Гунны

Андрей Заозерский, 2023

Задумав отыскать сокровища гуннского правителя Аттилы, владелец музыкального магазина Аркадий Иванов отправляется в Венгрию. Поиски клада приводят его в далекое прошлое – в пятый век. Аттила умер, но его последователи и враги упорно дерутся за власть, а черные жрецы собираются принести в жертву своим жестоким богам красавицу из 1956 года – девушку с жемчужными волосами, в которую влюбляется наш герой. Для того чтобы спасти возлюбленную, Аркадию предстоит многое пройти – и в современности, и в пятом веке, и в 1956 году, во время знаменитого антисоветского восстания в Венгрии.

Глава 2

Гунны

Иванов спрятался за гробом, затаился, пытаясь определить, откуда стреляли. Судя по звуку выстрела, явно снаружи. От самого входа или…

Ну да! У входа в могилу вдруг послышались приглушенные голоса. Кто там мог быть? Та самая молодежь с «Паннонии»? Местные салашисты — «скрещенные стрелы»? Да уж, больше некому. Но кто бы ни был, надобно как-то выбираться. Интересно, что там, в глубине пещеры?

Молодой человек обернулся… Позади, совсем рядом, мелькнула чья-то быстрая тень! И в этот момент снова грянул выстрел! Пуля срикошетила от сумрачных сводов, ударила где-то совсем рядом. Посыпались каменные крошки… Шаги…

Опаньки! Ну вот они, наконец, возникли у входа… или у выхода, это как посмотреть. Двое парней в коротких кожаных куртках и полненькая девчонка с пирсингом. Те самые. У одного из парней блеснул зажатый в руке пистолет. Судя по стволу, уж явно не ПМ, больше похоже на немецкий парабеллум времен Второй мировой, насколько Аркадий смог рассмотреть в полутьме.

Да, собственно, не так уж и темно, а у входа так и вообще светло, да и слева явственно пробивался тусклый свет. Может, там выход? Так и есть! Именно туда и шмыгнула какая-то девчонка в спортивных штанах и короткой жилетке. Пышные волосы стянуты ремешком — наверное, чтоб удобней бегать. Спортсменка, блин. Откуда она здесь взялась? Лучше бы в парке бегала.

Девчонка метнулась к выходу…

— Пригни-ись! — крикнул Иванов ей в спину.

Поняла ли? Бог весть. Но вздрогнула, пригнулась…

Снова выстрел! Крик! Вся криминальная троица разом бросилась за незнакомкой. Что ж, скатертью дорога! Если снаружи больше никого нет…

Закусив губу, Иванов рванулся к воротам, точнее сказать, к входному проему дота, выскочил, с разбега ныряя в кусты. Оцарапался, да, но, похоже, все прошло нормально. Никто за Аркадием не гнался, да и у ворот никого не было видно. Как не было и самих ворот! И туча грозовая над головой не висела: кончилась гроза-то, в синем ясном небе сверкало ясное желтое солнышко.

Нет, ну надо же! Бандюки, однако! Не побоялись стрелять. Еще и девчонка… Они ведь за ней погнались. С какой целью? Убить? Или просто схватить да потолковать? Ну, как бы то ни было… В полицию надобно сообщить. Срочно! И да, самому не попасться бы! Осторожненько пробраться к отелю, к людям, здесь ведь не так уж и далеко. Впрочем, и не очень-то близко. Вряд ли кто-то слышал выстрел, местечко-то глухое. Разве что рыбаки.

Девчонка… Как бы ей помочь? Если еще возможно. Эти отморозки со скрещенными стрелами, похоже, способны на все. Так ведь и куш какой! Неужели и в самом деле это вот — могила Аттилы? Этот вот неприметный бункер с воротами?

Осторожно выглянув из кустов, молодой человек внимательно осмотрелся. Вокруг никого! Ни видать, ни слыхать. Интересно, куда ж они все делись-то? Вернулись обратно в бункер? Вернее сказать, в могилу.

Глянув на дот, Аркадий удивленно хмыкнул: не было дота! Да и могилы не было! Ни ворот, ни входного проема, ни бывшего пулеметного гнезда. Может, не там смотрел? Да нет. Вот и тропинка, и заросли, и синеет-блестит озеро Балатон. Еще и солнце палит-припекает. Ну да, в Венгрии в октябре бывает и жарко.

Поразмыслив, Иванов решил пробираться к городу, к железной дороге. Отморозки, скорее всего, ошивались где-то здесь, на берегу озера. Встречаться с ними лишний раз что-то не очень хотелось. Вот только девчонка… Интересно, что с ней? Убежала? Или все же поймали-таки?

Нет, все же надо сообщить в полицию. Но тогда — прощайте, сокровища! И зачем, спрашивается, приезжал? Да, в конце концов, кто такая эта непонятно откуда взявшаяся спортсменка? Скорее всего, тоже бандитка, и это их внутренние разборки. И зачем туда влезать? Черт с ними со всеми — и с отморозками, и с девчонкой. А вот сокровище… золото… Иванов же сам его…

Сунув руку в карман джинсовки, молодой человек вытащил монеты и браслет… Желтый металл весело блеснул на осеннем солнышке — словно бы улыбнулся, подмигнул. Ну, вот же оно, золото! Сокровища Аттилы. Аркадий невольно улыбнулся, словно бы в ответ. По всему выходило, не зря он сюда явился. Ведь получилось все, получилось! Теперь не опростоволоситься бы с золотишком, вывезти. Или, может быть, лучше реализовать здесь? Через того же Леху Лунохода. Да, может быть и так…

Алчные мечты захватили душу Аркадия, золотое сияние вытеснило из его головы все остальные мысли. Какая там девушка? Так, конкурентка… Ни в какую полицию, конечно, заявлять не надо, иначе останешься ни с чем. Что же касается девчонки, так это точно кладоискательница. Пускай сама выпутывается, ему-то, Иванову, что до нее?

Погруженный в свои мысли, молодой человек как-то потерял осторожность — всего-то на миг. Его и хватило! Из-за кустов вдруг возникли трое. Нет, не те, что с «Паннонии», не скинхеды. Какие-то вообще странные: низкорослые, смуглые, у двоих — длинные вислые усы, у третьего — небольшая бородка. Подстрижены одинаково, так, как было модно где-то в середине восьмидесятых: спереди и с боков — коротко, сзади — длинно, этаким конским хвостом. Одеты же незнакомцы были в какую-то рвань!

Это все Аркадий, как бывший опер, оценил практически сразу, и так же сразу определил — цыгане! Ну конечно же! Смуглые брюнеты, серьги в ушах… похоже, что золотые. Смотрят не сказать чтоб настороженно, но этак недобро скалятся. Что, тоже охотники за золотишком?

— Привет, — сквозь зубы бросил Аркадий. — Сиа.

Ни в какие конфликты он вступать вовсе не намеревался, свернул себе в сторону, к отелю. И тут вся троица разом набросилась на него! Просто прыгнули, зарычав, словно дикие звери. В принципе, к такому обороту Иванов был готов. Цыгане, они цыгане и есть, чего еще ждать-то?

В смуглой руке сверкнул нож, и вот этого товарища, того, что с ножом, Аркадий ударил первым. Просто с разворота хуком в скулу! Не то чтобы боксом раньше занимался, просто оперов приемам самообороны все же учили на совесть. Правда, только того, кто и сам хотел. Иванов вот с удовольствием занимался. Правда, когда это все было-то? Лет пять назад… шесть уже.

Оп! Выпустив из рук нож, цыган улетел в кусты. Чистый нокаут! Второй, с бородкою и сверкающей серьгой в правом ухе, тоже выхватил нож, бросился, черт, замахнулся. И тут же завыл, бессильно выпуская клинок! А что? Прием «рычаг руки наружу» весьма действенный и болезненный, если ерепениться, как вот этот черт.

— Пшел!

Пинком отправив обезоруженного «черта» в колючие заросли, молодой человек проворно подобрал нож. Третий цыган, совсем еще молодой, опрометью бросился прочь! Скрылся, можно сказать, мгновенно, герой. Что, собственно, было сейчас и неплохо.

Хмыкнув, Иванов подбросил в руке трофейный ножик — хороший, с острым тяжелым лезвием и красивой резной рукояткой. Какие-то звери, цветы… Пластмасса? Или слоновая кость? Ну, слоновая кость — это как-то уж слишком шикарно.

Однако пора и честь знать! Глянув на поверженных гопников, молодой человек вышел к озеру и поспешно направился к отелю, к причалу с лодками, к людям. Недалеко ведь идти, минут десять-пятнадцать. Да отсюда уже и видно должно быть… Однако…

Однако ничего подобного! Ни причала, ни заброшенного отеля, ни ларьков! И ни единого прохожего… Хотя… Впереди, за деревьями, вдруг показались всадники. Трое, верхом на низкорослых конях с длинными косматыми гривами. Так себе лошаденки, мосластые, некрасивые. Неужели для туристов ничего получше не могли подобрать? Да и всадники…

Черт побери! Цыгане! Такие же смуглые оборванцы с прическами «конский хвост», с которыми Аркадий только что справился. Сообщники? Или…

Завидев Иванова, всадники бросили коней вскачь. Вопросом, что это было — рысь, галоп или аллюр, — молодой человек не задавался, просто увидел, что скачут-то цыгане прямо на него! Дожидаться их приближения Аркадий, понятное дело, не стал, а бросился обратно в заросли: поди, там коняшкам-то не очень. Убегая, на секунду замешкался, осматриваясь: не нарваться бы на скинхедов.

Что-то просвистело в воздухе. Ременная петля туго сдавила шею. Рывок — и Аркадий повалился в траву, в какие-то желтые цветы, лютики, что ли. Аркан! Кажется, это именно так называется. Ну, цыганча!

Не хватало воздуха, в глазах потемнело. Иванов хватанул по ремню ножом. Разрезал! Вскочил на ноги. И снова аркан! Одна петля — на шею, вторая — на руку. Метко кидали оборванцы, прямо циркачи.

Захрипев, молодой человек снова повалился наземь. Тут же подскочили и всадники, спешились, навалились на пленника всей толпою. Что уж и говорить, справились, связали за спиной руки все той же ременной петлей, рывком подняли на ноги. Обыскали, сняв куртку, забрав мобильник и все такое прочее. Пнули — иди, мол, шагай! А не то на аркане потащим, прямо за лошадью.

Слов Аркадий, конечно, не понимал, но смысл лающих фраз уловил правильно. А чего еще эти парни могли говорить-то? Что поделать, влип. Бывает. Ладно, разберемся…

Синюю выцветшую джинсовку напялил на себя один из всадников — тот, что помоложе. Хиппи мохнатый, блин.

Пожав плечами, молодой человек покорно зашагал следом за всадниками. Надо отдать должное, те лошадок не гнали, ехали спокойно, шагом. Переговаривались по-своему, смеялись.

Когда добрались до небольшой бухточки, из-за кустов показались трое — те самые. Один с распухшей скулой, второй поглаживал правую руку. Ну и третий, молодой, недобро скалился. Верно, это он и привел всадников. Позвал на подмогу. Настучал, падла.

— У-у-у! — почесав скулу, с гортанным воплем рванулся к пленному цыган. Ну, понятно — поквитаться захотелось…

Однако не тут-то было! Один из всадников что-то небрежно бросил — так, пару фраз… Цыган сразу сник, поклонился, отошел, и вся троица спокойно поплелась сзади. Дисциплинка, однако!

Пользуясь образовавшейся паузой, Иванов повнимательней рассмотрел своих пленителей. Двое — да, оборванцы в грязных спортивных штанах и какой-то непонятной обуви, один даже без седла и по пояс голый. Третий же…

Назвать оборванцем и его как-то язык не поворачивался. Да, одет несколько странно, но все, похоже, новое, чистое, богатое даже. Синие спортивные штаны, почему-то заправленные в высокие сапоги из мягкой бежевой кожи, длинная, навыпуск рубаха, богато расшитая стразами по подолу и вороту. Наборный металлический пояс, длинный кинжал в ножнах. Холодное оружие? Вряд ли, скорее так, декоративное, для понтов.

Спортивки в сапоги — да, странновато, да и рубаха… А самое главное — плащ, короткий, лазоревый и, похоже, что шелковый. Вон как переливается, играет! И застежка такая блестящая, в виде конской головы. Фибула! Такие плащи в старину, пожалуй, носили только князья. А этот? Он что же, местный цыганский барон, что ли? Очень может быть, хотя… Молод! Для барона точно молод. Ну, значит, баронский сын. Или любимый племянник. Остальные цыгане все его слушались.

Бежать пока что не представлялось возможным, а потому Иванов и не рыпался. Попробуй еще на ходу развяжись да потом убеги — пеший от конных. Ага, побегай наперегонки! Надо выждать момент и позвать на помощь, увидев хоть кого-то адекватного.

Однако никого адекватного на пути что-то не появлялось. В какую-то глушь пленника уводили, в какую-то дальнюю деревню, что ли, или скорее в цыганский табор! Дорога, обычная сельская грунтовка, петляя меж зарослями, взобралась на пологий холм, спустилась, пошла вдоль журчащего ручья. Там ненадолго остановились — напоить коней, напиться. Правда, пленнику никто воды не предложил, да и руки так и не развязали. Что и понятно: парочка уголовных статей у них уже есть — нападение с холодным оружием и похищение человека.

После водопоя двинулись дальше. Вдоль дороги росли деревья — ивы, липы, осины, изредка попадались белоствольные, совсем еще молодые березки, как видно, выросшие на месте недавней вырубки. Пахло смолой, цветами и еще чем-то сладким — медом, что ли. Ярко светило солнце.

Минут через двадцать неспешного шага впереди, за деревьями, показались какие-то бревенчатые строения и кибитки. Наверное, цыганский табор. Слева от дороги показались поля, похоже, что недавно сжатые. Фермеры неспешно вывозили снопы на больших телегах, запряженных медлительными волами. Похоже, здесь было принято не торопиться. Странно, почему телеги, волы? Какая-то экологическая ферма?

По пути встречались всадники и так, пешие, в основном женщины и дети, одетые на старинный манер и в большинстве своем босые. Босиком, но с золотыми серьгами в ушах! Как говорится, без штанов, но в шляпе. Что интересно, ни одного грузовика или там мотоцикла, велосипеда, только лошади да повозки! Ну точно, экологическое поселение. С неким псевдоисторическим уклоном. Секта! Вот уж точно — влип.

Несмотря на все свое плачевное положение, Иванов посматривал вокруг с любопытством, тем более они как раз добрались до табора. Или все же до поселения? Убогие, крытые соломою хижины и матерчатые кибитки особенного впечатления на Аркадия не произвели: нищета везде нищета.

Но вот чуть в отдалении на небольшой площади показался вполне приличный с виду кемпинг. Сложенный из крепких светлых бревен, с деревянным забором и красивыми резными воротами, он чем-то напоминал старинную барскую усадьбу, эдакое родовое гнездо. Ворота оказались распахнутыми настежь, но по обеим сторонам створок стояли часовые! Да еще какие! С короткими копьями, в шлемах, как у римских легионеров, и в панцирных рубахах из сплетенных между собой металлических колец — кольчугах.

Однако, может быть, тут съезд реконструкторов? Впрочем, если и съезд, то с явным криминальным уклоном. Из-за угла вдруг выскочили двое сердитых усачей в шароварах и таких же длинных рубахах. Усачи гнали перед собой смуглую молодую женщину с распущенными волосами, полуголую — в одной длинной юбке. Бедолагу гнали плетьми — били, оставляя на обнаженной спине длинные кровавые полосы! Никто в эту гнусную расправу не вмешивался, словно подобное считалось здесь делом вполне обычным, привычным даже. Этакая вот рутина. Пленившие Иванова цыгане даже бровью не повели. Ну, и правда, подумаешь, полуголую красотку гонят плетьми. Эка невидаль!

Не-ет, это никакой не табор. Это точно секта!

Пленника отвели куда-то на окраину, в довольно живописное место, за хижины. Рядом, на лугу, паслось стадо. Довольно ухоженные с виду коровушки мычали и размахивали хвостами, отгоняя оводов. Тут же, рядом, расположились и пастушки — разлеглись в высокой травище. Всадник в синем плаще что-то гортанно крикнул. Пастушата поспешно вскочили и принялись кланяться. Вислоусый молодчик, тот, что позорно сбежал в ходе первой встречи с Аркадием, вдруг вытащил из-за пояса плеть и, подскочив к пастушку, схватил того за ухо да принялся охаживать по плечам, по спине, куда попало!

— На тебе, бездельник! Н-на! — Похоже, что именно так молодчик и приговаривал, изредка подобострастно оглядываясь.

Всадники взирали на все это вполне благосклонно, правда, недолго. Тот, что в плаще, — главарь, — наконец указал на пленника и что-то крикнул. Иванова тут же схватили, потащили куда-то недалеко и бросили в глубокую земляную яму, надвинув сверху крепкую решетку из связанных меж собою кольев! Вот так вот. Сиди, как говорится, и не скучай.

— Эй, эй! — запротестовал Аркадий. — Я в ООН буду жаловаться.

Никто его не слушал. Просто бросили в яму да ушли, сгинули. Наверное, по каким-то своим неотложным делам.

— Хоть руки бы развязали, сектанты чертовы!

Сплюнув, узник поднялся на ноги и принялся развязываться. Получалось как-то не очень, медленно, но все-таки через полчасика мучений молодой человек смог наконец растереть затекшие от ремней запястья. Растер и, задрав голову, посмотрел вверх, на синее, забранное решеткою небо. До краев ямы было где-то метра четыре, а то и все пять.

— Глубокая, — сплюнув, посетовал про себя Аркадий. — И не лень же было копать.

Земляные края ямы осыпались, обваливались, так что не имелось никакой возможности выбраться наверх без посторонней помощи. Да еще решетка… И пить так хочется! Еще и поесть бы неплохо… Изверги! Что же, они его тут голодом уморить собираются? Да не должны бы. Раз уж притащили, значит, зачем-то нужен. Зачем?

Здесь, в яме, было довольно прохладно, и узник несколько подзамерз в одной-то футболке. Ишь ты, приглянулась курточка! Хорошо, кеды не приглянулись, а то ходил бы сейчас босиком.

Сделав несколько безуспешных попыток добраться до решетки, Иванов согрелся и, пользуясь моментом, принялся размышлять обо всем случившемся. Наверняка его притащили сюда затем, чтобы спросить о золоте: откуда, мол, узнал про сокровище? И ведь не отопрешься, золотишко-то в кармане имелось. Ч-черт! Интересно, на каком языке спрашивать будут? Хм, на каком. Да русский в Венгрии никакая не проблема, русскоязычных полно. Те же украинцы, их много сюда переехало.

Гораздо интереснее, кто будет спрашивать. Кто все эти люди? Всадники и прочие цыгане, ребята-эколята. Скорее всего, да, секта. И женщина та несчастная, которую били, наверняка в чем-то провинилась, нарушила правила. Секта… В секте должен быть гуру — живой бог. Он-то, верно, и спросит. Что же, скинхеды тоже, выходит, в секте? И та девчонка… Нет, девчонка, похоже, совсем наоборот, тоже искательница. Как вот он, Иванов Аркадий.

Сверху вдруг посыпалась земля. Узник вскинул глаза, увидел маячившие за кольями решетки лохматые головы. Пастушки! Любопытные оказались ребята.

— Эй, парни! Мне бы позвонить. Бросили бы телефончик. Я б потом вам обратно. О цене договорились бы.

Не, не поняли. Ни по-русски, ни по-английски. Хотя с английским в Венгрии так же, как и в России, — не очень. Гораздо лучше с немецким, что и понятно — имперское прошлое. Все-таки когда-то была великая Австро-Венгрия. Дуалистическая монархия, или, как говорил В. И. Ленин, «лоскутная».

По-немецки Иванов знал только «Гитлер капут» и «нихт шиссен», а потому с парнями не договорились — просто друг друга не поняли. Правда, Аркадий попросил попить. Дринк, тринкен, буа… бюве… как там по-французски-то? Даже показал, приложив к губам кулак с отогнутым мизинцем — мол, пить, пить хочется.

Пастушата переглянулись и убежали. Правда, быстро вернулись, бросив вниз, в яму, какой-то фрукт! Груша! Сочная такая, вкусная…

— Вот спасибо! — обрадовался Иванов. — Спасибо, говорю, парни! Феньк ю, мерси, данке шен!

Мальчишки засмеялись. Улыбнулся и Аркадий — хоть с кем-то удалось наладить контакт. Пусть хотя бы так. Все начинается с малого.

Парни наверху развеселились, что-то кричали узнику, видно, о чем-то спрашивали… Но недолго. Вдруг раз — и исчезли. Вот только что были и… И вместо лохматых голов возникли над решеткой вислоусые рожи! Ага, страдник. Значит, явились. Хотя, похоже, это скорее конвой.

Скрипнув, отвалилась решетка, спустилась в яму ременная петля. За нее-то и ухватился Аркадий, подтянулся, выбрался. На поверхности его уже ждали четверо. Те, что были, или нет — бог весть. Все они тут какие-то одинаковые.

Вмиг скрутили, заново связали руки, ухмыльнулись, пнули — иди. Иванов пожал плечами. Пошли. По пути он улыбнулся да незаметно от конвоиров подмигнул выглянувшим из-за деревьев пастушатам. Может, и сгодятся еще.

Вечерело. Солнышко еще не ушло совсем, висело над дальней рощей, касаясь верхушек деревьев пылающим краем.

Аркадия привели в кемпинг, провели мимо охранников в кольчугах и шлемах по просторному, но пустоватому двору. Взошли на крыльцо. Там тоже охрана, такая же окольчуженная. Узник только усмехался про себя. Ла-адно, посмотрим, господа сектанты, что вы там скажете, когда узнаете, что пленник ваш — российский гражданин.

Изнутри кемпинг оказался самым настоящим дворцом с роскошным убранством — ковры, изысканные шелковые шторы, антикварная мебель, золотые светильники… Именно светильники, а не лампы! Такой вот цыганский дворец.

В большом помещении, куда ввели Аркадия, у дальней стены стояло высокое золоченое кресло, чем-то похожее на знаменитый трон из «Игры престолов». В кресле сидел странно одетый мужчина, круглолицый, с небольшой рыжеватой бородкой. Вполне обычное, в чем-то даже добродушное лицо европейского типа. Синие шаровары, мягкие сапоги, длинная подпоясанная рубаха, плащ… И много-много золота! Браслеты, пектораль, пояс, серьга в ухе. Вот только зубов золотых не хватает.

Ну, вот он, гуру! Или цыганский барон? Нет, скорее все-таки гуру. Не очень-то похожи местные на обычных цыган. Скорее да, сектанты.

— Добрый вечер.

Пленник обратился по-русски, потом по-английски, немного по-французски… Бесполезно!

Судя по всему, это понял и гуру. Поднялся, что-то гортанно приказал вмиг подбежавшей обслуге. Потом вдруг неожиданно улыбнулся, показал рукой на расстеленный по всему полу ковер — садись, мол. Аркадий уселся, скрестив ноги. А что? Раз уж предлагают, чего зря стоять-то?

Неслышно скользнула тень. Вот уж прям вышколенная обслуга! В руках узника оказался тяжелый кубок, похоже, что серебряный, наполненный ароматным красным вином! Нет, вряд ли хотят отравить: могли бы раньше избавиться. Скорее предлагают от чистого сердца. Что ж…

— Ваше здоровье! Прозит.

Неплохое вино. Кисловатое, правда, но и терпкое, да. Такого вина во Франции да Италии — в любом магазине по два евро бутыль. Ну и здесь, в Венгрии, тоже дешево. Только здесь больше белое любят — фурминт.

Аркадий улыбнулся. Вот снова тень — еще что-то несут? Ан нет! Девочка явилась! Поклонилась гуру, как ни в чем не бывало уселась на ковер рядом, повернула голову.

— Привет.

Однако по-русски произнесла. Почему? Откуда тут знают, что Аркадий — русский?

— То есть я хотела сказать: здравствуйте. Там, в пещере, вы же кричали по-русски? Или я ошибаюсь? Нет?

Пещера! Та самая девчонка, которая… Худенькая, бронзовотелая красотка… Милое приятное лицо, копна пепельных пышных волос!

Иванов вздрогнул. Платиновая блондинка! Именно ее он видел в том странном сне! В пещере, с мечами… Ну да, она! Девушка с жемчужными волосами.

— Кто вы?

— Обо мне позже. Сейчас же нас ждут. Я всего лишь переводчица.

— Я догадался. Но все-таки…

— Великий император Эллак, владыка гуннов, готов и прочих, желает знать, чьего ты рода и из какой земли?

Произнесенная фраза убила Аркадия наповал. Выходит, этот вот гуру — владыка готов и прочих. Да тут вообще, похоже, клиника! И эта девушка, она…

— Прошу, ничему не удивляйтесь. Скоро сами все поймете, — быстро прошептала переводчица. — Пока же я представлю вас скифом из знатного рода. Вы прибыли на корабле из Понта Эвксинского. Путешествуете, как и подобает молодому человеку из знатной семьи.

— Скиф… на корабле…

Девчонка бойко затараторила на непонятном языке. Гуру — «правитель Эллак» — выслушав ее, благосклонно улыбнулся и что-то сказал в ответ.

— Великий император Эллак, владыка гуннов, готов и прочих, просит не держать зла за то маленькое недоразумение. Все ваши вещи и драгоценности немедленно будут возвращены.

— Вот это неплохо. У вас тут вообще связь есть?

— Связь? — Девушка, похоже, не совсем поняла, о чем идет речь. Да и гуру снова принялся болтать.

— Вас приглашают на пир, вместе с вашими людьми и учителем, благородным Немедиусом, о котором славный император Эллак столько наслышан.

— Какой еще Немезидиус? — Аркадий недоуменно моргнул.

— Немедиус, — терпеливо поправила красотка. — Знаменитый историк, географ, врач. Он из готов, из тех, кто давно жил на скифской земле. Гунны прогнали не всех. Вы же скифский царевич Арадиус, будущий союзник Эллака. Вас тут давно ждут.

— Но…

— Тихо! Молчите и не возражайте. Вас приняли за него, и в этом наше спасение.

— Наше?

Девчонка вновь отвлеклась на гуру, что-то ему втемяшивала — бог знает что. Потом обернулась.

— Великий Эллак рад сообщить, что вся ваша свита вызволена из лап разбойников. Ни один не погиб!

— Моя свита?!

— Встаньте и поблагодарите. Поклонитесь, приложив руку к сердцу.

Ну, раз девушка просит…

— Да-да, вот так. Теперь слушайте внимательно. Пир завтра, но мы туда не пойдем, поняли?

— Понял. На пир не идем. А куда идем? — Правду сказать, Иванов ни черта толком не понял, но честно пытался понять. — Нам бы с вами поговорить наедине…

— Увы, пока не выйдет… Прощайтесь! Еще раз поклонитесь. Теперь дождитесь, пока великий император покинет залу. И слушайте меня.

— Я весь внимание, — поклонившись уходящему гуру, заверил молодой человек.

— Не перебивайте, у нас очень мало времени. — Красотка зыркнула глазами по сторонам. — Я здесь пленница, но еще остались верные люди. У них пистолет! Меня стерегут, встречаться со мной никто не может. Однако к вам, как к представителю знатного союзного рода, будет несколько иное, куда лучшее отношение. Вам и передадут пистолет. И скажут, что делать. Мы бежим сегодня же ночью, иначе будет поздно. Прошу поверить!

— Да я верю. Но… кто все эти люди? И куда нам бежать?

— Вернуться в свою эпоху! Домой! — Переводчица сверкнула глазами. — Ко мне или к вам. Но не с пустыми руками… Все!

Девушка говорила очень быстро, но вполне толково и четко. Как понял Аркадий, переводчицу здесь сильно стерегли, держали где-то взаперти, да и вообще не особо давали воли. К нему же, как к представителю знатного союзного рода, будет куда лучшее отношение…

— Вечером будет пир. — Девчонка облизала губы. — Гунны частенько бывают весьма беспечны.

— Какие, к черту, гунны?!

— Там не будет скифов, так что не беспокойтесь.

— Да я и не…

— Вам передадут пистолет. Проводят.

— Но я не собираюсь ни в кого стрелять! — в ужасе возразил Иванов. Вернее сказать, возразил бы. Если б его кто-то слушал. Увы…

В зал вошли охранники с мечами и копьями (наверное, все-таки лучше сказать — стража). Один из стражников вежливо поклонился Аркадию.

— Это Хармак, начальник стражи, — уходя, пояснила девушка. — Он покажет вам новое место. А вы ждите. И не забывайте наш разговор. Сегодня!

— Сегодня… — тупо повторил молодой человек, глядя вслед красавице с пепельными волосами.

Синие спортивные штаны… да нет, скорее восточного типа шальвары. Короткая, до пупка, жилетка, шитая золотом. На тонких запястьях — золотые браслеты, в пупке — синий сапфир. Непростая девочка! Кто же она такая-то, черт побери? Жаль, даже имени не спросил. Да ведь и некогда было! Ладно, узнаем еще. Что там она говорила про побег? Сегодня…

Красотка-переводчица удалилась в сопровождении воинов. Почти сразу же к пленнику подошел неизвестно откуда взявшийся тип лет сорока или чуть больше. Кряжистый, стриженный в кружок, в синей полотняной рубахе навыпуск, подпоясанной тонким кожаным ремешком. Стоячий воротник вышит растительными узорами желтой шелковой нитью. Такая же вышивка шла и по рукавам — пижонство какое-то, но, вообще говоря, красиво. В левом ухе — большая серебряная серьга-подвеска. Коричневые штаны, кожаные сапожки без каблуков. Нет, даже не сапожки, а скорее что-то типа мокасин — наверняка очень даже удобная обувь.

Вытянутое, вполне обычное с виду лицо, ничуть не скуластое, слегка вздернутый нос. Светлые, близко посаженные глаза производили не очень-то приятное впечатление, как и рваный белесый шрам через всю левую щеку. По всему, сей достойный муж провел весьма бурную жизнь. Интересно все же, кто он? Кто, хм… Конечно же, тоже сектант, и, судя по одежке, не из последних. Наверное, приближенный самого гуру.

Изогнувшись в поклоне — надо же, как у них тут принято! — коренастый льстиво улыбнулся и что-то произнес на языке, который Аркадий поначалу принял за итальянский или испанский. И уже чуть позже догадался — это была латынь!

— Хау ду ю ду? — Пленник (или теперь уже гость) улыбнулся в ответ. — Ай эм Аркадий. Аркадий, понимаешь? А ты?

— Хардан! — ткнул себя в грудь большим пальцем мужчина, снова поклонился и жестом пригласил гостя следовать за собой.

Оба прошли бревенчатым коридором и, выйдя на крыльцо, спустились во двор, где уже вовсю сновали люди, одетые точно так же, как и Хардан, и гуру, правда, похуже качеством. И рубахи так себе, почти без вышивки, многие босы, а некоторые так и вообще полуголые и… какие-то изможденные, что ли. Похоже, это были адепты или послушники — бесплатная рабочая сила, почти что рабы.

Ну да, ну да, одни ошкуривают бревно, другие что-то строят, третьи копают яму. Никто не бездельничает, каждый чем-то занят, как солдаты у хорошего ротного. Кстати, о солдатах… Тут имелось что-то такое, что-то вроде охранников, стражи. Ряженые под древних римлян, с мечами, кинжалами, копьями. Только вот щиты неправильные, не римские какие-то — круглые, сплетенные из прутьев и обтянутые кожей. Хрень какая-то, а не щиты.

Двое охранников стояли у ворот, еще с полдесятка присматривали за послушниками. Те спокойно работали, ни с кем не спорили и даже между собой почти что не переговаривались. Так, перебрасывались иногда короткими фразами, наверняка по работе — типа «подай» или «поправь». Так как-то… Вообще, бедолаги! Труд нелегкий, а они… Квартиры свои и имущество уже, конечно, распродали, и денежки пошли в общак, точнее, в секту. Местный гуру Эллак и его приближенные уже запудрили несчастным мозги почти до полного зомбирования. Что и говорить, тоталитарная секта!

Еще работая опером, Иванов с подобными сталкивался. Главное, почти все в этих чертовых сектах по закону, все, кто надо, подмазаны, поди подступись! Не-ет, не возьмешь с бухты-барахты, на раз не прикроешь лавочку, тут долгая и кропотливая работа нужна. Эти вот зомбированные бедолаги… какие из них свидетели?

С другой стороны, то, что говорила переводчица, вообще полный бред! Гунны какие-то, скифы… А-а-а! Верно, это часть общей местной программы. Типа тоталитарная секта с уклоном в историю кочевых племен. Ну, конечно, бывает, и такое случается. Почему нет? Только тогда гуру лучше бы Аттилой назваться, а не каким-то там никому не известным Эллаком.

Ладно, с девочкой вечерком поговорим… Побег замыслила, ага. Ишь ты, пистолет ей передадут. Что, в кого-то стрелять собралась? Да она хоть умеет с огнестрельным оружием обращаться? Нет, если девчонку стерегут, значит, она что-то знает. Может, она тут не только переводчица, а, скорее всего, и бухгалтер. С другой стороны, что гадать? Вечером спросим.

— Сюда, господин!

Аркадию показалось, что провожатый обратился к нему именно так, что наверняка было не далеко от истины.

Свернув налево, Иванов и Хардан обошли стойку и, пройдя через небольшую калитку в деревянной ограде, оказались… на заднем дворе, что ли. Тут был разбит сад пополам с огородом, на деревьях росли краснощекие яблоки и желтые, вкусные даже с виду груши. Аркадий не удержался, сорвал одну по пути, куснул… Провожатый не протестовал, наоборот, улыбнулся, оскалив редкие желтые зубы. Потом свернул к небольшой избенке и, поднявшись на крыльцо, отворил дверь. Похоже, пришли.

Изба напоминала обычную, русскую, разве что без печки — этакий летний вариант. Отсутствие беленой русской печи придавало всему облику помещения некую пустоту и незавершенность, хотя в общем-то скудноватый интерьер смотрелся довольно уютненько, особенно по сравнению с земляной ямой. Узенькое оконце — едва кошке пролезть, — широкий сундук с белой кошмою (наверняка, на нем можно было и спать), низенький стол и такие же низкие узковатые лавки. По стенам развешены какие-то пахучие травы, обереги, рога…

И никаких розеток! Ни проводов, ни электролампочек — ничего такого что-то не наблюдалось. Скорее всего, просто было не положено простым адептам. Все-таки секта.

На столе, кстати, стояли объемистый глиняный кувшин и большая деревянная кружка, напоминавшая декоративную, пивную. Еще раз ощерившись — улыбнулся! — Хардан что-то сказал, указывая на кувшин и, покивав головой, вышел. Слышно было, как что-то скрипнуло… Засов? Разве он был снаружи? Или просто Аркадий не обратил внимания… Молодой человек нехорошо усмехнулся: его так и продолжали держать взаперти. Не доверяли! Ну а как же? С чего б и доверять-то? Какой-то… неизвестно откуда взявшийся не пойми кто!

Налив из кувшина в кружку какой-то коричневатый напиток, молодой человек с любопытством сделал глоток. Чем-то похоже на квас, только послаще и… более пряный, что ли. Вообще, медом пахнет. И, похоже, слегка хмелит. Не-ет, напиваться пока не стоит. Стоит подумать: а нужно ли ввязываться в авантюру, помогая переводчице бежать? В конце концов, судя по всему, сектанты не очень-то таятся от мира. Венгрия не такая уж и большая страна, не спрячешься где-нибудь в Сибири или на северах. Наверняка, и власти местные в курсе. Тогда зачем этому чертову гуру насильно удерживать залетного иностранца? К чему такой риск? Верно, ни к чему. Однако ж удерживают!

Выйдя в сени, узник попытался открыть входную дверь. Тщетно! Ну, точно, снаружи на засов заперли. Оконце узенькое, не пролезешь. Попробовать через тесовую крышу? Или через отхожее место, здесь же, в сенях? Хм… Можно, конечно. Коль уж припечет. Ну, выберешься из дома. И куда? Все на тот же задний двор, где кругом одни сектанты с охраною. Разве что ночью… Потом перемахнуть через стену… Ага! Перемахни попробуй. Частокол высокий, метра четыре. Если только доску прислонить или бревно.

Бревно… Сам ты, Аркадий Иваныч, бревно, да еще какое! Что тебе могут предъявить эти чертовы сектанты? Ну схватили, да… Выходит, к золотишку-то, к сокровищу, они очень даже при делах! Конкуренты хреновы. Хорошо, не пристрелили (а ведь могли) — проблем бы обрели на свою шею выше крыши!

Надо им четко обсказать, что он, Аркадий Иваныч Иванов, гражданин Российской Федерации, явился сюда не сам по себе, а под прикрышкой. В качестве прикрышки указать Леху Лунохода — мол, если что, есть кому спросить. Ну да, так и действовать. Выгонят его, конечно, вмиг, отправят, так сказать, на историческую родину и к сокровищам не допустят… Ну-у, последнее — это еще как посмотреть! Просто осторожнее надо.

Хм… Иванов потянулся. Почему-то захотелось закурить, хотя ведь давно уже бросил. А вот захотелось. Потому как при сигаретном дымке почему-то гораздо лучше думается. Под вискарь, впрочем, тоже. Если в меру. Ну а без меры… Без меры что его и пить-то?

Стреляли, да… Стоп! Так ведь это не сектанты стреляли, а скинхеды! И девчонка, переводчица, тоже ведь от скинов убегала, пряталась. Сектанты уж потом появились. Ага…

Задумчиво покусав губу, Аркадий допил квас или что это там было. Значит, сто процентов ничего ему тут не грозит! Самое страшное — просто выгонят. Выпроводят. Увезут прочь, в Будапешт, может быть в аэропорт даже. Одна надежда — на Лунохода. Вернуть бы смартфон да позвонить, наизусть-то Аркадий телефон бывшего своего человечка не помнил — увы!

Что же касаемо переводчицы, то с ней нужно держаться с осторожностью! Пистолет ей передать — ага, как же! Держи карман шире. Знаем, проходили. Сам же потом в дерьме и окажешься, по самую шею, если не с головой. Да, девчонка красивая, и, конечно, хорошо бы ей помочь, только… Только не ценой собственных интересов! Да мало ли на свете красивых баб? Что теперь, переживать из-за каждой? Пущай свои терки сами и расхлебывают. Пистолет… Не, девочка! Не на того напала.

Да, какая-то пьянка у них тут намечается. Судя по словам гуру, нечто вроде костюмированного шоу. Он, Иванов, будет изображать какого-то знатного скифа… Пусть так… Что ему, трудно, что ли?

Снаружи вдруг донесся истошный крик. Кричала женщина — пронзительно, до визга, потом до хрипоты. Долго орала, минут пять или даже десять. Где-то недалеко, быть может, на главном дворе, за заборчиком: звук шел приглушенно, но слышно хорошо. Ой, как орет-то! Теперь завыла — исступленно так, словно от нестерпимой боли. Что ее там, бьют, что ли? Или насилуют? Судя по воплям, скорее первое. Да блин, прекратится это, наконец, или…

Прекратилось. Крик оборвался резко, вдруг, как будто кто-то заткнул женщине рот… или… Или произошло кое-что похуже! Однако, и дисциплина в этой чертовой секте. Ничего не скажешь, сурово. Если так, можно понять и переводчицу…

Когда крики прекратились, Аркадий растянулся на ложе и даже задремал, проспав пару часиков. Ну так ведь и понятно — устал. Да и впечатления! Проснулся он от звука шагов. Кто-то поднимался по крыльцу… Скрипнул засов…

Хардан, кто же еще-то? Войдя, поклонился, вручив гостю принесенный с собой плащ — красивый, из синего шелка, с желтым подбоем и вытканными по кайме узорами. Антикварный такой плащик и явно не дешевый. Ручная работа, хэнд мэйд.

Тьфу… Лучше б вместо этого хэнд мэйда джинсовку вернули. Вместе с кошельком и, самое главное, смартфоном. Ага, вернут, дожидайся!

— Что, уже пьянка?

Аркадий быстро накинул плащ на плечи поверх зеленой футболки-поло, недавно купленной в магазине на Лайош Кошут утца меньше, чем за пять евро. Сколько это в национальной венгерской валюте — форинтах, — Иванов не помнил.

Вышли. Снова пошли по аллейке между яблонями и грушами. Ах, пахло-то как! Одуряюще.

Пройдя через калитку, Иванов вдруг уперся взглядом в недавно вкопанный столб. Ну да, именно недавно, прежде ничего подобного на этом самом месте не было! Однако не сам по себе столб привлек внимание Аркадия. Не в столбе было дело. Не в столбе, а в привязанной к нему женщине! Окровавленной, голой и… мертвой. Похоже, ее били плетьми и выламывали ребра… Еще и взрезали живот, вытащив кишки, намотали их вокруг столба — сизые куски, засиженные мухами и уже кое-где расклеванные хищными птицами.

Черт! Это что же такое делается-то, а? Не сон, нет. Не похоже. Так вот кто недавно кричал…

— Это что у вас…

Глянув на окровавленный труп, Хардан лишь скривился да сплюнул. Потом ухмыльнулся и махнул — пошли, мол, что тут интересного-то? Ну, убитая… вернее, истерзанная — подумаешь, эка невидаль!

Это спокойное, какое-то наплевательское выражение лица сопровождающего больше всего изумило Аркадия. Изумило и напугало. Вот так секта! Не секта, а упыри какие-то! Кровожадные упыри. За что же они ее так…

Так они и его могут… так же! И переводчицу! Не зря же она… Идиоты! Нет, какие же идиоты! Придурки… Бежать! Скорее бежать. И пистолет… Если придется стрелять, ни одна пуля не пролетит мимо, теперь уж точно. Ах, бедолага, ах…

Сказать, что Иванов был шокирован увиденным, — значит ничего не сказать. Это было просто потрясение, до брезгливой одури, до беспросветного ужаса, который нужно было теперь прогнать из своей души!

Так, спокойно. Делаем вид, что ничего необычного не произошло. Что не впечатлился. Идем следом за провожатым… Ага, вот и крыльцо…

Не сказать, что это был какой-то особый сказочный пир, как бывает в волшебных сказках. Вместо столов, ломящихся от яств, — расстеленный прямо на полу ковер да подушки для гостей. Просто посиделки или не особенно торжественный ужин.

Народу позвали немного. Сам гуру Эллак в красном плаще с белым подбоем, небрежно наброшенном поверх шелковой рубахи, еще пара странных типов в таких же рубахах, но без плащей, троица подобострастно улыбающихся молодых парней и смуглый здоровяк с бритой наголо головою, вислыми рыжеватыми усами и бородой, заплетенной в косы. Тот еще франт — в яркой кроваво-красной рубахе, шароварах и в высоких римских сандалиях. На могучей шее висело ожерелье из… сушеных змеиных голов, что ли? Да, походу, так оно и сеть. Ну что за день сегодня такой? Мерзость за мерзостью. Какой-то паноптикум кругом! Компания умалишенных.

Между тем Хардан подвел гостя к отведенному месту, поклонился. Аркадий тоже отвесил поклон всей честной компании, неуклюже, правда, но уж как получилось.

— Аркадиус… — самолично представил гуру вошедшего и обвел рукой окружающих, отметив лишь сидевшего рядом с ним старика и бритоголового. — Эрнак… Хардан…

Эрнак и Хардан — чего тут неясного? Ближайшие подручные. Будущие сокамерники. Подельники, одним словом.

В дальнем углу залы молодой человек только теперь рассмотрел музыкантов — целый квинтет. Все — молодежь, лет по двадцать. Что-то похожее на домру, лютня, флейта, еще барабан и бубен. Однако вот вам и музыкальный центр!

Судя по горящим в углах светильникам, электричеством не баловались и тут. Наверное, отключили за неуплату. Хотя если посмотреть на сами светильники… Изящная работа, черт побери! И очень похоже, что золото! Ну да, золото. Старинное! То самое, из могилы Аттилы! Неплохо прибарахлились, изверги.

Эллак махнул рукой. Полилась тихая музыка, перебиваемая ритмичными ударами барабана и звяканьем бубна. Юные послушницы в шароварах и откровенных лифах принесли на серебряных подносах яства. Некоторые из сектанток были так очень даже ничего… Правда, есть ли им восемнадцать? Вряд ли. От силы шестнадцать, да и то…

Такими же юными оказались и внезапно появившиеся танцовщицы. Гибкие смуглые тела, едва прикрытые полупрозрачными одеяниями, извивались в экзотическом танце так, что Иванов на время забыл о кровавом убийстве, совершенном членами секты. Опомнился лишь после тоста — отведав вина из большого серебряного кубка, поднесенного проворным адептом.

То же самое вино. Немного кисловатое, терпкое, но в общем приятное, насколько вообще может быть приятным вино за полтора-два евро. Есть вообще не хотелось после того окровавленного куска мяса во дворе. Хотя принесенное вареное мясо пахло весьма недурственно, вкусно. Что это такое? Говядина? Да нет, похоже, баранина. Гость все же попробовал, не удержался. В самом деле, очень и очень недурственно. Правда, почти без соли, зато много пряностей, перца.

Все ели руками, без всяких там вилок, лишь бульон прихлебывали деревянными ложками. У каждого имелся нож, дали и Иванову — туповатый, правда, но мясо резать можно. Резали мясо, вытаскивали из общего блюда себе на лепешку: тарелок тоже не имелось. Зато имелись большие золоченые чаши с ароматной водой — для омовения рук. Ну да, тут уместно сказать именно так — для омовения.

Кроме мяса еще подавали мелко порубленную птицу, кою гости поедали прямо с косточками, вареную рыбу и печеные овощи — по вкусу очень даже неплохие. Лук, чеснок, огурцы, морковка… Жаль, помидоров не было и картошки…

Хозяин и гости быстро запьянели, прислужники наливали все чаще и чаще. Не только вино, но и кумыс, и, похоже, медовуху или медовую брагу. Один Аркадий не слишком-то опьянел, хоть и пил наравне со всеми. Оно и понятно, все ж молодой человек привык к куда более крепким напиткам. Тем более на полицейской-то службе! Какие там, к черту, винишко да бражица? Детский сад.

Спокойно потягивая вино, Иванов дожидался посланца… или посланницы. Ведь должен же кто-то передать ему пистолет для переводчицы и проводить! Да уж, пистолет в такой компании точно не помешает. Упыри, одним словом. Ишь, сидят, пьют, жрут в три горла, на танцующих полуголых девчонок поглядывают. А сами… там, во дворе…

Между тем в зале становилось все веселее. Кое-кто из гостей, при явном одобрении гуру, уже и сам пытался петь песни, трое парней пустились в пляс, хватая танцовщиц за все места и плотоядно прихлопывая! Гуру Эллак тоже хлопал в ладоши и улыбался, а вот бритоголовый сидел насупившись, словно бы все его тут раздражало. Почему так?

Танцовщиц, между прочим, прибавилось: было четыре девицы, стало восемь, а чуть позже и дюжина. В прозрачных восточных шальварах, в затканных золотыми нитками лифах, с обнаженными животами. Гибкие сексуальные кошечки, влекущие к себе похотливые взгляды мужчин. Кое-кто был в золоченых масках, для большего таинства, для пущей эротики, для… Ах, как они танцевали! Как изгибались, вытягивались, как обнимали мужчин! Ну точно — танцующие Эвридики.

Одна из Эвридик вдруг подбежала, уселась рядом с Аркадием. Обняла за шею, чмокнула в губы, шепнула:

— Обними меня… Ну, давай же! Скорей!

Сказала по-русски… Черт возьми, да это же…

Ну да! Жемчужные волосы, стянутые тоненьким ремешком, голые плечи, тонкие, бронзовые от загара руки, стройные бедра, сверкающая зелень глаз. Какая она тоненькая, хрупкая… На тонкой шее — золоченая пектораль. Обнаженная поясница, жемчужина в пупке… Ах, какая шелковистая терпкая кожа! Словно вино… Да уж, от такой, пожалуй, можно и опьянеть!

— Вставай. Идем, — сказала, как приказала.

Иванов тут же поднялся, прижимая к себе прекрасную одалиску, тоненькую полуголую красотулю, девушку с жемчужными волосами.

— Ты сказала, мне должны передать…

— Танцуй! Они убили Нейману, ты видел ее у столба.

— За что? И… кто все эти гнусные люди?

— Я же говорю — гунны. Не такие они и гнусные. По крайней мере, не все. Но за эту смерть они заплатят. Танцуй! В танце проберемся к выходу…

— Но…

— Я знаю, кто забрал пистолет. Кто-то должен ответить…

Тесно прижимаясь друг к другу, покачиваясь в такт все убыстряющейся музыке, молодые люди подались к выходу. Никто не обращал на них никакого внимания, все радостно плясали или прихлопывали. Даже бритоголовый и тот потерял всю свою угрюмость и, оскалив зубы, хлопнул по попке неосторожно приблизившуюся танцовщицу.

В коридоре стояли охранники — полдюжины крепких парней в дурацких маскарадных кольчугах, с красными круглыми щитами, с мечами у пояса, в помпезных римских шлемах. И не лень же такую тяжесть таскать? Впрочем, кто и когда спрашивал адептов? Гуру приказал, и все.

Охранники настороженно посмотрели на вышедшую из залы парочку. Переводчица поспешно сняла маску, улыбнулась, что-то сказала парням. Те сразу заулыбались, кто-то захохотал, а один так даже достал откуда-то плетеную баклажку.

— Нужно выпить, — шепнула красавица. — Оказать уважение.

Выпить так выпить. Кто б отказывался? А эти-то хороши — те еще часовые! Вино на посту пьют, девок тискают. Видно, в армии-то не служили, стражники хреновы.

В баклажке оказалась та еще бурда, но Иванов вежливо улыбнулся, поблагодарил по-английски. Девушка, глотнув, тоже заулыбалась, даже хохотнула, когда один из парней ущипнул ее за бочок. Обернулась, шутливо погрозила пальцем.

Судя по всему, переводчица неплохо знала обиталище сектантов, прекрасно ориентируясь в хитросплетении коридоров, лестниц и галерей.

— Сейчас налево… направо… теперь быстрей! Ага…

Выйдя наружу, они оказались во внутреннем дворике, не очень-то и большом, но с прекрасным садом и мраморным бассейном, наполненным прозрачной водой. Миновав дворик, красотка кивнула невесть откуда взявшемуся охраннику и уверенно шагнула к галерее.

— Ну и порядочки, — наконец высказался Иванов. — Вот так часовые!

— Да уж. Устава гарнизонной и караульной службы они точно не знают, — тоже соизволила пошутить обворожительная спутница Аркадия. — Что поделать — гунны. Дикий народ.

— Гуннами ты венгров называешь? Извини, что на «ты».

— Ничего. Давно уже пора, а то надоело «выкать».

Насчет гуннов и венгров девушка не ответила. Похоже, пришли. Она остановилась у неширокой лестницы, осмотрелась, обернулась, приложив палец к губам.

— Теперь тихо. Тсс! Поднимаемся осторожно…

Поднялись. Первой — переводчица, следом — молодой человек. Последний, честно сказать, наслаждался, глядя на аппетитные формы своей юной спутницы. И та, конечно же, это чувствовала, как и любая другая женщина, ощущающая на себе восхищенные мужские взгляды.

Пройдя по галерее, красотка остановилась перед низенькой дверью. Обернулась, шепнула:

— Как только войдем, сразу же бей! Без всяких разговоров.

— Но…

Молодой человек не успел возразить — переводчица уже постучала. Дробно, негромко…

Внутри словно бы ждали: дверь тотчас же отворилась. Красотка вошла первой — быстро, пригнувшись, чтоб не удариться о притолочину лбом, словно бы нырнула. Иванов тоже пригнулся… и тут же выпрямился, ударив головой в челюсть какого-то мосластого старика в длинной зеленой рубахе! Раз уж сказали бить сразу…

Старик отлетел к дальней стеночке и затих, растянувшись на кошме и вытянув босые ноги. Глаза его закатились, но редкая бородка дрожала, и руки также слегка подрагивали…

— Молодец! — похвалила красавица. — Здесь надо быстренько все обыскать! Да не смотри ты так, этот старик в сто раз опаснее самой ядовитой гадюки!

— Так ты, может, еще предложишь…

— Нет. Убивать мы никого не будем. Просто свяжи. Вот…

Без всякого стеснения девушка сняла шальвары. Впрочем, полупрозрачный шелк и так мало что скрывал.

— Связывай. И не пялься!

Быстро связав старику руки шальварами, Иванов обернулся. Девчонка уже успела натянуть какие-то коричневатые штаны с завязками, верно, стариковские, висевшие на красотке мешком, что ее, впрочем, ничуть не смущало.

Производство обыска в столь небольшом, вытянутом в длину помещении особого труда не составило. Всю мебель стариковского обиталища составляла толстая кошма на полу, развешанные по стенам ковры, трехногий светильник да небольшой низенький столик. Да, еще был сундук! В нем-то и шарила переводчица.

— Ага! — Обернувшись, она с торжеством показала вороненый ПМ. — Тут еще семь патронов.

Семь патронов. И стоило ради этого рисковать? Ну, девчонке виднее…

— Ага, и вот это…

Сбросив лиф, переводчица быстро натянула найденную в сундуке рубаху — красивую, из плотной шерсти, с узорами. Правда, местами она была трачена молью — под мышками, под левой лопаткой, на животе… Но так еще пикантнее!

— М-м-м… — Очнувшийся старик окатил незваных гостей злобным взглядом и что-то пробормотал, наверное, не очень-то лестное.

— Как бы он не позвал на помощь, — озаботился молодой человек.

— Да заткни ему рот.

Пошарив в сундуке, девчонка бросила на пол какую-то тряпицу. Потом подошла к поверженному и, сильно пнув его в бок, произнесла какую-то гневную фразу.

— Спросила, зачем он оклеветал Нейману. Ту девушку, что должна была встретиться с тобой. Ее казнили.

— Я видел…

Ага, так этот чертов старик причастен к ужасной смерти девушки? Да и…

Покачав головой, Аркадий сверкнул глазами:

— Да что же здесь у вас такое творится-то?!

— Не у нас, — деловито обыскав старика, отозвалась красотка. — Это их мир. В чем-то мерзкий, а в чем-то куда лучше нашего. Но я бы не хотела остаться здесь навсегда.

— Я бы тоже…

— Ну вот! Тогда пошли выбираться. Смотри, денежка!

Переводчица потрясла небольшим мешочком, найденным у старика под рубахою. Потрясла — и впрямь, звякнуло!

— Ну, так я и думала. — Девушка все же не удержалась, заглянула в мешочек. — Ромейские монеты. Золотые солиды! По местным меркам мы с тобой богачи.

— Богачи… — хмыкнул Аркадий. — Тебя как звать-то?

— Вообще-то я Эльвира. Местные зовут Ильдико.

Ильдико?! Но постойте… Насколько помнил Аркадий, именно так звали последнюю жену Аттилы! Вернее, одну из жен. Ту самую, которая его и убила, отомстив за все жестокости, за кровь. Отомстила жестоко, но так уж было принято в те времена.

Что ж, мало ли как местные сектанты переводчицу обзывают. Они вообще тут, похоже, безбашенные. Полные отморозки, которыми надо немедленно заняться правоохранительным органам. Эльвира — вполне нормальное имя, хоть и не слишком распространенное. Эля…

— Я Аркадий.

— Я помню. Идем.

Сунув в котомку пистолет и мешочек с монетами, Эльвира напоследок пнула старика в бок и вышла. Иванов молча пошел следом. Было темно, слышно было, как где-то совсем рядом лаяли сторожевые псы. Хорошо, если их на цепи держат, а если нет? Не хотелось бы с псинами встретиться, даже с одной. Сейчас вот выскочит такая из темноты, зарычит, набросится… Брр!

— Что, холодно?

— Нет. Просто… Ты здешних собак знаешь?

— Их выпустят после пира. Чтоб не покусали пьяных гостей.

Девушка остановилась, глянув на звездное ночное небо, озаренное полной луной. Не сказать чтобы тьма непроглядная, но…

— Как же мы пойдем? Хотя бы фонарь…

— Ты, верно, хотел сказать — факел?

Эльвира-Ильдико негромко рассмеялась и взяла Аркадия за руку.

— Ничего, не потеряемся. Я знаю здесь все места.

Похоже, она и правда знала. Шла уверенно, быстро — по узеньким аллейкам, мимо забора, потом отворила узенькую калитку.

— Сюда. Тсс!

Толкнув Иванова в бок, девушка прижалась к стене. Вернее сказать, вжалась, чтоб никто не заметил, не рассмотрел, чтобы блеск луны не отразился в глазах и браслетах.

— Вон, видишь?

Невдалеке за деревьями ярко вспыхнули факелы, зажженные охраной. Не прожектор, конечно, но все же свет, кое-что рассмотреть можно. Ни кольчугам, ни римским шлемам, ни мечам Иванов уже не удивлялся — привык. Насторожил лишь подошедший к воинам человек — тот самый бритоголовый здоровяк, что сидел на пиру с угрюмым лицом и смурным недоверчивым взором. Подойдя к охранникам, он о чем-то заговорил. Похоже, о чем-то предупреждал.

— Это Нойдал, жрец, — прошептала Эльвира. — Самый опасный здесь человек.

— Даже опаснее гуру? Ну, этого… Эллака.

— Опаснее! И злее. — Девушка покусала губу. — Не человек — волк. О, если б ты знал, сколько крови на его руках. Сколько крови…

— Так надо его сдать, — решительно молвил Аркадий. — Местной полиции. Почему нет?

— Да потому что полиции нет! — Переводчица сверкнула глазами и дернула Иванова за руку. — Нам бы поторопиться… Ага…

Поговорив со стражниками, Нойдал быстрым шагом направился обратно во дворец. Сквозь распахнутые двери и окна доносились нестройные голоса, звуки бубна и девичий визг — пьянка перерастала в оргию.

Нет, ну надо же — жрец! Аркадий на ходу сплюнул. Впрочем, почему бы и нет? Есть гуру — есть жрец. Вот только почему полиции нет? Непонятка, ага.

Дождавшись, когда жрец уйдет, беглецы нырнули в узкий проем прямо в стене, меж бревен. Прошли, спустились куда-то вниз, в подземелье. Непроглядная темнота стояла кругом, можно было передвигаться только на ощупь. Аркадий вытянул руку, нащупал мягкое девичье плечо.

— Ой, извини…

— Ничего. Иди за мной. Дай руку…

То ли эта девчонка видела в темноте, словно кошка, то ли просто хорошо знала этот подземный ход, то ли просто шла наобум, шаря впереди рукою… Как бы то ни было, а путники продвигались вперед вполне уверенно, хоть и не очень быстро. Слава богу, еще ничего не попадалось под ногами — ни камней, ни сучьев, ни прочего мусора. Только пару раз кто-то прошмыгнул, пискнул — мышь? Да и пол был что надо — не земляной, скорей глинобитный. Или вообще бетон.

— Тсс! — Идущая впереди девушка вдруг резко остановилась. Обернулась, шепнула прямо Аркадию в ухо: — Слышишь? Там, позади — шорох?

Иванов прислушался. И впрямь, показалось, будто за ними кто-то шел. Даже не шел — пробирался, скорее здесь уместнее использовать именно это слово. Такие шаркающие маленькие шажки. В тишине их было неплохо слышно, если остановиться и навострить уши, что как раз и сделали беглецы. Шажок, шарканье… тишина… опять шарканье…

Эльвира молча потянула Аркадия за руку. Понятно, надо было идти. Все одно тут, в темноте, не разобраться. А вот там, на выходе…

Между тем ход как шел, так и шел — прямо, без всяких ступенек, не выказывая никакого намерения подняться наверх, хотя, по всему, и пора бы. Только вот где-то впереди, уже совсем близко вдруг послышался плеск! Что там? Какая-то подземная река или озеро?

Господи… так Балатон же! И берег в этом месте не такой уж пологий — круча! Именно туда и выводил подземный ход, замаскированный разросшимися кустами смородины и малины.

Балатон! Ну да, озеро. Тихо как! В спокойной серебристой воде отражались луна и звезды.

— Лунная дорожка, — выбираясь из подземелья, невольно улыбнулся молодой человек. — Словно серебро.

— Да, красиво… — согласно кивнула Эля. — Я отойду ненадолго…

Ну конечно, мало ли что девушке нужно? Вот, скрылась в кустах, послышался плеск…

Молодой человек поежился от порыва ветра. Где-то рядом вдруг вскрикнула какая-то болотная птица. Зашуршали на ветру камыши и осока, пробежала по озеру серебристая рябь. Вот снова птицы, какие-то мелкие, забили крылами…

— А-а-а!

Спугнув болотную дичь, из кустов выскочил какой-то мужик в плаще и длинной рубахе. За ним появились еще двое парней в кольчугах, но без шлемов, зато с мечами! Вся троица была настроена агрессивно: парни что-то угрожающе орали и размахивали мечами, один даже попытался было сбить Аркадия с ног. Не тут-то было! Иванов ловко увернулся, отпрыгнул в сторону…

Вдруг громыхнул выстрел! Затем еще один, и еще. Судя по вспышкам, Эльвира палила из ближайших зарослей. А вот выскочила и сама…

Ну, что сказать? Три выстрела — три трупа. По крайней мере, очень похоже на то. Одного из парней отбросило к озеру, второго в кусты, третий…

Третий лежал на спине, раскинув в стороны руки. Аркадий взглянул на него и вздрогнул — узнал! Даже сейчас, в серебристом свете луны, был хорошо заметен рваный шрам через всю левую щеку. Хардан! Тот самый, что…

— Однако… — Аркадий покачал головой и искоса глянул на Эльвиру.

Лежавший вдруг встрепенулся, резко вскочил на ноги и, оттолкнув девушку, бросился в кусты.

— Он приведет погоню. — Осмотрев парней, Эльвира убрала пистолет в котомку. — Но не сейчас. Утром или даже днем. Гунны беспечны, как и все дикари… Хорошо бы нам поскорее отсюда убраться!

Вот с последним молодой человек был согласен. Абсолютно. Целиком и полностью. Вырваться, наконец, из цепких лап адептов тоталитарной секты. Правда, как потом быть с убитыми? Да, наверное, никак…

— Не убиты, лишь ранены, — осматриваясь, сообщила девчонка. — До утра доживут, а уж дальше… Как говорили в старину — на все божья воля.

— Ты сказала, надо быстрей уходить…

— Да! Тут много рыбацких деревень. На берегу должны быть лодки.

Лодки нашлись неподалеку, метрах в двухстах от подземного хода. Деревянные мостки, камыши, рогоз. Мертвенно-бледный свет луны заливал пустынную гладь озера. Узкое, сильно вытянутое в длину, оно скорее напоминало реку. Мелкое, метра три, редко где глубже, обильное рыбой и разной болотной птицей — утками, вальдшнепами, выпью. Как помнил Иванов, римляне так его и называли — Пелсо Лакус, Мелкое озеро. А Балатон — это уже «блатно», «болото», от местных славянских и фракийских племен, смешавшихся с римлянами, гуннами, аварами, угро-финнами…

Конец ознакомительного фрагмента.