США и борьба Латинской Америки за независимость, 1815—1830

Андрей Исэров, 2011

Монография посвящена становлению дипломатических и торговых отношений США с государствами Латинской Америки: от первых официальных контактов до дипломатического признания и подписания межгосударственных договоров. Дается оценка деятельности различных участников этих событий: политиков, военных, купцов и просто – авантюристов. Работа имеет серьезное значение для понимания развития внешнеполитических принципов США, в том числе известной доктрины Монро. Автор выявляет социально-культурные предпосылки будущих конфликтов между двумя Америками. Книга написана с опорой на широкий круг опубликованных источников и материалов из архивов США.

Обзор литературы

Становление латиноамериканской политики США в начале XIX века относится к числу ключевых тем дипломатической истории Западного полушария. Ее внимательное изучение было начато на рубеже XIX–XX вв. Джоном Латанэ (1869–1932) и Фредериком Пэксоном (1877–1848)^[80], а затем продолжено Декстером Перкинсом, Уильямом Робертсоном, Джеймсом Риппи, Артуром Уитекером, Сэмюэлем Бимисом. Именно эти выдающиеся историки, серьезно изучив государственные архивы трех континентов, очертили круг проблем и создали то магистральное повествование (нарратив, как теперь принято писать), с которым отныне работает любой исследователь дипломатической истории США.

Зарождение интереса к этой теме было связано с панамериканским движением конца XIX в., резкой активизацией присутствия США в Западном полушарии и новым обращением политиков к подзабытой доктрине Монро, ставшей чуть ли не одним из национальных символов^[81]. Именно ее изучение стало ключевой проблемой для историков и правоведов. В этом обзоре мы, стремясь возможно более кратко и ясно очертить эволюцию дипломатической истории США в целом, решили начать именно с литературы по доктрине Монро как наиболее серьёзно изученной и показательной теме.

Первым глубоким исследователем президентского послания 1823 г. стал Декстер Перкинс (1889–1984) — автор трилогии, посвященной провозглашению доктрины Монро, ее эволюции и восприятию^[82]. Перкине первым выступил против общепринятого представления о доктрине Монро как реакции на представлявшуюся реальной угрозу вторжения Священного союза в Латинскую Америку. Материалы европейских (французских, испанских и русских) архивов, в фондах которых молодой историк работал в 1911 г. после окончания Гарварда, доказывали, что подобных планов попросту не существовало^[83].

Фундаментальные исследования Перкинса, отличающиеся безупречной логикой аргументации, во многом прояснили многие запутанные аспекты внешней политики того периода. Достоинства доктрины Монро он видел как в утверждении демократического принципа невмешательства в противовес легитимистскому вмешательству^[84], так и в демократическом характере самого ее провозглашения — впервые четко сформулированная внешнеполитическая доктрина государства была открыто объявлена перед лицом представительного органа.

Влиянием доктрины Монро в Латинской Америке занимался основатель главного журнала латиноамериканистов США “Hispanic American Historical Review” Уильям Робертсон (1872–1955)^[85]. Выводы Робертсона и Перкинса в целом схожи: при своем провозглашении доктрина Монро носила декларативный характер, и Соединенные Штаты не собирались на ее основании вмешиваться в дела Латинской Америки, оставляя за собой свободу рук и не неся никаких обязательств.

Вышедшая в 1975 г. книга известного гарвардского специалиста в области истории международных отношений Эрнеста Мэя (1928–2009) доказывает, что в исторической науке не бывает «закрытых», «исчерпанных» тем^[86]. Известная, казалось бы, во всех подробностях история провозглашения доктрины Монро впервые предстает под совершенно иным углом — с точки зрения влияния на нее внутриполитической жизни США. Основываясь на методологии Кроче и Коллингвуда, Мэй стремится уйти от узко позитивистской проблемы перечисления различных факторов, повлиявших на то или иное явление. Автор-историк пытается вжиться в своих персонажей, понять их цели и мотивы, восприятие и оценку конкретных событий и общих понятий (например, «национального интереса»), чтобы в конечном итоге постигнуть внутренние причины поступков. Мэй доказывает, что именно перспектива выборов 1824 г. стала главной причиной как многих внешнеполитических шагов администрации, так и действий главного ее оппонента — Генри Клея. К сожалению, автор не рассматривает другие внутриполитические, в том числе экономические, причины, которые могли влиять на выбор внешнего курса.

В отечественной науке историей доктрины Монро долгие годы занимался Η. Н. Болховитинов (1930–2008). В его монографии и многочисленных статьях доктрина рассматривается «как обобщение сложившейся к тому времени теории и практики внешней политики Соединенных Штатов»^[87]. Автор доказывает, что при своем появлении она диалектически сочетала оборонительный и экспансионистский характер. Болховитиновым было окончательно опровергнуто мнение, что Священный союз всерьез готовил карательную экспедицию в Латинскую Америку.

Планов интервенции действительно не существовало, но ведь североамериканские политики, дипломаты и журналисты не знали о подлинных замыслах Священного союза, и лишь опытный и дально-

видный Джон Куинси Адамс не сомневался, что такое вторжение невыгодно европейцам. Об этом нельзя забывать, анализируя механизм принятия внешнеполитических решений, на что совсем недавно обратила внимание М. О. Трояновская^[88].

К числу основателей современной дипломатической истории США бесспорно принадлежит друг Перкинса, йельский профессор Сэмюэль Бимис (1891–1973), автор многократно переиздававшейся «Дипломатической истории Соединенных Штатов», фундаментальных работ по дипломатии времен Войны за независимость, по договорам Пинкни и Джея, редактор 10-томной серии «Американские государственные секретари». Первый том его биографии Джона Куинси Адамса без преувеличения можно назвать фундаментальным исследованием по истории международных отношений конца XVIII в. — 1820-х гг. Кстати, Бимис стал первым историком, которого допустили в закрытый до 1956 г. личный архив семьи Адамсов. Именно он окончательно убедил американцев, что Джон Куинси Адамс был лучшим государственным секретарем за всю историю страны. Бимис крайне высоко оценивает латиноамериканский курс администрации, считая ее реакцию на постоянные изменения сложной мировой обстановки неизменно разумной и взвешенной^[89].

Идеал Бимиса — история отношений государств, написанная на материалах государственных архивов разных стран. Роль общественного мнения в международной политике Бимис считал несущественной, о чем он постоянно говорил студентам на лекциях и аспирантам^[90]. Здесь с ним расходился другой знаток дипломатической истории, современник Бимиса Томас Бейли (1902–1983)^[91].

Отличительной чертой историографии 1920-х — 1930-х гг. стало внимание к англо-американским противоречиям, причем сами исследователи готовы были объяснять свой интерес параллелями с современностью: после Первой мировой войны Соединенные Штаты вошли в число великих держав, оспорив европейскую гегемонию в мире. Эдвард Тэйтэм считал, что доктрина Монро была направлена именно против Англии, ее амбиций на Американском континенте^[92]. Джеймс Риппи (1892–1964) выпустил превосходную работу о соперничестве Англии и США в Латинской Америке^[93]. Детально рассматривая англо-американские противоречия в целом и в каждом отдельном регионе континента, автор приходит к выводу о постоянном конфликте интересов держав — конфликте, который будет продолжаться вплоть до 1920-х гг. Впрочем, обширный материал книги зачастую не дает оснований для такого смелого заключения.

В том же русле развивалась заочная полемика американца Сэмюэля Бимиса и англичанина Чарльза Кингсли Уэбстера (1886–1961). В своих исследованиях оба автора настойчиво подчеркивали, что завоевание независимости странами Латинской Америки стало, прежде всего, итогом героической борьбы самих латиноамериканцев, однако спорили о влиянии внешнего фактора. Уэбстер доказывал значимость английского вклада в обретение колониями государственности: недаром, писал он, уже к 1825 г. Англия обеспечила себе преобладающее влияние на континенте^[94]. В ответ на заявление Уэбстера Бимис посвятил особое частное исследование доказательству своего общего тезиса: американцы в силу своего нейтрального статуса, развития «перевозочной» торговли, наконец, континентальной и республиканской солидарности оказали повстанцам большую поддержку, нежели англичане^[95].

Стремясь опровергнуть точку зрения оппонента, Бимис, в первую очередь, опирается на материал 1810-х гг., когда активность граждан США в Латинской Америке намного превосходила активность англичан. Естественно, что Уэбстер сосредотачивает свое внимание на событиях 1820-х гг., когда после признания независимости стран Латинской Америки именно Англия стала важнейшим торговым партнером молодых государств, а Боливар настойчиво искал союза с могущественной империей как гарантии против североамериканской экспансии.

В послевоенной историографии тезис о соперничестве Великобритании и США был основательно пересмотрен. В своей трилогии, посвященной англо-американским отношениям в 1795–1823 гг., сын Декстера Перкинса Брэдфорд (1925–2008) доказывал, что сразу после завершения войны 1812–1815 гг. оба государства взяли курс на последовательное улучшение отношений. По мнению исследователя, не следует преувеличивать значение громких газетных статей или безоговорочно доверять антианглийским высказываниям в известных мемуарах североамериканского посланника Ричарда Раша (1780–1859). Отказ от предложенного Джорджем Каннингом в 1823 г. межгосударственного союза не привел к ухудшению отношений. Исследователь напоминает, что дух изоляционизма уже был настолько глубоко укоренен в сознании американцев в 1810-е — 1820-е гг., что проведение активной внешней политики в Латинской Америке не могло представляться важной государственной задачей^[96].

Основополагающие работы по становлению политики Соединенных Штатов в Латинской Америке принадлежат Чарльзу Гриффину (1902–1976) и Артуру Уитекеру (1895–1979)^[97]. Поводом к написанию книги Гриффина стали, как пишет сам автор, раздумья о причинах длительной задержки с ратификацией Трансконтинентального договора (1819–1821). Итогом его исследований стала целостная картина североамериканской политики по отношению к Испании и ее колониям, основанная на самом широком круге источников. Впервые серьезное внимание было уделено социально-экономическим аспектам североамериканской политики в Латинской Америке. Гриффин сохраняет весьма критический подход к позиции США, считая своей главной целью «исправить излишне идеалистический взгляд на ранние контакты между великой республикой Севера и ее более молодыми соседями»^[98]. Он подчеркивает, что, хотя освобождение испанских колоний не принесло Соединенным Штатам, ставшим в итоге «классической» страной внутреннего рынка, серьезных экономических выгод, в общественном мнении того времени ожидание блестящих перспектив на латиноамериканских рынках серьезно влияло на отношение к борьбе южных соседей.

Рамки книги Уитекера шире границ, поставленных Гриффином: в своей монографии он подробно рисует широкое полотно становления межамериканских отношений — от самого начала оппозиционных движений в Латинской Америке до установления Соединенными Штатами дипломатических отношений с новыми государствами. Важнейшая заслуга Уитекера состоит в том, что он одним из первых обратил внимание на образ Латинской Америки в США, выйдя тем самым за рамки узко дипломатической истории. Историк мастерски описывает «открытие» ибероамериканского мира Соединенными Штатами в 1808–1823 гг. и последовавшие к концу 1820-х годов разочарование и падение интереса к региону.

Свои мысли Уитекер развил в небольшой работе под заголовком «Идея Западного полушария: ее расцвет и упадок»^[99]. В ней автор исследует любопытный феномен: комплекс идей, противопоставляющих Западное полушарие Восточному. Сперва «идея Западного полушария» служила ответом на критику американской действительности европейскими просветителями Корнелиусом де Пау, Жоржем Бюффоном и аббатом Рейналем, а затем апологией республиканского мира и осуждением монархической Европы. Противопоставление Старому Свету, по сути, утверждает единство всего Нового Света, независимо от языка, религии, исторической судьбы. Под тем же углом зрения выполнена недавняя диссертация аргентино-французской исследовательницы Моники Анри^[100].

Примерно с первой половины 1970-х гг. изучение дипломатической истории США вступило в стадию глубокого кризиса^[101]. Традиционно одна из ключевых исторических дисциплин была, по сути, отодвинута на дальние задворки гуманитарного знания. Предпочтения левых либералов (а именно к их числу принадлежит подавляющее большинство американских историков) лежат в области социальной истории, истории, которая пишется «снизу вверх» (from the bottom up). Однако прорыв «новых историй» в этих областях не должен влечь за собой искажение картины прошлого, из которой изымаются «мертвые белые мужчины», принимавшие судьбоносные решения. Пренебрежение профессиональных историков к исследованию политики и дипломатии ведет к тому, что дисциплина монополизируется специалистами по международными отношениям, политической науке и просто журналистами, либо авторами биографий. Те же, кто не потерял интерес к истории дипломатии, в основном сосредоточены на изучении XX столетия, особенно Холодной войны, ведь рассекречивание архивов открывает путь к серьезным открытиям^[102].

В 1985 г. редактор “Journal of Social History” высказал опасение, что исторической профессии грозит «вредный раскол интересов между увлечением внутренними делами и апатией или невниманием к ключевым вопросам войны и мира»^[103].

В 1960-е — 1990-е гг. единственным ярким явлением в области дипломатической истории стала висконсинская ревизионистская школа «новых левых»^[104], восходящая к Уильяму Эпльмэну Уильямсу (1921–1990) и Фреду Харрингтону (1913–1995). «Новые левые» подчеркивают экономический базис внешней политики Соединенных Штатов, который обуславливает курс на завоевание мировых рынков. Таким образом, лежащие в основе течения идейные постулаты диктовали в конечном итоге интерес к событиям после Гражданской войны, когда Соединенные Штаты стремительно становились мировой экономической державой, или, используя любимый термин ревизионистов, «империей». Единственное исключение — интерес Уолтера Лафибера к Джону Куинси Адамсу, которого он считает наиболее умелым проводником американского экспансионизма.

Следовательно, с уходом поколения классиков дипломатической истории уровень анализа раннего периода межамериканских отношений стал падать. Так, исследователь профсоюзного движения Кеннет Коулмэн объясняет живучесть доктрины Монро ее скрытым психологическим гегемонизмом, забывая отделить первоначальный смысл доктрины от позднейших напластований^[105]. Коллективная монография по становлению отношений США и Латинской Америки содержит непростительные фактические ошибки^[106].

Ларе Шульц в недавней обобщающей работе подчеркивает, что североамериканцы всегда видели в южных соседях людей низшего порядка^[107]. Однако на раннем периоде отношений автор почти не останавливается, подобрав лишь яркие произвольные цитаты скептиков. А ведь ровно также можно подобрать цитаты противоположного свойства, принадлежащие энтузиастам латиноамериканской борьбы за независимость, которых, как мы постараемся показать в нашей работе, было немало.

В лучших работах последнего времени исследуется связь латиноамериканской политики с внутренними проблемами США — интересом к территориальной экспансии, в одном случае, и тревогой о судьбе федерального союза, в другом^[108]. Эти и некоторые более ранние исследования^[109] стали ответом на высказанную Липманом и развитую Вудвордом идею «бесплатной безопасности» (free security) США до начала XX столетия^[110]. На деле-то отцы-основатели сомневались в прочности созданного государства. Монографии Уильяма Уикса и Джеймса Льюиса — действительно шаг в верном направлении, хотя, на наш взгляд, в них отсутствуют блеск и глубина старых книг Перкинса, Бимиса, Уитекера, Риппи.

Связи США с отдельными государствами континента прекрасно изучены исследователями как Соединенных Штатов, так и Латинской Америки, причем вплоть до 1970-х гг. раннему периоду отношений уделялось серьезное внимание^[111]. В отечественной историографии становлением американо-мексиканских контактов успешно занимались М. С. Альперович и Н. В. Потокова^[112].

Авторы задуманной в 1989 г. Лестером Лэнгли серии по истории отношений США с государствами Латинской Америки и Карибского бассейна основное внимание уделяют более поздним событиям, в основном — XX веку. Стивен Рэндалл, например, сознательно сосредотачивается на отношениях США и Колумбии после 1890-х гг., честно оговаривая, что предыдущая история лучше всего изложена в старой книге Тэйлора Паркса^[113]. Автор книги об американо-чилийских отношениях даже не упоминает деятельность семьи Каррера, без чего вообще невозможно представить становление связей двух стран^[114]. В последних обзорах новой литературы по отношениям США и Латинской Америки не упоминается ни одна книга, которая была бы целиком посвящена событиям до начала XX века^[115].

Безусловно, кризис дисциплины был замечен и осмыслен ее представителями. Уже с середины 1950-х гг. Декстер Перкинс говорил, что нужно преодолевать узость традиционной дипломатической истории, не отрывать историю внешней политики от истории социальной и экономической, использовать в подобных комплексных исследованиях достижения интеллектуальной истории^[116]. Немного позднее Η. Н. Болховитинов призывал изучать не только отношения между государствами, но отношения между народами в широком смысле, «общественно-политические, научные и культурные связи»^[117]. О необходимости изучать представления, образы, национальные мифы в истории дипломатии писали также основатели современной французской школы изучения международных отношений Пьер Ренувен (1893–1974) и Жан-Батист Дюрозель (1917–1994)^[118].

К сожалению, застой в изучении внешней политики ранней американской республики (Early Republic) продолжается. В 1997 г. участники круглого стола по проблемам ранней внешней политики США, по сути, повторили пожелания Декстера Перкинса почти полувековой давности — активнее использовать зарубежные архивы, выйти за узкие рамки истории дипломатии, воспринять достижения социально-экономической и культурной истории^[119]. Увы, за прошедшие без малого пятнадцать лет почти ничего не изменилось^[120], если не считать выхода фундаментальной монографии, посвященной продвижению США на испанском пограничье — «флоридскому» и «техасскому» вопросам^[121]. Так и не написан обобщающий труд по истории американской дипломатии после Гентского договора 1815 г. до войны с Мексикой 1846–1848 гг., про необходимость составить который писал Лэнгли в 1981 г.^[122]В самые последние годы серьезные исследователи современных международных отношений, опираясь на опубликованные источники и старые классические работы, вновь после долгого перерыва обратились к ранней внешней политике США, ища в ней истоки нынешних побед и поражений^[123]. На те же исследования, выдержавшие испытание временем, опирается в начальных главах своего повествования и автор свежего масштабного труда по истории внешней политики США^[124].

Зато серьезные перемены произошли в изучении внешней политики США конца XIX–XX вв. Теперь ни один номер журнала “Diplomatic History”, ни одно собрание Общества историков внешних сношений США (SHAFR — Society for Historians of American Foreign Relations) не обходятся без статей или докладов, «включающих» культуру США в анализ дипломатии^[125]. При этом редко кто обращается к удачной книге 1977 г. Мориса Хильда и Лоренса Каплана, где, кстати, один из разделов посвящен становлению политики США в Латинской Америке^[126]. Путеводной звездой для молодого поколения исследователей стал крайне популярный объемный том «Культуры империализма США» под редакцией Дональда Пиза и Эми Каплан^[127]. Именно в этой коллективной монографии методы так называемой постколониальной критики были применены в изучении внешней политики США.

Постколониальная критика (как составная часть постмодернистской «культурной критики» левой интеллигенции) восходит к книге литературоведа Эдварда Саида (1935–2003) «Ориентализм» (1979) — исследованию «империализма» западной науки о Востоке. Приверженцы теории, «новые американисты» (New Americanists), или «постнационалисты» (Postnationalists)^[128] стремятся вскрыть империалиетический смысл навязываемых знаний и представлений о мировой периферии, в которую включается и Латинская Америка. «Постнационалисты» обвиняют классиков дипломатической истории по меньшей мере в пренебрежении Латинской Америкой (Перкинс, Уитекер, Риппи), а то и в шовинизме (Бимис)^[129].

За последние двадцать лет постколониальная критика сложилась в ясное направление гуманитарного знания. Переработанные диссертации публикуются одна за другой, в первую очередь в редактируемой Дональдом Пизом серии “New Americanists” (Duke University Press). Так, в 2005 г. впервые за 30 лет вышла новая книга о доктрине Монро, выполненная, впрочем, в жанре литературоведения. Она посвящена случайно избранным сопоставлениям образов из, к примеру, романа Лидии Чайльд (1802–1880) «Хобомок» (1824) и программной речи Джона Куинси Адамса от 4 июля 1821 г. в самых произвольных интерпретациях. Самостоятельно, без разъяснений автора, даже самый искушенный читатель не уловит, скажем, империалистический замысел «Дома о семи фронтонах» (1851) Натаниела Готорна (1804–1864) или риторику американской исключительности и скрытый расистский (и «сексистский») смысл в романе Чайльд о браке добродетельного индейца и белой женщины. Тем более непонятно, каким образом этот роман связан с доктриной Монро^[130].

Без ссылок на Эдварда Саида не обходится в последние пятнадцать-двадцать лет почти ни одно американское исследование литературы путешествий, отношений мира более развитого с точки зрения современной цивилизации со странами, известными как «отсталые»^[131]. Такое отношение к авторитету, напоминающее вульгарный советский марксизм, является следствием политизации гуманитарного знания и ведет к падению качества исследований. Так, один из видных представителей постколониальной критики аргентинец Рикардо Сальваторе в своей статье об образе Латинской Америки в США в 1810 — 1860-е гг. причисляет к литературе путешествий очерк Джона Найлса — коннектикутского политика, который никогда не был даже в Мексике^[132]. Автор никак не обосновывает ни хронологические рамки работы, ни выбор текстов для анализа.

Постколониальную критику отличают характерные недостатки любой политизированной теории, неважно какого толка, правого или левого. Стремление во что бы то ни стало разыскать в изучаемой реальности требуемый «ориентализм» само по себе довольно смешно. Исследователи увлеченно ищут в исследуемых текстах сравнений Латинской Америки с Востоком, теряя необходимые гуманитарию выдержку, самоиронию и чувство юмора. Можно ведь найти и иные сопоставления — допустим, британский путешественник Бэзил Холл (1788–1844) сравнивал с мусульманским купол массачусетского Стейт-Хауса — копии, кстати, лондонского Сомерсет-Хауса! — на фешенебельном бостонском Бикон-Хилле^[133]. Наконец, опровергая все «мифы», «дискурсы» и «метанарративы», «новые американисты» остаются, на наш взгляд, верны главному мифу современной цивилизации — либеральному мифу прогресса, не выходя тем самым за интеллектуальный горизонт западного среднего класса.

Большим познавательным потенциалом обладают, на наш взгляд, призывы к «международной» и «транснациональной истории» (International History, Transnational History) — то есть истории, где государственные границы не являются непреодолимым препятствием для исследователя^[134]. В применении к Новому времени примерно до 1820-х гг. такой замысел реализуется в популярной нынче «истории Атлантического мира» (Atlantic History, History of the Atlantic World)^[135]. Одним из первых и лучших образцов «атлантического подхода» к проблемам данного исследования стала монография Пегги Лисе, где политическое и идеологическое брожение эпохи Просвещения рассматривается в теснейшей связи с развитием мировой торговли в Северной и Южной Америке вплоть до сер. 1820-х гг.^[136]

В той же издательской серии, что и исследование Лисе, вышла яркая книга старейшего латиноамериканиста США Джона Джонсона (1912–2004). Автор рассматривает важнейшие внутренние (индустриализация, колонизация Запада, отношение к католицизму и монархии, этнорасовые предрассудки) и внешние (действия Англии и самих латиноамериканских государств) причины, которые влияли на становление политики США в молодых государствах полушария. Задача исследователя — объяснить наступившее к концу 1820-х гг. отчуждение североамериканцев по отношению к южным соседям^[137].

В целом же пренебрежение исследователей дипломатической историей США конца XVIII — первой половины XIX вв. ярко выделяется на фоне тех огромных успехов, которые были достигнуты в изучении ранней республики в последние десятилетия. Теперь историки совсем иначе, чем пятьдесят лет назад, представляют молодые Соединенные Штаты. В нашем распоряжении монографии о формировании североамериканского национального самосознания^[138], политической экономии^[139], «рыночной революции»^[140], войне^[141], классическом республиканизме и федерализме^[142], публичной риторике и идеологии^[143].

Особый интерес вызывает изучение «общественного пространства» (public space/sphere, espace publique, Offentlichkeit) ранней республики^[144]. В самые последние годы молодые авторы успешно стремятся вписать политическую историю в контекст «общественного пространства», неуклюже окрестив такое направление «новой новой политической историей» (New New Political History)^[145]. Хотя это терминотворчество представляется едва ли не рекламным трюком, очевидно, что сфера политического в ранней республике явно выходила за рамки избирательного процесса и властных решений. Подобный подход к внешней политике обещает плодотворные результаты. Серьезное исследование Роберто Романи про европейские трактовки «национального характера» (причины его изменчивости или устойчивости) кажется нам более подходящим для анализа начала межамериканских отношений, нежели «Ориентализм» Эдварда Саида^[146].

Подведем итоги. Обзор историографии помогает понять, в каком направлении следует, на наш взгляд, идти исследователям: с одной стороны, нужно теснее связать дипломатическую историю США с «внутренней» (социально-экономической, политической, культурной и интеллектуальной) историей США, а с другой — вписать внешнюю политику республики в самый широкий контекст международного развития в целом, действительно сделав ее частью «международной истории» (International History). Наконец, международные отношения стоит трактовать предельно широко, как действительно отношения народов, а не только правительств. Блестящие примеры таких исследований существуют — это упомянутые нами книги Уитекера, Мэя, Лисе, Стэгга.

Мы никоим образом не претендуем на то, что выполнили такую программу, но по крайней мере наметили образец и оцениваем недостатки работы, исходя именно из этих критериев.

Примечания

80

Latani J. Н. The United States and Latin America. Baltimore (Md.), 1900; Paxson F. L. The Independence of the South-American Republics: A Study in Recognition and Foreign Policy. Philadelphia, 1903.

81

Ярким примером мифологизации доктрины Монро в начале XX века стали слова основательницы церкви христианской науки (Christian Science) Мэри Бейкер Эдди: «Я строго верю в доктрину Монро, в нашу конституцию и законы Господа». В год празднования столетнего юбилея документа церковь поместила объявление с этой цитатой на всю полосу “New York Times”.

82

Perkins D. The Monroe Doctrine, 1823–1826. Cambridge (Ma.), 1928; Idem. The Monroe Doctrine, 1826–1867. Baltimore (Md.), 1933; Idem. The Monroe Doctrine, 1867–1907. Baltimore (Md.), 1937. Впоследствии Перкинс опубликовал сокращенный вариант трехтомника: Idem. Hands off, A History of the Monroe Doctrine. Boston, 1941 (и др. изд.).

Тж.: Idem. Europe and Spanish America, and the Monroe Doctrine // AHR. Vol. 27. № 2 (Jan. 1922); Idem. Russia and the Spanish Colonies, 1817–1818 I I AHR. Vol. 28. № 4 (July 1923).

83

Perkins D. The Yield of the Years. Boston, 1969. P. 117.

84

Поправка Теодора Рузвельта к доктрине (Roosevelt Corollary, 1904) призовет к вмешательству США в дела Латинской Америки. Крупнейший представитель школы «новых левых» Уолтер Лафибер считает это событие свидетельством окончательного империалистического перерождения доктрины — LaFeber W. The Evolution of the Monroe Doctrine from Monroe to Reagan // Redefining the Past: Essays in Diplomatic History in Honor of William Appleman Williams. Corvallis (Ore.), 1986.

85

Robertson W. S. The Monroe Doctrine Abroad in 1823–1824 // American Political Science Review. Vol. 6. (Nov. 1912); Idem. South America and the Monroe Doctrine, 1824–1828 // Political Science Quarterly. Vol. 30. № 1 (Mar. 1915). Тж.: Robertson W. S. Hispanic-American Relations with the United States. N.Y., 1923; Idem. Russia and the Emancipation of Spanish America // HAHR. Vol. 21. № 2 (May 1941); Idem. The Recognition of the Hispanic American Nations by the United States // HAHR. Vol. 1. № 3 (Aug. 1918); Idem. The Recognition of the Spanish Colonies by the Motherland // HAHR. Vol. 1. № 1 (Feb. 1918); Idem. The United States and Spain in 1822 // AHR. Vol. 20. № 4 (July 1915).

86

May Е. The Making of the Monroe Doctrine. Cambridge (Ma.), 1975.

87

Болховитинов Η. H. Доктрина Монро (происхождение и характер). М., 1959. С. 6; Он же. К вопросу об угрозе интервенции Священного союза в Латинскую Америку. (Из предыстории доктрины Монро) // ННИ. 1957. № 3; Он же. К вопросу о позиции США в войне Латинской Америки за независимость // Война за независимость в Латинской Америке. М., 1964; Он же. Присоединение Флориды Соединенными штатами // ННИ. 1959. № 5. См. тж. принадлежащие ему главы в первом томе «Истории США» (М., 1983) и «Истории внешней политики и дипломатии США. 1775–1877» (М., 1994).

88

Трояновская М. О. Признание Соединенными Штатами независимых латиноамериканских государств в контексте подготовки доктрины Монро // Исторический опыт Америки: взгляд российских и американских историков / Отв. ред. А. С. Маныкин, Ю. Н. Рогулев, Е. Ф. Язьков. М., 2005. Особ. с. 36.

89

Bemis S. F. The Latin-American Policy of the United States. N.Y., 1943; Idem. John Quincy Adams and the Foundations of American Foreign Policy. N.Y., 1949; Idem. John Quincy Adams and the Union. N.Y., 1956.

90

Cm.: Bostart R., DeNovo J. A. Samuel Flagg Bemis // MHS. Proceedings. Vol. FXXXV. Boston, 1973. P. 117–129. Любимый пример Бимиса — приобретения Луизианы и Аляски, сделанные без какой-либо оглядки на общественное мнение.

91

См., например: Bailey Т. A. The Man in the Street: the Impact of American Public Opinion on Foreign Policy. N.Y., 1948.

92

Tatum Е. Н., Jr. The United States and Europe, 1815–1823: A Study in the Background of the Monroe Doctrine. Berkeley (Ca.), 1936.

93

Rippy J. F. Rivalry of the United States and Great Britain Over Latin America (1808–1830). Baltimore (Md.), 1929. См. тж.: Idem. Britain's Role in the Early Relations of the United States and Mexico // HAHR. Vol. 7. № 1 (Feb. 1927); Idem. British Investments in Latin America, 1822–1949: A Case Study in the Operations of Private Enterprise in Retarded Regions. Minneapolis (Mn.), 1959.

94

Webster Ch. K. Introduction // Britain and the Independence of Latin America. P. 78–79. В 1944 г. это обширное введение было напечатано отдельной книгой.

95

Bemis S. F. Early Missions from Buenos-Aires to the United States, 1811–1824. Worcerster (Ma.), 1940.

96

Perkins В. Castlereagh and Adams: England and the United States, 1812–1823. Berkeley (Ca.), 1964. Тж.: Idem. The Creation of a Republican Empire, 1776–1865 // The Cambridge History of American Foreign Relations. 4 vols. Cambridge, 1993. Vol. 1.

97

Griffin Ch. C. The United States and the Disruption of the Spanish Empire, 1810–1822; Idem. Privateering from Baltimore during the Spanish American Wars for Independence // Maryland Historical Magazine. Vol. 35. № 1 (Mar. 1940); Whitaker A. P. The United States and the Independence of Latin America, 1800–1830. Baltimore (Md.), 1941; Idem. Jose Silvestre Rebello: The First Diplomatic Representative of Brazil in the United States // HAHR. Vol. 20. № 3 (Aug. 1940).

98

Griffin Ch. С. The United States and the Disruption of the Spanish Empire. P. 284.

99

Whitaker A. P. The Western Hemisphere Idea: Its Rise and Decline. Ithaca (N.Y.), 1954. О зарождении идеи писал Гарри Бернштейн — Bernstein Н. Making an Inter-American Mind. Gainesville (Fla.), 1961; Idem. Origins of Inter-American Interest. N.Y, 1965 (1st ed. — 1945).

100

Henry М. Vers une Amerique? Les relations entre les Etats-Unis et les nouvelles republiques hispano-americaines, 1810–1826. Ph.D. Paris-VII, 2004. Влияние «идеи Западного полушария» ощущалось и во второй половине XX века. Декстер Перкинс указывал, что интерес к межамериканским отношениям явно превосходит их реальное значение для Соединенных Штатов — Perkins D. The United States and Latin America. Baton Rouge (La.), 1961.

101

Такое мнение разделяют ведущие представители дисциплины: Hunt Μ. Н. The Long Crisis in U.S. Diplomatic History: Coming to Closure I I Diplomatic History. 1991. Vol. 16. № 1 (Winter 1992); Hogan M. J. The “Next Big Thing”: The Luture of Diplomatic History in a Global Age [SHARE Presidential Address] // Diplomatic History. Vol. 28. № 1 (Jan. 2004).

102

Так, ни одна из 27 книг, удостоенных премий Общества историков американских международных отношений (SHARP) с 1991 г., не посвящена эпохе до Гражданской войны. С 1991 г. число статей в “Diplomatic History” по раннему периоду внешней политики США упало вдвое по сравнению с 1977–1990 гг. В 1977–1989 из 285 статей только 8 публикаций относятся к 1815–1861 гг. — Lewis Jr. The Pounding Remember [рец. на: Hendrickson D. C. Peace Pact: The Lost World of the American Pounding. Lawrence (Ks.), 2003] // Diplomatic History. Vol. 29. № 2 (Apr. 2005). P. 335; Brauer K. The Great American Desert Revisited: Recent Literature and Prospects for the Study of American Poreign Relations, 1815–1861 // Diplomatic History. Vol. 9. № 4 (Pall 1985). P. 396.

103

См.: Stoler М. A. War and Diplomacy: Or, Clausewitz for Diplomatic Historians // Diplomatic History. Vol. 29. № 1 (Jan. 2005). P. 5n.

104

Иное название: школа «открытых дверей».

105

Coleman К. The Political Mythology of the Monroe Doctrine: Reflections on the Social Psychology of Hegemony // Latin America, the United States, and the Inter-American System / Ed. by John D. Martz, Lars Schoultz. Boulder (Co.), 1980. P. 95 — 114.

106

United States — Latin American Relations, 1800–1850. The Formative Generations / Ed. by T. Ray Shurbutt. Tuscaloosa (AL), 1991. Один пример: уделяя много места дипломатической службе Уильяма Тюдора, автор, даже не работавший в его архиве, останавливается лишь на его деятельности в Лиме, «забыв» о назначении Тюдора поверенным в делах в Рио в 1827 г. — Ibid. Р. 48–65.

107

Schoultz L. Beneath the United States: A History of U.S. Policy toward Latin America. Cambridge (Ma.), 1998.

108

Weeks W. Е. John Quincy Adams’ “Great Gun” and the Rhetoric of American Empire // Diplomatic History. Vol. 14. № 1 (Winter 1990); Idem. John Quincy Adams and American Global Empire. Lexington (Ky.), 1992; Idem. Building the Continental Empire: American Expansionism from the Revolution to the Civil War. Chicago (111.), 1996; Lewis J. E., Jr. The American Union and the Problem of Neighborhood: The United States and the Collapse of the Spanish Empire, 1783–1829. Chapel Hill (N.C.), 1998; Idem. John Quincy Adams: Policymaker for the Union. Wilmington (Del.), 2001.

109

В частности: Goetzmann W. H. When the Eagle Screamed: The Romantic Horizon in American Diplomacy 1800–1860. N.Y., 1966.

110

Lippmann W. U.S. Foreign Policy: Shield of the Republic. Boston, 1943. P. 49; Woodward С. V. The Age of Reinterpretation // AHR. Vol. 66. № 1 (Oct. 1960).

111

О Кубе: Portell Vild H. Historia de Cuba en sus relaciones con los Estados Unidos у Espana. 4 tomos. La Habana, 1938–1941; Langley L. D. The Cuban Policy of the United States: A Brief History N.Y., 1968. Марксистская интерпретация: Foner Ph. S. A History of Cuba and Its Relations with the United States. 2 vols. N.Y., 1962 (рус. пер. — Фонер Ф. История Кубы и ее отношений с США. 2 тт. М., 1963–1964). О Мексике: Rives G. L. The United States and Mexico, 1821–1848. 2 vols. N.Y., 1913; Manning W. E. Early Diplomatic Relations Between the United States and Mexico. Baltimore (Md.), 1916; Robertson W. S. The United States and Mexico. N.Y., 1926; Zorrilla L. G. Historia de las relaciones entre Mexico у los Estados Unidos de America, 1800–1958. 2 vols. Mexico, 1965–1966; Brack G. M. Mexico Views Manifest

Destiny, 1821–1846: An Essay on the Origins of the Mexican War. Albuquerque (N.M.), 1975. О Колумбии: Parks E. T. Colombia and the United States, 1765–1934. Durham (N.C.), 1935. О Венесуэле: Frankel В. A. Venezuela у los Estados Unidos (1810–1888). Caracas, 1977. Об Аргентине: Peterson H. F. Argentina and the United States, 1810–1960. Albany (N.Y.), 1964. О Чили: Evans H. C., Jr. Chile and Its Relations with the United States. Durham (N.C.), 1927; а также многочисленные статьи Эухенио Перейры Саласа (Eugenio Pereira Salas) в RCHG. О Бразилии: Hill L. F. Diplomatic Relations between the United States and Brazil. Durham (N.C.), 1932.

112

См. соответствующие главы M. С. Альперовича в первом томе «Истории США» (М., 1983) и «Истории внешней политики и дипломатии США, 1775–1867» (М., 1994); Потокова Н. В. Аннексия Техаса Соединенными Штатами Америки, 1821–1845. Ростов н/Д, 1986; Она же. Причины и характер североамериканской колонизации Техаса (1821–1835) // АЕ. 1974. М., 1974; Она же. Ранний период экспансии США в Техас (конец XVIII в. — 1819 г.) // Экспансионистская политика США в первой пол. XIX века / Отв. ред. С. Ф. Хроленок. Иркутск, 1981.

113

Randall S. J. Colombia and the United States: Hegemony and Interdependence. Athens (Ga.), 1992.

114

Safer W. C. Chile and the United States: Empires in Conflict. Athens (Ga.), 1990.

115

Rabe S. G. Marching Ahead (Slowly): The Historiography of Inter-American Relations [Bernath Lecture] // Vol. 13. № 3 (Summer 1989); Friedman Μ. P. Retiring the Puppets, Bringing Latin America Back In: Recent Scholarship on United States-Latin American Relations // Diplomatic History. Vol. 27. № 3 (November 2003).

116

Perkins D. We Shall Gladly Teach, Presidential Address Read at the Annual Dinner of the American Historical Association, Dec. 29, 1956 // AHR. Vol. 62. № 2 (Jan. 1957). P. 291–309; Idem. Yield of the Years. P. 119. Кстати, в своей рецензии на «Доктрину Монро» Η. Н. Болховитинова Перкинс признал, что в своих трудах недооценивал роль экономических факторов в ее провозглашении.

117

Болховитинов Η. Н. Русско-американские отношения. 1815–1832. М., 1975. С. 2.

118

Renouvin Р._} Duroselle J.-B. Introduction a l'histoire des relations internationales. P., 1964.

119

A Call to Revolution: A Roundtable on Early U.S. Foreign Relations // Diplomatic History. Vol. 22. № 1 (Winter 1998). P. 63 — 120. Особенно следует выделить выступление Брэдфорда Перкинса: Perkins В. Early American Foreign Relations: Opportunities and Challenges // Ibid. P. 115–120.

120

Lewis J., Jr. The Founding Remember. P. 335–338.

121

Stagg J. C. A. Borderlines in Borderlands: James Madison and the Spanish-American Frontier, 1776–1821. New Haven (Ct.), 2009.

122

Об идее Лэнгли см.: Brauer К. Op. cit. P. 399 passim.

123

Kagan R. Dangerous Nation: America's Place in the World from Its Earliest Days to the Dawn of the Twentieth Century. N.Y., 2006; Hendrickson D. C. Peace Pact: The Lost World of the American Founding. Lawrence (Ks.), 2003; Idem. Union, Nation, or Empire: The American Debate over International Relations, 1789–1941. Lawrence (Ks.), 2009.

124

Herring G. C. From Colony to Superpower: US Foreign Relations Since 1776. N.Y., 2008.

125

Cm.: Diplomatic History Today: A Round Table // Journal of American History. Vol. 95. № 4 (Mar. 2009).

126

Heald M., Kaplan L. S. Culture and Diplomacy: the American Experience. Westport (Ct.), 1977.

127

Cultures of United States Imperialism / Ed. by Amy Kaplan, Donald E. Pease. Durham (N.C.), 1993.

128

Это название связано с идеей сместить фокус с национального государства на иные объекты исследований, например, регионы, как это делают сторонники «теории

пограничных земель» (borderlands theory). Последние рассматривают под этим углом американо-мексиканские и иногда американо-канадские отношения и стремятся объявить весь мир одной большой «пограничной зоной» культур и политических самосознаний. Отменить национальные границы хотя бы в своих исследованиях — мечта постнационалистов.

129

Close Encounters of Empire: Writing the Cultural History of U.S. — Latin American Relations / Ed. by Gilbert M. Joseph, Catherine C. LeGrand, Ricardo D. Salvatore. Durham (N.C.), 1998. P. 500–501. Темы статей в этом солидном и часто цитируемом сборнике также почти целиком относятся к XX веку — См.: Friedman Μ. Р. Op. cit. Р. 634–635.

130

Murphy G. Hemispheric Imaginings: The Monroe Doctrine and Narratives of U.S. Empire. Durham (N.C.), 2005.

131

О США и Латинской Америке см., например: Hayward J. Introduction // Graham Μ. Journal of a Residence in Chile during the Year 1822, and a Voyage from Chile to Brazil

in 1823. Charlottesville (Va.), 2003; Pirez-Mejia A. A Geography of Hard Times: Narratives about Travel to South America, 1780–1849 / Transl. by D. Chester. Albany (N.Y.), 2004 (Spanish ed. — 2002).

132

Salvatore R. North American Travel Narratives and the Ordering/Othering of South America (c. 1810–1860) // Journal of Historical Sociology. Vol. 9. № 1 (Mar. 1996).

133

Hall B. Travels to North America in the Years 1827 and 1828. Philadelphia, 1829. Vol. I. P. 274. Между прочим, Холлу очень понравился Бостон, где он, конечно, не чувствовал себя в экзотическом «ориентальном» окружении.

134

См.: Palgrave Advances in International History / Ed. by Patrick Finley. Houndmills, 2005. Cp.: AHR Conversation: On Transnational History // AHR. Vol. 111. № 5 (Dec. 2006);

Graser М. World History in a Nation-State: The Transnational Disposition in Historical Writing in the United States // Journal of American History. Vol. 95. № 4 (Mar. 2009).

135

Идея писать единую историю Нового Света и связанных с ним метрополий принадлежит Джеку Грину (Университет Джонса Хопкинса) и Бернарду Бейлину (Гарвардский университет). В Гарварде с 1995 г. проходят ежегодные семинары по отдельным проблемам «истории Атлантики». О современном понимании «атлантических революций» см.: Greene J. Р., Knight F. W., Guedea V, Rodriguez О., /. AHR Forum: Revolutions in the Americas // AHR. Vol. 105. № 1 (Feb. 2000). P. 92 — 152; Adelman J. An Age of Imperial Revolutions // AHR. Vol. 113. № 2 (Apr. 2008); Langley L. D. The Americas in the Age of Revolution, 1750–1850. New Haven (Ct.), 1996; Idem. The Americas in the Modern Age. New Haven (Ct.), 2003.

136

Liss P. K. Atlantic Empires: the Network of Trade and Revolution, 1713–1826. Baltimore (Md.), 1983.

137

Johnson J. J. A Hemisphere Apart: The Foundations of United States Policy toward Latin America. Baltimore (Md.), 1990.

138

Особенно: DangerfieldG. The Awakening of American Nationalism. 1815–1828. N.Y., 1965; Appleby J. Inheriting the Revolution: The First Generation of Americans. Cambridge (Ma.), 2000.

139

McCoy D. R. The Elusive Republic: Political Economy in Jeffersonian America. Chapel Hill (N.C.), 1980.

140

Sellers Ch. The Market Revolution: Jacksonian America, 1815–1846. N.Y., 1991.

141

Stagg J. C. A. Mr. Madison's War: Politics, Diplomacy, and Warfare in the Early Republic, 1783–1830. Princeton (N.J.), 1983.

142

Onuf P., Onuf N. Federal Union, Modern World: The Law of Nations in an Age of Revolution, 1776–1814. Madison (Wise.), 1993. На интеллектуальные корни классического республиканизма обратили внимание Бернард Бейлин, Гордон Вуд, Джон Покок.

143

Robertson A. W. The Language of Democracy: Political Democracy in the United States and Britain, 1790–1900. Charlottesville (Va.), 2005 (1^st ed. — 1995).

144

Термин восходит к немецкому философу, выходцу из Франкфуртской школы Юргену Хабермасу, который обозначил понятием “Offentlichkeit” информационный мир, созданный буржуазией Просвещения. Книга Хабермаса “Strukturwandel der Offentlichkeit” вышла в 1962 г., но была переведена на английский язык только в 1989 г., после чего в кругу исследователей ранней республики начался настоящий взрыв интереса к этой концепции, во многом перекликающейся с понятием «гражданского общества». См., например: Alternate Histories of the Public Sphere (Forum) // William and Mary Quarterly. 3^rd series. Vol. 62. № 1 (Jan. 2005). Об информации см.: John R. Op. cit.; Brooke J. L. Op. cit.

145

Beyond the Founders: New Approaches to the Political History of the Early American Republic / Ed. by Andrew Robertson, David Waldstreicher, Jeffrey. Chapel Hill (N.C.), 2004. «Новая новая политическая история» — очевидный ответ на «новую политическую историю» с ее вниманием к количественным методам и статистике.

146

Romani R. National Character and Public Spirit in Britain and France, 1750–1914. Cambridge, 2002.