Эрлик

Андрей Зыков, 2021

Современному миру грозит страшная катастрофа – он находится на грани уничтожения. Чтобы спасти человечество, передовая тайная организация решает снарядить экспедицию из молодых ученых. Путь пролегает на Дальний Восток – в неизведанную местность, которая до сих пор зияет белым пятном на лице планеты. Воодушевленные высокими идеалами и жаждой приключений, двадцатилетние светила науки отправляются в путь. Однако то, что их ожидает, превосходит самые жуткие кошмары: ужасная явь способна свести с ума даже крайне храброго путника. Зловещие убийства, пробуждение древней силы, смешение реальности и сна, чудовищные жертвы, а во главе кровавых событий – пугающее божество, имя которому – Эрлик.

11

Время в лагере принялось течь без меры медленно с момента этой прогулки Кима и Ани… Оно тянулась монотонно настолько, что молодые ученые уже и не понимали достаточно четко, когда закончится день и ночь вступит в свои права. И действительно, с начала мая время словно предстало в своем настоящем обличии — одушевленным. Оно будто жаждало показать ребятам, что является истинным повелителем и властелином здешних мест. И выбрало роль оперного божества, силою своей мудрой мысли возжелавшего исполнить для исследователей могущественное интермеццо — период уютной тишины между их высадкой здесь и предстоящими великими открытиями.

Правда, спустя несколько дней после того, как все в лагере заметили задержку во времени, всё оказалось несколько прозаичнее — оно и в самом деле текло гораздо и гораздо медленнее, чем должно течь. Первым это заметил Карл, географ, поколдовал над настройками своих наручных часов, чтобы убедиться, и не преминул тут же сообщить об этом явлении остальным. К интересному маленькому исследованию подключились и другие ученые. Ребята распаковали датчики, позволяющие сравнивать время в отдельном месте с точным географическим. Их не воспрещалось ввести в действие сразу, так как они не являлись первостепенными для грядущих исследований. Но в то же время всё равно даже эти инструменты, хоть и самые простые, выглядели как произведения инженерного искусства.

Более всего датчики напоминали изящные и прекрасные метрономы, примерно с человеческий локоть в высоту. Вне всякого сомнения каждый из них можно было спутать с настоящим метрономом, если поставить в аудитории рядом датчик и музыкальный прибор. Анна тут же заметила: «А мне знакомы похожие вещи! У дедушки два таких было. У нас в Ленинграде во время блокады в квартире было сравнительно тепло, и, как рассказывал мой дедушка, ему поручили взять на сохранение ценные метрономы из консерватории. А в те годы еще и радиовещание не велось. И по радио звучали голоса метрономов: быстрый темп — воздушная тревога, медленный — значит отбой. И у нас в семье всегда в такт с радиоприемником они звучали. Это чтобы соседи на всякий случай слышали — наш дом был слишком далеко от уличных рупоров».

— Да, действительно, коллеги, приборы схожи с метрономами по форме, — заметил, улыбаясь, Карл, — но на самом же деле они являются чрезвычайно высокотехнологичными, прекрасными хронометрическими приборами. Необходимо всего лишь взять их в обе руки перед собой, чтобы они начали свою работу. Потом ничего делать не нужно — датчики всё сделают сами, а нужно лишь нам всем пройти с ними некоторое расстояние от лагеря, чтобы установить границы временной аномалии, готовы?

Ученые хором согласились. Ким в числе прочих, взяв на руки эту чудесную вещь, тут же отметил, что, хоть они и сделаны из красного дерева и имеют весьма громоздкий вид, на самом же деле весьма легки. Их вес, по всей видимости, составляла лишь малая тяжесть лакированного дерева. На корпусе датчиков не было привычной надписи в формате «ГОСТ». Что удивительно, не было вообще никакой надписи. На них лишь были тщательно выточены загадочные знаки, наподобие тех, что находились на корпусе шприцев, возвращающих жизнь, но немножечко другие, отличные от тех.

— Когда датчики завершат исследование времени, — продолжил Карл, — все вы увидите на них такие ярко-красные тоненькие ободки… В общем, проще самим попробовать, чем рассказать.

Далеко расходиться ребятам не потребовалось. Когда все отошли от границ лагеря на расстояние примерно в два с половиной метра, по боковинам вокруг датчиков, на первый взгляд состоящих полностью из красного дерева, прошли сияющие алые нити.

Когда же исследователи подошли к центру лагеря, Карл заключил:

— Ну вот, видите — всё сразу стало ясно. Конечно, можно подсоединить датчики к вычислительной машине для подробного анализа, но это не обязательно. Итак, видно, что уже в 2,5 метрах от нашего лагеря время течет как обычно.

— Но если это так, то мы должны видеть там ночи, когда у нас идут дни, — возразил Ярослав. — Чувство такое, что оно везде идет так, как у нас.

— С тех пор, как это началось, никто из нас не ходил на прогулки. Никто не преодолевал это расстояние. А зрительно, да, вы правы, Ярослав. Почему-то там время идет так, как обычно, но ничего не происходит.

— Может быть, кому-то из нас попробовать пройтись туда часов через пять, самим убедиться! Вдруг всё дело в зрительном обмане и там будет тьма, когда у нас купол из дневного света!

— Попробовать можно, — согласился с Ярославом Карл. — Но, правда, интуитивно я не думаю, что будет какой-то зрительный эффект. Не знаю… Очень сложно сказать. Жаль, что датчики не скажут причины происходящего. Эту временную аномалию необходимо изучить.

— Такое вообще где-нибудь случается? — спросил Ким.

— Нет. Такое нигде и никогда доселе не было известно науке. Более того, это явление нелогично по своей сути — ход времени невозможно преломить нигде, по крайней мере, на нашей планете. В нашей солнечной системе вс должно подчиняться одним нам известным законам. Теоретически… как мы все с вами смогли убедиться сейчас.

— А насколько мы отстаем от обычного времени?

— У нас каждый день примерно на трое суток длинее, чем обычный. Ночи такие же, как и должны быть.

— Ух ты, ну вот, так я и думал, — неожиданно вздохнул Станислав, включившись в беседу. — То есть… хм… Не то чтобы думал… Всё казалось день ото дня, что не так что-то, только вот не мог я понять сразу, что именно, и чувство такое приходило, что серьезное что-то стряслось, всамделишное. Не тревога это была, а ощущение. Трое суток — это не шутка. А самое коварное — наш организм этой задержки дневного света даже и не ощущает.

— В самом деле, как-то и чувство голода не приходит, — согласился Степан. — Что будем делать, друзья?

— А у вас самого есть ли какие-то предложения по этому феномену, Степан? — спросил Карл. — Скажу сразу, что без полной распаковки оборудования, которое состоится, как все вы знаете, лишь когда мы прибудем на место, много мы здесь не узнаем — и наши возможности по изучению этой аномалии сильно ограничены. Даже серьезнейшим образом ограничены, если говорить как есть. Нам ведь строго-настрого запрещено всё начинать прямо здесь, что бы тут ни случилось. Несмотря на это, здесь налицо важная особенность, которая так же, как и сама аномалия, не подлежит никакому научному объяснению. По крайней мере, пока. Она настолько же проста, насколько необыкновенна: согласно датчикам границы временной аномалии представляют собой не что иное, как абсолютно ровный и идеальный октагон — восьмиугольник вечного дня, угол которого примерно на 2,5 метра отходит от внешних краев палаток. Но он не спонтанен. Даже отнюдь. Одна из его сторон проходит прямо параллельно лесу. И подходит к кромке лесной полосы так близко, словно вся эта великолепная геометрическая фигура создана лесом. Или исходит из него, движимая чей-то неведомой волей.

Конец ознакомительного фрагмента.