Дневник провинции

Андрей Караичев

«Подвиги» многочисленных ОПГ 90-х в «бандитских» Москве и Петербурге, стали едва ли не фольклорным достоянием нашей истории, но, что творились тем, «лихим» временем, в провинции, и не в громких Тольятти, а в обычной, донской глубинке? Автору попалась тетрадь юного авторитета из Плотницкого, что в 95—96-х годах был вынужден разрываться между криминальными делами унаследованной группировки и параллельно защищать дочь приятеля, на которую объявил охоту вожак столичной «мафии».

Глава 1. Витёк

Первого января 1995-го года, вместо мирного отдыха после бурно встреченного праздника с подружкой под боком, Авдеев Сергей Богданович, покачиваясь в разные и обдавая стены подъезда перегаром, шёл по вызову местного авторитета — Юрия Приданного, в криминальных кругах более известного как Придан. Преступный лидер города Плотницкого, пятнадцать минут назад пришёл к Серёже домой лично, что весьма странно: явился сам, без посыльного или предварительного звонка. Постучался в квартиру, когда на порог в буквальном смысле вывалился его подчинённый, Юра приложил палец к губам, прошипел, — «Тсс!» — затем добавил:

— Дело срочное имеется, между нами, спускайся быстрее, я в машине жду, за углом дома со стороны вокзала. Не задерживайся и помалкивай.

Сергей утвердительно качнул головой и, не закрывая входную дверь, побрёл одеваться.

Авдеев ходил у Придана в любимчиках, тот относился к нему, как к брату младшему и Серёжа был единственным человеком из их криминального круга, кто мог позволить себе роскошь — спорить с авторитетом без тяжких последствий для своего здоровья. Дисциплина в группировке Юрия стояла железная, всё же, невзирая на плохое самочувствие, в полемику с Приданным вступать не стал, понял — дело важное и отлагательств с пререканиями не терпит.

Собираясь, юный бандит невольно обратил внимание на включённый телевизор: вместо новогодних фильмов и концертов крутили криминальные передачи о «кровавом переделе» Москвы; убитых авторитетах, постоянных стрелках, взрывах машин и зданий средь белого дня. О том, что из-за захлестнувшей столицу преступности, страдают мирные, ни в чём не повинные граждане.

— Что за ересь показывают! Пора совковую цензуру возвращать, — возмутился Сергей, выключив «ящик».

Неопрятно одевшись, попутно отмахиваясь от вопросов пробудившейся подруги, мол, — «Плохо себя чувствую, надо пройтись», — Авдеев достал на всякий случай из цветочного горшка с кухни спрятанный «ПМ» и отправился на улицу.

Юра поджидал в своей старой машине, синей «Девятке», что удивило Сергея, вроде не по статусу уже старшему на этой тачке гонять.

В салоне Придан находился один. Курил в ожидании помощника сквозь слегка приоткрытое окно; когда помощник подсел к нему на соседнее сиденье, лидер ОПС молча тронул автомобиль.

Обладая хорошим качеством — не задавать лишних вопросов, Авдеев долго не спрашивал водителя, куда они едут по заснеженной трассе, пока авторитет не нарушил тишину первым:

— Говори.

— Далеко мчим? Может, просветишь, что за партизанские штучки?

Юра сбавил скорость километров до шестидесяти.

— Ехать нам не шибко далеко, поэтому спешить незачем. Постараюсь тебе по пути всё растолковать. Голова-то болит после вчерашнего? Ничего, приедем на место, подлечим, я сам как битая телега.

— Терпимо! Соображать могу, рассказывай. — Широко зевая ответил подчинённый.

— Фух… с чего ж начать? Когда в Москве был недавно, ну ты помнишь… так я обалдел, что у них там творится — ужас. У нас хорошо пока, подобного в городе нет, спокойнее намного, но, боюсь — это вопрос времени! Докатится и к нам «эхо войны». Короче, один мой очень хороший и давний армейский приятель, решил оттуда свалить и перекантоваться там, где потише — проблемы большие у него.

— Темнишь ты чего-то! Сбиваешься в рассказе, давай прямо: от меня, что требуется?

— За это я тебя Серёга и ценю! Сразу к делу готов, на лету схватываешь! Кореш мой, по понятным причинам не верит абсолютно никому за редким исключением, а в нашем городе, разумеется, только мне. Ты должен понимать: я человек занятой и светиться рядом с ним не могу, нам нужен второй человек, которому бы он смог довериться. Например, кому я сам, полностью верю, такой у меня один — ты. Ввиду нашего с тобой внешнего сходства никто из братвы не сомневается, что мы родня. Значит, и кореш, должен так считать, оно надёжнее.

— Неожиданно, — почесал Сергей затылок, — не до конца моя задача понятна.

— Сперва познакомиться с ним, как приедем. Одно уясни: он мёртвый.

— Как мёртвый?! — Посмотрел с удивлением на шефа Авдеев.

— По бумаге… погиб при детонации самодельного взрывного устройства, расположенного под днищем автомобиля… он сам и три его подельника. Это по бумаге! На деле, по стечению обстоятельств, в машине не мой кореш сидел, другой браток. Промашка вышла у тех, кто его убрать хотел. А потом, разве после взрыва разберёшь, кто в машине был? Экспертизу тщательную, ясен перец, никто проводить не стал, вот Витек и сделал ноги под шумок. Завтра, кстати, похороны его в Москве состоятся. Такие дела в столице, Серёж.

— Прям боевик американский. И долго он у нас прятаться собирается?

— До весны 96-го, почти полтора года, а до того, тебе его нянькой быть, — сделав короткую паузу, Придан вновь закурил и добавил, — ха, видишь, другой бы на твоём месте спросил: «Что после 96-го года?» А ты молчишь! Орёл!

Сергей с ожиданием смотрел на наставника.

— Чего уставился? — Не выдержал тот.

— Как сказать… я всё думал: что мне Юрка из Москвы привезёт? Может, вещицу толковую подгонит; книгу или кассету редкую подарит? Но, чтобы ты мне мужика привёз, я никак представить не мог! Ты подумай, пожалуйста, вдруг ещё до кучи девчонку какую молодую и красивую надо опекать? Да с пышной грудью! Нет, не надо?

— Ладно тебе, — рассмеявшись, похлопал авторитет помощника по плечу, — мало девок, что ли? Когда уже нагуляешься, кобеляка ты этакая. Из армии пришёл, помню, плакался: «Девушка не дождалась, как я теперь кому-то из них верить буду?» — теперь распустил крылья, степной орёл!

— Не было такого.

— Было, не спорь, я помню! И как ты нового хахаля её, с Бичом и Томпсоном на кладбище чуть живьём не закопал.

— Закрыли тему. — Не захотел продолжать Авдеев разговор, тем более на деле, по его мнению, всё происходило иначе.

Юра прибавил скорости и включил магнитофон: заиграла зарубежная попса конца 80-х годов. Куда именно едут, Сергей уточнять не стал: понятно, что в одно из пригородных сёл или дачных посёлков, коими город плотно облеплен со всех сторон (может, потому и Плотницкий? Шутка).

Наконец, Приданный, осветив фарами неприметный дом, ограждённый старым, покосившимся забором, расположенный на краю полузаброшенного села, остановил машину.

Рэкетиры выбрались из «Девятки», оба вдохнули полной грудью, ощутив по-настоящему свежий, зимний аромат воздуха.

Авторитет попрыгал на месте, сделал пару разминающих движений и уточнил у помощника:

— Бывал здесь раньше?

— Нет, не приходилось…

— Ответ Серёг, неправильный! Ты бывал здесь в детстве и не раз, у тебя тут старый дедушка живёт! Раньше ты к нему наведывался, но из-за семейной ссоры перестал… сейчас старик спился, начал сильно болеть, и ты, пожалев инвалида, начал его навещать, помогать по хозяйству.

— У меня?! — Подобный расклад поразил парня.

— Да! Вон, в той развалюхе, — Придан указал на дом, наполовину выступавший из темноты под светом фар, — сейчас познакомишься с ним.

— Понятно-о… как зовут деда, я уже знаю. Ты, оказывается, всё предусмотрел? Я-то дурак, голову ломаю: чего люди подумают, если в эту деревню стану часто приезжать? Ты уверен, что поверят в легенду, про моего деда здесь?

— В то, что мой родственник, поверили же? И в это поверят: надо слух пустить правильный — это моя забота. Главное, когда спросят, мол: «Правда у тебя дедушка заболел в деревне, и ты ездишь за ним ухаживать?» — Делай удивлённый вид и переспрашивай: «Откуда вам это известно?!» — Людям льстит, когда ты от них вроде скрываешь что-то, а они всё знают, и слухи сами собой нужное дело выполнят, поверь. Ладно, пошли в дом, холодно.

— Если его увидят, он на дедушку, полагаю, непохож? Я имею в виду Виктора.

— Ха. Ты ж его не видел, может, похож? Вообще, его проблемы. Он не дурак и знает, что надо делать: огородом не увлекается, на фиг ему из дома выходить, собственно? Захочет воздухом подышать — пусть ночью это делает.

Бандиты подошли к калитке, она, как и большинство подобных ей, находящихся в деревенских заборах, легко открывалась с засова перекинутой через неё рукой.

— Вон, видишь на окне, — указал Юра в сторону дома, подсветив фонариком, — стоит бутылка водки наполовину наполненная? Это значит: вход свободный, заходи смело! Если её не окажется на месте, получается, что-то не так! Своеобразный маячок.

— Понял! А если он надумает выпить эти полбутылки? — Последовал вполне резонный вопрос.

— Знаешь, Серёг, думаю, он её давно уже выжрал. Просто воды туда налил — сути дела оно не меняет. Погнали!

Спутники подошли к флигелю, точнее, к его деревянной пристройке, служащей верандой, вместо стёкол оконная рама наглухо забита тепличной плёнкой, она временами шелестела, задеваемая лёгким ветром.

Придан сильно постучал ногой в двери и через минуту та отворилась, таким образом, что открывшего её, Авдеев не мог рассмотреть сразу. Юра махнул рукой, призывая следовать за ним.

Пройдя внутрь, Сергей закрыл за собой вход, накинув на петличку крючок. Перед ним предстал человек несколько выше его ростом, примерно 188 — 190 см. Несложно догадаться — это и есть армейский кореш авторитета.

Хозяин дома, решив разрядить обстановку, широко улыбнулся и, по-дружески протянув руку незнакомому парню, сказал:

— Витёк! Так и зови меня, приятно для слуха. Мы ведь заочно знакомы, Юра за тебя много рассказывал, думаю, тебе за меня аналогично. Так что, давай, как свои люди общаться. Ну, пройдёмте в спальню, гости дорогие!

Оказавшись в первой комнате (из трёх, плюс коридор и веранда), Авдеев заметил: дом сложен из брёвен — изба; просто снаружи это незаметно, из-за «ста» слоёв штукатурки.

В первом помещении (гостиной) в левом углу стоял массивный, старый диван; в правом большая печка, не «русская», конечно, но тоже ничего, для такого флигеля; советский шкаф, прочая мебель того же периода и куча различного барахла.

Спортивного вида люди последовали во вторую, спальную комнату. Здесь обстановка гораздо уютнее. Рядом с кроватью, возле левой стены стояла тумбочка, похоже, когда-то использовавшаяся как подставка для телевизора, но сейчас вместо «ящика» на ней лежало несколько книг и журналов. Стены и пол украшали высветившиеся от времени ковры, дешёвые картины; высота помещения скромная: Витьку, проходя через межкомнатную дверь, приходилось наклоняться. Потолки из себя представляли наколоченные в шахматном порядке доски, окрашенные в белый цвет; посередине, традиционно для таких мест, одиноко на проводке замотанным изолентой висела электрическая лампочка без люстры. В левом углу стол, за который гостям и было предложено сесть.

— Что ж, за наступивший Новый год и за знакомство по чуть-чуть примем на грудь? — предложил хозяин, — знаю, среди братвы оно не приветствуется, но иногда можно: я специально вас ждал, сам ни-ни.

— Раз ждал, — улыбнулся Юра, — тогда почему бы и нет?

За столом, при достаточном свете лампочки Сергей внимательнее рассмотрел нового приятеля, пока тот своими большими руками разливал в гранёные стаканы водку.

Витёк обладал внушительной внешностью, широкоплечий, весом около центнера. Вероятно, раньше усердно занимался в качалке, но сейчас, мышцы его пребывали сильно «на спаде». Темноволосый, стрижка «под ёжика», глаза карие. Он часто смеялся или улыбался так, что можно рассмотреть наличие золотого переднего зуба во рту. На правой щеке сильно выделялся колотый шрам, можно смело сказать — он обладал внешностью современного, стереотипного мафиози.

— Верить Серёге можешь как мне, — начал хвалить помощника Юра, — наш парень! Участвовал тоже немного на постсоветском…

— Да? — удивился Витёк, — так и не скажешь по виду, а где, Абхазия?

— Есть разница? — Возмутился Придан, — он и после армии, в наших войнах на «стрелках» побывал: пороха понюхал вдоволь! Меньше лишних вопросов задавай.

— Понял тебя Юр, — слегка обиженно отозвался хозяин дома, — хоть войска назови, «Царица полей»?

— «Мазута», — ответил Авдеев, осушив стакан с водкой и громко стукнув им по столу.

— Уважаю. А годков сколько полных?

— Двадцать один ему в ноябре стукнуло и хватит приставать к племяшу. — Строго посмотрел Юра на своего крупного кореша.

Гости довольно долго просидели у Виктора. Пили, разговаривали, шутили, смеялись; по-доброму, чисто так, искренне, как родные братья. Нечасто подобное выпадает, чтобы взрослые люди, собравшись вместе, могли весело и интересно проводить время, не споря друг с другом и не повторяя одни и те же фразы по сто раз, вроде, — «Ты меня уважаешь?»

Сергей сразу принял Витька за своего. Бывает такое: человека знаешь всего час, а кажется — знакомы давным-давно. Москвич умел разрядить обстановку, являлся хорошим рассказчиком и сам умел слушать.

Беседовали в основном про весёлое: о молодости, чудаках, встречающихся на пути; девушках и реже, о той жизни, от которой Витёк сбежал. Лишь иногда, когда Свиридов смеялся или рассказывал что-нибудь, его «лицо со шрамом» на секунду становилось серьёзным и здоровяк умолкал, но только на секунду. Невооружённым глазом видно — этот человек через многое прошёл и разное видел… судьба ему досталась не из лёгких. Виктор наплевал на всё и продолжал жить! Таких людей встретишь нечасто, но они есть, по крайней мере, тогда ещё попадались.

Однако больше всего Племянника поразила в новом знакомом его набожность! Москвич часто делал крестное знамение, упоминал имена святых, говорил, — «Господи прости» или «На всё воля всевышнего» и т. п. Хотя у бандитов оно не редкость: верить в Бога и едва ли не одновременно смело нарушать практически все его заповеди.

Немало грехов скопилось на душе у Виктора, оно своеобразно чувствовалось: его что-то очень тяготило, такое, в чём сильно хотелось покаяться, исповедоваться, но грех так велик, что мужчина боялся о нём и вспоминать.

Перед тем как собраться обратно в город, гости подвели итоги: Сергей должен через пять дней приехать к Виктору, привезти запасов еды, спички (тогда дефицит), свечи (частые перебои в подаче электроэнергии), и, главное, телевизор.

— Хоть чёрно-белый, ну не могу я без ящика! — Говорил москвич, хотя денег вручил столько, что хватало на новый, японского производства.

Авдееву не давал покоя вопрос, — «Что если я срочно понадоблюсь новому знакомому, как он даст об этом знать?» — Сотовой связи в Плотницком не имелось, она только вот-вот должна появиться. Сергею в голову мысль пришла, — «Ведь с балкона моего дома эта местность худо-бедно просматривается, что если в экстренный момент отсюда взять и стрельнуть сигнальной ракетой в небо? Я увижу её и пойму — нужна моя помощь!» — Юный бред, конечно, но помечтать невредно.

— Тебя до дома везти? — По дороге назад спросил Юра.

— Куда ещё?

— Может, ты к старикам своим поедешь, откуда мне знать?

— Нет, у меня в квартире девочка спит, приеду сейчас, — мечтательно потянулся помощник авторитета, — разбужу её и-и-и…

— Понятно, — Придан улыбнулся, — любовь дожидается? Это хорошо! Симпатичная хоть? Напряжение снять получается?

— Знаешь, хорошая: одноклассница моя, Ксюша; у неё семейные проблемы дома, пока у меня живёт. Отец с матерью её пьют беспробудно, нервы треплют, я разок проучил их, но она просила больше не трогать родню.

— Мне показалось или ты оправдываешься? Живи с кем хочешь, хоть со всеми своими одноклассницами сразу. — После последних слов Юра завистливо причмокнул.

Немного помолчав, Придан поднял неожиданную тему:

— Слушай Серёг, помнишь, там у тебя парень живёт на пристани десантник бывший, вечно ещё по кафешкам дрался, когда ты в армии служил?

— Конечно, чего мне его забывать? Димка Запад, дружили раньше хорошо с ним. В ДШБ служил, живёт недалеко и его мать с моими стариками общается близко.

— Как он в целом, годится для серьёзного дела?

— С чего вдруг вспомнил про него? Своих быков мало? Вон у нас какая группа!

— Ты не ответил: он в наши ряды годится? Я помню, Запад выпивал много раньше, сейчас бросил?

— Нет Юр, не годится. Выпивал и раньше он серьёзно, теперь гораздо больше стал. Ненадёжный.

— Schlecht Cерёж! Это очень плохо.

— Почему? — Насторожился Авдеев, не нравился ему обеспокоенный тон наставника.

— Понимаешь, хочется мне твою, именно твою бригаду усилить. Чтобы у тебя под рукой был надёжный, главное, сильный отряд молотобойцев. Мне бы спалось лучше.

— Темнишь ты чего-то… что стряслось? — Встревожился помощник.

— В том и дело, — зашарил Юра по карманам в поисках сигарет, обычно он так много никогда не курил, — страшного пока ничего, но на душе неспокойно. После поездки в Москву… на того же Витька глянь, сам поймёшь всё. У них там в столице, сам слышал: брат на брата ствол поднимает, а у нас оно, как обычно! Сначала в Москве грянет, потом в Плотницкий докатится эхом.

— Да брось, то ж Москва, столица! У нас спокойно, тебя все уважают, кому надо нас трогать?

— Вот поэтому, — авторитет улыбнулся, — я и хочу усилить именно твою бригаду. Больше верить нельзя никому. Я стараюсь меньше думать об этом, а то и до паранойи недалеко докатиться, уже сны страшные сниться стали. Но не думать вовсе не могу! Видишь, как получается, только авторитет расслабился, всё хорошо, его уважают и боятся, тут ему свои же пулю в лоб и дарят. Надо тебя усилить! С Витей пообщаешься, опытом с тобой поделится, станешь настоящим авторитетом потихоньку, мне преемник нужен.

«Девятка» мчалась под мостом, с другой стороны реки от участка Свиридова; через приоткрытое окно доносилось зловоние канализации. Авдеев не знал, что ответить на откровения наставника, молчал, Юра же продолжал мыслить вслух:

— С другого города никто сюда не сунется, кому мы нужны? Всё налажено. А вот свои… своих надо опасаться. Ниже меня, не считая тебя, ещё три авторитета стоит, тебе прекрасно известных, что им стоит взять и убрать меня? Тебя, соответственно, постараются «паровозом» за мной отправить. И отправят, если понадобится — не сомневайся! Если количество сил и их качество не нарастишь среди своих парней. Дальше, они город на три части поделят и начнёт каждый сам, что пожелает, у себя на территории творить. Потом по-тихому и друг друга перегрызут и останется один — сильнейший из крыс. Жадность Серёг, с людьми такое делает…

— Ты и Лешему не доверяешь?

— Ему, конечно, — после короткой паузы ответил Приданный, — больше тех двоих верю, но всё равно…

Юра припарковался возле дома Авдеева.

— Слушай, Бэтмен, ты-то меня предавать не собираешься? — Назвал авторитет помощника по второй кличке (первая Племянник), что случалось очень редко.

— Обидеть хочешь?

— Не обессудь, браток. Ладно, до завтра!

— Ты осторожнее там…

— Ах-а-ха, — неожиданно повеселел Юрий, — ты прям осунулся после моих баек. Да шиш им! Мы ещё всех нагнём не раз! Не забивай башню, мазута, молодой ещё.

Сергей решил посидеть на промёрзшей лавочке перед подъездом, подышать пять минут свежим, ночным воздухом, «переварить» услышанное от наставника.

Что-то сильно беспокоило Придана, он чего-то опасался. Для этого должен иметься веский повод, но он не договаривал всего. Племянник чувствовал это, ему искренне хотелось, чтобы с Юрой всё было хорошо, успел к нему привязаться, словно он правда родной дядя или старший брат; терять наставника не хотелось. Авдеев был готов идти за авторитетом до конца.

Размышлял Сергей и о новом знакомом — Викторе. Тогда Бэтмен не догадывался, что ранее, случайно брошенная им фраза в машине — «Девчонку, молодую и красивую не надо опекать?» — станет пророческой. Так часто выходит — случайным и необдуманным желаниям, свойственно исполняться.