Художники смерти

Андрей Кедрин, 2011

Вампиры – не сказочные существа. Их возникновение и принципы существования постепенно раскрываются перед читателем. Это, в первую очередь, люди, в своем личностном становлении поставившие себя над окружающими. Равнодушие, отвращение к ближним – первые из качеств необходимые для превращение человека в вампира. Таких индивидуумов ищет вампирское сообщество для того, чтобы пополнять свои ряды.

Пролог

Вечерний воздух был чист и прохладен. Накрывавшие город сумерки принесли людям отдых от жары и надоевшей за день работы. Льняные пиджаки вышли из-за полированных столов, джинсы покинули огороженные пластиком закутки, туфли отпечатали шаги по паркету, кроссовки пробежали по керамическим плиткам коридоров. В офисах и цехах, в гаражах и салонах красоты наступила тишина. Зато ярче разгорелись неоновые вывески кафе, ночных клубов и ресторанов.

По улице города шли двое, ничем не отличающиеся от прочей людской массы. Оба — и молодой с виду человек, и его спутница, были привлекательны. Но мимо них проходили и те, кто был привлекательнее их. Они были хорошо одеты, хотя в автомобилях мимо проносились те, кто носил и куда более богатый наряд. Словом, вокруг них было много тех, кто смотрелся хуже, но не меньше и тех, кто казался лучше, сильнее и успешнее. Одного не было у тех, кто обгонял или замедлял шаг, чтобы пропустить эту пару. Не горели по-особенному глаза окружающих, не было в их взглядах или движениях этой непонятной и неведомой людям, но от того лишь более неудержимой страсти. Они шли по улице, но не как обычные горожане — хотя этот вечер не принадлежал им одним, никто в округе, в отличие от них, не чувствовал себя охотником, выискивающим добычу.

Эти двое шли целенаправленно, они миновали двери клубов, подходивших к внешности, и двинулись дальше — к рабочей окраине города, где располагались более доступные заведения. Возле одного такого, с наполовину горящей вывеской они остановились, словно кого-то ожидая. Здесь эти горожане уже выделялись — несмотря на подступающую темноту любому было заметно, что они сильно отличаются от полупьяных и редко вменяемых завсегдатаев этого заведения. Кое-кто из маячивших неподалеку от входа посетителей это понял и быстро скользнул внутрь. Двое переглянулись, и, казалось, обрадовались оживлению, которое вызвали своим появлением.

Остались они на месте и когда на улице появились трое крепких с виду молодых людей, окутанных запахом табачного дыма и хмеля. Расслабленной походкой они подошли к этой паре, похрустывая на ходу костяшками пальцев. Они не обратили внимания на шорох шин автомобиля, остановившегося где-то неподалеку в тот момент, когда они окружили незнакомцев.

Один из завсегдатаев заведения уже открыл было рот, чтобы завести с гостями привычный для него разговор о трудностях жизни на окраине города, скрасить которую пришельцы могут своими кошельками, телефонами, а девушка — и обществом, но почувствовал странное головокружение. Он попытался ругнуться в адрес неизвестно откуда взявшейся слабости, но язык его не слушал. Даже просто стоять на одном месте было как-то неудобно — земля временами оказывалась перед глазами, уступая место усеянному звездами небу. Его кореша, насколько мог понять слабеющим рассудком парень, были в таком же состоянии.

Внезапно он услышал шаги вокруг и вяло подумал о том, что пришедшие доктора в белых халатах как нельзя вовремя. Он хотел было обратить их внимание на себя, показать свое беспомощное состояние, когда понял, что эти рослые люди и без того стоят рядом. Они не двигались некоторое время — возможно, что все на самом деле происходило гораздо быстрее, чем казалось этому человеку. А потом девушка вдруг подошла к нему очень близко.

— Примешь? — Непонятный вопрос задал ее спутник. Незнакомка чуть обернулась к нему и с радостной улыбкой кивнула. Потом она элегантно взмахнула рукой и с неожиданной нежностью погладила стоящего в столбняке человека. Он почувствовал, как девушка осторожно прикоснулась губами к его шее и, в закрывающей глаза пелене медленно опустился на руки двух санитаров. Если бы его душа, как это описывают в этот момент взлетела вверх то он бы увидел, как незнакомка, уже обхватив дергающееся тело, все сильнее прижимается губами к шее а из уголков ее рта вылетают ярко-красные брызги. Но душа не смогла взлететь — опутанная непонятной силой она была заботливо запакована этой незнакомкой, чтобы пополнить ее коллекцию.

Глава 1

Будильник завел свою утреннюю песенку. Электроника усталости не знает, и звенеть не перестает, в отличие от людей. С этой мыслью я, наконец, добрался до источника своего беспокойства. Серая коробочка продолжала мигать экраном, и я начал понимать знакомых, которые регулярно меняют модели телефонов. В душе хозяин считает, что аппарат становится виновником его недосыпания, ты винишь коробочку в том, что собеседники звонят не вовремя, а, избавившись от окаянной, чувствуешь себя гораздо лучше.

Этим утром насильственное пробуждение оказалось более чем некстати. Уснуть удалось только к рассвету, устав от карусельной череды мыслей. В голове прыгали блохи финансовых забот, скулило одиночество, сиреной подвывало беспокойство о будущем, и перекрывал все глухой рокот скопившейся злости. Сбросив подушку на пол, я высвободил из складок ткани жесткую пластиковую рукоятку ножа. Большой палец толкнул лезвие вперед, раздался упругий щелчок, и обоюдоострая полоска стали встала на место. Я крутнул нож в пальцах, перехватил его в положение «клинком вниз» и проткнул хрустнувшую панель телефона. И тогда он, наконец, умолк.

Встать все равно пришлось, также, как и достать из шкафа коробку с фотографиями по-американски счастливых людей и заменить убитый в буквальном смысле аппарат на новый. Жертва бессоннице отправилась в мусорное ведро, а я — в ванную. Там, под плеск воды я в очередной раз попытался решить, чего же не хватает человеку, которого считают если не успешным, то перспективным окружающие. Может быть, чего-то совсем простого, или, наоборот, недостижимого?

Я осторожно заглянул в холодильник, вытащил сухую палочку охотничьей колбасы и пожевал жесткое мясо. Початая бутылка черного рома в дверном отсеке обещала небольшое облегчение или, хотя бы временную передышку от мыслей, что так и не дали выспаться. Ночью о ней я не вспомнил, и теперь пожалел об этом. Как бы ни складывались дела, или, точнее, НЕ складывались, встречаться с людьми нужно трезвым.

Как же знакома дорога на работу. Вроде бы, немного времени прошло, а я уже успел выучить каждую трещину на асфальте. Настал день, и шагаешь по одному и тому же маршруту, хотя до боли хочется рвануть прочь, забыть о маленьких победах, что радовали когда-то, бросить все и сразу, не возвращаться в кабинет, убежать от людей, улететь, да именно улететь, пусть даже с крыши — на тротуар, пусть вниз, на камни. Но лишь бы на секунду-две почувствовать, что вот она, абсолютная свобода, когда не нужно торопиться и никто не властен над тобой, и бесполезны приказы, лозунги и воззвания. Ты уже не гражданин, и ничего стране не должен, тебе безразлично, каков будет завтра политический строй и поднимется ли государство… Пусть летит оно туда же, пусть разрывается на куски собственным ворьем или сгорает в ядерном огне… но без тебя.

—

Извините… — Высокая — глаза почти на одном уровне с моими, темноволосая, стройная девушка появилась из дверей круглосуточного магазина. И не просто так, а с коробочкой пирожных, которые теперь равномерно распределены по моим ботинкам. Так вот всегда — только захочешь катапультировать душу, кто-нибудь на тело нагадит. Она не растерялась и виноватой не выглядит. В зеленых глазах, наоборот, прыгают смешинки, словно девушка радовалась удачному розыгрышу.

—

Извиняю. — Ждет чего-то, словно придерживая меня на месте взглядом. Где ж ты была хоть год назад, когда я так собой любовался, и хотел произвести впечатление на всех встречных? Я бы ринулся утешать тебя, затарил пирожными руки, а лапшей — уши, мы бы познакомились, обменялись телефонами… Но лучше уйди прямо сейчас, не надо меня выручать или обнадеживать, я устал от надежд и помощи…

—

Тогда я пойду, пожалуй… вот так из-за неуклюжести своей без сладостей к чаю осталась. — Нормальный развод, но не для меня. Вот тот толстопузый, что припарковал машину неподалеку, тебя уже до трусов раздел мысленно. С ним, пожалуйста, такие трюки проводи — ужин и завтрак гарантирован.

—

А вы кефир попробуйте на полдник — его и без пирожных довольно. — Сердишься? Ну и славно, так и оставайся… ах ты окаянное сочувствие, в последний раз. Завтра, даже если мокрый, голодный котенок приползет под дверь — не шелохнусь. — Вам какие больше нравятся?

—

Со взбитыми сливками. — Она улыбнулась. — Знаете, у вас такой взъерошенный вид был, что я испугалась, правда.

—

Не проснулся еще… и кофе не успел попить.

—

А, вы, наверное, тоже «совенок», не любите утро? — Я оставил вопрос висеть на том месте, где он прозвучал.

—

Удачного вам дня. — Оставив девушке новую порцию сладостей, я двинулся дальше. Не стоило отвлекаться на эту встречу. Если она не случайна, мы еще увидимся. Однако, тучи на душе малость рассеялись — настолько, что я перестал думать о кардинальных мерах по изменению судьбы.

В редакции было тихо. Свежий номер еженедельника лишь вчера вечером отправили в типографию. Это означало, что раньше обеда никто из коллег не почтит рабочее место своим посещением. Мне стоило бы последовать их примеру, но тишина привлекала еще больше, чем спокойный сон.

Включив компьютер и маленькую кофеварку, я прошелся по скрипучему полу комнатки. Заодно сорвал со стенда вырезку из нашей газеты, висевшей под рубрикой «материал месяца». Пробежав еще раз по строчкам, отправил свою писанину в мусорную корзину. Компьютер призывно пискнул, извещая об очередном электронном послании. Оно тут же было отправлено в свою битную или байтовую могилу. Не хотелось читать ни приветов, ни проклятий от людей условно считающихся друзьями, или, безусловно — коллегами.

Ежедневник напоминал всего лишь о двух событиях, заслуживающих внимания — визите к его светлости, учредителю издания и вылазке в салон магии. Последнее выглядело куда более интересным. Я рассчитывал собрать материалы о тонких мошенниках, снимающих всевозможные сглазы и торгующих амулетами с ближайшего отвала. Тема была не новой, но довольно интересной.

Однако глас свыше, ослабленный лепетом секретарши в телефонной дали потребовал наверх своего подчиненного. Я отставил так и не наполненную чашку, и, взяв маленький плоский портфель, взбежал по лестнице.

—

Не спится шефу? — Перекрашенная девочка в приемной только вздохнула в ответ. Конечно, тяжело следовать графику руководства, которое то появляется на работе без пят

и восемь, то сидит до часа ночи, готовя, без сомнения, великие дела. Ранний вызов следовало, видимо, считать привилегией — первый посетитель как-никак, тебе уделят все время, которое сочтут нужным.

—

Ой, ну вы же знаете, как мы работаем… — Судя по ширине улыбки, болоночка учуяла настроение шефа, и теперь виляет хвостиком сегодняшнему герою утра. — Проходите, пожалуйста.

Письменный стол, превышающий по размерам бильярдный, терялся где-то в конце кабинета. Впечатление туманной дали усиливал сизый сигарный дым, витавший над серебристой головой издателя-учредителя-шефа. Сейчас он был занят невероятно сложным делом, с видом старого, пописавшего свое литератора, пролистывал папку с моими работами. Подавив желание резко захлопнуть ее, я устроился в кресло напротив. Через пять минут мое присутствие было замечено.

— Вы работаете у нас третий год… — Шеф поднял глаза, видимо, чтобы я еще раз оценил его душевную широту, которая до сих пор позволяла мне иногда получать деньги. — И, естественно, стремитесь совершенствоваться в своем деле. С большим сожалением я узнал, что главный редактор нашей газеты решил сменить место работы… Это предполагает некоторые кадровые перестановки… Я не сторонник привлечения людей со стороны, когда есть своя база профессионалов, им потому нами принято решение назначить вашего непосредственного начальника на его место. — Рокировка была действительно сложной. Главред, как и любой на его месте, играл роль представителя газеты, пил шампанское на презентациях и видел свое детище раз в неделю, на совещании. Всю его работу делали заместители — если один из них получил повышение, стоило только порадоваться. Но, как бы ни складывались дела, я не настроен был подхватывать знамя издания в свою очередь. Оставалось сказать об этом, пока собеседник не задохнулся от собственной щедрости. Что я и сделал. В награду получил часовую лекцию о необходимости иметь амбиции и стремиться расти по служебной лестнице. Кофе, конечно же, остыл за это время.

Глава 2

К двери «салона магии», устроившегося в здании, как это принято называть «бизнес центра» я подходил с легкой дрожью внутри. Это было не просто волнение — казалось, что я напал на след чего-то интересного, опередив своих коллег. Хотя особых причин для таких мыслей не было. Кабинетов, подобных этому, в городе была целая куча, часть из них создавалась профессиональными психологами, придающими своей работе элементы экзотики. Еще несколько использовались как банальные пункты развода доверчивый людей, но, даже зная это, в каждом новом салоне ищешь хотя бы намек на присутствие некой силы, которая вдруг раз — и поможет наладить жизнь.

Вместо великого Нечто за секретером при входе в офис магов сидела женщина средних лет, со следами поклонения Вакху на лице. Взгляд привратницы не содержал никаких мыслей — она лишь кивнула на мое приветствие, и распахнула дверь в кабинет мага. Оттуда в лицо ударил теплый свет открытого пламени и сладковатый запах сандала в дрожащем букете благовоний. На этой волне ноги, казалось, сами занесли меня внутрь.

Над убранством кабинета поработали на совесть. Здесь отсутствовало электрическое освещение — вместо ламп в углах комнаты стояли пятисвечия. Отблески пламени усиливались благодаря нескольким большим зеркалам на стенах. Шкура медведя на полу, стеклянные горки с десятками колб и колбочек, чаш, вазочек и амфорок делали помещение похожим на склад восточной аптеки. Все это окутывал аромат благовоний из двух ламп, стоящих на столе перед магом. Его, точнее, ее персона показалась мне на удивление знакомой.

—

Надеюсь, пирожные пришлись по вкусу? — Она поднялась навстречу гостю, чуть улыбнувшись фразе, которую я произнес вместо приветствия.

—

Пришлось пожертвовать их в фонд помощи голодным привратникам… Но свою задачу они, видимо, выполнили, приведя вас к нам.

—

А Вы, считаете, что все в этой жизни предопределено? — Беседа начала походить на пикировку. Не стоило, конечно, так разговаривать с потенциальным источником информации. Я терял навык, коль скоро предпочел наступательный тон вместо проникновенной беседы.

—

Не совсем. Дело и в нас самих. Вы же, как журналист… — Я вздрогнул, понимая, что раскрытое инкогнито уже не позволяет прикинуться посетителем, которого можно просто развести. — Как работник одной из самых уважаемых газет в нашем крае, человека эрудированный. А значит, с теорией ноосферы знакомы, также, как и с законами кармы.

—

Это где наши поступки формируют судьбу?

—

Не только… впрочем, мы отвлеклись от стандартной беседы с посетителем — вы же хотите поучаствовать именно в ней? Тогда расскажите свой самый запоминающийся сон. — Я опустился в глубокое кресло напротив собеседницы. Аромат благовоний уже не казался сильным. Отступила легкая головная боль, которая мучила с утра, и под легкое потрескивание свечей на душе свернулись комочки воспоминаний.

—

Я стою под серым небом, посреди ковыльной степи. Рвуший облака ветер старается свалить с ног, бросая в лицо пригоршни пыли. Травяные волны колышутся у ног, когда я делаю шаг вперед. Путь длится бесконечно долго, а ветер все сильней, и нет вокруг ни одного живого существа. Наконец, земля уходит куда-то, я срываюсь, нет, плавно скольжу по склону вниз, как в детстве, со снежной горки. Остановившись, я вижу перед собой лишь травяные склоны, и высоко наверху — то же небо.

—

Что находится справа и слева?

—

Овраг уходит в обе стороны, насколько хватает глаз… когда я пытаюсь разглядеть, что там, то просыпаюсь.

—

Вам неинтересно, что ТАМ, дальше? — Девушка чуть подалась вперед, ожидая ответа. Овальный медальон на ее груди качнулся, продолжая движение. серебряная цепочка заискрилась в свете огня.

—

Пожалуй, что нет, не интересно. Нет особого желания раскрывать тайны там, где их нет…

—

Откуда вы знаете, что там ничего нет? — Улыбка тронула губы собеседницы, глаза лукаво прищурились.

—

Значит, мне просто лень… некоторое время назад я уделял куда больше внимания боевым искусствам, философии… но знаете, мне пришлось изучить все это для того, чтобы понять то, о чем не раз говорили прежде — знания не приносят счастья.

—

А побороться за него вы не пробовали? Помните пословицы о воде, которая течет только в одном направлении?

—

Чтобы добиться результата, недостаточно просто барахтаться. Если есть силы, нужно знать и куда их приложить. К примеру, можно долго толкать незапертую дверь, если не знаешь, что ее нужно потянуть на себя… — В наступившей тишине яростно метнулось пламя свечей, с шорохом сжиравших воздух в комнате. Становилось душно, я почувствовал, как щекочет кожу стекавшая по виску капля пота.

—

Знаете, иногда мне казалось, что целью в жизни может стать сама жизнь, точнее, стремление к ее продолжению, пусть и за счет других… — Собеседница слегка встрепенулась, тихо втянула воздух, словно собака, берущая верхний след.

—

Имеешь в виду вампиризм? Ему можно научиться, между прочим… — Я с удовольствием откинулся в кресле — попалась, девушка! Палец осторожно коснулся кнопки на маленькой коробочке в кармане, включая диктофон. — Но время уже к обеду, а я голодна… Сменим место? — Она поднялась, не дожидаясь и не оборачиваясь, двинулась к выходу.

Глава 3

—

Тебя так интересуют вампиры? — собеседница обхватила губами соломинку, втянула маленький глоток коктейля. — Предположим, что я — это вампир.

—

Даже так? — Я пошевелил кубики льда в своем бокале. Они никак не хотели тонуть, скользко выворачиваясь из-под острого края трубочки. Беседа забавляла все больше. Разговор о мистических вещах уже больше походил на беседу о

сексуальном опыте, когда, слегка смущаясь, ты стараешься, тем не менее, сразить собеседника, расписывая свои похождения. — А чем докажешь?

—

Клыки хочешь посмотреть? Они у меня, как и у всех людей, обычного размера. Дело все в отношении к окружающим, которое у меня отличается от обычного. Вот, например, напротив нашего столика сидят двое. Я смотрю на них, прикидывая, кого легче увлечь, закружить голову, чтобы потом бросить, обескровленного.

—

Я, значит, на роль жертвы не подхожу… — Улыбка у девушки вдруг стала такой, что я начал верить ее словам. От пухлых губ словно потянуло легким, головокружительным запахом крови, а взгляд остановился, как будто она примерилась к броску.

—

Ну почему же…Но я не думаю так поступать с тобой… Пока… Может, завтра я передумаю. — Если бы не второй коктейль, легким туманом окутавший сознание, я, наверное, просто встал и ушел прочь от этой, казавшейся сумасшедшей. Слишком много книг в жанре фентези она прочитала, или фильмы о Дракуле потревожили детский разум несколько лет назад, но она явно верила в то, что говорила.

—

Расскажи, как ты поняла, что стала вампиром. — Собеседница немного помедлила, словно собираясь с мыслями. Потом заговорила, и каждое слово ложилось на разум, словно впечатываясь в память.

—

Любая сильная встряска очищает нам мозги. Как правило, понимаешь, что ты не тот, что был раньше, только пережив сильные чувства. Не знаю, как получилось, что я росла девочкой не особо общительной. Книги мне всегда нравились куда больше, чем люди, но приходилось общаться, разговаривать, улыбаться, ходить в школу, наконец, да еще и получать при этом отличные отметки. Но как-то раз родители, желая помочь угрюмой дочке найти новых друзей, решили отправить меня в лагерь отдыха на одну смену… — Она на несколько мгновений замолчала, приникнув к соломинке. Уровень жидкости в бокале сразу упал.

—

Летний лагерь — это просто песня, — продолжала собеседница. — Особенно в старшем возрасте — а я попала туда в пятнадцать лет. Там и курить научат, и уши проколют, и расскажут, зачем в лес парами убегают, и покажут, и девочкой приедешь, женщиной уедешь… Толи туда специально подбирают по уровню гормонов, толи только такие дети и ездят туда… — Она яростно взболтала жидкость в бокале соломинкой и отставила его прочь. Воспоминания о пребывании среди сверстников, видимо, были не очень приятными. Тонкие пальцы отбили дробь по столу, потом начали теребить салфетку.

—

И как только родителям пришла в голову такая идея — не представляю. Но мне торжественно всучили чемодан с барахлом, и погрузили в автобус. По дороге попутчики — некоторые были из моей школы, рассказывали тупые анекдоты, кое-кто делился впечатлениями о прошлой поездке, а мне до слез хотелось обратно… В общем, привезли, распределили по домикам — по четыре человека в комнате, двадцать человек в коттедже, душ иногда с горячей водой, туалет во дворе, сугробы из хлорной извести на его ступеньках… словом — рай для подростков. — Непринужденно, словно курильщик — зажигалку, девушка вытянула из-под ремня черный пластиковый предмет. Взмах кисти — из него с мягким щелчком выпорхнуло вороненое лезвие. Отхватив ножом крошечный кусочек от яблока, девушка отправила его в рот. Потом спрятала клинок, но продолжала крутить складничек в руках.

—

Это случайно не «Горная лавина»? Дорогая игрушка… и достаточно редкая в наших краях. — Она удивленно встрепенулась.

—

Точно, это он — я как-то прочитала статью про него и не могла успокоиться. Долго собирала деньги — хотелось иметь такую штуку — маленькую и смертельно опасную — в точности, как я.

—

Странно. Девушки очень редко увлекаются оружием, особенно клинковым. Хотя в сущности, этот ножик — больше полезное украшение, чем опасный предмет. Но продолжай рассказ. Чем закончилось твое пребывание в лагере?

—

Каждый день был полон веселья и подвижных игр, спортивных соревнований и прочей дребедени. По вечерам — дискотеки, на которые детки постарше приносили водку и сигареты с коноплей… Или не знаю, что они там пихали внутрь, но зрачки от этой дряни у них расширялись, взгляд становился — как у плюшевых медвежат со стеклянными пуговками вместо глаз… На меня быстро обратил внимание один мальчик, считавшийся чуть ли не первым красавцем лагеря… Ты, кстати, заметил, как часто используется это слово — лагерь? И тюрьма у нас — лагерь, и место отдыха детей, туристов — не пойму, неужели язык настолько беден, что других слов не подобрать?

Так вот, этот кадр задался вполне определенной целью в отношении меня, и далеко не потанцевать ему хотелось. Да вот незадача — на дискотеках меня ни разу не было, а в иное время, без алкогольных паров в голове он подойти, видимо, не решался. Когда начинались танцы, я сбегала из лагеря. В любом заборе, при желании можно найти дыру… особенно, если этого очень хочется. А по ночам мне нестерпимо было оставаться в комнате с другими девочками, до боли, до отвращения невмоготу слушать их шепот и смешки. Ночная прохлада манила к себе тихим ветерком, запахом сосен и тепла пасшихся неподалеку от лагеря коз. Мне хотелось охотится, ощутить себя безжалостной хищницей, которая раздирает плоть, наслаждается кровью своих жертв… Это случалось и раньше, но мне удавалось сдерживать себя… Так вот, по вечерам я выскальзывала за пределы лагеря и некоторое время бродила по лесу. Однажды, как уже сказала, я наткнулась на пасущуюся козу. Наверное, она отбилась от стада или зашла слишком далеко, но, как бы то ни было, животное оказалось одно на поляне.

Я осторожно подошла к топчущейся белой зверушке. Она не испугалась, лишь потянула в сторону, но моя рука вовремя придержала за рога. Я слышала теплое дыхание козы, но видела перед собой не живое существо, а объект для охоты — или, знаешь, просто котлету на прилавке магазина. Я почувствовала, что рот наполняется слюной и, одновременно в животе появилось такое приятное чувство щекотки. Ухватив крепче за рог одной рукой, я вытянула нож — этот самый, из кармана шорт, рванула голову животного вверх и полоснула лезвием там, где на шее пульсировала жилка… кровь брызнула на удивление сильно. Коза заблеяла и рванулась, но я обхватила ее шею руками и прижала губы к ране.

Густая теплая жидкость показалась на удивление вкусной — словно томатно-мясная подливка. Но от нее вдруг закружилась голова — сразу и надолго, словно от бокала шампанского. Коза рвалась, постепенно слабея, а я не могла оторваться от этой струйки. Так прошло, наверное, около минуты… Животное, наконец, повалилось набок, напор крови пошел на убыль. Только тогда я вдруг поняла, что произошло, но невероятное чувство заполняло душу — словно я, наконец, смогла стать самой собой, сбросив личину послушной девочки. Я перестала думать, что поступаю неправильно, сторонясь сверстников — они теперь казались маленькими и жалкими созданиями, которые могут лишь делать тоже, что и окружающие.

Внутри меня словно забурлила новая жизнь, наполнив тело непонятной пульсацией — так, словно сердце стучало в каждой его клетке. Непонятная сила бросила на землю и, сквозь головокружение и растекающуюся слабость я вдруг стала четче различать звуки и запахи леса — так, словно внезапно прекратился насморк. Потом включился слух шуршанием птиц в гнездах и полетом сов… даже звуки музыки из лагеря прорвались ко мне. Я села на землю, пытаясь сфокусировать зрение. Через некоторое время у меня это получилось, и, несмотря на лунный свет, предметы стали очень четкими…

Обратно в лагерь я буквально летела, не чувствуя ни усталости ни раздражения чего со мной не случалось. Ночь была просто великолепная — яркая луна, тихий ветерок, прохлада — словом, то, что нужно для разгула нечисти. На половине пути, примерно я заметила впереди две неясные тени. Бродячие собаки — их всегда полно возле скоплений людей, вели себя как-то странно. Увидев меня, они поджали хвосты, и, скуля, припали к земле. Псины были здоровые, поменьше немецкой овчарки, хотя ненамного. Но что-то их очень напугало. Я оглянулась — вокруг больше никого не было. А собаки отползали в сторону с моей дороги. Стоило мне сделать шаг — они ринулись прочь со странным визгом. Но эта встреча тогда показалась мне не особенно значительной.

Кровь с лица и шеи я смыла в воде маленькой речки, что плескалась возле лагерного забора. Глядя на свое отражение, я заметила, что немного изменилась — словно волчонок вдруг обнаруживший, что у него есть не только зубки, но и клыки. Внешне это никак не проявилось. Но толи расправились плечи, толи на губах появилась легкая как паутинка улыбка презрения к окружающему. Сбросив футболку и кроссовки, я нырнула в реку, и долго плавала в теплых волнах затона. Тело постепенно перестало гореть, взамен этому пришла легкая истома и покой.

—

Так и начался твой охотничий сезон? — Рассказ моей спутницы был довольно странным, но, если поискать, можно найти и не такие отклонения в поведении людей. Чего стоили только пресловутые «черные мессы» средневековых колдунов. Ну выпустила девушка пар, отомстив несчастной скотине за все недовольство миром… Хотя, впрочем, почему коза «несчастная»? Не называл же я так ту свинью, что заботливо упакована в горячие сосиски…

Другое дело, что убита коза была достаточно профессионально, что ли, без особых колебаний, словно девушка долго этому училась или принесла умение в цивилизованную жизнь вместе с генетической памятью хищных предков.

—

Можно и так это назвать… — Она с сожалением посмотрела на воду, которая осталась в бокале от кубиков льда. Я поднялся, прихватив его, двинулся к бару. Можно было, конечно, позвать скучающего официанта, но пауза давала возможность немного обдумать полученную информацию. Вопрос, собственно, был один — действительно ли моя знакомая стала одним из самых знаменитых мистических существ, или же ей требуется помощь психиатра? Пока ее рассказ с одинаковой степенью вероятности подтверждал и ту и другую версии. Поэтому стоило вернуться, ожидая продолжения.

—

В лагере я оказалась под утро, когда уснули даже самые отчаянные «дети». Отсутствие мое осталось незамеченным, как впрочем, и в предыдущие разы. Но теперь я чувствовала изменения, которые произошли во мне самой. Усталости, на удивление, почти не было, лишь в глубине, как теплый уголек, тлело удовольствие от удачной охоты. Я с удовольствием забралась под одеяло и проспала до завтрака.

Несколько дней прошло, как обычно. Только пошел слух, что крестьяне отстреляли пару бродячих собак, задравших козу. Рассказчики преувеличивали количество хищников и жертв, как это обычно бывает, но я думаю, речь шла о тех дворнягах, которых я встретила на обратном пути, а их последний ужин был моей первой добычей. Я подумала тогда, что все сложилось очень удачно… но захотелось продолжения. К тому времени я уже успела побродить в Интернете, ища объяснения своему поведению. Да, действительно, здесь могут быть только две версии… — Я вздрогнул, на миг показалось, что эта странная девушка прочитала мои мысли. — И обе меня пугали — все же странно считать, себя сумасшедшей или, что еще хуже, мистическим упырем. Но безжалостная радость от содеянного требовала продолжения. Это не было той мистической жаждой, которую так любят описывать авторы фантастических романов. Скорее, ощущение напоминало сексуальное желание, оно постоянно, достаточно ярко выражено, но мы не животные и в состоянии управлять собой. А значит, это ощущение можно и приглушить и полностью задавить, если есть необходимость. Именно так я и поступала… но за неделю до конца смены произошло еще одно событие. — Рассказчица сделала паузу, отвлекаясь на коктейль. Случайно ли она выбрала старомодную смесь под громким названием «Кровавая Мэри»? Я вспоминал состав этого странного напитка — водка, томатный сок, и, кажется, что-то еще. Просто, без особых изысков, если не считать громкого названия — в честь Мэри Стюарт, не иначе. Что это — намек или тоже часть странного образа, такая же, как черные волосы, серебряные украшения?

—

Несколько человек из старшей группы решили сбегать в «самоволку», оккупировав на ночь заброшенный деревенский дом. От лагеря до него был примерно час ходьбы, так что после отбоя вполне можно было добежать туда и вернуться обратно до утра…. В эту вылазку позвали и меня — тот самый парень, что никак не мог одарить своим вниманием. Я согласилась, решив, что это — хорошая возможность погулять на свободе. Что же касается остальных — к этому времени либеральные порядки, воцарившиеся к концу лагерной смены казались им чересчур строгими и они хотели полного отсутствия контроля со стороны старших.

Домик был небольшим, и стоял на самом краю деревни. Знаешь, мне всегда казалось, что в таких вот — маленьких, кособоких избах жили колдуны или ведьмы, с растрепанными седыми волосами, закрывавшими лицо. Так считала не одна я — по дороге кто-то из ребят рассказал пару детских страшилок, где основным героем выступал такое же вот строение. Мой кавалер тогда особо смеялся над историей, где маленькая девочка пришла ночью в дом, чтобы выпить кровь всех его обитателей. Он подсчитал, не упустив случая хвастнуть своими знаниями арифметики и анатомии, что емкость желудка у ребенка — около литра, а значит, демоническое создание должно было лопнуть на середине трапезы. Да, чуть не забыла — компания набралась немаленькая — десять человек, ну или, точнее, пять парочек. Кто был моей второй половиной, несложно догадаться. Тот парень — видимо, человек деловой, привык все решать и устраивать, и был одним из организаторов ночной прогулки.

В избу заранее принесли вино и закуску — в основном, шоколадные конфеты и печенье. К середине ночи многим уже хотелось есть, но почему-то более солидной закуски никто не взял — видимо, сказывались ограничения сладостей в более юном возрасте. Зажгли свечи, расковыряли пробки — штопор, конечно, тоже никто не взял, и началось застолье. После третьего тоста, когда никто уже не обращал внимания на окружающих, я выскользнула из дома.

Огород зарос бурьяном по пояс. В переплетениях корней шуршала какая-то полевая мелочь — мыши, наверное. Я осторожно шла по этому полю, не видя собственных ног в траве, чувствуя, как мягкая пыльца оседает на коже. Через пару минут сзади послышались торопливые шаги. «Кавалер» искал меня, возможно, надеясь, что я покинула компанию специально для нашего с ним свидания. Он увидел меня и решил догнать. Я не стала оборачиваться — только когда руки сжали плечи и сразу же поползли вниз, остановилась. Он бормотал что-то, обдавая мое лицо винным кислым запахом, целуя шею. Еще не понимая, зачем, я потянула его в сторону от дома, туда, где диким лесом разрослись кусты смородины.

Ветки цепляли за одежду, когда мы продирались сквозь заросли на маленькую — со стол размером, полянку. Когда его руки поползли вверх, поднимая мою футболку, я осторожно вытянула нож из кармана. Увлекшись процессом, он даже не заметил осторожного прикосновения лезвия — только застонал, почувствовав мои губы на шее. Продолжая целовать, попытался просунуть руки в шорты, но я крепко обняла его, чувствуя бьющую в рот струйку тепла, от вкуса которой снова начали подкашиваться ноги…

Похоже, очень скоро что мой соблазнитель начал слабеть — его движения становились вялыми, механическими. К счастью для него, я не стала резать глубоко, но даже из той царапины пролилось не меньше стакана крови. Отпрянув — он уже не держал меня, я изобразила удивление, воскликнув что-то вроде «Ой, ты сильно поранился», прижала платок к шее, положила его руку сверху, и ушла.

Утром я узнала, что все самовольщики благополучно вернулись в лагерь, только несостоявшийся герой-любовник плохо себя чувствовал, так, что его пришлось поддерживать на ходу. Но через пару дней он пришел в себя, и хотя бы оставил меня в покое. А потом — закончилась смена, и все разъехались по домам. — Выпалив последние слова, она снова отвлеклась на коктейль. Рассказ выглядел правдоподобно, хотя проверить его было невозможно. Но описываемые события происходили несколько лет назад, возможно, что я мог услышать что-нибудь более свежее. Описание охоты юной вампирши не казалось чем-то отвратительным — во всяком случае, для меня.

—

Может быть, перекусим? — Я позвал официанта.

—

С удовольствием… По салату для начала…

—

А на горячее что?

—

Бифштекс с кровью… — Она улыбнулась. — Но можно и цыпленка.

Глава 4

—

Что было дальше? — Я молчал все время обеда, пытаясь разобраться в услышанном, И задал очередной вопрос, только когда нам принесли кофе. Она коснулась кончиком ложки тонкой пленки из корицы, плававшей в чашечке, потом подняла ее и слизала коричневую капельку. Когда она заговорила, тон собеседницы изменился — совсем чуть-чуть. Голос, казалось, зазвучал мягче, слова цеплялись одно за другое, вливаясь в сознание одним сплошным потоком.

—

Я вернулась домой преображенной, и родители обрадовались переменам. Конечно, никто не заметил, что я стала другой внутренне, все видели только загар, стройное тело с подтянутой мускулатурой. Но главное — вот она, самая большая радость — нелюдимый ребенок стал чаще гулять по вечерам, ходить на танцы и болтать по телефону… не пойму, почему именно такое поведение считается нормальным и никого не беспокоит… ну да ладно.

В городе подростку сложнее сбежать на ночь глядя, я не хотела тревожить родных поздними возвращениями, поэтому приходилось быть более осторожной. Но мне очень хотелось поохотиться еще. Знаешь, на что это походит? Словно из ниоткуда возникает чувство щекотки, которое разливается внутри теплыми мурашками, рот наполняется слюной и сердце начинает биться часто-часто. Потом оно успокаивается и не просто в мыслях, во всем теле разливается спокойная уверенность, чувство того, что именно ты сегодня — настоящий хищник, который способен жить, питаясь живыми существами.

Чтобы хоть слегка заглушить это чувство, я пять раз в неделю ходила в спортзал — не на фитнес, как большинство сверстниц. Я просто приходила, выбирала тренажер — например, гребной станок, и по часу выполняла одно и тоже движение, до тех пор, пока мышцы еще подчинялись. Я пробовала медитировать, перечитала кучу книг, узнала, как проникать в свое подсознание… И решила выяснить, что произошло со мной на уровне сверх физическом.

Входить в транс было легко, что также удивило меня. Я концентрировала внимание на пламени свечи, пока оно вдруг не увеличивалось в размерах, разворачиваясь в светлую пелену. Она словно накрывала меня, увлекая в некое подобие полета. Однажды я увидела свою комнату и себя, сидящей на полу в позе лотоса. Затем картинка сменилась, или я переместилась, не знаю. Передо мной была освещенная луной пустошь. Легкий ветер шевелил редкие пучки пожухлой травы и улетал прочь. Тишину нарушали лишь странные звуки — так, словно неподалеку в силках билась небольшая птица.

Я попыталась увидеть, что происходит, и заметила, что на траве, уже неподвижное, лежит человеческое тело. Подле него — несколько странных существ. Они походили на людей, но это только на первый взгляд. Казалось, что образы незнакомцев меняются, подобно картинкам в калейдоскопе. У них были руки и ноги, но кроме них — несколько щупальцев, растущих из солнечного сплетения, середины груди, основания горла, «третьего глаза». Эти конечности то втягивались, то отрастали вновь, так, словно существа потеряли над ними контроль.

Они заметили меня, и прервали свои непонятные действия. Мелькнула мысль, о бегстве, но почему-то мне показалось, что для меня они не опасны. Фигуры незнакомцев обрели человеческое подобие — теперь можно было разглядеть, что среди них четверо мужчин и пятеро женщин. Они окружили меня, словно изучая. Потом семеро снова выбросили свои щупальца — я даже не успела испугаться. Последовал сильный рывок, едва не поваливший меня на землю. И тут же у меня словно выросли еще несколько рук. Незнакомцы отступили, а я увидела семь тонких серых жгутиков, которые выросли из каждой моей чакры. Они постепенно увеличивались, превращаясь в такие же странные конечности, как и у окружающих…

Происходящее испугало меня, так, что сжавшись в комочек, я из всех сил рванулась прочь от этого странного места… и упала навзничь в своей комнате. Сердце бултыхалось где-то в горле, я с трудом перевела дыхание и увидела, что лежу на ковре, и свеча уже почти прогорела. Ноги ныли — я, точнее, мое тело, провела в медитации почти два часа. — Это уже было интереснее. О таком ритуале мне слышать не приходилось, и если, моя собеседница этого не придумала, то здесь имело место астральное путешествие. Девушка действительно встретилась с теми, кто смог раскрыть ее способности, превратить в настоящего вампира, а не просто в питающееся кровью создание. Теоретически, такой метод — энергетической подпитки, наиболее действенен. Порезы, укусы — все это лишь внешняя атрибутика. Вампир атакует, пробивая эфирное тело своей жертвы, лишая ее того, что называется жизненной силой. Это куда чище и безопаснее, чем ночные вылазки с ножом в руках. Или я ошибаюсь?

—

Как ты думаешь, что произошло с тобой? — Она подняла глаза, и я почувствовал, как голову слегка сдавило невидимым обручем. Легкая дурнота, словно от резкого перепада давления во время «воздушной ямы» в самолете, подступила к горлу.

—

Сейчас кажется, что меня, как бы это назвать, посвятили в вампиры. Тогда, пытаясь отдышаться, я еще не понимала, что получила в свое распоряжение способности, которые есть далеко не у каждого…

Но пережитое волнение не позволяло мне некоторое время выходить в астрал — было слишком страшно. Постепенно новые заботы, подготовка к экзаменам в школе притупили впечатления. А вот на охоту хотелось также сильно, и выход нашелся. Во время новогодних каникул наш класс отправился на турбазу. Два дня катания на лыжах и прочих радостей были нашей наградой за месяцы, проведенные за партой в изучении наполовину ненужных вещей.

База располагалась неподалеку от дома отдыха, где также в ту пору было полно народа. Вечером мы пошли туда, на дискотеку… Такие людские сборища стали нравиться мне — много незнакомых людей, никто никого не знает, все веселы и беспечны. Доверчивость людей порой поражает, я не говорю о заботе по сохранению собственных кошельков, хотя и она улетучивается в атмосфере веселья. В толпе люди, как бараны в стаде, уверенны в своей безопасности и подпускают тех, кто может им повредить гораздо ближе. Чем, например, на пустынной улице. Что это — память о мирной жизни в глубине племени или вера в то, что окружающие защитят, придут на помощь, если в этом возникнет необходимость? Но, как бы то ни было, именно там я чувствовала себя как львица посреди стада пасущихся антилоп.

Народ бесновался под музыку, наших девушек быстро заметили скучающие господа и растащили по компаниям. За столиком, где оказалась я, было трое уже подвыпивших молодых людей и две девушки. Поболтав немного, я перемигнулась с одним из парней, и мы пошли танцевать. Прикосновения чужих рук были бесцеремонны, но в тот момент для меня это было безразлично — знакомая дрожь — предвкушение от охоты, захватили куда больше. Но к ней прибавилось и новое чувство — казалось, что я увидела небольшое облако над телом своего нового знакомого. Оно слабо светилось, особенно точки напротив чакр. Я вдруг вспомнила про жгутики, которые вырастали из моего тела, и тут же увидела, как один «выстрелил» и присосался между глаз моего нового знакомого.

Когда закончилась музыка, я просто взяла его за руку и повела за собой. Мы оделись и вышли на улицу, в начавшийся снегопад. У склона — дом отдыха стоял на вершине холма, мой спутник попытался обнять меня. К этому времени все семь жгутиков впились в его чакры, и я видела, как они превратились в светящиеся ниточки. Когда я положила одну руку на его плечо, и провела лезвием по запястью, он вскрикнул и отшатнулся. Но вырваться не смог. Я чувствовала, как человек сопротивляется, хотя не может даже сдвинуться с места, пока мои губы обхватывали рану. Несколько секунд — он начал оседать, я опустилась на колени, не думая ни о чем, кроме вливавшейся в меня жизни. Во лбу, груди, животе я чувствовала удары чужого сердца, свет волнами вливался в мое тело, ниточки, связывающие нас, превратились в толстые веревки. Облако вокруг него потускнело и начало пропадать, человек упал на землю, и соскользнул вниз по склону. Я же села на пятки, пытаясь унять дрожь, от которой хотелось корчиться и кататься по земле, извиваясь от наслаждения. В глазах двоилось, жар от низа живота поднимался вверх, заполняя разум, а сердце рвалось в груди… Я запрокинула голову назад и застонала от восторга.

Через несколько минут, когда мир приобрел, наконец, очертания, я поднялась и ушла на турбазу. Утром мне рассказали, что в доме отдыха произошло несчастье — один из пьяных гостей упал со склона, потерял сознание, и замерз в снегу.

—

Это был тот самый…? — Обруч давил все сильнее, голова просто раскалывалась. На смену легкой дурноте пришла тошнота, стоявшая в горле. Организм уже не просто сигнализировал об опасности — он просил помощи, надеясь стряхнуть путы, которые набрасывала собеседница. Что же, если это и сумасшедшая, но она явно владела азами гипноза и успешно их применяла для своих целей. Сейчас ее объектом стал я — иначе нельзя объяснить мои ощущения. Подсознание включило все защитные системы, чтобы противостоять вторжению, но напор был явно сильнее, чем я мог бы выдержать.

Стол начал раскачиваться перед глазами — я закусил губу, силясь противостоять ее атаке, и немного пришел в себя. Правая рука скользнула вниз, на пояс, туда, где на расстоянии ладони от пряжки жил маленький складной кинжал. Детище американских дизайнеров — «гражданская» копия боевого оружия была менее практичной, чем «Горная лавина», которой щелкала собеседница, но имела лезвие на дюйм длиннее, и могла оказаться более удобной для рукопашной схватки. Обоюдоострый клинок в сложенном виде полностью прятался в рукояти — это делало его безопасным в ношении. Открывался кинжал при помощи маленького шпенька в основании лезвия.

Я втянул рукоятку в кулак, чувствуя, как жесткий пластик приятно холодит кожу, царапая выступами. Почти сразу стало легче дышать, и утихла боль в голове. Под прикрытием стола я перехватил кинжал, большой палец уперся в выступ, готовясь освободить лезвие. Собеседница откинулась назад, словно заново изучая меня. На губах появилась улыбка — теперь уже не хищницы, а просто красивой девушки. Правая рука на секунду задержалась в воздухе, потом ее нож исчез за поясом. Я осторожно вздохнул и проделал то же самое.

—

Что это было? — Она пожала плечами и придвинула к себе блюдце с пирожными. Потом отправила официантку за очередной порцией кофе. Осторожно отлепив вишенку с белоснежной сливочной пирамидки, она отправила ее в рот, и лишь потом ответила.

—

Ты же сам почувствовал… Сложно это, наверное — не знать, а лишь только жить догадками? Постоянно сомневаться, что происходит — несварение у тебя или порчу навели? Тяжело принимать все религии и атеизм одновременно, и невозможно поселить их в собственном разуме. Ты пытаешься объяснить все явления с помощью имеющихся у тебя знаний по физике, биологии и парапсихологии? Но при этом веришь и в то, что существует нечто неописуемое?

—

Ты про магию говоришь? Но пока что в твоем рассказе все более-менее объяснимо. — Я осторожно коснулся кинжала. — Но зачем было меня обрабатывать?

—

Как минимум, одна весомая причина для этого есть. Мне хотелось узнать, кто ты — жертва или союзник. Когда мы вошли сюда, я не знала этого. Сейчас — знаю. Если хочешь, я помогу тебе… как однажды помогли мне.

—

Если мне удастся, наконец, выйти в астрал, я буду рад встретиться с тобой там и научиться использовать свою силу. Но ты рассказала лишь о первом годе своей жизни в новом облике. Думаю, что впереди еще немало интересного…

Глава 5

Дождь закончился. Летняя жара тоже. Солнце спряталось за домами и уже не обжигало, как утром. Мы медленно шли по улице, среди толпы, спешащей по своим делам… День заканчивался, и народ, в большинстве своем, спешил домой, а может, и за город, ища сомнительную радость от купания в мелких речушках, которыми эти места буквально пронизаны. Ольга молчала — толи давая мне возможность обдумать услышанное, толи ждала вопросов. Между ее посвящением и сегодняшним днем было несколько лет — чем они наполнены, ночными охотами или дневными переживаниями? Я не мог понять, как относиться к поступкам этой девушки. Общепринятая мораль и рассудок кричали мне, что все это — просто немыслимо, что нужно бежать от сумасшедшей, или звать на помощь. Но одновременно я чувствовал, что нисколько не жалею тех, кто стал ее жертвами, более того, два описанных случая показывали, что эти люди сами искали приключений. И нашли, пусть не совсем то, на что рассчитывали. Словом, как в старой пословице: «Виноват волк, что корову съел, виновата корова, что в лес зашла».

—

Твоя вторая охота на человека… ты сильно изменилась после нее?

—

Да. Если прежде были сомнения в собственном рассудке, то, как объект повел себя, показало, что я получила новую силу. После того случая я стала замечать, что могу воздействовать на людей — это можно называть гипнозом. Я изменяла степень и стиль — мне уступали место в автобусе, ставили пятерки на экзамене, отдавали деньги… да, и такое случалось — в магазинах, например. Стоило немного поговорить с человеком, и он сам доставал кошелек, передавал всю наличность. При этом окружающие думали, что мы хорошие знакомые. Так я собирала на карманные расходы. Сильно шиковать, как понимаешь, не стоило, да и не хотелось.

Манипулирование окружающими стало моим главным развлечением в остаток зимы, весну и начало лета. Я без проблем окончила школу и уехала в краевой центр, поступать в университет. Поначалу я собиралась вплотную заняться психологией, чтобы изучить себя саму, но потом решила — для того, чтобы работать на компьютере, не нужно знать его устройство, достаточно уметь им пользоваться. Тоже самое и с моими способностями. Лучшее применение им можно найти в управленческой работе, но я решила заняться менее прибыльным делом — антропологией.

Деньги меня интересовали мало — хотелось всего лишь жить в достатке. Для этого хватало еженедельных «бесед» с презентабельными покупателями в крупных магазинах. Этим же летом я нашла работу в ювелирном отделе — основной задачей здесь было улыбаться клиентам. По выходным, пока не начались занятия в университете, я садилась на велосипед и уезжала из мегаполиса в какой-нибудь из маленьких городков.

Два часа кручения педалей — и вместо автомобильного шума деревенские звуки. Знаешь, кажется, что такие места созданы по одному образцу. Дело не в архитектуре — постройки, действительно, разные. Сам дух там не городской, и не сельский, некая смесь выхлопного газа с васильковым ароматом, ключевой воды с пепси. Мне это не по нраву, но надолго там я никогда не задерживалась.

Обычно велосипед оставался в какой-нибудь заброшенной рощице, а сама я некоторое время просто гуляла по городу. Вечером шла в самое богатое кафе или клубу — словом, туда, где больше народа и громче музыка. Шла на охоту. Происходило все примерно также, как и в первый раз, только обстановка менялась. Например, в…, впрочем, не буду говорить, где именно, так вот, там я села в машину и позволила увезти себя подальше — наши желания с водителем до этого момента совпадали. Он ведь не знал, что именно в том, заброшенном парке, я оставила свой двухколесный транспорт. На этот раз мне удалось подстроиться еще быстрее — когда машина остановилась, осталось только провести рукой… Может, от того, что прошло более полугода после первой охоты, или мне так показалось, но приходила в себя я дольше, с трудом вырываясь из теплых волн, перекатывавшихся по всему телу… Автомобиль вместе с водителем я направила в овраг, где машина загорелась. Через две недели подобная авария произошла в другом городе. Вряд ли это кого-либо удивило.

—

Веселое получается сочинение на тему «Как я провела лето»… — Она остановилась, посмотрела на меня.

—

Ты их жалеешь?

—

Нисколько. Я бы, наверное, и себя не жалел, окажись на их месте. Чего же еще ожидать от молодой привлекательной девушки, которая садиться в твою машину? — Ольга рассмеялась, легко, словно услышав анекдот.

—

Иронизируешь? Ничего, посмотрю я на тебя… через несколько лет. Ведь ты сам хочешь стать таким же! — Ее глаза вдруг распахнулись, словно создав пустоту между нами, которая начала втягивать меня в себя. Я шагнул чуть в сторону, качнул головой.

—

Наверное, хочу… не столько из любви к крови, сколько из ненависти к молоку и свежим булкам. Однако, уже поздно. Позволь, я провожу тебя немного — до стоянки такси. — Она удивленно встрепенулась. Хорошо. Пусть гадает, что стало причиной такого поворота — это полезно. Будь она просто девушкой, стоило проявить больше внимания, опасаясь обидеть ее. Но если рассказ ее — правда, то я рисковал пополнить список тех, кто был чересчур галантен. Поэтому лучше поставить многоточие — если наш разговор не случайный, мы встретимся очень скоро.

После душа простыня показалась очень холодной. Я полежал некоторое время слушая свое дыхание. Потом постарался заполнить им собственные мысли. Вдох-выдох, больше ничего. Вдо-о-оох, воздух пришел, выдо-о-о-х, ушел… сердце бьется в груди, пульс ощущается в горле, руках, ногах. Тело стало невесомым — я уже не чувствовал под собой постели. Мысленно постарался подтолкнуть себя вверх, с замиранием понимая, что потолок становится ближе, и я вижу его, несмотря на сомкнутые веки. Расслабиться и не бояться — неопытный и безоружный, я ищу спутницу… которая на прощание сказала свое имя — Ольга.

Здесь всегда осень, или всегда ночь. Но пустошь не изменилась — я видел ее во сне, а теперь словно иду по этой земле. Неглубокие балки, короткая трава, голые кусты — все это так знакомо, и так четко. Луны нет, но бледный свет прорывается сквозь дымку облаков. Можно разглядеть пару крупных камней на горизонте и женскую фигуру рядом с ними. Я понимаю, кто это, также, что все слова Ольги — правда. Ее образ меняется, перетекая от клочка тумана обратно в человека. В этом мире нет четких форм для пришельцев, но я все равно узнаю ее. Девушка приближается. Молча — слов не существует там, где думают эмоциями, а понимают подсознанием. Здесь нечего рассказывать и нечему учиться, зато можно показать и почувствовать неизведанное прежде. Меня бросает вперед, когда из чакр вырывают тонкие жгутики, тут же спрятавшиеся обратно. Ольга улыбается, это не видно, хотя и чувствуется. Она шевельнулась. Семь светящихся комочков повисает в воздухе и, прежде, чем я успеваю понять, что происходит, мои «щупальца» выстреливают из глубины тела, захватывая их и медленно втягивая в себя. Пустошь начинает рассеиваться, вместо нее появляется потолок, потом я чувствую теплые капли в семи точках тела, и вижу свою комнату.

Путешествие удалось. С этой мыслю я засыпаю, еще не понимая, что с этого момента изменяется не только энергетическая структура тела, но и самая большая вещь, которая зовется Судьбой. Я решу много человеческих проблем нечеловеческими способностями, но приобрету еще больше — тех, о которых не решался даже подумать прежде.

Глава 6

Разбудил меня телефонный звонок. На мигающем экране мобильника светилась надпись «вызов», без номера. Часы показывали семь утра. Прежде, чем ответить, я потер лицо, отгоняя остатки видений. Голос на другом конце провода удивил спокойствием и подчеркнутой вежливостью

—

Я прошу прощения за ранний звонок. Вы, как и большинство кандидатов, безусловно, тяготеете к ночному образу жизни. Однако вопрос требует разъяснений с нашей стороны. Очень прошу вас, собирайтесь и спускайтесь вниз. Такси за вами уже отправили.

—

Простите… — судя по инструкциям, кто-то ошибся номером.

—

Это касается перемен, которые произошли с Вами ночью. Пожалуйста, приезжайте. — Короткие гудки.

…Мокрый от росы асфальт ложился под колеса желтой «Волги» с шашечками наверху. Машина одиноко стояла у подъезда, когда я спустился. Водитель лишь кивнул на мое приветствие, и сразу сорвался с места. Теперь он колесил по городу, словно в поисках нужной улицы. В одном из дворов машина резко затормозила. Из глубины вылетело точно такое же такси и направилось в сторону центра. Мы же тихо пробрались через скопление пятиэтажек, и выехали с другой стороны. Все это начало напоминать игру в шпионов и оставалось только догадываться, откуда у неизвестных столько внимания к моей персоне. Город остался позади. Но ехать нам осталось немного — машина свернула в сторону поселка из коттеджей современной постройки — пристанище местной элиты. Несколько кварталов — и перед нами распахнулись железные ворота.

Такси оказалось перед въездом в гараж. Слева был глухой забор, справа — живая изгородь. Невесть откуда взявшийся человек в черных брюках и белой рубашке, распахнул дверь машины, жестом пригласив следовать за собой. Мы протиснулись сквозь кусты — в них был заботливо оставлен узкий проход, и по шуршащей песочной дорожке подошли к дому. Рванувшиеся к нам две немецкие овчарки остановились, услышав окрик моего провожатого, и осторожно проследовали до двери в дом.

Внутренняя обстановка подавляла. Тяжелые портьеры, картины в массивных рамах, кожаные кресла в гостиной и камин придавали этакую готичность обстановке. Это впечатление усиливали сводчатые потолки, а также размеры помещения. Оглядевшись, я вспомнил слова одного знакомого «В углу зала сиротливо приткнулся рояль». Инструмента здесь не было, но, появись он вдруг, мог бы и потеряться в такой комнате. Здесь витал легкий запах дорогих духов, кожаной мебели и древесного угля, таящего голубоватыми язычками в камине.

При нашем появлении человек, сидящий в одном из кресел, поднялся навстречу. Это был мужчина неопределенного возраста — судя по смуглому, морщинистому лицу, ему могло быть и пятьдесят и шестьдесят лет. Но стать говорила в пользу его юности. Держался он почти с военной выправкой, двигался легко и бесшумно.

—

Доброе утро. Рад, что Вы благополучно добрались, и хочу еще раз извиниться за спешку, с которой нам пришлось доставить Вас сюда. Меня зовут Серж Азатович, я владелец этого дома. — Он обвел рукой кресла, предлагая занять любое из них, и вернулся на свое место. Человека этого я знал — фирма, учредителем и бессменным владельцем которой он являлся, владела сетью продуктовых магазинов, скотоводческими комплексами, имела собственную производственную базу, несколько учебных и медицинских заведений, и являлась одной из самых крупных корпораций в регионе. Из странностей этой персоны самой основной являлась его необычайная замкнутость — Серж никогда не показывался перед телекамерами, и не давал интервью. Он как бы держался в стороне от политической да и общественной жизни, не стремясь, как большинство его коллег, в кресло депутата законодательного собрания, не устраивал шумных праздников, хотя и выделял средства в помощь по проведению городских мероприятий. Скорее всего, мой род занятий также был ему известен, заодно с номером телефона и адресом. Но это не объясняло такой поспешности.

—

Ничего страшного… я почти проснулся. Любопытство разбудило — я надеюсь, что Вы объясните причину, по которой я здесь оказался, да еще при столь странных условиях. — Собеседник быстро кивнул.

—

Вчера Вы долго беседовали с Ольгой… — Я вздрогнул. — И, после этого успешно прошли через некий ритуал. Верно?

—

Что именно? Да, я встречался с девушкой которую так зовут… — Не это его интересовало. Неужели астральное путешествие? Магната интересует магия?

—

Все просто, Алексей. Ольга — моя ученица, скажем так. А Вы — человек, ставший из кандидата рекрутом с ее помощью. Думаю, что Вам следует многое узнать.

—

Если можно… Для начала о моем звании. Вы дважды назвали меня кандидатом, теперь, судя по всему, повысили. Что это означает? — Серж слегка улыбнулся, забавлял ли его вопрос — первый попавшийся из тучи подобных, или просто ему доставляло удовольствие повторять простые для него истины, непонятно.

—

Все просто. Человек, который может, скажем так, измениться, более того, искренне, пусть и неосознанно желает этого, называется кандидат. Тот, кто прошел через ритуал вытягивания, становится рекрутом. Далее, пройдя обучение, он может претендовать на звание бакалавра, потом — доктора, и, наконец, магистра третьей, второй и первой степени. Но Вам эта информация сейчас совершенно ни к чему. Вы должны были бы лучше задавать вопросы…

—

Хорошо. Что мне предстоит узнать, чему научиться?

—

Одним словом? Научиться жить. — Я потер щеку, вспомнив, что стоило бы побриться, и посмотрел на Сержа. Что он хотел сказать этим? Неужели он, как и Ольга…

—

Я — вампир. И Вы теперь — тоже. Мы не одиноки на Земле, хотя нас немного. Свои способности мы применяем для собственного удовольствия, но и помогаем своим единомышленникам. О сущности и природе нашей мы еще поговорим и не раз. Пока же Вам стоит лучше узнать о классификации, так сказать, расах тех, среди кого Вы оказались.

Среди древних племен существовала четкая кастовая система — пережитки ее мы наблюдаем у людей, живущих в каменном веке, кое-что известно об индийских традициях… Ну, а вампиры — одни из самых ярых хранителей традиций. Правда здесь границы не настолько строгие — рекрут становится тем, кем сможет, все равноправны. Вы понимаете, о чем я говорю? О разделении не только по наследственным правам, но и по способностям и предпочтениям. Именно такая система принята в нашем сообществе. Отличие его членов заключается в их активности по отношению к человечеству, точнее к той его части, которая попадает под определения «жертв». В качестве примера возьмем Вашу знакомую. Ольга — охотник. Сопротивляться своей природе она может, но лишь до определенного предела. Засада и преследование добычи — ее стихия. Оргазм от убийства — ее наслаждение. Она будет совершенствоваться, искать добычу, выслеживать и проливать кровь. Вы никогда не хотели поступить с кем-нибудь так, как она?

—

Хотел, но…

—

Но без особых усилий подавляли это желание. Уровень контроля выше, потенциал пока — неизвестен, но, при достаточном усердии, Вы сможете стать следопытом, лекарем, нет, впрочем, этим вряд ли… или наставником, а может, посредником…

—

Мне мало говорят эти звания, словно взятые из компьютерной игры…

—

А кто, по-вашему, пишет игры? — Серж рассмеялся, легко и свободно. — Это пока вам все равно, научитесь их различать не только по внешнему виду, но и по дыханию. Но функции можно обрисовать так — следопыт, он по духу ближе прочих к охотнику. Часто поэтому они работают в паре. При необходимости они могут заменить друг друга — но только на время. Следопыт — чувствителен, он может воспринимать и влиять на настроение окружающих людей, искать их по эфирной волне.

Этот вампир лучше других распознает людей, может определять их настроение по остаткам ментальных шлейфов, идти за добычей даже если потерял ее из вида.

Он же определяет уровень способностей потенциальных рекрутов, работает с ними на уровне подготовки к посвящению, подталкивает в астрал, и часто сопровождает там. Ольга работала как раз над этой частью, когда встретила тебя — и охотничий азарт едва не взял верх. Тут ты оказался на высоте. — Серж перешел на «ты» между делом.

—

Я почувствовал, что она словно пытается загипнотизировать меня.

—

Это не совсем гипноз, хотя и похоже. На уровне восприятия человек не чувствует особой разницы, но атака вампира гораздо глубже, она воздействует на все эфирные тела человека а не только на его сознание, как обычный гипноз. Да, подавлять чужую психику, отбирать энергию

охотник начинает раньше, чем подумает об этом. Поэтому рядом с ним неприятно находиться людям с сильной волей, или кандидатам, которые в состоянии поставить барьер на подсознательном уровне. Взявшись за оружие, ты показал свою готовность к сопротивлению, а заодно напомнил ей, зачем, собственно, затеяна ваша встреча. Справиться с охотником, который потерял контроль над собой

, ты бы не смог, но ей за утрату кандидата грозило наказание. — Я поежился, представив губы собеседницы на своей шее и то, как улетучиваются силы в этом смертельном поцелуе. Ощущение было странное — смесь легкого страха и возбуждения.

—

Что делают лекарь и наставник, я могу догадаться. Но чем занимаются посредники?

—

Передачей энергии. Не все же могут охотиться.

—

То есть, «добычу» приносят только первые два класса вампиров? Как же она делится?

—

Вот для этого и нужны посредники. Представь, что над городом раскинута невидимая сеть… как провода ЛЭП, к примеру. Каждый вампир имеет к ней доступ и может черпать энергию для себя. За это он платит, конечно же, платит своими услугами, временем, жертвуя что-то для других. Так вот, охотники собирают жизненную энергию в гигантских количествах — представь только заряд, заложенный в каждом с рождения, и рассчитанный на двести-триста лет. Прибавь к этому весь запас, что выходит вместе с кровью… да одному вампиру этого хватит на десятилетия неувядающей молодости! Но большая часть ее улетучивается, поскольку переварить за раз столько добра в состоянии лишь единицы. Посредники улавливают всплески и распределяют энергию по нашим каналам.

—

Это прямо-таки коммунизм какой-то получается…

—

А кто, по-твоему, придумал коммунизм? Принцип социальной справедливости в полной мере реализован в нашем обществе. Да, кто-то живет лучше, кто-то хуже, но главное, что достаток мы обеспечиваем всем, кто этого заслуживает. — Серж поднялся, приглашая следовать за собой.

—

Осталось всего лишь два вопроса… точнее три…

—

Отвечаю на первый — обучение уже идет, и будет продолжаться всегда. Второй — с ней ты увидишься, а

если станешь следопытом, то и поработаешь, хотя я рекомендую не привязываться к тому, кто тебя посвятил — чревато проблемами в будущем. И, наконец, третий — врагов у тебя стало многократно больше, чем сутки назад. Это главный недостаток твоего положения и тот самый подвох, которого ты ожидаешь. Ты можешь отказаться от новой жизни, но знай, что теперь, вместо вопроса, где взять деньги, силы и здоровье, ты будешь думать, куда их потратить. — Предупреждение было чересчур формальным. Он даже не стал ждать ответа. Наверное, потому, что, еще будучи кандидатом, я принял решение.

У выхода привратник вручил мне конверт. Внутри лежала банковская карточка и листок с кодом доступа к счету.

—

Поздравляю с началом работы в нашей корпорации. Здесь — твоя стипендия, которая будет выплачиваться до получения звания бакалавра. Возможно, что к ней прибавятся премиальные и ставка стажера. Но, если есть возможность выбора, молодежь предпочитает сухой паек. Вот он. — Серж протянул мне палочку из черного дерева размером с карандаш. Она оказалась теплой на ощупь и сильно дрожала в руке, точь-в-точь как телефон к вибровызовом.

—

Что это? Походит на…

—

Можно назвать красиво, например «Энергетический амулет» или банально — «батарейка». Но суть от этого не изменится. Пока ты не можешь подключаться к общему энергетическому полю, будем тебя подкармливать таким образом. Пользоваться ею очень просто — сжимаешь в кулаке пока не станет горячей и, на вдохе, представляешь, как энергия через руку перетекает в солнечное сплетение. Только не переусердствую поначалу.

—

Сколько здесь?

—

Если ничего не есть, не медитировать, разгружать вагоны и только ее зарядом питаться, хватит на неделю. Но тебе лучше не использовать быстрее, чем за месяц. — Я покрутил палочку в руках.

—

Кажется, начинаю догадываться, за что не любят вампиров — энергоносители в любом их виде всегда в цене. — Серж кивнул.

—

И за это тоже. Но дело тут не в любви а в простой экономической выгоде.

Знающий человек, если он, конечно в состоянии, заплатит за палочку не менее тысячи долларов. Это немного, но и «батарейка» простенькая. Для ее зарядки используется лишь восполняемая человеческая энергия — объект при этом лишь ощущает вялость некоторое время. Знакомое ощущение? Такие «комариные» атаки используются чаще всего, и это выгодно, потому что силы собираются по капле, и никто не обращает внимания… Однако мы увлеклись беседой. Вот тетрадь для конспектов — Серж протянул обычный с виду ежедневник. — Там внутри — два адреса, куда ты будешь приходить на обучение в первую неделю. Если не случится чего-либо непредвиденного, мы увидимся осенью, накануне Дня всех святых.

Глава 7

—

Какой цвет!? — Наставник держал перед моими глазами чистый лист бумаги. Он задавал этот вопрос уже в сотый раз, весь стол был завален абсолютно одинаковыми на первый взгляд, белоснежными прямоугольниками. — Ты чем смотришь?!

—

Зеленый… — Листок, наконец, протаял изумрудными оттенками. Наставник устало вздохнул и, с легким шелестом разлетавшихся листков, бросил бумагу на стол.

—

Запомнил, как ты увидел это? — Я слегка кивнул, не вполне представляя этот процесс. — Тогда продолжим. — С довольной улыбкой он вытащил из ящика стола высокую стопку бумаги. Итак, какой цвет…?

Конечно, листки были не простые. Накануне моего прихода наставник пометил их, оставив на каждом маленький энергетический или, точнее, энерго-информационный заряд. Этот след мне и нужно было распознать. Задача оставалась неизменной ежедневно, но я никогда не знал, каким цветом он помечает бумаги, и делает ли это вообще. На второй день занятий я честно увидел багровые тона, за что был награжден долгим смехом наставника — за его след я принял пятна в собственных глазах, появившиеся от напряжения.

Доля следопыта — не из легких. Мне предстояло научиться видеть изменяющуюся энергетическую структуру человеческого тела, вернее, всех трех тел. Первые опыты в людных местах напоминали попытки слушать десятерых собеседников одновременно. Эфирный двойник дымкой закрывал все остальное, астральная часть у всех людей стремилась спрятаться внутрь физического тела, а ментальный шлейф метался в таком беспорядке, что уследить за ним было не легче, чем просчитать зигзаги у молнии. Мысли, их видимое проявление были самым неуловимым, но не менее важным, чем прочие, компонентом. По ним можно было определить многое — к примеру то, в каком состоянии был человек, стоявший в определенном месте несколько минут назад.

Я сотни раз отправлялся за указанным объектом по его эфирному следу. Зачастую уже через десять метров он терялся в куче очень похожих на него. Наставник и следопыт-доктор горестно качали головами, в очередной раз напоминая о различиях между обычным взглядом и использовании «третьего глаза» или «мысленным взором».

—

Ты пойми, можно по-разному ими действовать. Да, если ты освоил технику, просто используй его, тогда все следы будут перед тобой. Но ты же полетишь на землю, споткнувшись на ровном месте, потому что пока для тебя обязательно смотреть обычными глазами. Так включай все три. «Подсвети» нужный след, добавь ему своей энергии — сейчас об экономии сил речи нет, и шуруй вперед. — Наставник, произнесший речь, замолчал. Вступился следопыт.

—

Это все в теории, на практике совет один — полюбить надо всей душой свой объект, чтобы никого на свете, кроме вас двоих не осталось. Наслаждайся его следом, словно запиской от любимой, смакуй его, ищи… тогда ты не собьешься. — Я начал понимать, почему вампиры, как правило, выбирают жертву противоположного пола. От попыток светить и любить подкашивались ноги — меня натаскивали уже восемь часов без перерыва. Я молча присел на скамейку, достал еле пульсирующую «батарейку» из кармана пиджака. Спутники с ухмылкой смотрели, как я пытаюсь вытянуть из нее последние капли энергии. Комочек тепла прыгнул в руку, мурашками пробежал вверх и сорвался к центру тела. Перестала ныть голова, я почувствовал, что снова способен свершить великие дела или хотя бы пообедать. Но это мне пока было тоже недостижимо.

—

Как будешь восполнять энергию? — Палочка была холодной и неподвижной. Вопрос более чем своевременный. — Ищи линию общей сети! — Следопыт поставил новую задачу. Я начал подозревать, что выматывали меня именно с этой целью. Голодный редко работает хорошо, но он опередит сытого в поисках пропитания.

Теплый ветерок словно веял из парковой аллеи. Я притормозил, потоптался на месте, проверяя свои ощущения. Постепенно воздух словно начал сгущаться, вытягиваясь в светлую нить над головой. Вспоминая свои уроки, я сконцентрировался на собственной макушке. «Щупальце», которое я видел во время своего путешествия, вдруг ожило — волосы шевельнулись, когда конечность рванула вверх. Я чувствовал над собой чье-то присутствие, изо всех сил старался нарисовать в сознании собственный образ. Через некоторое время легким хлопком по темени пришел ответ и, вслед за ним, все тело до ступней прошила звенящая волна. От неожиданности я отскочил в сторону, разом потеряв настрой. Спутники дружно смеялись.

—

Видел бы ты себя со стороны. Сначала напучился так, что казалось вот-вот взлетишь, потом словно дубиной ударили… Но подключение прошел успешно. — успокоившись, пояснил наставник. — Только в следующий раз забирай больше энергии, не отключайся резко и поблагодари посредника за терпение — ему с новичками всегда сложно. Поздравляю тебя — первый экзамен сдан, больше бесплатных батареек не будет. Нужна энергия — ищи общую сеть или, если хочешь, покупай амулеты. Но со временем они тебе не понадобятся.

—

Отдохнул? — вмешался в беседу следопыт. — Вперед, выбирай объект, следуй за ним в толпе, настраивайся, влюбляйся, что хочешь делай, а приведи нас к нему!

…Когда на рассвете мы остановились возле подъезда одного из пятиэтажных домов, следопыт довольно кивнул. Первый этап слежки был позади. Мне удалось найти человека спустя час после того, как я увидел его и дал уйти после. Ноги сильно болели, хотелось просто упасть на землю — я позавидовал Ольге с ее велосипедом. Спутники бесстрастно смотрели, как я ищу связь с посредником, впустую хватаясь за воздух.

Наконец, пришел оживляюще теплой волной ответ, но перед глазами уже стояла темнота, прорезаемая яркими вспышками. Лишь поток энергии распрямил спину, поднял на ноги, освежил разум, и тут же потребовал действий. Однако, переглянувшись, спутники заявили, что в награду за пройденный экзамен мне полагается день отдыха. Это было первое послабление за два месяца непрерывных занятий, когда теория и практика чередовались постоянно, и занимали по двадцать часов в сутки.

Такое событие заслуживало небольшого праздника. В холодильнике нашлись несколько мороженых лангет — при виде их я с сожалением вздохнул. Можно было, конечно, позвонить на ферму, обслуживавшую сотрудников корпорации и заказать свежее мясо. Но спецзаказ предполагал, что мне придется собственноручно забивать животное — за этим занятием отводили душу охотники. Мне же вдруг захотелось провести день по-человечески. Поэтому, бросив мясо на раскаленную сковородку, я откупорил бутылку вина и переместился из кухни в единственную комнату за компьютер. Предстояло выбрать нового «стального спутника» — кинжал я достаточно неловко сломал на ферме во вторую неделю своего обучения.

Фирма с паучьим названием предлагала немало моделей в своем виртуальном магазине. Американцы гордились изделиями этой марки, помеченными клеймом в виде крошечного членистоногого на клинке, хотя цены внушали уважение даже буржуям. Мне долгое время тоже было непонятно, почему складной нож должен стоить как хороший монитор, но, благодаря хорошей стипендии появился шанс проверить это. Заказ улетел, в ответном письме менеджер сообщил мне, что курьерская служба доставит покупку через три дня.

Пока я шел на кухню, переворачивал лангеты на сковородке, внутри начался непонятный зуд. Ощущение все усиливалось, так что я перешел к маленькому сейфу, достал оттуда револьвер, сунул его в карман потертых домашних джинсов. На балконе послышался шорох — я осторожно выглянул из-за занавески, и тут же рванулся в сторону, взводя курок.

Она просто стояла в прихожей, заботливо задвигая засов. Я закусил губу, сдерживая все неласковые слова, рвавшиеся к моей гостье, и опустил оружие. Потом посмотрел через окно наружу. Связанный голубь трепыхался на балконе. Птица силилась подняться, двигая банки и шурша листьями, осыпавшимися с растущих рядом деревьев. Фантазия у гостьи была богатая — чтобы так отвлечь внимание хозяина, об этом я даже не слышал. Я выдернул цепкий клипит из-за спины, щелкнул фиксатором клинка. Ольга наблюдала, как маленькое лезвие с несуразным, рогообразным расширением в основании разрезает нитки. Наконец, птица вырвалась и исчезла за козырьком крыши. Я сложил нож и развернулся к гостье. Та принюхивалась.

—

У тебя что-то горит? — Мысленно ругнувшись, я прошел на кухню. Лангеты прожарились даже чересчур хорошо. Ольга

некоторое время наблюдала, как я аккуратно вываливаю мясо в мусорное ведро, потом заметила:

—

Собак бы накормил бродячих. Они существа местами полезные. Кстати, привет. — Интересно, пришла она по своей воле или это — один из этапов моего обучения. Я вытер руки. Достал из шкафчика еще один бокал. — Привет… рад тебя видеть. Чем обязан…? — Она делано вздохнула.

—

Дай ножик посмотреть. — Тяжелый клипит в сложенном виде мог использоваться как заменитель кастета — острый хвостовик рукоятки выступал из кулака, также как и тупой «рог» на обухе лезвия — между пальцев. Получалась эдакая дробилка — ножи подобной конструкции часто рекламируют, как средство самообороны. И правда, лезвие в восемь-девять сантиметров не может представлять большой опасности, если не умеешь им пользоваться. Ольга повертела клипит в руке, потом задумчиво посмотрела на оттянутый пистолетом карман.

—

Резиновые пули… — Я опередил ее вопрос. — ни капли серебра, не беспокойся.

—

А тебе еще не говорили, что разрушительную силу серебра придумали кинорежиссеры?

—

Сценаристы…

—

Зануда.

—

Согласен. Итак, куда пойдем? — Капризный изгиб губ, за которым гостья спрятала лукавую усмешку.

—

Это ты должен девушке предложить место для встречи.

—

Девушке стоило позвонить перед приходом. Ведь не просто так ты здесь оказалась, я прав? Поэтому меня и отпустили домой. — Ольга махом допила вино и поднялась.

—

Ну, раз уж ты такой умный, думай сам, куда мы отправимся. Возьми зубную щетку, бритву и свои трусы в горошек — уезжаем на пару дней.

—

Нет у меня трусов в горошек — только стринги. — Я попытался изобразить ворчание, получилось плохо. Девушка всем видом изобразила заинтересованность, потом фыркнула в бокал.

—

У тебя пятнадцать минут, мачо сибирский. — Ворча по поводу ранних гостей, которые приходя не вовремя, и пугают людей и нелюдей, я пошел собираться.

Глава 8

У подъезда нас ждало такси. Но дорогу ему преграждал микроавтобус «Соболь», клином уткнувшийся в бордюр. Когда мы появились на улице, дверь автобуса распахнулась, и оттуда вышло четверо широкоплечих молодых людей в странном одеянии. Сапоги, черные шаровары и свободные рубахи делали их похожими на княжеских дружинников из какого-нибудь исторического фильма. Впечатление дополняли длинные волосы, стянутые кожаными шнурками на лбу.

При виде этих людей Ольга, не стесняясь, выругалась и отшатнулась назад. Я пожалел об оставленном дома револьвере, и потянулся за клипитом. Ребята доставали из рукавов деревянные дубинки, и дела наши явно начали ухудшаться. Спутница чуть пригнулась, ее глаза сузились, девушка, оставаясь столь же привлекательной, превращалась в нечто непонятное. Казалось, что просыпаются все древние инстинкты, превращающие человека в зверя. От ее взгляда первые двое приостановились, часто крестясь. Но другие рванулись вперед.

—

Прыгай! — Ноги, подчиняясь приказу, толкнули вверх, а рука спутницы с неженской силой прибавила скорости и задала направление. Я увидел козырек над входом в подъезд, и ухватившись за него, вскарабкался наверх. Ольга, не касаясь бетона руками, вспорхнула следом. После секундного раздумья она запрыгнула на балкон второго этажа.

—

Ты вспомнишь, чему тебя учили? — Ее окрик вывел из ступора, я последовал за ней. Когда двое преследователей вскарабкались вслед за нами, мы вынесли стекло и провалились в квартиру. На лестнице слышался топот двух пар ног, а на балкон забирались те, кто решил повторить наш путь. Ольга, сжав мою руку, проволокла за собой через квартиру, и, кроша стекла, мы выпрыгнули с противоположной стороны дома. Вслед понеслись ругательства — дружинники не решились повторить этот трюк. А мы рванули через двор, ожидая, что вот-вот сзади появится микроавтобус.

На бегу Ольга вытащила телефон и выпалила несколько слов. Я разобрал только «опричники» и «чистка». Девушка выслушала инструкции и потащила меня в дом, стоящий напротив.

—

Спрячемся у людей… смотри, как это делается. — Она позвонила в одну из дверей. Через некоторое время та распахнулась. На пороге стоял мальчик лет десяти. Он внимательно разглядел нас, и, наконец, спросил.

—

Вам кого? — Когда жесткий оскал у девушки успел смениться ласковым выражением, не заметил даже я.

—

Ой, а ты какой большой вырос! Мне мама твоя столько рассказывала, а я все никак не собиралась в гости зайти. Она дома, да? Пусти нас. — Мальчик откинул цепочку с двери и распахнул ее. Мы ввалились внутрь. Ольга повернула все возможные ручки замков, и после этого шумно вздохнула. Я посмотрел на ребенка. Он ничего не делал, просто стоял, глядя перед собой. Спутница, видимо, решила внушить ему, что мы — хорошие знакомые его родителей, но перестаралась в степени воздействия, слегка оглушив его. Она сама заметила это, и кивнув в сторону ребенка — присмотри, мол, пробежалась по квартире.

Я осторожно провел ладонью по лбу мальчика, чувствуя, как на смену его ступору приходит покой и расслабление. Ребенок шевельнулся, потом прошлепал в комнату и упал на кровать. Ольга вернулась, посмотрела на него.

—

Молодец, хорошо реабилитировал. Теперь он проспит до обеда, а когда проснется, решит, что все это ему привиделось. Больше в квартире никого нет, что не радует. Но, надеюсь, опричники не будут обследовать весь подъезд.

—

Может, объяснишь мне, что происходит? — Мы перешли на кухню. Заботливо осмотрев, хорошо ли задернуты шторы, спутница загремела дверцами шкафов. Потом зажгла газ и поставила на огонь кофейник. Я хмуро следил за ней, чувствуя, как мое возмущение передается ей, и это забавляет девушку. Наконец, она решила сжалиться.

—

Тебя предупреждали, что врагов станет больше. Вот одни из супротивников. Монахи… — трудно передать презрение, с которым было сказано последнее слово.

—

А поподробнее можно? Почему они преследуют нас? — Ольга некоторое время теребила сережку, потом начала неторопливый рассказ.

—

Я знаю немного — наставника надо было лучше слушать в свое время. Но если в общем, то могу сказать так: инквизиция существовала давно и в разных формах. Общий смысл этой организации один — все люди должны быть одинаковыми, винтиками в машине. Большинство религий, в первую, очередь, христианство, запрещает самосовершенствование, стремление стать выше окружающих — вспомни, что случилось с лучшим из ангелов по имени Люцифер. Их можно понять, такая идеология полезна для государств, она объединяет людей, ставя общество в подчинение некоей силе, стоящей над ним. Но в то же время подобная религия угнетает личность, которая стремиться быть самодостаточной, хочет достигнуть максимума своих возможностей и развиваться, невзирая на взгляды и отношение окружающих. Такая личность — первый враг религии-монополиста, религии подавления. А поэтому с ней борются проверенными методами, настраивая массу против одиночек. Гордость в трактовке проповедников быстро обретает название греха — гордыни, желание познать себя,

использовать свои скрытые возможности карается, как тяжкий проступок. Я думаю, что инквизиция возникла, когда «святые отцы» поняли тщетность простых увещеваний, решили, что по доброй воле лишь немногие из людей согласятся отказаться от власти и силы. Тогда тех, кто желал свободы, начали выслеживать, травить и казнить. В ответ они организовали свое общество — как вампиры, например. Со временем им удалось достигнуть некоторых успехов — в первую очередь, благодаря тому, что некоторые правители хотели таких вещей как здоровье или богатство. При дворах таких некоторое время в безопасности жили колдуны и алхимики. Но церковь, как сила, объединяющая толпу, гораздо важнее, и она, в конце концов, одерживала верх, до тех пор, пока не произошло окончательно разделение властей на светскую и духовную, когда не отняли реальную власть у священников.

Но выход нашелся — монашеские ордена, как боевые отряды Церкви, продолжают войну. С ними не удастся договориться, потому что мы для них — нелюди, нечисть, одержимые, слуги Сатаны, кто угодно, но никак не братья. Какую цель они преследуют теперь, воюют ли снами по привычке или надеются вернуть своей церкви былое влияние — неизвестно. Возможно, что и то, и другое одновременно.

—

Как они определяют нас? — Я задумался. Если эти люди — своего рода охотники, то они должны обладать кое-какими способностями.

—

Никак. Вся система инквизиции издавна построена на системе наушничества, на слежке и пытках. Они знают меня — Ольга грустно улыбнулась — такая вот нехорошая слава. Ты же, как мой спутник, автоматически стал вторым объектом для охоты. Теперь они знают и тебя — думаю, что портреты наши уже в распоряжении всех опричников. С техническим обеспечением у них в последнее время никаких проблем нет.

—

Есть идеи, что нам делать дальше? — Кофе на плите забулькал. Ольга достала две чашки, и наполнила их коричневым напитком. По лицу девушки словно промелькнула тень, на мгновение превратив ее в загнанного зверя, как часом раньше, на улице.

—

К нам должна придти подмога. Но она либо нарвется на засаду, либо, выведя нас, обретет очень хороший хвост. Скорее всего, произойдет и то, и другое. Мы не бросаем своих, но каждый раз в таких случаях приходится изобретать все новые и новые способы, чтобы уйти незамеченными. Есть, конечно, несколько типовых схем… — В кармане спутницы зазвенел мобильник. Она прижала трубку к уху, долго слушала собеседника, потом кивнула и дала отбой. — Ну вот, ждать осталось недолго. Если опричники увидят, откуда мы вышли, квартиру, скорее всего, сожгут, чтобы уничтожить скверну… — Она презрительно скривилась.

—

Мракобесье… — Рассказ об инквизиции и о том, как опричники поступают с подозреваемыми, показался более диким, чем первая беседа о вампирах… И это происходит спустя три столетия после того, как был погашен последний костер, когда расправы с еретиками стали позором для официальной церкви… Внезапный, резкий звук заставил вздрогнуть. На улице взвыли милицейские сирены.

—

Ну что, готов к боевому крещению? Помнишь, что надо делать? Вперед! — Дверь распахнулась сразу же после взрыва шумовой гранаты на площадке. Мы выскочили на лестницу, прямо на двоих опричников, зажимающих уши руками. Когда Ольга успела взмахнуть ножом, я не увидел, заметил лишь темно-краные потеки на предплечьях одного из противников. Девушка прижала его к стене, упираясь растопыренной ладонью в лицо, взмахнула еще раз, и теперь уже впилась в шею. Своего противника я столкнул вниз, на руки двух человек в форме вневедомственной охраны. Те быстро скрутили дюжего опричника и поволокли к выходу. Третий «милиционер» забросил на верхнюю площадку пару гранат со слезоточивым газом, махнул мне рукой. Я с трудом оторвал Ольгу от обмякшего опричника, чувствуя, что словно борюсь с гигантской одержимой кошкой. Девушка рвалась вперед, силясь дотянуться до кровоточащей раны, и пришла в себя полностью только в кабине милицейского «уазика-буханки».

Я достал из кармана пакетик с салфетками и попытался вытереть засохшую кровь на ее лице. Ольга слабо улыбнулась, перехватила руку и закончила туалет самостоятельно. Потом заметила опричника, лежавшего на полу, скованного наручниками и прижатого ботинками «милиционеров».

—

Ага, мы, оказывается, с добы

чей? — Парень плюнул на ее туф

лю в ответ. Вдруг машину тряхнуло. Я оглянулся — над домом, который мы покинули, поднимался столб дыма. — Взрыв бытового газа. Быстро работают… Святые отцы. — Один из «милиционеров», сказавший это, ударил каблуком по спине опричника. Тот не шелохнулся. Его губы двигались, словно шепча молитву.

—

Там же были обычные люди, урод! — Ольга не выдержала. Она сорвалась со своего сиденья, подняла голову парня за волосы. — Что вы сделали, зачем?!

—

Их души чисты… мученики попадут в рай… И отделят агнцев от козлищ… — Я поймал ее руку, прежде чем опричник последовал за своей паствой. Девушка резко извернулась, возвращаясь на место. Взглядом она пообещала нашему пленнику куда больше, чем гибель в огненном взрыве.

Остаток пути до фермы — больше часа, мы молчали. Я думал о вампире-охотнике, жестоком создании, погубившем несколько человек за шесть или семь лет. И о праведниках, разом отправивших на тот свет несколько десятков людей. Война продолжалась, и удивительно, почему обе стороны еще целы. Наверное, то, что противники стараются остаться неизвестными для мира, сдерживает их от открытой борьбы. Здесь нет поля боя, поверженного врага нужно прятать, его гибель выдают за несчастный случай, или хулиганское нападение. Пока выстрелы не гремят, но если опричники однажды возьмут автоматы и пойдут на штурм высоких особняков, сколько просуществуют вампиры как одна организация? А поодиночке они еще слабее…

Глава 9

На ферме нас ждали. Автомобиль загнали в гараж, и оттуда стазу послышался шум — машину явно перекрашивали. Провожатые оттащили пленника куда-то в сторону редких строений, потом вернулись, и мы вместе вошли в небольшой дом. В гостиной горел камин, за столом посреди комнаты сидели два человека. Оба были одеты в строгие костюмы, белые рубашки так, словно присутствовали на заседании в министерстве. При виде их спутники вытянулись по стойке «смирно». Небольшое покачивание головы — на мое плечо легла рука.

—

Твое присутствие не нужно, извини, подожди снаружи. — Наставник — я узнал его еще в подъезде, несмотря на милицейскую форму, выставил меня на улицу.

Осенняя жесткая трава щелкала по носкам ботинок. Еще месяц — она окончательно высохнет и пропадет, чтобы вырасти весной. Вдалеке на огородах копошились рабочие — судя по всему, китайцы. Это было видно по той поспешности, с которой выполнялась работа. Люди таскали жирную черную землю на носилках, бегом катили тачки, весело перекликались, со смехом били тяпками по траве. Труд воспринимался ими странно — словно это был редкий случай отдохнуть и пообщаться. В стороне от радостных рабочих полдюжины кавказских овчарок отдыхали в вольерах, коровы выщипывали остатки зелени на лугу, козы звенели колокольчиками. Не верилось, что час назад мирная жизнь нескольких человек вдруг оборвалась, причем по нашей вине. Шальная пуля на то и дура, что разит не того, кому предназначена. Но сегодня глупее пули оказались люди.

На ферме, принадлежащей вампирам, выращивали знаменитые на всю область, экологически чистые овощи, доили коров, словом, делали продукты для людей, и держали пленного монаха. А сейчас явно не последние в нашей организации чины совещались в доме за моей спиной. Я вздохнул, прикрыл глаза и мысленно прощупал стены. Через некоторое время кирпичная кладка словно растеклась в стороны, и я увидел то, что происходило внутри гостиной. Говорил один из сидящих за столом.

—

Наш лучший охотник стал опасен для нас самих — так получается? — Ольга опустила голову. Сейчас она не казалась величественной или опасной, скорее, просто маленькой девочкой, которую отчитывают за разбитый сервиз. Щеки девушки пылали, губы были плотно сжаты, но чуть дрожали.

—

Ты ставишь под удар потенциального следопыта, как и троих до него. Ты понимаешь, насколько это болезненно для всех нас…? — говорящий осекся. Он откинулся назад, посмотрел в мою сторону. Удар пришел изнутри головы, трава уколола лоб и щеки, я почувствовал, что лежу на земле. Хлопнула дверь, из дома вышел наставник. Он довольно улыбался, хотя и старался придать себе суровый вид.

—

Если тебя удалили, не значит, что ты можешь подглядывать за совещанием. Однако, ты молодец, магистр не сразу слежку почуял, это хороший показатель. Что, крепкая затрещина? — Я помотал головой — язык не шевелился. Пара хлестких ударов по щекам вернула краски мира. Наставник поставил меня на ноги, подумал и отвел в сторону, к складным стульям на лужайке.

—

Ладно, расскажу то, что ты хочешь узнать. Она — настоящее несчастье для следопытов. А началось все вскоре после того, как Ольге присвоили степень бакалавра. Она училась как бы в двух университетах, но, в основном, в нашем. Она обожала охотиться, хотя считала, что сможет однажды вернуться в свою прежнюю жизнь. Держали ее воспоминания, или забота о родных, это неизвестно. Однако действовала она только в свободное время, и всегда в одиночку. Нам так было проще — не нужно было обеспечивать поддержку, хотя и пользы от такой, бессистемной охоты мало. Ты пока не знаешь ценность разных людей, это достаточно сложно, и, чтобы не отвлекаться, приведу сравнение — Ольга приносила не больше куропатки, хотя могла добыть буйвола.

Новое звание уже не давало ей выбора, мы не могли оставить охотника с большим потенциалом на третьих ролях, а потому закрепили за ней опытного следопыта и отправили их на выслеживание крупной дичи… Это был один из видных краевых политиков, будущий губернатор, человек с сильной харизмой и большим зарядом энергии. Все происходило, как и должно, следопыт установил любимое место отдыха добычи, отвел глаза охране, Ольга взяла добычу. Все было нормально, правда, агент опричников смог их сфотографировать на обратном пути. Для следствия этот материал не представлял интереса, а вот для наших друзей — да.

Охотника и следопыта нашли опричники, Ольга ушла, а вот ее спутник — нет. Такое, увы, случается, но для нее это стало слишком большим потрясением. Понимаешь… — наставник замялся… — Следопыт был не просто ее напарником. А потому она отомстила, по своему, конечно… помнишь, три года назад случился пожар в церковном общежитии? В СМИ тогда очень ругали спасателей за то, что не смогли спасти братьев… а вытаскивать их на самом деле было поздно. Два десятка опричников во главе с отцом-епископом были перерезаны за полчаса. Причем, пали одни из ключевых чинов во всем нашем регионе.

—

На нее саму теперь идет охота? — Я начал понимать, откуда взялось усиленное внимание к моей спутнице. Сделанное же ею почему-то не удивило, вероятно, я просто поставил себя на место Ольги, прикинув мысленно ценность жизни напарницы и опричников. Выбор оказался не в пользу последних.

—

Не просто охота. — Наставник постучал по подлокотнику. Опричники пошли на немыслимый для себя шаг — нам в открытую предложили годовое перемирие в обмен на нее. Насколько я знаю, такого в истории еще не было.

—

А что руководство? — Я съежился, ожидая ответ.

—

К счастью, мы старые обычаи соблюдаем лучше, своих не выдаем. Может быть еще и потому, что не верим священникам. Слово пастыря — есть лицемерие. Но сегодняшнее происшествие доказывает, что в глазах наших друзей в рясах она стала главным врагом человечества.

—

Думаю, что кроме обычаев, здесь важен еще один факт… — Я слегка ошалел от собственной наглости, но продолжил. — Сколько стоит энергия двадцати опричников?

Пожалуй, это хороший аргумент в пользу охотника. — Наставник расхохотался.

—

Молодец, правильно мыслишь. Нашей корпорации ее хватило года на два, так что перемирие мы в любом случае получили.

—

Наставник… Мои занятия не прекращались, так? Выходной был по сути, устроем специально для моего испытания?

—

Тоже верно. В педагогике это называется «проблемным обучением». Сработал ты на тройку с минусом — к нападению был не готов, но потом действовал нормально. Почему опричника оставил?

—

Экономил время, решил, что нужно забирать напарницу.

—

Логично, но не вполне честно. Не хотел убивать, верно? — Я замялся. Наставник угадал. — Ну что же, следопыт, весной у тебя начнется практика, если будешь наращивать потенциал. Не медли, когда окажешься без прикрытия, это главное. Опричник колебаться в отличие от тебя не будет и защищать напарника, если у него самого появиться возможность прибить вампира — тоже. А, вот они выходят. — Ольга спускалась со ступеней. Вид у нее был на удивление уставший. Девушка плюхнулась рядом, в полном безразличии ко всему происходящему. Я поймал расслабленную руку. Она шевельнула губами в ответ. В темных глазах дрожали прозрачные блестки.

—

Что они сказали тебе? — Тяжелый вздох.

—

Ссылка… бессрочная… без права охоты…

—

Куда? — Я привстал на сиденье. Она лениво повернула голову, наморщила лоб, пытаясь припомнить название.

—

Ача… Какчан… ах, один черт! Куда-то на восток, в общем, в край верблюжьих колючек, каменистой степи и чистого воздуха. Там не в почете наши друзья, как и вообще христиане, а значит, найти меня будет сложно. Вот и все. — Она спрятала лицо в ладонях и замолчала. Я осторожно поднялся, провел рукой по волосам. Ольга вскочила, отбросив стул.

—

Не трогай меня!

—

Но я же просто…

—

Я тоже просто! Просто не хотела быть такой как все, романов начиталась дурой малолетней, о высоком мечтала! А еще мистикой увлеклась… Ну кто мне мешал заводить кучу знакомых, говорить лживые слова и выслушивать такие же признания! Или даже быть искренней дурой! Почему противна была сама жизнь, средней семьи с дачей, грядками, школой-институтом, постоянной работой и маленькой зарплатой? Как я, тихоня, стала убийцей, и не каким-то, а еще и вампиром? Чего не хватало в людях? — Я поймал ее за плечи.

—

Ты бы согласилась все вернуть, чтобы через тридцать лет понять, что всего лишь прожила жизнь? Нет? Тогда не спрашивай меня или пустоту, ответ тебе известен. Не может лев есть солому, что бы там не говорили. Ты еще вернешься, не сомневайся в этом. Пусть уляжется дым, опричники найдут себе другого врага — тогда все будет в порядке. — Ольга замерла, словно собираясь с мыслями.

—

А, ладно… — Она подняла руку, взъерошила мои волосы и тихо улыбнулась. — Мне пора… может, подаришь мне своего носорога? — Я отцепил нож, молча протянул ей. — Спасибо. — она на секунду приблизилась, потом, легко коснувшись губами моей щеки, развернулась и побежала прочь, в сторону гаражей, оставив сладко-дурмянящий запах сандала в воздухе и тяжелый предмет в нагрудном кармане моей рубашки.

Я достал «Горную лавину», оставленную мне видимо, в обмен, и легко встряхнул кистью. Пружинный толкатель выбросил клинок, с приятным щелчком вставший в боевое положение. Игрушка или безобидный инструмент в опытных руках ставший опасным… также как с любой другой предмет. Оставалось удивляться, как таким маленьким ножом вампир справлялась со своими жертвами. Но это было правдой — клинок хранил и отпечаток владелицы и частички человеческих жизней — теперь, благодаря тренировкам я это чувствовал. Легкая пульсация рукояти наводила на мысль, что Ольга использовала нож и в качестве хранилища энергии, причем не той, что была заключена в привычных мне амулетах.

Глава 10

Майские праздники, как рассказал наставник — очень привлекательное время для вампиров. Нас вообще влечет толпа, и чем больше в ней пьяных или просто тех, кто вовлечен в общий азарт развлечений и веселья, тем лучше. На многолюдные гулянья, как на водопой, собираются не только свои, городские охотники, но и гости из районов. Все работают сообща, как во время облавы. Роли четко распределены — одни загонщики, другие принимают добычу, третьи обеспечивают прикрытие и готовы придти на помощь в случае необходимости. Служит это все одной цели — скрыть наше присутствие. Ради этого приходится идти на различные ухищрения — устраиваются массовые драки, провоцируется поножовщина, некоторых пострадавших увозит «скорая помощь» с экипажем из вампиров.

В других случаях группа работает по принципу «охоты с поросенком». Еще в начале ХХ века существовал такой способ. Принцип прост — зимой охотники садились в сани, с собой брали поросенка и ехали туда, где чаще всего появлялись волки. Голодные хищники к середине зимы страх теряли, слышали визг свиньи и выходили из леса. Порой устраивались скачки — за санями для пущей убедительности волочили по снегу мешок, полный соломы из хлева. К нему и устремлялись хищники. Зверье дурело от запаха близкой добычи и подставляло лбы под картечь.

Конечно, невежливо сравнивать нашу приманку — как правило, привлекательную девушку, с домашним животным. Но именно она выполняла его функции. Ее задача в таких случаях проста — увлечь одного-двух разгоряченных выпивкой хлопцев подальше от людных мест, где их встретит целая группа и тихо погрузит в машину. Днем охотники редко брали добычу прямо на улице — этот процесс мог увидеть какой-нибудь свидетель. Поэтому, похитив нескольких — как правило, не более трех, гуляк, участники облавы покидали праздничную толпу.

Дела пошли хуже с тех пор, как первое мая перестали широко праздновать. Охотникам приходилось работать лишь на бесплатных дискотеках, устраиваемых в канун этого дня разными политическими партиями. Но налет на клуб, независимо от времени, также планировался заранее. Самым лучшим вариантом считалось просто откупить зал на вечер — тогда даже охранники помогали охотникам. И в этом случае отбор энергии происходил более деликатно — люди даже не понимали, почему они не могут устоять на ногах через час после танцев. Временная сеть, которую устанавливали посредники, вытягивала силы у всех, но никого не убивала и не оставляла следов.

Во время самой масштабной осенней охоты в загон отправили всех. Нам четко разъяснили схему действий, и ближе к вечеру более десятка вампиров просочились в гуляющую толпу. Две машины «скорой помощи» и один «милицейский» уазик образовали вершины большого треугольника, внутри которого действовали загонщики.

Наставник, шедший рядом, кивнул в сторону. Я увидел невысокую миловидную девушку лет двадцати, которая весело щебетала с двумя парнями. Короткая стрижка, волосы выглядят встрепанными и выкрашены в разные цвета — от красного до черного. Чулочки в сеточку, полусапожки из черной ткани, юбка спрятана под подолом короткой курточки. Но этот наряд не мог скрыть рвущейся наружу хищной сущности. Наша приманка работала в полную силу и добыча уже шла за ней в подготовленную ловушку.

—

Что скажешь?

—

Правый уже поплыл. — Я заметил осоловевший взгляд молодого человека, а потом и тянувшиеся от девушки астральные щупальца. — Берем его? — Наставник довольно улыбнулся, но покачал головой.

—

Берем второго, этому через пару минут понадобится «скорая». Ты заметил, как Ирочка поднимает ему давление? Еще немного и начнется сильное головокружение, головная боль и тошнота. Товарищ может помешать, да и сам он пригодится. — С этими словами наставник ускорил шаг. Парень, действительно, покраснел и пошатнулся. Ирочка, как назвал вампиршу наставник, вытащила телефон и быстро заговорила. Второй молодой человек сделал попытку придержать напарника, но тут на него налетел наставник.

—

От блин… — Вампир прицельно

вылил на брюки парня все пиво из стакана, который бережно держал в руке уже час. — Стоят тут всякие, ни обойти, ни перепрыгнуть. Оппонент ему попался простой и понимающий. Не тратя времени на возмущение, молодой человек принял боксерскую стойку и отвесил «двоечку» обеими руками. Наставник легко отклонил корпус вправо, зашагнул одной ногой за противника, и свалил его на землю. Крякнув, парень попытался подняться или сбросить руку, державшую за горло. При этом ему еще удавалось издавать какие-то звуки.

—

Ну вы суууу… еще Пашку не знае… на кого вые…. — Наставник небрежно повернулся ко мне, легко, словно под рукой не извивалось тело.

—

Ты знаешь Пашку Заречного? Нет? Познакомься — начинающий, подающий надежды спортсмен. Боксер. Любит тренироваться на людях, особенно на тех, кто плохо на него смотрит или, не дай Боже, держит в руке то, что Паше понравилось — телефон к примеру. Дважды почти посадили за хулиганство — сначала по молодости, потом по гуманизму судей условный срок назначили.

—

Откуда…? — Я понимал, что о добыче собирают сведения, но чтобы выбирать ее и охотиться в такие дни, когда, казалось, шел стихийный выбор жертв…

—

А ты думал, нам агнцы нужны? — наставник слегка стукнул оппонента затылком об асфальт, чтобы не мешал беседе. — С простыми людьми проблем меньше на охоте, да последствий больше — сам пойми, искать их будут тщательней, чем Пашку.

С ним же никто возиться не станет — соберут сведения опера, поступит справка от участкового, мол парень не раз искал неприятностей и решит следователь, что нашел он их в своей же среде. А значит, искать Заречного будут в реке, прости за каламбур… Ну, что стоишь? Принимай! — Наставник оторвал оппонента от земли и поставил на ноги.

Слово это использовалось не только нами. Понятие «Принять зверя» каким-то образом перекочевало из жаргона охотников-промысловиков. Наверное, появилось оно еще в те времена, когда удар крупной дичи в буквальном смысле принимал на себя охотник, выставляя рогатину или копье. Клинки и единоборство ушли в прошлое, но и по сей день тот, кто хоть чуточку прикоснулся к традициям, не скажет, что он «убил». Вместо этого — либо «добыл», либо «взял» медведя, оленя, кабана…

Девушка, услышав слова наставника, встрепенулась. Бросив первого, уже теряющего сознание человека, она переместилась в нашу сторону. Из глупенькой куклы, которой она казалась в компании молодых людей, она словно превратилась в сеттера, почуявшего птицу и принявшего стойку. Я не увидел, почувствовал, как она напряженно тянулась в сторону Заречного, слегка вздрагивая от ожидания. Казалось, еще немного — и вызывающе одетая девушка начнет жалобно скулить, как щенок возле миски с горячим мясом.

Из переулка вылетела машина «скорой помощи». Три человека в белых халатах подхватили «плавающего» пациента, и на несколько секунд создали вокруг нас живой забор… Наставник одобрительно кивнул, когда я отошел от медленно оседающего Заречного, уступая Ирочке несколько последних глотков. Девушка резко впилась в жертву, уже не думая о чистоте своей легкой белой курточки и сохранности макияжа. Запах крови, казалось, стоял вокруг нас, я чувствовал, как перед глазами проворачивается мир, и резко ползет в сторону земля. Чьи-то руки заталкивают в машину, я проваливаюсь на сиденье, уже не понимая, что происходит. Ноги сдавливает какая-то тяжесть, я чувствую влагу на губах и быстрые прикосновения рук к плечам, шее, голове…

Уже за городом я понимаю, что на коленях устроилась юная охотница, а под ногами, в узком проходе микроавтобуса, лежит наша добыча. Спутница слишком явно прижималась ко мне, и, несмотря на шум в голове, я чувствовал, что ее заряд привлекательности не был потрачен на добычу, а поэтому теперь ищет признания ей подобных существ. Об этой особенности охотников мне рассказывали, но за Ольгой подобного поведения я не замечал — может, потому что схватка с опричниками не была полноценным выслеживанием добычи. Только в этот момент я понял особенности отношений между напарниками у вампиров, также как и мировоззрение охотника. Для этой девушки молчаливое предложение разделить добычу значило больше, чем для человека — признание в любви. Можно, а главное, стоило ли вырываться, тем более, что наставники, как я уже убедился, редко делали что-то просто так? Скорее всего, охотнику нашли следопыта, и познакомили их в полевых условиях. Такая тактика была вполне в стиле руководства, насколько я успел понять. Если мои соображения были верны, то первый этап теоретического обучения остался позади. Предстояло немало практики.

Автобус, наконец, затормозил. Теперь мне нужно было умудриться выйти из него, держа на руках маленького вампира, не желавшего разжимать объятья и пройти самостоятельно до двери загородного домика.

Глава 11

Когда я открыл глаза, потолок и стены спальни, обшитые не крашеной сосной, сменили тепло-коричневый цвет на розовый. За окном растекался по небу рассвет, а из-за стены доносились всплески воды, и девичий голос, напевавший невнятно какую-то песенку. Я поискал брюки, нашел их под кроватью, вместе с рубашкой. Вспомнив традиции — не носить охотничью одежду два дня подряд, бросил все обратно и распахнул стенной шкаф. Решив, что джинсы и футболка больше соответствуют домашней обстановке, выбрал подходящие и направился в ванную. К тому времени шум воды прекратился — Ира появилась в дверях, упакованная в пушистый халат, со странным сооружением на голове. Она загородила проход, величественно подбоченившись.

Сейчас в ней было трудно узнать яростную хищницу. Взгляд карих глаз обрел удивленно-радостное выражение молодости, с удовольствием и любопытством исследующей мир. Мягкие черты посвежевшего лица, ласковые взмахи ресниц лишь усиливали это впечатление. Девушка стояла в дверях, ожидая, уголки губ чуть дернулись в лукавой улыбке, тут же исчезнувшей за напускной серьезностью. Подойдя вплотную, я наклонился, уловив встречное движение — она встала на цыпочки, вытянувшись в подрагивающую от радости струну. Теплые губы скользнули легким приветственным поцелуем, но щеки ее порозовели еще больше. Скользнув вперед, она увернулась от объятий и пропала в спальне, прикрыв за собой дверь.

Выйдя из ванной, я устроил инспекцию холодильника и буфета. Когда на сковородке зашипела яичница, а в стеклянном кувшине кофеварки жидкость начала приобретать коричневый цвет, я легонько стукнул в дверь спальни.

—

Завтрак почти готов, буду рад, если ты присоединишься. — Дверь распахнулась. Ира успела одеться в спортивный костюм и привести в порядок прическу. Радуга на голове исчезла вместе с беспорядочными прядками. Теперь вместо них была стрижка «под мальчика» и темно-русые волосы.

—

Присоединяюсь. — Девушка улыбнулась.

Наливая кофе, я осторожно следил за ней. Ира как-то беспокойно шевелилась на стуле, то крутя вилку, то принимаясь складывать салфетку и чуть прикусывала при этом нижнюю губу. Щеки ее временами чуть вспыхивали, словно в голове девушки вертелась мысль, от которой ей самой становилось неловко. Но стоило мне оказаться напротив, она тут же обрела спокойствие.

—

Какая у тебя степень?

—

Я… э-э-э, ну почти бакалавр… — Смех, который она при этом удержала, прыгнул в глаза и забился там. Я покачал головой.

—

Практикант второго года, судя по уровню развития чакр и частоте пульсации эфирного тела.

—

Эх, следопыт… сам все узнал, зачем тогда спрашивать…

—

Лень было сканировать. Просто я многого не знаю о жизни вампиров, мне хочется поговорить о нас, не используя свои способности. На скольких охотах ты была?

—

Нес… несколько — Она вдруг начала краснеть, почувствовала это и еще больше смутилась. Я отвернулся на несколько секунд к холодильнику и спрятал взгляд, якобы изучая его содержимое.

—

Знаешь, я очень удивился, когда узнал, что основная наша «дичь» — люди с криминальным прошлым или, как говорят ученые «асоциальные субъекты». Почему именно они? — Ира переменила цвет и оживилась.

—

А ты думал, что вампиры пью кровь невинных младенцев? Нет, у нас абсолютно другая задача. Видел лозунги «Любимый город — чистый город»? — Вилка в ее руке нарисовала на скатерти контуры мусорного бачка. — Вот мы его

и чистим, по сути, помогая поддерживать порядок, выступаем, как некие санитары леса… то есть, города.

—

Но это достаточно просто объясняется и с практической точки зрения… Мне интересно, как собираются базы данных потенциальной дичи.

—

Вот спросил-то… Это тебе следует знать — следопыты над ней работают. Да я тебе хоть завтра десяток найду — пройдусь по рабочим кварталам, поговорю с бабушками у подъезда, они всех хулиганов в лицо и по имени назовут и адрес дадут, и распорядок дня расскажут.

—

Хорошая идея — я думал использовать участковых. Это надежней, но и опасней. — Ира встрепенулась.

—

Ты что, с моей помощью к экзаменам готовишься? Тогда, чур баш на баш, рассказывай свои ноу-хау.

—

Запросто. Спрашивай. — Она прожевала последний кусочек яичницы, потом продолжила разговор.

—

Как ты думаешь, кто может угрожать нам во время охоты, кроме опричников? — Я вспомнил прочитанные книги и уроки в астрале по изучению следов всех живых существ.

—

Главная опасность — лишние свидетели и представители правоохранительных органов. То есть, по большому счету, все, что означает огласку нашей деятельности или проникновение людей в тайны организации. Опричники, которых ты опасаешься — на втором месте. А после них — кто угодно. Оборотни например…

—

Ты их видел? Думаешь, они есть на самом деле? — Ира поместила локти на стол и подперла кулачками подбородок, приготовившись слушать дальше.

—

Я видел их астральные образы, созданные наставником, но и рисунки, фотографии тел… Живых — нет, не видел. Но даже безо всего этого я готов допустить их существование по простой причине…

—

Какой?

—

Разрушение целостной картины мира из-за признания реальности нереального фактора… — Я сказал это тоном профессионального лектора, выдержал паузу и продолжил, обычным голосом. — Понимаешь, у человека с младенчества формируется определенный взгляд на действительность. Ребенок некоторое время не различает сказку и реальность, он думает, что персонажи мультфильмов живут на самом деле. Потом приходит разделение мира иллюзий, и мира обычного. Предположим, что нормальный человек четко усвоил ряд истин — Земля круглая, вампиров, оборотней, драконов, домовых и русалок нет, рыбы не говорят. Все эти понятия составляют как бы фундамент его мировоззрения — главным образом потому что усвоил он это с детства. И вдруг он забросил удочку, вытащил щуку, а та ему говорит «отпусти меня, три желания выполню». Один кирпичик выбит — перед ним говорящая рыба. После этого человек начнет оглядываться по сторонам — а вдруг из леса появится оборотень. Принцип рассуждений прост — если одна теория — о рыбе, неверна, то любая другая, из того же ряда может быть настолько же ошибочной.

Взять, например меня — как и все, я был обычным человеком, уверенным, что вампиров, тем более, организованных в целую корпорацию, не существует. Но эта уверенность была разрушена, теперь я готов признать и существование других мистических существ. А ты…? — Ира косо улыбнулась. Ее взгляд вдруг с непонятной решимостью устремился вперед.

—

А я, я родилась в семье вампиров… И считала всегда, что именно так и живут все люди…точнее, что жить вот так — это нормально. У родителей было много забот со мной, до тех пор пока не отправили в особую, нашу школу, где таких же, как я учили жить среди простых смертных. Понимаешь, нам вдалбливали все, что ты говоришь, с точностью до наоборот. Это так странно — учиться признавать тот факт, что твое существование невозможно, что это вымысел мистиков. И одновременно с этим еще развивать свои способности, занимаясь с наставниками…Это все так напоминало отработку охотничьих навыков львом, который сидел в клетке. Ведь знаешь

… — Она замолчала на минуту, потом резко встряхнула головой и продолжила. — Мне известно, какие отношения обычно между охотником и следопытом… но я еще так не охотилась… и, понимаешь, этот финал… что вчера произошло — это не потому что такая традиция или… в общем, ты и вправду мне понравился, а тут еще азарт… — У нее горели не только щеки, но и уши, спасение Ира пыталась найти, спрятав лицо в ладонях. Выждав, пока сердце сделает пару ударов, я осторожно обогнул стол, и положил руки на тонкие плечи, слегка вздрагивающие под

гладкой тканью.

—

Я тоже так не охотился, если это важно. Если хочешь, я забуду про это, переселюсь, попрошу заменить… — При последних словах она яростно мотнула головой.

—

Не надо… — Тихий шепот еле прорывался через решетку пальцев. — Я просто испугалась утром, это получилось так внезапно, я не ожидала такого от себя, ведь я раньше никогда не… — Я осторожно опустился на колени, попытался оторвать ладони от лица, когда это удалось, ее лоб тут же уткнулся в мое плечо, а руки обвили шею.

—

Не смотри на меня, я сейчас некрасивая… — Легкий всхлип, теплый ветерок ее дыхания стал спокойнее. Оставалось только осторожно погладить ежик волос и просто стоять рядом, долго, даже после того, как тягучая, ноющая боль от усталости пробралась в ноги.

К вечеру мне удалось вытащить маленького охотника на прогулку. Прихватив с собой брезентовый «патронташ» с десятком метательных ножей, мы пересекли маленькую улицу из одинаковых домиков и спустились к спортивной площадке, усеянной всеми возможными снарядами. При виде ее Ира оживилась, она заметила вдалеке щит с мишенями, и остановилась. Сбросив, несмотря на свежий ветерок, спортивную курточку, она выхватила из «патронташа» пару ножей, и сорвалась на бег. Пролетев, как казалось, над трековой дорожкой, девушка взлетела по вертикальному шесту, не держась за перила, пробежала по верху снаряда до каната, спустилась вниз, лишь слегка притормаживая. Едва коснувшись земли, она сделала кувырок, и метнула нож. Сверкающее лезвие преодолело не менее пятидесяти метров и воткнулось в центр мишени. Я почувствовал, что челюсть не просто отвисла — она уже находится где-то в районе груди. Рассказы о мастерах метания гласили, что виртуозы попадали в монетку с десяти-пятнадцати шагов, то есть должны были бы нервно курить, стоя на моем месте. Ира тем временем пробежала круг по дорожке, вернулась на позицию, и метнула второй нож, воткнувшийся подле первого. Обернувшись, она с детским задором посмотрела на меня.

—

Тут следовало бы спросить — «Слабо?» — Она довольно рассмеялась. Пытаясь сохранить остатки достоинства, я подошел к мишени метров на десять, и быстро «расстрелял» все оставшиеся ножи. Они воткнулись в бумажный круг, но достаточно далеко от центра.

—

Неплохо… — Для следопыта. — Девушка, уже не стесняясь, рассмеялась. — И что же это мне в напарники досталось? Ты ведь меня меж лопаток прикроешь кинжалом…

—

Для человека тоже неплохо — Я попытался защититься.

—

Ах, ты еще и человечностью прикрываешься?! — Ира, со смехом поставила подножку и одновременно толкнула. — Драться хоть умеешь?

Несмотря на разницу в весе, прием у нее получился хорошо. Пришлось по «киношному» сделать толчок свободной ногой и отступить назад, выходя в сальто. Приземлившись, я вовремя подставил руку под боковой удар ногой, получил легкий щелчок по носу ладонью, тут же вторая рука девушки дернула за ухо. Разрывая дистанцию, пришлось уступить… Вампирша взвилась в воздух, одна нога хлопнула по блокировавшей этот удар руке, а вторая ножницами ударила в незащищенную грудь. Мне удалось чуть отстраниться назад, ослабляя удар, и тут же трава ударила в затылок и я увидел свой соперницу, сидевшую у меня на груди. Как она успела бросить меня, осталось загадкой. Ира, даже не запыхавшись, смотрела на меня, как котенок на клубок пряжи.

—

Ты — само совершенство. — Котенок замурлыкал, девушка довольно поерзала, устраиваясь поудобнее. — Но задача мне поставлена невыполнимая. Проиграть девушке схватку — стыдно, а победить ее — позорно. Вот я и решил выбрать меньшее из зол.

—

Хитрюга. — Она поднялась на ноги и протянула руку, чтобы помочь подняться. Я сделал вид, что не заметил этого.

—

Наверное… но радость твоя стоит и большего, правда? — В этот раз ее губы рванулись навстречу, я почувствовал, что поцелуй словно провалился в теплую ловушку. Порыв был встречен яростно-манящим натиском, она словно вновь ощутила тот же охотничий азарт, но теперь усиленный женственностью и нежностью, управляемый не затуманенным рассудком.

—

Ш-ш-ш… — Я почувствовал, как она начала опускаться вниз, потянув меня за собой. Подхватил расслабленное тело на руки, осторожно пробежал губами по сомкнутым векам, бровям, горячему лбу… — Мы все-таки не одни в поселке…

—

Тогда пойдем домой… прямо сейчас.

Глава 12

Просыпаться самостоятельно, без будильника, впервые за несколько месяцев, удивительно приятно. Я улыбнулся этой мысли и посмотрел на охотницу, смирно устроившуюся рядом. Девушка еще спала, ее дыхание теплым облачком касалось моего лица. Боец снова превратился в маленькое существо, казавшееся трогательным и беззащитным. Расслабленные, такие теплые губы минутой позже дрогнули в улыбке, когда легкий поцелуй разбудил ее. Ира легко потянулась, словно сон разом улетел куда-то, девичьи пальцы сплелись у меня на затылке, превратив в воронье гнездо остатки прически.

—

Доброе утро. Госпожа, вам завтрак в постель подать? — Глаза, еще чуть подернутые сонной дымкой, томно прищурились.

—

М-м-м, нет, пожалуй, лучше все-таки встать. — Она просочилась под одеялом и выскользнула из комнаты…

—

Интересно, когда наши наставники подадут весточку. — Ира подливая кофе, оглянулась. Казалось, она изменилась со вчерашнего дня. Я не мог понять, в чем это заключается, может, просто теперь ее образ стал для меня олицетворением уюта и домашней жизни?

—

А ты что — соскучился?

—

Нет. Просто я привык, что меня не оставляют в покое. Все это время было заполнено бесконечными тренировками — слежка, зубрежка, астральные удары, физическая подготовка… впрочем, ты и сама прекрасно все знаешь. И, если меня вдруг оставляли одного, это означало начало нового этапа подготовки.

—

И какая, по-твоему, сейчас стоит задача? — Я осторожно потянул ее за рукав рубашки к себе, и девушка устроилась у меня на коленях. Я вдохнул запах шампуня и свежести, окутывавший ее голову, уткнувшись носом в волосы.

—

Скорее всего, нам дают время привыкнуть друг к другу…

—

А когда они должны решить, что это произошло?

—

Ну мало ли… может, здесь установлены видеокамеры… — На меня в упор смотрели карие глаза, в которых плескалась легкая паника.

—

Ты хочешь сказать, что и в… За нами наблюдали?!

—

А что — так можно и кино снять для продажи — лишняя прибыль. — От первой оплеухи мне удалось увернуться, вторая звоном отдалась в голове. Ира закусила губы, готовя продолжение, потом глянула на меня и расхохоталась.

—

Дурак… я и вправду испугалась.

—

Извини, глупая шутка… — Я поймал теплую ладошку, прижал к губам. Она в ответ скользнула на плечо, оставшись там. — Но, если подумать… Знаешь, мне однажды пришло в голову, что мы, по идее, свободные существа загнаны в рамки поведения, сравнимые разве что с военным уставом.

—

Что ты имеешь в виду?

—

Мы несвободны. Понимаешь, вся наша жизнь подчиняется строгому распорядку. Установлены цели, пути их достижения, нормативы, порядок поведения… Выделившись из числа людей, став, как это модно, над толпой, на самом деле попадаешь в другое общество — то, что находится на том же уровне, что и ты. Рекрут приобретает много, по человеческим меркам, но и теряет не меньше. Простой пример — за последний год я забыл, когда чихал, не говоря уже о более серьезных, чем простуда, болячках. На мой счет в банке регулярно начисляется сумма, которая значительно, если не сказать, многократно превышает среднюю зарплату. Но у меня нет нужды тратить эти деньги — живу на всем готовом, в квартирах, за которые не плачу, домах, где холодильники ломятся от продуктов. Меня избавили ото всех бытовых проблем, но вместе с ними забрали иллюзию того, что я могу распоряжаться собой.

—

Тебе не нравится то, что произошло с тобой?

—

Одно замечательное событие компенсирует все неудобства. — Я осторожно обнял девушку, и когда она довольно прислонила голову к моей груди, продолжил. — Мир живет по естественным законам, и любые попытки изобрести что-то, противоречащее здравому смыслу, безуспешны. То есть, если в обществе вампиров жесткая система управления, это необходимо для его выживания. Рыбы куда глупее нас, а умудряются сбиваться в стаи. Жертвы неизбежны и в этом случае, но так шансы на выживание увеличиваются. Ну и, кроме того, противостоять обществу можно только создав свою, похожую на него по сути структуру… Все, каникулы кончились

За окном мелькнула голова наставника. С ним рядом шла женщина, незнакомая мне. Когда гости переступили порог, я понял, что передо мной — второй наставник, но уже моей спутницы.

—

Ты даже не представляешь, как тебе повезло. — О вступлении мой учитель видимо забыл.

—

Доброе утро. Я вполне это осознаю. — Он усмехнулся. Сел за стол и с хозяйской деловитостью нацедил себе кофе. Только отхлебнув еще горячий напиток, он продолжил беседу.

—

Нет, все гораздо лучше. Знаешь, сказки правы не только в той части, что касается мистических существ. Если бы у вампиров существовало деление на аристократов и простолюдинов, я бы сказал, что даже студент может претендовать на руку принцессы. Серж следит за твоими успехами, и думаю, что выбор дочери ему понравится. — Я почувствовал, что завтрак угрожающе затаился в желудке.

—

Вы хотите сказать, Ира…

—

Ну, насчет принцессы я загнул… Скорее, княжна. Что ты так испугался-то? Половинки, они, знаешь ли, стремятся к объединению, и на такую ерунду, как чины со званиями, им наплевать. Но это все лирика — не жди поблажек из-за своего положения.

—

Вы принесли нам задание? — в ответ на столе развернулась карта нашего края. Освободившись из рулона, по серо-зелено-желтой бумаге рассыпалась пачка газетных вырезок. Я поднял несколько. Заголовки оптимизмом не поражали «Жуткий случай в Бондарево», «Третья жертва неизвестного», «Два дня — три пропажи людей». Короткие заметки гласили об одном и том же событии, ряд фактов упоминался в каждой из них, а между ними — простор для воображения автора и его респондентов, усиленный или усугубленный талантом репортера.

—

Если читать одну за другой газеты, особенно — их заголовки, получается, что в лесах полегла целая рота несчастных. Давайте уберем мусор и поговорим о задании.

—

А вот это и будет вашим заданием. Значит так. В районе появился вампир-браконьер. Мы не знаем точно, приехал он откуда-то, или стихийно открыл способности. Но его необходимо остановить. Убийства происходят все чаще, такая деятельность привлекает излишнее внимание общества. — Я слегка поморщился. — Да, да, такие как он, порождают жуткие легенды о вампирах. Сейчас, как и всегда, впрочем, это не выгодно — люди становятся мнительными, начинают подозревать соседей, а там уже недалеко и до столкновений, в которых могут пострадать и наши собратья.

—

Район большой. На кого мы можем рассчитывать?

—

Все наши вам обязаны помогать — собственно, силы из центра отправлены по просьбе местных. В райцентре есть наставник с докторской степенью и два рекрута. Кроме этого, есть возможность использовать наемных людей — сотрудников местного УБОПа, но очень осторожно, сам понимаешь, почему. В контактах с аборигенами поможет резидент, но выйти на след вы должны сами — больше некому. — Я посмотрел на россыпь кружков, обозначающих деревеньки и задумался. Обилие населенных пунктов наводило на мысль, что командировка предстоит очень длительная. Также, судя по всему, считали и наши наставники.

—

Машина уже ждет. Подберите одежду, все остальное уже упаковано. Мы оформили вам разрешения на охотничье оружие, кроме этого — удостоверения сотрудников МЧС — к спасателям отношение более дружественное, чем к милиции. Максим Евдокимович — наш районный наставник, расскажет детали. Его сын, Егор, вместе с машиной поступает в ваше полное распоряжение. — Не удостоив нас предложением задать вопрос, распорядитель вышел.

Снаружи обычный сельский работяга-УАЗ выглядел, как и тысячи его собратьев. Но на приборной доске был закреплен приемник системы глобального позиционирования — GPS, спутниковый телефон, и еще несколько непонятных приборов. Возле машины прогуливался крепкий светловолосый парень. Он неожиданно поспешно двинулся мне навстречу и с радостью пожал протянутую руку. Я забрался на заднее сиденье, с удовольствием отметил наличие двух футляров из синтетической ткани. Внутри них, заботливо прижатые поролоновыми вкладышами, лежали два гладкоствольных карабина — десятизарядных «Сайга-20». Погладив жесткий пластик ложа, я убрал оружие, подумав, что после всей эфирно-астральной подготовки приятно держать в руках простое и грубое средство борьбы с недругами.

Ира появилась чуть позже — видимо, ее задержал наставник. Слегка кивнув водителю, она уместилась рядом со мной. Двигатель автомобиля заурчал необычно мягко и УАЗ легко тронулся. Ощутив плавный ход машины, я начал подозревать, что от серийной модели владельцы милостиво оставили кузов заодно с шасси.

—

Тебе приходилось раньше сталкиваться с браконьерами? — Девушка покачала головой.

—

Это редкий случай. Понимаешь, человек не может превратиться в вампира только по собственной воле, в этом легенды не врут. Некий «толчок»

, в сказках получивший название «посвящение» обязательно приходит извне, без него, как бы ты не старался, можно постичь лишь тайны шизофрении. — Я подумал об Ольге, которую «выдернули» в астрал несколько неизвестных. Но до этого времени она успела поохотиться, пусть и действовала неосознанно, повинуясь своему инстинкту.

—

Значит, это просто безумец? — Я не понимал, почему это дело поручили нам. Заботы человеческого общества мало волновали вампиров. Хотя, если подумать, пастух должен следить за чистотой крови в стаде.

—

Вы позволите, Первые? — Водитель впервые подал голос. Титула, которым он нас наградил, мне слышать не приходилось. Я еще более удивился, увидев, как надменно подобралась Ира.

—

Говори, Обеспеченец.

—

Отец обследовал места его охоты. Все три раза он заметил, что значительная часть жизненной энергии поглощалась. Это значит, что….

—

Спасибо. Значит, его можно будет найти по шлейфу. — Ира посмотрела на меня.

—

Лучший способ. — Я знал, что избыток чужой энергии некоторое время беспорядочно движется в теле вампира, при этом часть ее просто излучается в пространство. Несколько дней охотник походит на бутылку с газировкой, которую сильно встряхнули перед тем, как открыть — чужая жизнь хлещет наружу. У браконьера это выражается сильнее всего — ведь ему не приходят на помощь посредники, которые могут снять избытки сил. Поэтому и состояние всех его тел отличается от человеческого. Раздутая эфирная оболочка делает его похожим на яркий воздушный шар, затмевающий все остальные образы на ментальном экране следопыта. Сложность состоит лишь в определении точного месторасположения существа — это и было моей основной задачей.

Глава 13

Серо-черная пустошь степи, изуродованной осенним палом, расстилалась по обеим сторонам шоссе. Вид безжизненной равнины нагонял тоску и сонливость, от которых не хотелось разговаривать. Но и молчать моя спутница не могла. Уже через несколько минут она кинула вопросительный, потом раздраженный, и, наконец, обиженный взгляд в мою сторону. Я осторожно взял ее маленькую ладонь в свою.

—

Ты заметила ряд камней, которые мы проехали? И еще, непонятно, откуда взявшиеся сосну и березу рядом? — Она пожала плечами.

—

Это что-то значит?

—

Мне рассказывали одну легенду — я в ту пору собирал материалы для статьи в журнал и случайно оказался в селе, где жил потомственный шаман. Старик мало общался с людьми, но для меня почему-то сделал исключение. Когда я спросил его об этом месте, этот человек словно преобразился и заговорил на странном, песенном языке. Но, как ни странно, я понял его речь:

«Лейся тахпах, как острый и душистый айран из бурдюка, зайдись сердце слушателей от песни, развернись душа от подвигов дней минувших. Смотрят на нас из юрт своих небесных могучие алыпы, что вершили дела славные на земле хакасской. О славе дней минувших разворачивайся рассказ, как дорога в сухой степи среди пучков ковыльных, пусть стучат струны, подобно копытам богатырских коней по твердой земле. Легенда наша — о битве двух богатырей на берегу реки Медвежьей крови, об алыпах, что звались Западным и Восточным Солнцем.

Высок, словно пики далеких Саян был богатырь Западное солнце, лицом бел, словно береза, быстр и беспощаден, словно клинок меча его, лунным светом отливавший. Как буря ворвался он однажды на землю хакасскую и стал вольно жить среди степей здешних. И не было ему препятствий — полегли первые воины от меча его и первые красавицы от взора его. Тысячелетия прошли, проскакали подобно табунам лошадей вольных, но помнит кровь народа алыпа нездешнего — до сих пор в аалах рождаются дети, что белы лицом, подобно березам и светлы взором, как Западное солнце.

Странствовал богатырь по степям и лесам, чрез реки на коне переплывал, через холмы перескакивал.

Мчался его конь, выстою с четверых быков, взрывал землю копытами, дробил подковами камни на курганах. И заволновались духи земли и воздуха, растревожились он удалью человека пришлого, пошла дрожь по миру нижнему, и раскололась земля, и брызнули наружу слезы ее, озера целые наполнив. Увидел слезы земли своей алып по имени Восточное солнце, услышал стоны духов предков своих. Но решил он что виною видений ночных его стала плотная трапеза в юрте, да лишняя чаша пенного айрана растеклась по разуму его. А потому повернулся богатырь на ложе своем, омрачил обоняние соседей своих, и продолжил сон.

Тем временем примчался Западное солнце к берегу соленого Царь-озера и, преклонив колени, испробовал воды его. Удивились и обрадовали духи такому почтению к слезам земли, восхитились смелости человека, что приобщился к ним. И решили они принять алыпа в своем краю, и сделать его главным смотрителем и защитником всего края.

Пока пил богатырь Западное солнце воду соленую, почувствовал он в себе силу, доселе даже ему не ведомую, и, распрямившись, стал твердо на берегу каменистом и воскликнул: «До чего же приволен и благодатен край, скачу по которому я уже не один день»! Ветер пригнул траву степную, возмутил волны озера от крика богатырского. И пробудился от речей этих алып Восточное солнце. Вышел он из юрты, и увидел озеро из слез земных и богатыря на берегу его и понял, что взывали духи к нему минувшей ночью, но не слышал он их, прогнал прочь вестников бестелесных. Топнул ногой богатырь от ярости и побежал за конем своим.

Как тополь стройный да высокий, сидел в седле алып Восточное солнце. Подобно цветам горным горели глаза его, как ночь, почернела душа от ярости. Ударил он коня своего впервые за всю жизнь, ударил ладонью по кожаному панцирю своему, и поскакал на Западное солнце. На скаку вынул лук из целой сосны выстроганный, вложил в него стрелу с наконечником, в крови барса закаленным, и пустил ее в правый глаз недруга своего.

Поймал зубами стрелу алып Западное солнце, изжевал ее и наконечник выплюнул. Рассмеялся он в лицо противнику, да и перескочил на коне через озеро. Налились кровью глаза Восточного солнца от ярости, стиснул он зубы свои так, что сломал два из них, еще раз ударил коня и полетел над озером. А Западное солнце, смеясь по-прежнему, скакал уже на юг, где текла река Медвежья кровь.

Широка река — не переступить ее, глубока — не достать утке дна, полноводна — ведром не вычерпать. Заросли берега ее талом да осокой, травой низкой да тополями высокими. Остановился тут Западное солнце, коня напоить, да противника подождать.

Бурей налетел алып Восточное солнце, ударил копьем врага своего в третье ребро, да затупил наконечник о панцирь железный. Поймал древко рукою быстрой Западное солнце, да сдернул врага с седла его. Вздрогнули берега, зашумели тополя, когда грянул наземь алып. Заскрипел панцирь его, затрещали кости, да невредим вскочил на ноги богатырь. Схватились за мечи алыпы, взмахнули да обрушили сталь острую друг на друга. Столкнулись лезвия в воздухе, да и обломились у рукоятей.

Ударил тут Западное солнце противника рукою своей, как палица тяжелой. Пошатнулся Восточное солнце, утер кровь, и в ответ ударил. Ушиб кулак о шлем железный, сотряс криком своим округу, да кинжал вытащил. Понял тут Западное солнце, что не окончится битва прежде, чем падет один из богатырей, да и положил пальцы свои на горло противника.

Крепко сжимал он врага, как лед весенний — деревья, хрустела шея Восточного солнца, но все равно ударил он кинжалом противника. И попал клинок в щель панциря, и брызнула кровь потоком на землю. Но лишь сильнее сжал пальцы богатырь, и, вместе с врагом своим, на траву свежую пал.

Вырвались тут духи подземные, языками своими свежую кровь слизывать, вдыхать последние выдохи батыров. Но разбежались, попрятались они, едва ступила на поляну эту одна из царевен краев здешних. Положила она руки на богатыря Западное солнце, и помогла душе его с силами собраться. Смотрит богатырь — стоит он как прежде, в панцире да с оружием, рядом с ним — лицом свежа, глазами мудра да духом сильна дева восточная, а поодаль — тела воинов двух. И понял алып, что уходит он в другие миры, и оторопь взяла его впервые за жизнь, что подвигами полна, как цветами — степь весенняя. Но улыбнулась дева на страх его, и поведала, что останется он в краю этом, оберегать его, как прежде покорял, до тех пор, пока течет река да плачет земля слезами Царь-озера соленого. И увидел алып, как исчезают воины под травой, что из-под земли пробивается — лишь молодые деревья зашумели там, где лежали они. Так и растут на месте битвы двух алыпов береза да сосна — два дерева Запада и Востока».

—

Красиво — Ира вздохнула. Я заметил, что наш водитель тоже оживился и казалось, хотел что-то сказать.

—

Егор? — Юноша слегка поклонился.

—

Да, Первый?

—

Что, понравилась легенда?

—

Мой отец собирает сказания, в детстве я немало их наслушался, однако о таком еще не слышал. Понимаете, в нашем краю почему-то редко рассказывали легенды, в которых присутствовала бы женщина, как главное лицо.

—

Понимаешь, шаман-то старый, он мог и не знать про ваши научные изыскания. А то бы обязательно вместо девы сморщенного старика поставил. — Ира рассмеялась, очевидно, представив эту картину, а вот Егора мои слова несколько обескуражили. Но возражать он не стал. И хорошо — иначе пришлось бы, в конце концов, сказать, что легенду я придумал сам, или точнее, записал свой сон, увиденный однажды.

—

Мы приедем в райцентр через два часа. Какие будут распоряжения. — Я развернул карту, посмотрел на кружки, помеченные красными точками.

—

Едем сразу к ближайшему месту убийства. В нашем распоряжении почти полдня, так что успеем там поразнюхать. Вы собрали досье на жертв?

—

Да, копии дел из райотдела УВД отцу переслали, вы сможете с ними ознакомиться… Но там ничего особо…

—

Мы твою оценку спрашивали, Обеспеченец? — Ира стегнула водителя словами, словно ремнем.

—

Нет, Первая, прошу прощения. — Девушка резко кивнула, потом, вытащив из сумки некое переплетение ремней и ножен, начала натягивать все это на себя. через минуту на ней оказался этакий жилет, состоящий из трех парных ножен с метательными кинжалами, располагавшимися слева, справа и между лопаток. Кроме них странную разгрузку дополняли несколько подсумков разного размера. Держалось это сооружение благодаря лентам из синтетической ткани.

Распихав разную мелочь по карманам, Ира достала из сумки маленький револьвер — какую-то из последних разработок отечественных промышленников, «гражданскую» модель с барабаном на пять 9-миллиметровых патронов. Завершающим аккордом девушка оружие в кобуру, пристроченную к разгрузке слева у пояса. На мое удивление она протянула сумку.

—

Угощайся, я и на тебя захватила. Все абсолютно законно, не бойся… Мы же кто, по-твоему? — Я полез в кармана за удостоверением.

—

Спецназ МСЧ старший лейтенант… с правом ношения… А, тогда ясно. То есть для нас созданы все условия. Что там у тебя есть? — Под руку попало что-то массивное, похожее на обрез ружья 20-го калибра. Я вытянул из сумки четырехствольный крупнокалиберный пистолет. Чудище заряжалось здоровенными патронами — размером с ружейные. В сумке их было несколько пачек — с надписями «картечь» и «бронебойные». — Вот это мужское оружие!

—

Смотри, у него отдача зверская. Но мне такая игрушка нравится. Он стреляет еще резиновыми пулями — это удобно в городе. Но с точностью у зверюги проблемы. Если мишень дальше десяти метров, в нее попасть сложно. Хотя у него и есть встроенный лазерный целеуказатель…

—

Знаю. — Я не раз слышал о существовании этой модели, предназначенной для «полицейских» операций, но лишь однажды видел ее фотографию. — Что же, остается надеяться, что все это железо вылетит в нужном направлении.

Глава 14

Поселок был самым обычным. Несколько улиц, здание универсального магазина, с пристройками, где разместились переговорный и фельдшерский пункты. Всего здесь проживало, по словам Егора, около пятисот человек. Село могло считаться зажиточным — несмотря на то, что основным источником дохода были личные подворья. Крепкие заборы, новые приземистые коттеджи местных «кулаков» выстроились вдоль главной улицы. За оградами что-то жужжало, фырчало и стучало — механизация проникла и сюда. Судя по всему, произошедшая недавно трагедия не нарушила уклада деревенской жизни — это и понятно, людям нужно есть.

Миновав символы деревенского изобилия, «УАЗик» остановился возле небольшого дома из почерневшего от времени бруса. От серых досок забора, окружавшего его, давно отошла краска, хотя кое-где еще виднелись грязно-синие пятна. Бедность, запустение, точнее даже безразличие к жизни витали над этим местом. На стук в калитку долго никто не отзывался — даже собака не сразу подала голос. Наконец, со скрипом петель в проеме показалась женщина средних лет, одетая в застиранное ситцевое платье и кофту ручной вязки. Егор смущенно кашлянул.

—

Здравствуйте, Марина Павловна, извините, что второй раз уже вас беспокою по такому поводу… Но здесь — особый случай… Из центра приехали… — Я увидел, что глаза хозяйки начали увлажняться и оттеснил парня в сторону.

—

У нас пакет гуманитарной помощи от Красного креста. — Приходилось импровизировать. — Если Вы позволите пройти, мы его вручим… Но необходимо уточнить Ваши паспортные данные. — Женщина, казалось, вздохнула свободнее. Поколебавшись немного, она отступила в сторону.

—

Проходите, пожалуйста… Я уж думала… неделя прошла с тех пор как мальчика нашего… — Голос ее начал срываться. — А все ходят и спрашивают, что да как, а нешто я знаю?

—

Простите, а кому, кроме милиции до этого дело? — Хозяйка промокнула глаза воротником кофты, и только после этого ответила со всхлипом.

—

Да тут уже и священник наш приходил с монахом, утешал вроде как хотя зачем нам тут их утешение… — Я кивнул Ире. Та вопросительно приподняла бровь, потом пожала плечами.

Во дворе было чисто и тихо. Метнувшаяся было к нам собака, к удивлению хозяйки, заскулила, припала к земле и спряталась в будку. Ира чуть улыбнулась, потом подхватила женщину под руку и так отвела в дом. Я чуть задержался на улице. Здесь природа прорывалась наружу, несмотря на усилия людей. Это чувствовалось в запахе осенней земли, подмороженной листвы и неистребимого навозного смрада.

Мысленно отключив ненужные чувства, я постарался мысленно выделить следы присутствия здесь всех домочадцев. Вот проявился тяжелый дух хозяина — словно повеяло откуда-то перегаром, дешевыми сигаретами и потом. За ним повеяло свежее дыханием дочки, еще тихой девочки, не взбудораженной гормональным взрывом. Вот и наша новая знакомая проявила себя дымком увядания и усталости. Отбрасывая эти следы, подобно ищейке, я мысленно сконцентрировался на более ранних, оставленных в то время, когда в доме жило четыре человека. Несколько минут — и, словно паутинка, пробился полустертый и бессильный призрак подростка. Даже спустя неделю, он сохранился — это говорило о живости характера и способности человека интересоваться всем окружающим. Обычно это свойственно детям, познающим мир — но жертве браконьера было более пятнадцати лет. Возможно, именно большой заряд энергии, вкупе с любознательностью и навлек беду. Но сейчас это было неважно. Я сфокусировал внимание на остатках присутствия подростка, пытаясь подпитать своей энергией те ментальные следы, что были более четкими. Лишь убедившись, что не спутаю их с другими, я вошел в дом.

Женщина спала, лежа на диване. Ира сидела рядом с ней, поправляя плед. Она обернулась на шум и, увидев меня, встала. Девушка чуть улыбалась, довольная своими способностями — а в том, что именно она усыпила хозяйку, сомнений не было.

—

Нашел? — Она знала, о чем спрашивает, также как и я.

—

Думаю, да. А ты узнала что-нибудь интересное? Меня больше всего интересует священник и монах. Подозреваю, что ими двигало не только желание помочь ближнему.

—

Священник живет в соседнем селе — там у него приход. Монаха она раньше не видела, может статься, что ты прав и это действительно наши духовные друзья. Но про нас она ничего не расскажет — я постаралась устроить блокаду в памяти. — Я покачал головой. Охотник мог увлечься и сделать лоботомию — сил на это хватит. Но выяснять и корректировать было поздно. Больше нам делать нечего — обещанного пакета у нас не было, да и оставлять лишние следы не стоило.

—

Тогда можно ехать на место. — Мы осторожно прикрыли за собой двери и сели в машину. Егор молча направил ее к видневшемуся вдали лесу.

Сосны росли достаточно редко, но кое-где встречались поляны, окруженные кустарником. Проходя мимо одной из них, я вдруг поежился, представив, как из чащи вылетает некто и валит на землю… Ира внезапно остановилась, и посмотрела на меня. Только тогда я понял, что мои мысли — не продукт воображения. Ментальный след сам свалился на меня. Мы находились на том самом месте, где произошло нападение, и мысли жертвы, заодно с липким дыханием убийцы еще витали здесь. Я заметался по поляне, сам себе напоминая гончую, распутывающую заячьи петли.

—

Так, так… тело нашли в двухстах метрах… но именно здесь они встретились… засада… — Туда! — из кустов словно взглянули чьи-то холодные и мутные глаза без признаков мысли. Мы продрались сквозь ветки, и оказались в подобии шалаша — такие устраивают на тетеревином току. Укрытие очень походит на обычные заросли, но внутри образуется как бы маленькая пещерка, где с относительными удобствами может устроиться человек. Внутри по сознанию било чувство нестерпимого голода — чужое чувство, сжигавшее браконьера неделю назад. Здесь было также нетерпение и жажда, которые словно грызли прутяные стены шалаша, а еще — нестерпимая и неудержимая, звериная ярость.

Ира перетрясла сухую траву, служившую подстилкой, вытащила пустую пачку сигарет и пластмассовую пуговицу. Обе находки мы упаковали в полиэтиленовые мешочки — оставалась слабая надежда на то, что экспертам удастся снять отпечатки пальцев, и, главное, найти их в картотеке МВД. Тогда нашу миссию можно было считать оконченной.

Я вернулся на поляну, достал компас, карту и блокнот. Некоторое время спутники молчали, наблюдая за тем, как я устанавливаю азимут и вычерчиваю предполагаемые маршруты жертвы и убийцы. Наконец, Ира не выдержала.

—

Возьми спутниковый навигатор, не мучайся.

—

Он тут не поможет. Смотри — я протянул ей блокнот. — Подросток шел на север, вглубь леса, шалаш стоит входом на восток. Но тело найдено в двухстах метрах западнее. Нелогично… предположим, что расположение засады перпендикулярно маршруту еще объяснимо. Но зачем тащить упирающегося парня параллельно деревне?

—

Ну, мало ли… — Ира задумалась. — А куда приведет вектор, если по карте посмотреть?

—

Умница! Именно этим я и занимаюсь. — Словно накрывая на стол, я распахнул на земле зелено-желтый квадрат карты. Присев на корточки, прижал бумагу ладонями, сложив средний и указательный пальцы левой руки крестом. — Так, так, где тут линейка… — Правая рука нырнула за пазуху, к ребристому пластику в кожаном чехле. Егор посмотрел на нас, потом сунул руки в карманы.

—

В райцентр он приведет. — Ира со спокойной уверенностью произнесла эти слова. Револьвер в ее руке появился словно из воздуха. Ствол смотрел на нашего водителя. Румянец на его щеках внезапно пропал, глаза метнулись сначала в мою сторону, потом на оружие. Недоумение сменилось страхом.

—

Вы… вы не поняли Первые… Это не я! — Парень чуть шевельнулся. Я тут же вытащил руку из-за пазухи. Появление целого пучка стволов выбило из него остатки уверенности.

—

Руки… медленно… вынул. — Егор осторожно выполнил команду. — Я вытащил наручники, кинул ему. — Примерь. А теперь на колени, на землю. — Красная точка целеуказателя, появившаяся на груди парня, ускорила его действия.

Обыскав пленника, мы нашли у него нож в ножнах, подвешенный на шее, как амулет, стальной кастет и старый, потертый пистолет, известный многим под простым именем «Макар». Патрон был в патроннике — стрелку было достаточно лишь снять оружие с предохранителя и нажать на спуск. Увидев состояние оружия, Ира вздохнула и на секунду скрылась в машине. Появилась она с мотком веревки. Отмерила пару метров, встряхнула кистью. Увидев маленький стальной коготь, появившийся в ее руке, Егор испуганно дернулся. Но Ира просто отрезала кусок веревки и спрятала керамбит — любимое оружие жителей Филипин и сумасшедшего доктора из американского фильма. После этого она с чувством связала пленника, сведя кисти назад, затянула «мертвый» узел и остатками веревки прихватила горло. Чуть подтянув веревку — так чтобы парень не сильно кашлял из-за давления, она отступила, довольная работой. Только теперь пришло время удивляться.

Конец ознакомительного фрагмента.