Эрлик

Андрей Зыков, 2021

Современному миру грозит страшная катастрофа – он находится на грани уничтожения. Чтобы спасти человечество, передовая тайная организация решает снарядить экспедицию из молодых ученых. Путь пролегает на Дальний Восток – в неизведанную местность, которая до сих пор зияет белым пятном на лице планеты. Воодушевленные высокими идеалами и жаждой приключений, двадцатилетние светила науки отправляются в путь. Однако то, что их ожидает, превосходит самые жуткие кошмары: ужасная явь способна свести с ума даже крайне храброго путника. Зловещие убийства, пробуждение древней силы, смешение реальности и сна, чудовищные жертвы, а во главе кровавых событий – пугающее божество, имя которому – Эрлик.

8

По прибытии в лагерь Ким и Анна обрывочно сказали лишь, что у ребенка в доме был довольно сильный жар, симптомы лихорадки. А когда состояние малыша удалось стабилизировать, поговорив с отцом мальчика, они сразу же уехали. Сказать товарищам по путешествию заведомо ложную информацию было общим решением молодых ученых, и решением правильным. Не стоило будоражить их умы настоящим, правдивым рассказом о произошедшем. То, что случилось в доме, не входило ни в чьи планы. Этот экстремальный случай мог бы слишком сильно шокировать других ученых, в особенности перед важной миссией, которая всем им предстоит. Вместо этого они договорились побеседовать наедине на следующий день возле дальней палатки с инвентарем. Палатка находилась в стороне от открытой площадки в центре лагеря, где привычно собирается каждый день для научных разговоров весь коллектив. Пока не растает снег и весна не вступит в свои права, это место — единственное, где никто посторонний не смог бы что-то заподозрить или услышать разговор.

Другие ученые восприняли рассказ без какой-либо сильной заинтересованности. Точнее, он не заинтересовал никого из них — все в лагере успокоились на том, что с ребенком все хорошо. И уже наутро о вчерашнем никто из ребят не вспомнил. Их жизнь и поменялась на эту ночь тем лишь, что уснули все на час позже обычного, оттого что ждали Кима и Анну обратно. И проснулись, соответственно, тоже позже.

Когда же после завтрака Ким и Анна оказались одни, встретившись в назначенном месте, первой разговор начала девушка:

— Ким, спасибо, что вызвались поехать туда вместе со мной вчера, я очень ценю вашу помощь.

— Что вы, Анна, я решил это сразу, ни на миг не поколебавшись, дело есть дело. Этот человек обратился к нам за помощью, надо было помочь.

— Да…

— Но, Анна, признаюсь честно, случившееся в доме меня очень удивило. Я не разбираюсь в медицине так хорошо, как вы. Мальчик правда не был жив, когда мы туда вошли?

— Да, Ким, это была чистая правда. Виной всему оказалась пневмония. Тело было мертво уже несколько минут, сердце не билось. Скорее всего, когда Алитет выходил из дома, чтобы поехать к нам, малыш был еще жив. Это заболевание у детей весьма трагично. Состояние организма бывает коварно, ухудшается очень быстро. Всё произошло банально: врач скорой помощи был недостаточно опытен, перепутал пневмонию с обычной простудой и уехал. А под вечер случилось то, что случилось. Войдя в дом, мы были свидетелями смерти. Это нельзя было исправить силами официальной медицины. Жизнь нельзя вернуть в мертвое тело. Это невозможно.

— Но что произошло потом? Вы же не хотите сказать, Анна, что прямо у нас, вот здесь, есть технология, позволяющая победить смерть?

— Нет, не победить. Но вернуть жизнь в мертвое тело. Следовательно, сделать мертвого человека опять живым без какого-либо вреда для него — исправить ошибку судьбы, если угодно. Да, такая технология у нас есть.

— Вы понимаете, что это более удивительно и невозможно, чем всё, что мы видели ранее?

— Да, понимаю и, исходя из ситуации, думаю, что я должна посвятить вас в эту тайну, Ким. Но вы должны пообещать мне, что никому из наших коллег не откроете ее. Я ведь могу на вас рассчитывать?

— Конечно, можете, Анна, уверяю вас, я никому не расскажу, — ответил Ким.

— Это нигде не оговаривалось, но все здесь думают и вы, наверное, тоже, что информация о деталях нашей экспедиции была дана каждому из нас одинаковой и что никто не знает ее больше, чем другие?

— Разумеется. Да и если предположить логически, то какова может быть польза от сокрытия тайн внутри коллектива?

— Это не так, — негромко и твердо, обратив взор прекрасных огромных карих глаз на юношу, ответила Анна.

Ким внимательно посмотрел на Аню впервые за всё то время, что они были знакомы. Ранее он всегда старался отводить от ее красоты взгляд в силу своей скромности. Даже в тех случаях, когда она не могла знать, что он смотрит на нее. Но не сейчас. Впервые за всю свою жизнь он ощутил к девушке чувство, не посещавшее его никогда прежде. Это ощущение охватило его сердце еще в тот миг, когда он увидел ее впервые.

— Пожалуйста, продолжайте, — сказал Ким.

— Еще недавно все здесь про всё знали совершенно одинаково. Вы помните, когда мы разошлись по комнатам после первого собрания, у всех у нас на письменных столах лежало несколько листов с последними инструкциями?

— Да.

— Этих инструкций было немного, но они были неодинаковы. На моих листах было примечание в особенности засекреченное. Его содержание я должна хранить в тайне на протяжении всей экспедиции, и после нее, бессрочно, как там было указано. Открыться можно только кому-то из нас, и лишь в том случае, когда возникнет чрезвычайная ситуация, угрожающая жизни этого коллеги или всего коллектива. Чем меньше из нас посвящено в эту тайну, тем лучше, там прямо на это указывалось. Еще говорилось, что Андропов ничего не знает об этом примечании и ему тоже воспрещалось о нём спрашивать или говорить. Думаю, после всего, что произошло, вы должны знать, Ким.

— Вся речь об этой технологии возвращения мертвого человека к жизни, Анна, ведь так, всё из-за этого?

— Да, примечание было посвящено только этому, и это немало. Даже я не случайно была выбрана для того, чтобы мне одной эту тайну доверить. Мои родители — генетики, так же, как и я, и среди главных ученых нашего факультета ходили слухи об этой технологии раньше, задолго до того, как была снаряжена наша экспедиция. Да, Ким, у каждого из нас в куртках, помимо привычных, компактно сложенных там бинтов, антисептика и лекарств, находится инструмент, позволяющий возвращать жизнь назад.

— Как? Анна, что он из себя представляет?

— Шприц концептуальной формы, напоминающий перьевую ручку, в футляре. Слева в куртке, вот здесь открывается емкость с ним, — с этими словами Анна показала на себе, в каком именно месте на куртке нужно провести пальцем, чтобы получить доступ к этому инструменту.

Ким вынул из своей куртки точно такой же футляр, что был у Ани, и, открыв его, осмотрел необычный шприц.

— Как он действует? — спросил он.

— От прикосновения острия его пера к живой ткани. Достаточно самого легкого касания, длящегося сотые доли секунды. Вещество проникает сквозь твердые кожные покровы, не нарушая их целостности. Как именно? Я не знаю, это из-за конструкции шприца, а отчасти из-за самого вещества. Даже если участок кожи очень грязный, всё равно подействует, разницы никакой.

— И что же, точно он… может?

— В случае, если человек мертв не более чем ровно 53 минуты 17 секунд, он с абсолютнейшей вероятностью вернет ему жизнь. Эффект моментален.

— Но постойте, Анна, ведь если у мертвого страшная смертельная рана, которую не вылечить, и его жизнь прекратится… Каковы его шансы? Ну оживим мы его, рану ведь это не затянет, и ему вновь будет угрожать от нее смертельная опасность.

— В том и эффект, Ким, — не будет. В считанные миллисекунды воздействия вещества рост тканей, которых не достает организму, локально активизируется в тысячи раз быстрее, чем он должен быть. Это ранение затянется в мгновение ока, каким бы тяжелым и ужасным оно ни было. Допустим, если представить солдата, лишившегося конечности во время страшного сражения, то его конечность вырастет. Более страшная вещь — даже в случае, если человек будет обезглавлен или если человека уже нет, а еще теплым остается лишь кончик его пальца, — не проблема. Из этого небольшого участка живой ткани мгновенно образуется живое тело, причем первыми будут расти наружные ткани. В случае, если человек еще жив, но при смерти, где-то в недоступном для нас овраге, но в нашем распоряжении находится кусок его кожи, оборвавшийся не более чем 53 минуты 17 секунд назад, тогда то недоступное тело окончательно умрет, а в выросшее из этого куска перейдут сознание, мысли, чувства, память этого человека — все, что принято называть душой. Он будет помнить своих родителей, помнить всех своих друзей, он будет любить тех, кого любил раньше, он будет одарен теми же талантами, что и был при жизни, разве что все врожденные отклонения, приобретенные заболевания и шрамы исчезнут, татуировки тоже, девушке нужно будет вновь проколоть уши. Также исчезнут приобретенные психологические травмы, пережитые ранее и разрушившие даже небольшое количество нервных клеток. Понимаю, звучит все это необыкновенно, но таково воздействие данной технологии.

— Это немыслимо, невозможно.

— Да, но это уже реальность. Я уже не говорю о том, что, если у человека больное сердце или если у него рак, если он заражен радиацией — все эти неизлечимые заболевания уйдут в небытие, как будто их и не было. Раковая опухоль попросту аннигилируется внутри тела, все отделы организма, пораженные ею, излечатся, предрасположенности к раку в теле также не будет, не будет ее и у детей этого человека, если он заведет семью после воздействия технологии. То есть она меняет генетический код, не меняя внешности, привычек, памяти, духа, убирая всё, угрожающее жизни.

— Получается, что вы помогли таким образом маленькому Гарпанче?

— Да, помогла. И даже склонность к пневмонии у малыша навсегда пропадет, как пропадет она и у его детей. Уже не говоря о том, что от болезни Гарпанча вылечился полностью и безусловно. В его организме даже не осталось ее следов. Вы знаете, тогда у меня не было выбора. Несмотря на то, что инструкцией мне было категорически запрещено использовать этот инструмент на ком-то, кроме нас. Я не могла поступить иначе.

— Я понимаю, любой положительный, превосходный в своей доброте человек поступил бы тогда точно так же. Анна, на сколько срабатываний рассчитан каждый инструмент?

— На три. У меня получается так, что уже на два.

Ким вынул из своего футляра шприц и протянул его девушке, едва заметно улыбнувшись:

— Пожалуйста, давайте лучше будет у меня на два, а у вас на три? Прошу вас, поверьте, ничего уже не случится, и впредь нам не придется приводить его в действие.

Аня нерешительно обменялась с Кимом инструментами:

— Хорошо, если вы так желаете. Мне будет неудобно, но я поступила бы точно так же, будь я на вашем месте.

— Анна, у меня к вам есть несколько еще вопросов по этой технологии, пожалуйста, давайте побеседуем о ней еще?

— Давайте, правда, я уже рассказала вам то, что было в инструкциях. Но я попробую рассказать вам то, что уже знала до экспедиции от родителей, те слухи, ходящие в высших научных кругах, среди лучших генетиков мира.

— Ммм… Хорошо, огромное спасибо, — заинтересованно ответил Ким. — А если человек стар, если он умирает от старости, технология при ее использовании вернет ему молодость?

— Вопрос хороший вы задали, — засмеялась девушка. — Нигде точно не сказано, но я могу вам сказать, что нет, не вернет. Если человек в старости умирает от отказа какого-то органа или от болезни, появившейся уже в преклонном возрасте, то он будет оживлен идеально, совершенно здоровым, но годы технология не вернет. Болезни уже не будет, да и никогда ее больше не будет, отказавший ранее орган будет превосходным, но его жизнь в таком случае продлится только на некоторое время. Этот человек может испытывать на себе действие препарата раз в десять-пятнадцать лет с этого момента и продолжительность его жизни достигнет абсолютной вершины, как самая рекордная у долгожителей, а возможно, и на десятки лет больше. Но тем не менее человек все равно будет стареть, находясь в рассудке и полном здравии, и затем от старости умрет.

— А в случае, если человек смертельно болен, но еще не умер, эту технологию можно использовать?

— Самое удивительное — конечно, можно. Не будет ни побочных эффектов, ни вреда. Сколько угодно. Представляете, где-то есть человек, вероятно, использующий ее в своих интересах, по любому поводу. От царапины, например, или от кашля. Возможно, каждый вечер, употребив перед этим массу нездоровой еды и возжелав перед сном привести свое тело в идеальную физическую форму, он приводит эту технологию в действие. Конечно, я утрирую, но вполне может быть, что и правда всё так. Кто-то.

— Да уж… А известно что-нибудь о том, как такая технология появилась?

— Очень мало известно. Попробую рассказать всё, что знаю, об остальном можно лишь догадываться или додумывать самолично, и, быть может, что-то придуманное окажется верным.

В середине 50-х годов нашего века в одном из королевств — таких непохожих на нашу страну маленьких государств юго-запада Азии — произошел необычный случай. Ко двору короля было доставлено письмо от его верноподданного. Кто-то говорит, что это был кустарный лекарь, кто-то — что визирь. Никто не знает даже — девушка или юноша, старец или совсем почти ребенок, глупец, жаждавший наживы, или человек досточтимый и благородный. Королю не пишут без веской причины, и королевская почта почти не содержала в себе письма от подданных его королевства, лишь от монархов других стран, известнейших в своих областях персон и других важных мировых лиц. Но это письмо было исключением. Король был очень стар и милостив, как и подобает благочестивому государю. Он открыл это письмо сам, так было заведено издревле в его королевстве.

Что произошло дальше — никто не знает. Опять-таки, согласно слухам и обрывочным рассказам немногих, король находился в огромной дружбе со многими другими людьми — важными, великими, превосходными людьми. Среди них были не только монархи и президенты государств. Известнейшие и величайшие писатели, композиторы, артисты и ученые входили в круг его дружбы. Поэтому, вне всякого сомнения, король был очень образованным и интеллигентным человеком, чувствующим вещи подобно аскету и мыслителю — художественно, тонко, необыкновенно, — любознательным и внимательным. Настолько, что в нескольких строках этого письма от его мудрого взора не скрылся потаенный в них смысл. Монарх закрыл глаза и, запрокинув голову назад, преисполненный чарующей искренней радости, направился в свою опочивальню к дверям из чистого золота, заботливо отворенным пред ним его слугами. Выражение лица его стало напоминать лик путника, вернувшегося из дальних краев спустя многие десятилетия в удивительные места своего детства. Прогуливаясь по дорожкам вдоль реки, как и многие десятки лет назад, где путник этот гулял, будучи юным мальчиком, заново вбирал он в себя давно знакомые звучания, аромат луговых цветов и дивный шелест пресной воды в широкой реке. Или наследника древнейшего рода, каким государь, без сомнения, и являлся, нашедшего в покоях своего дворца древнейший фолиант, который в его семье считался забытым уже много веков.

Что последовало за этим, сказать чрезвычайно сложно. Известно только, что сразу после этого очень быстро в еще молодой, стремительно росшей науке генетике возникли слухи о новом тайном проекте, в который посвящены великие деятели нашего мира, — «Сумма Перфектионс». В него вовлекались лучшие генетики на свете, лучшие ученики известнейших в мире школ бесплатно обучались в величайших университетах планеты для того, чтобы затем работать в этом проекте. Предпочтение отдавалось детям-сиротам, у которых не было родителей. Будучи воспитанными при монастырях и медресе, эти дети не имели ни близких, ни друзей, доступ к ним извне был очень сильно ограничен. Их образование и вся жизнь тайно финансировались неизвестными источниками.

Проект действует до сих пор. Возможно, они разрабатывают еще что-то, точно я не знаю. Наука, та, которая была нам известна до сегодняшнего времени, Ким, та, которой нас учили, — это даже не вершина айсберга, это маленькая несовершенная снежинка с поломанными кончиками посреди этого грандиозного и величественного снежного поля, — при этих речах Аня обвела рукою окружавший молодых людей снежный простор. — Снежинка даже не видит, даже не чувствует поля, и вот это поле — ее открытая не для всех людей, ее тайная сторона — воистину огромна. Она приоткрыла свои двери только для нас, впустив к себе в день, когда мы все подписались на участие в этой экспедиции. Ну а мы теперь — ее часть, ее делающаяся история. Разве вы не ощущаете?

— Да, вы правы, Анна, ощущаю, и, больше того, подобные мысли приходят ко мне очень часто.

— И ко мне.

При этих словах юноша и девушка, одиноко находившиеся вдали от остальных, на несколько минут перестали разговаривать. Их взор не был устремлен друг на друга. Не смотрели они даже на это обширное поле, раскинувшиеся рядом. Каждый из них был обращен душою и сердцем в себя. Возможно, думали они оба о чём-то одном, а может быть, о разных вещах.

Несмотря на небесное чувство, которое испытывало на себе сердце Кима к Анне, воспитание и благородство не давало ему право выпустить на волю духовные устремления, очаровавшие его внутренний мир. А ученый в нем и вовсе удерживал их где-то очень глубоко внутри. Не в силах он был не только прикоснуться к ней, что для юноши интеллигентного вовсе было на природном, естественном уровне невозможно, но даже и назвать ее просто Аня, обратиться на ты, минуя и опережая официальный этикет, принятый в их кругу.

Что же думала Анна о Киме, известно было лишь ей одной. Приоткрыв завесу тайны сердца прекрасной девушки, можно предположить, что был он для нее дороже волшебства. Но она и подавно никогда не открылась бы никому в своих чувствах, даже самой себе, поскольку открытие это также послужило бы против духовного ее космоса.

Тем временем сумерки стали уже вступать в свои права, и так и расстались они до следующего дня, выдерживая вежливость и солидарность, достойную благородных коллег, не смев и думать друг о друге, что стали друзьями. В их обществе было это привычным вполне комильфо — подразумевать сей факт негласно и одновременно, будучи в обществе, равно как и по отношению друг к другу, отрицать наглядную и чудесную его очевидность.