обе стороны теряют корабли, не достигая никаких глобальных результатов. Но враги могут себе это позволить — их верфи работают на пределе мощностей, выпуская по нескольку средних кораблей в месяц. А наши возможности на порядок слабее. Как говорит куратор, шансов у нас нет. В принципе. И держимся мы только потому, что враг все еще собирает силы для преодоления орбитальной защиты.

Мы, вроде как, воюем, но на самом деле это всего лишь агония. Агония побежденного государства, прячущегося за спинами орбитальных баз. Которые тоже не вечны.

Почти сразу после завтрака начались занятия. Обычный школьный курс. История Федерации и системы Короны, математика, языки — общий федеральный и наш внутрисистемный диалект. Все, как в обычной школе. Разве что уклон в знаниях несколько специфичный. Химия, например, довольно сильно перекошена в сторону взрывчатки и отравляющих веществ, физкультура почти полностью посвящена рукопашному бою. Специфика учебного заведения, так сказать.

Сегодня основные занятия были по истории. Галактическая, как обычно, шла в поверхностном варианте, а вот внутрисистемная подавалась углубленно, с точек зрения и нашего государства, и Короны-три. Зачем это надо, я пока что понимаю смутно, но зубрю прилежно.

Куратор как-то очень даже недвусмысленно намекнул, что, чем лучше и старательнее я учусь, тем больше у меня шансов прожить долгую и счастливую жизнь.

После занятий я как раз к нему и пошел. Традиционная партия в шахматы, сопряженная с разговорами о будущем и настоящем. Одновременно отдых и очередная зарядка для ума.

Я постучался в стандартную светло-серую дверь, такую же, как и моя форма.

— Заходи, кофе остывает! — донеслось изнутри и я толкнул ручку.

Кабинет куратора был полной противоположностью всему остальному на базе. Приятная мягкая мебель, картины с пейзажами по стенам, мягкий ковер на полу, приглушенный свет… Сегодня к этому добавился запах свежесваренного кофе.

— Куратор.

— Крис.

Официальный обмен приветствиями, после которого можно расслабиться. Сесть в кожаное кресло, отхлебнуть горячий напиток. Кофе, давным-давно неведомыми путями попавший на нашу планету прямо с Земли и очень хорошо прижившийся, теперь занимал почетную нишу в планетарном экспорте. В последнее время, правда, наш экспорт равен нулю, но раньше…

— Что сегодня учил? — нейтральным тоном поинтересовался куратор, расставляя фигуры на доске.

— История… Ничего интересного. Первые конфликты между руководством колоний в системе.

— Ну, как ничего интересного… — куратор поскреб пятерней ежик седых волос. — Там же, можно сказать, причины всего, что сейчас происходит, заложены были. Кто, как думаешь, виноват был?

Он немного помедлил и осторожно двинул вперед пешку.

— Все были хороши, — я быстро двинул свою фигуру в ответ. — «Трешки» пытались превратить эту планету в свой курорт, мы пытались превратить их в свои мастерские, а Корона-два, имевшая шанс стать миротворцем, вместо этого быстренько прогнулась под нас. В итоге окончательное разделение внутри системы.

— А почему они так быстро сделали выбор?

— Союз добывающей и строительной планеты с аграрной и курортной гораздо перспективнее, чем с такой же добывающей.

— Ага.

— И еще, Корона-два гораздо ближе к первой планете, чем к третьей.

— Ага, — повторил куратор, рассматривая доску. — А еще что-нибудь интересное сегодня было?

Я, в свою очередь, посмотрел на доску. Самое начало партии, а уже какие-то неясные подозрения. Что-то готовится на клетчатом поле, но вот что — понять не могу.

— Видел планетарные новости. Мы опять разгромили врага и потеряли еще несколько кораблей.

Куратор невесело фыркнул, отхлебнул кофе и ничего не сказал.

— Когда они нападут на планету, как вы думаете?

Мой собеседник вздохнул, аккуратно поставил на стол чашку и, откинувшись на спинку кресла, прикрыл глаза.

— Еще не скоро, Крис, еще не скоро… Думаю, у нас есть еще несколько лет. Сначала они должны окончательно выбить наш флот. Затем скопить столько кораблей, чтобы преодолеть планетарную оборону. Это не так просто, а они однозначно сталкиваются с множеством трудностей при постройке. У них там идет работа на износ, я уверен.

— А затем? Вы считаете, что повторения того, что было, все же не случится?

— Смысла нет. Им не нужны руины, им нужна наша инфраструктура. Плантации, фермы, города… Так что, поверь, после уничтожения орбиталок по поверхности будут нанесены только точечные удары.

Он снова наклонился к доске и переместил слона на пару клеток, давая мне иллюзию беззащитности своего правого фланга. Я не купился.

— Вы никогда не говорили толком, что мне придется делать в это время. Собственно, вы мне вообще ничего не говорили.

— Ну, сегодня как раз и скажу, — куратор взглянул на меня с хитринкой. — Заодно и поздравлю.

— С чем? — удивился я, оторвав взгляд от доски.

— Недавно прошло два года со старта нашей программы. И начальство подвело первые итоги.

— И? — я окончательно забыл о шахматах.

— Что «и». По итогам этих двух лет ты попал в группу для продвинутого обучения. Я за тебя очень горд.

Куратор смотрел на меня и улыбался широкой, отеческой улыбкой. Вот гад, наверное, если бы я разговор не завел на близкую тему, то он бы и не почесался.

— И много нас попало в эту группу? — я старался на показывать волнения. Похоже, в моей жизни грядут перемены.

— Секретная информация. Впрочем, скоро ты сам все узнаешь.

— А как шел отбор?

Он пожал худыми плечами.

— Общая успеваемость, психика, самодисциплина, физические показатели, коэффициент интеллекта и интуиции. Не знаю точно, отбор шел без моего участия.

— И что теперь будет?

— Да ничего страшного, не переживай. Переедем на другую базу, обучение продолжится. Скорее всего, появятся новые дисциплины. Ты не отвлекайся, твой ход.

Шахматную партию я бездарно слил. Мне было не до игр. Два года я уже здесь. Почти с тех самых пор, когда на Корону-два обрушилось небо. И вот теперь, похоже, этот этап моей жизни пройден.

Выходя из кабинета куратора, я вспоминал эвакуацию с горящей планеты.

Дым, колеблющейся пеленой заслоняющий горизонт. Неожиданные порывы обжигающего ветра. Едкий запах гари, забивающий нос. Едва различимые вспышки где-то высоко в небе. И посреди всего этого — кучка перепуганных подростков, цепляющихся за двух не менее перепуганных учителей. Потихоньку продвигающийся в нашу сторону пожар. И десантный бот, с ревом приземляющийся поблизости.

Мы все стояли, смотря на покрытую обгоревшей краской машину и не знали, что делать, полагаясь на учителей. Господин Тайлер и госпожа Акато, помню как сейчас, тоже замерли в неподвижности, со страхом рассматривая открывающийся люк. Но больше ничего страшного не произошло. Десантник в форме Коронного Содружества выглянул наружу, осмотрелся по сторонам, а потом закричал нам, чтобы мы забирались внутрь, призывно размахивая рукой. И мы побежали, сразу поверив, что теперь с нами все будет хорошо. Побежали подальше от пылающего леса, гари и жгучего ветра. Побежали с планеты.

Когда наш кораблик оторвался от земли, какая-то девочка спросила, будем ли мы забирать ее маму. Вопрос так и остался без ответа, только госпожа Акато, обняв ее, тихо погладила по голове, баюкая, как новорожденного младенца.

Я ничего не спрашивал. Зачем спрашивать, если видел все происходящее собственными глазами.

Появившаяся передо мной дверь столовой прервала воспоминания. Проголодался я, как обычно, сильно. Кофе у куратора слегка отодвинул голод, но теперь он вернулся с утроенной силой.

К сожалению, обед — это трапеза, отданная под урок этикета. К счастью, обед — эта трапеза, на которую подают всевозможные деликатесы, объясняя, как их правильно есть.

Сегодня, если верить информационному экрану, собравшимся в столовой предстояло попробовать синих мидий. В очередной раз мне в голову пришла мысль, что первые колонисты совершенно не заморачивались с названиями, обзывая представителей флоры и фауны планеты по аналогии с обитателями далекой Земли. Сомневаюсь, что земные мидии имеют в длину полметра и плюются отравленными шипами.

— Синие мидии являются одним из самых распространенных на Короне-один деликатесов, — начала рассказ девушка на экране. — Они могут употребляться сырыми, запеченными и вареными. Сырую мидию перед употреблением в пищу обязательно нужно полить…

Старательно выполняя инструкции, я расправился сначала с порцией сырой мидии, затем — с печеной и, наконец, с вареной.

Печеная мне понравилась больше остальных. Возможно, когда-нибудь мне даже пригодится это знание в жизни.

Остаток дня прошел за выполнением домашнего задания, а вечером я отправился на очередную пробежку. В сумерках бежать было тяжелее, ветки возникали перед носом совершенно неожиданно, а корни, казалось, стали заметно больше и ветвистее. Но дистанцию я все же пробежал. А вот на брусе сплоховал. Свалился вниз, подняв тучу брызг и отбив о водную поверхность бок. Потом пришлось еще и сражаться с рюкзаком, упорно старающимся утащить меня на дно. Выполз на берег мокрым, грязным и злым. Хорошо еще, что непосредственных зрителей у меня, как обычно, не было в принципе. Если не считать нескольких камер, следящих за моими достижениями.

А затем меня ждал сюрприз. Часы на запястье пиликнули и выдали сообщение, предписывающее мне прибыть на посадочную площадку через десять минут.

Наскоро ополоснуться в душе и поменять одежду я все же успел, хоть до места назначения и пришлось потом нестись со всех ног.

— Появился… Орел.

Мой куратор, гулявший по площадке, осмотрел меня скептическим взглядом и отвернулся. Я же, стараясь отдышаться после спринтерского забега, пытался вспомнить, что такое орел. Вроде, какая-то живность с Земли.

На площадке, ярко освещенной посадочными огнями, находилось довольно много народа. Отдышавшись, я насчитал, кроме нас, еще шестнадцать человек. Судя по возрасту — восемь таких же, как я, учеников вместе со своими кураторами. Лица всех смутно знакомы, но не более.

— Куратор? — вполголоса позвал я. — Что происходит?

Он остановился рядом со мной и поднял голову, рассматривая небо.

— Ничего особенного, Крис. Я же тебе говорил днем, что ты прошел на следующий уровень. Так что сегодня мы с тобой и этими парнями, — он махнул головой в сторону остальных, — отправляемся на новую базу.

— Так скоро, — вырвалось у меня.

Куратор неожиданно потрепал меня по волосам, взъерошив прическу.

— Не трусь. Там будет интереснее, вот увидишь.

Флаер появился неожиданно. Просто окружающая базу темнота выплюнула из себя бесшумный черный силуэт, а уже через несколько секунд он, заложив крутой вираж, мягко плюхнулся прямо по центру площадки, тут же выбросив два трапа. Машина спецназначения с пилотом-виртуозом. Я проникся.

— Бегом! — крикнул мне куратор, подавая пример.

Внутри флаер был пропитан функциональностью и одновременно удобством. Противоперегрузочные кресла, тактические экраны, показывающие вид по бокам аппарата, стойки для оружия, сейчас, правда, пустые. Еще я заметил шершавый ребристый пол, а затем куратор запихнул меня в кресло, пристегнул ремнями, нахлобучил на голову шлем, потом точно так же устроившись рядом. Стоящий в центре салона спецназовец — или кто там еще, — одобрительно кивнул и уставился на остальных. Прошло секунд двадцать, прежде чем он снова удовлетворенно кивнул, хлопнул по круглой красной кнопке на перегородке между кабиной пилотов и пассажирским отсеком, а затем шлепнулся в ближайшее свободное кресло.

Трапы шустро юркнули внутрь, двери закрылись, отрезая нас от внешнего мира, а еще через несколько секунд мягкий толчок возвестил о том, что флаер оторвался от земли.

Пара минут ускорения — и мы вышли на эшелон.

— Куратор, далеко нам лететь?

— Секретная информация, — ответил тот. Затем подумал и неохотно добавил: — Я и сам не знаю.

Полет в итоге продолжался около получаса. С какой скоростью мы летели и куда именно — я так и не понял. Но там, где мы оказались, все еще был день. Скорость у флаера была изумительной.

Я вместе с остальными пассажирами выскочил из машины и она практически сразу же унеслась вверх, скрывшись в облаках. А нам осталось только обозревать окрестности.

Посмотреть было на что. Новая база располагалась в широкой горной долине, окруженной величественными скалами, на снежных шапках которых играли оранжевые блики от заходящего солнца. Но в самой долине было довольно тепло. Повсюду виднелась жизнерадостная травка, вдалеке текла маленькая речка, упираясь в такое же небольшое озерцо. Интересно, природное или искусственное? На берегах озера паслась какая-то живность, как мне показалось — обычные земные овцы.

Неподалеку от нас находилось несколько приземистых прямоугольных зданий светло-желтого цвета. На одном из них виднелся многогранник радиоэлектронной станции.

От зданий к нам быстрым шагом направлялся какой-то мужчина в камуфляжной форме.

— Думаю, нам туда, — заметил мой куратор, направляясь навстречу ему. Я зашагал следом.

— Капитан Дью Веббер, — козырнул нам встречающий и, не дожидаясь ответа, махнул рукой, приглашая всех в сторону зданий.

— За мной, — снова подал он голос, когда группа зашла в ближайшее.

Мы всей толпой послушно двинулись вслед за ним в громоздкий транспортный лифт и поехали куда-то вниз. Здесь капитан передал нас невзрачному человечку в аккуратном сером костюме, а сам уехал обратно. Мы же, выйдя из лифта, начали глазеть по сторонам, рассматривая обстановку. Хотя смотреть было особо не на что — несколько информационных экранов, диван, растения в огромных горшках…

— Кхм, — произнес человечек, требуя внимания. Я перестал рассматривать мониток, на котором медленно крутилась наша планета, и уставился на встречающего.

Тот осмотрел нас внимательными глазами и продолжил:

— Я являюсь одним из официальных консультантов проекта. Позднее вы получите памятки, где будет указано, как найти мой кабинет. Можете обращаться ко мне с любыми возникающими у вас вопросами.

Он немного помолчал, снова вглядываясь в наши лица и, по-видимому, ожидая, что мы начнем задавать вопросы прямо здесь. Но все молчали.

— Сейчас я проведу вас на ознакомительную встречу с руководителем проекта. Следуйте за мной.

Нестройной молчаливой толпой мы проследовали в небольшой уютный конференц-зал и расселись по стульям. Я заметил, что все старались держаться чуть обособленно, парами куратор-курируемый. Мы тоже сели чуть в стороне от ближайших соседей.

— Расскажете, что сейчас будет? — шепнул я куратору, осматриваясь по сторонам.

— Понятия не имею, Крис, — последовал спокойный ответ. — Это же засекреченный проект, а я — лишь исполнитель не самого высокого звена, помогающий тебе в развитии. Здесь никто ничего не знает, кроме того, что вы должны в будущем послужить Содружеству.

Его откровенность, как обычно, заставила меня замолкнуть. Что тут еще спросишь.

Тем временем, на небольшое возвышение перед рядами стульев вышел еще один новый человек. На этот раз — пожилой седой мужчина в черном костюме, аккуратно облегающем заметный животик. Человек зашел за кафедру, расположенную по центру возвышения, нажал несколько кнопок, заставив включиться экраны у себя за спиной, а затем обратил на нас серьезный взгляд.

— Господа, я рад приветствовать вас всех на второй ступени нашего проекта. Меня зовут доктор Гришек Золь и я являюсь непосредственным руководителем проекта, в котором вы все живете уже больше двух лет.

Доктор Золь сделал паузу, отхлебнул воды из бутылочки и снова с серьезным видом посмотрел в зал.

— Два года назад всем вам был задан вопрос — хотите ли вы отомстить за смерть своих родных и близких. Вы ответили утвердительно. Более того, такой вопрос был задан еще девятьсот тридцати шести детям вашего возраста и все они согласились. К сожалению, первоначальные тесты отсеяли огромное количество участников. Кто-то не подходил по интеллекту, кто-то — по морально-волевым качествам, кто-то — по физическим данным.

Он пожевал губам и сделал еще один глоток.

— В течение двух лет постепенно шел отбор. Практически каждый ваш день был тем или иным тестом. На сообразительность, на целеустремленность, на обучаемость. Вас осталось всего девять человек и это одновременно очень много и очень мало. Вас всего девять — это плохо. Но вы — лучшие. И это вселяет в меня надежду.

— А вот с пафосом можно было бы и не перебарщивать, — прошептал я на ухо куратору, но он только цыкнул в ответ.

— Теперь вы вступаете во вторую стадию проекта и пришла пора познакомиться с тем, к чему мы вас готовим. Итак, для начала, вы все уже в курсе, что война нами проиграна. Это позорный, но уже практически свершившийся факт, — доктор осмотрел аудиторию, но никто не собирался ему возражать. Ситуация давно стала для нас очевидной.

— Аналитики предсказывают, что окончательно война будет закончена через пять-восемь лет. Не раньше, чем через пять, не позже, чем через восемь. Это хорошие аналитики и я им верю. Это означает, что, максимум через восемь лет, Содружество окончательно перестанет существовать. Нас не станет, а Корона-один превратится в оккупированную планету. Скорее всего, наши граждане в рамках нового порядка потеряют основные права и свободы. Наша цель — дать им шанс. Шанс на нормальную жизнь.

Золь допил воду из бутылочки и промокнул лоб салфеткой. Волнуется.

— У нашего проекта есть первоначальная задача, конечная цель и два пути развития. Первоначальная задача — это создание агентов влияния в диктатуре Короны-три. Полагаю, вы понимаете, что это значит, — он снова немного подождал, но никто не задавал вопросов. Мы все, я думаю, время от времени размышляли о том, что из нас готовят пусть не совсем простых, но все же смертников. На этом фоне агент влияния — чуть ли не помилование.

— В ближайшие пять лет с вами будут заниматься лучшие преподаватели Содружества. Вас научат всему, что пригодится вам для выполнения задачи. Помимо этого, все эти пять лет будут прорабатываться ваши легенды. Вы получите новые истории. Вы станете детьми туристов, торговых представителей, дипломатов из диктатуры, оказавшихся на нашей планете в момент начала войны. И вам нужно будет, используя все полученные здесь знания, вжиться в новое общество. Стать его полноправными членами. А затем выполнить возложенную на вас миссию.

— И сколько времени это займет? — задал вопрос парень, сидевший немного впереди нас.

Доктор тяжело вздохнул, пошарил глазами по полу, а затем снова поднял их, с тоской смотря на нас.

— Годы. Скорее всего — десятилетия. Возможно, в тот момент, когда у кого-то из вас появится возможность что-то сделать для своего бывшего государства, вы будете уже глубокими стариками.

Я попытался представить себе, как живу десятки лет, вынашивая в голове планы мести. Представлялось так себе…

— Это будет трудно, — словно прочитал мои мысли доктор. — Но вы — лучшие кандидатуры на то, чтобы справиться с этим. Все вы помните вашу родную планету. И все вы не хотите ее забывать.

У меня в голове, словно по волшебству, раздался тихий перезвон колокольчиков. Я прикусил губу и колокольчики неохотно смолкли.

— А что конкретно нам будет нужно делать? — осмелел еще один мой коллега.

Доктор прикрыл глаза, словно собираясь с мыслями.

— Официально ваша задача сформулирована следующим образом. Вы должны, самостоятельно выбрав время и место действия, использовать весь потенциал имеющегося у вас на этот момент времени положения в обществе для того, чтобы изменить в лучшую сторону жизнь граждан Коронного Содружества.

Он открыл глаза, помолчал и добавил:

— На практике, как я уже говорил, это может означать один из двух подходов. Дипломатия, а также культурное влияние высшего уровня. Или террор планетарного масштаба.

Я невесело хмыкнул про себя. Все же — смертники.

Доктор Золь продолжал что-то рассказывать о нашем будущем, но в моей голове, заглушая его голос, крутился один и тот же вопрос — не послать ли все это куда подальше. Мою жизнь, получается, уже расписали до самой смерти — сначала обучение с утра до ночи в течение нескольких лет, затем постоянная жизнь в страхе быть раскрытым, а как концовка — самоубийственная операция без шансов на спасение. Оно мне надо?

Я с некоторым удивлением понял, что до сих пор не воспринимал происходящее всерьез. Нас могли готовить для десанта, для того, чтобы мы стали офицерами сил планетарной обороны, да много для чего. И мы все… ну ладно, только я, — тешили себя мыслью, что это будет нечто героическое. А придется, похоже, убивать невинных…

В ушах снова зашелестел едва слышный перезвон колокольчиков и я сердито махнул головой.

Куратор, похоже, поняв мое состояние, легонько сжал мне локоть и шепнул на ухо:

— Не дергайся… Поговорим позднее…

И моя вспышка как-то угасла. Куратору я привык доверять. Возможно, это достаточно глупо, учитывая всю схему проекта, в котором я оказался, но все же.

Доктор продолжал разговаривать.

— После нашего брифинга у всех вас будет свободное время для того, чтобы ознакомиться с базой и своими новыми апартаментами. Со следующего дня вам предстоит провести месяц в лабораторном отсеке. Поверьте, вы выйдете оттуда совершенно другими людьми. А сейчас, как я уже сказал, предлагаю разойтись по вашим квартирам и потратить время на адаптацию. Всем спасибо.

Золь неуклюже изобразил поклон и быстро ретировался. А мы потихоньку направились к тому выходу, около которого стояли двое людей в неизменных костюмах, держа в руках по охапке каких-то пакетов.

— Ваши комплекты, — мазнув взглядом по нашим лицам, произнес один из них. После чего сунул один пакет в руки мне, второй — куратору и жестом предложил проходить дальше.

Я заглянул в пакет. Красивый, переливающийся голограммами бэйдж, тонкая брошюра, новенький коммуникатор и ключ-карта, по-видимому, от моего нового жилища.

— Пойдем, — махнул мне рукой куратор и мы пошли.

Найти наши апартаменты удалось минут через десять — пришлось спуститься на ярус ниже и немного попетлять по коридорам.

Новое место жительства мне понравилось. Уютно, просторно, технологично. Сняв обувь, я заглянул во вторую комнату, оказавшуюся спальней, в ванную, а потом вернулся в гостиную, где застал куратора, сидящего в кресле и задумчиво смотрящего на меня.

— Как вам? — я обвел рукой вокруг себя.

— Иди-ка сюда, Крис, я хочу, чтобы ты кое-что послушал, — внезапно сказал он и включил какую-то незатейливую мелодию на часах.

Немного недоумевая, я подошел к креслу и, повинуясь жесту, наклонился к нему. Куратор притянул меня еще ближе за воротник и, прикрывая рот ладонью, принялся быстро шептать:

— Слушай меня очень внимательно и просто молчи. Ни одного вопроса. Я хочу, чтобы ты прямо сейчас выбросил всю дурь из своей головы. Молчи, я сказал, мне плевать, есть в тебе эта дурь, или нет. Запомни одно-единственное. Из этого проекта ты теперь сможешь выйти только вперед ногами. Чтобы никаких мыслей и слов о том, чтобы встать в позу, уволиться, саботировать или что-то в этом духе. Сейчас у тебя один путь — делать то, что тебе скажут и делать это как можно лучше. Никакой самодеятельности. Тебе нужно пережить эти пять лет. Потом ты станешь гражданином диктатуры, если не совсем дурак. И только после этого ты будешь решать свою судьбу. Понял? Не сейчас. Потом. Сейчас ты будешь учиться. Учиться лучше всех.

Он сделал небольшую паузу. Я покорно ждал, согнувшись в три погибели.

— Наверняка нас прослушивают и записывают. Я говорю очень тихо, но все равно есть шанс, что голос расшифруют. Ты не скажешь мне сейчас ни единого слова. И никогда не вспомнишь про этот разговор вслух. Если меня будут про него спрашивать, я скажу, что провел профилактическую беседу и советовал тебе не вставать в позу по поводу задания, а просто учиться. Говорил, что сейчас не время для глупых мальчишеских решений. И это действительно так. Если будут спрашивать тебя, ты можешь сказать то же самое — это будет правдой.

Куратор еще немного помолчал.

— Все. Мой прямой приказ — ни одного слова мне касательно этого разговора. Я не хочу знать твои мысли на этот счет.

Он отпустил мой воротник и я выпрямился. Некоторое время куратор изучающе смотрел мне в глаза, затем весело ухмыльнулся и поднялся с кресла.

— Ладно, ты тут располагайся, а я пойду посмотрю, куда меня поселили.

Потрепал меня по голове и вышел из комнаты. А я принялся изучать свое жилище, постаравшись выбросить из головы его слова. Получалось плохо.

Осмотрев все углы, нашел новый комплект формы, переоделся и шлепнулся на кровать, прихватив с собой брошюрку. Неизвестно, почему информацию не загрузили в коммуникатор или местный компьютер — может быть, решили, что в бумажном виде будет удобнее.

В книжечке был план базы с подробными описаниями отсеков, номера для связи с различными здешними шишками, а также программа мероприятий на ближайшее время. Здесь меня несколько удивила строчка «генная модификация организма» — согласно расписанию, весь первый месяц на базе мне предстояло провести в медицинском центре.

Заинтересовавшись и немного испугавшись, я запросил у компьютера подробную информацию по этому поводу. Но появившийся список не содержал ничего сверхъестественного — итогом сложнейших модификаций должны были стать совершенно незначительные изменения в моем организме. Я стану чуть лучше видеть. У меня немного повысится реакция. Повысится болевой порог. Улучшится слух. Улучшится координация. Усилится иммунитет. Повысится слабенькая сопротивляемость ядам и очень даже сильная — известным сывороткам правды. Выровняется эмоциональный фон…

Я читал список операций и их предполагаемых результатов, потихоньку разевая рот от изумления.

Каждая операция — сложнейшая. Стоящие уйму денег препараты, оборудование, которое есть на планете в штучном количестве. Не говорю уже о врачах, способных все это проделать. А в итоге — сознательно совершенный пшик, пустышка. То, что могло сделать человека суперменом, в моем случае должно было лишь капельку улучшить организм. На пять-десять процентов от возможного.

Впрочем, это вполне логично. «Трешки» будут полными идиотами, если не обратят внимания на человека, демонстрирующего уникальные способности. А в моем случае все будет тихо и мирно. Я не смогу видеть в инфракрасном диапазоне, не смогу слышать ультразвук и уворачиваться от пуль. Но я стану немножко лучше обычного человека во всем.

И это потихоньку начинало мне нравиться.

Спать я отправился, размышляя о масштабе творящегося вокруг меня. Если на каждого из нас придется по четырнадцать модификаций… В текущих ценах это, наверное, годовой бюджет маленького городка. А ведь это всего лишь одна небольшая часть всего замысла…

Так, размышляя о финансовой составляющей проекта, я и заснул.

Утром меня разбудил аккуратный стук в дверь моего жилища. Пришлось подниматься и идти открывать. Снаружи обнаружился немолодой лысый мужчина в белом халате поверх стандартного костюма.

— Доброе утро, Крис, — улыбнулся он мне. — С сегодняшнего дня я твой новый куратор. Собирайся, нам через полчаса нужно быть в медицинском блоке.