История Бессмертного. Книга 1. Поврежденный мир

Андрей Ефремов, 2020

Что если вам скажут, что наша жизнь – это всего лишь чей-то эксперимент? Что если некие Старшие поместили наш мир в стеклянный шар и наблюдают? Что если они настолько могущественны, что могут уничтожить всё, что нам дорого, по щелчку пальцев? Сдаться? Или бороться? Это и предстоит выяснить обычному парню Кириллу, оказавшемуся в нужном месте в нужное время. Внимание, книга доработана в апреле 2022 г.

Глава 1. Путь

Мы подлетали к Нептуну. Еще каких-то несколько дней, и мы достигнем цели! Я смотрел на приближающуюся планету, и сердце мое горело от переполняющих его чувств. Моя мечта сбылась, я полетел в космос, и не просто полетел, а еще и попал в состав экспедиции, которая отправилась к загадочному сигналу, полученному мной пять лет назад. К слову сказать, состав небольшой, всего два человека. Я и мой брат. Бросил взгляд на Сашу, который сидел в соседнем кресле, и на меня нахлынули воспоминания.

Я лежал на мягкой кровати, в воздухе витал приятный аромат кофе и свежей выпечки. От одеяла, которым кто-то заботливо укрыл моё тело, пахло казённой чистотой, какая бывает исключительно в больницах.

— Присаживайтесь, Кирилл Демидович, приборы показали, что вы уже пришли в себя, — послышался приятный голос, и я, наконец, открыл глаза.

Помещение, в котором я находился, было похоже на современную больничную палату, совмещенную с офисом какого-нибудь топ-менеджера крупной компании.

Я лежал на мягкой анатомической кровати, локоть был закрыт термобинтом, из-под которого выходила трубочка капельницы. Проследив, куда она следует, увидел пакет с прозрачной жидкостью, из которого что-то бодро капало. Медицинскую маркировку отсюда не разобрать, так что понять, чем меня пичкают, не представляется возможным.

— Должны же вы были что-то есть все это время, — сказал тот же голос, отвечая на мой незаданный вопрос.

— Какое время? — хрипло спросил я.

В горле пересохло и сильно хотелось пить, но это не помешало мне, наконец, осмотреть своего собеседника. Это был немолодой мужчина. На вид лет 60, хотя если у тебя есть деньги, то современная медицина может сделать очень многое. А деньги у незнакомца были. Дорогой костюм, модные часы, на столе голофон последней модели, волосы уложены по последнему писку моды, а возможно, и вовсе имплантированы от молодого донора.

— Прошло четыре месяца после события, о котором пока знает очень небольшое количество людей.

— Четыре месяца? — переспросил я, и мое лицо вытянулось от удивления.

— Совершенно верно, — спокойно ответил собеседник. — Что вы помните?

Голос мужчины немного дрогнул, ему не удалось скрыть свою сильную заинтересованность, но торопиться с ответом не стоит.

— Где я нахожусь и с кем разговариваю? — не знаю, что случилось после моего контакта со странными символами, но раз я провалялся в коме четыре месяца, то всё очень серьёзно.

Человек напротив, не скрывая сожаления, вздохнул и начал говорить.

— Вы находитесь в Москве, в медицинском крыле здания, которое принадлежит корпорации БОТ.

— Значит, я говорю с Аваловым Виктором Евгеньевичем, — произношу я.

Имя главы “Будущих отечественных технологий” знала вся страна, и хоть я не помнил его в лицо, но чтобы догадаться, кем является мой собеседник, не надо быть гением.

— Вы совершенно правы, — сказал Виктор Евгеньевич. — Очень приятно познакомиться.

Ага, очень приятно ему, подумал я. Главе самой крупной компании России и партнеру страны по космической программе, в исследовательских центрах которого трудятся лучшие ученые страны и разрабатывается самое передовое космическое оборудование, очень приятно познакомиться с 25-летним “космическим связистом”.

— Почему я нахожусь в здании БОТа, а не в Роскосмосе?

— Все очень просто: у нас лучшее медицинское оснащение в Москве. Директор Роскосмос связался со мной через 30 минут после вашего “обморока”, — съязвил он, — и попросил о помощи. Ну и ввел в курс дела, естественно, — многозначительно добавил он.

— Предупреждая ваш следующий вопрос, — сказал Виктор, увидев, как я открыл рот, — ваш брат и директор Роскосмоса оповещены о вашем пробуждении и сейчас направляются сюда.

— Чтобы не рассказывать все дважды, — а рассказывать точно придется, подумал я, — может, введете меня в курс дела? Что произошло за четыре месяца, пока я пребывал в вынужденном отпуске?

Нужно узнать, насколько много ему известно, да и новости послушать.

— Хорошо, — не стал возражать Виктор Евгеньевич. Хотя по лицу моего собеседника пробежала тень недовольства. Не так он планировал провести эти несколько часов, свободных от чужих ушей.

— Но рассказывать мне особо нечего. После того как вы сообщили брату очень интересную новость и потеряли сознание, — он улыбнулся, когда мой глаз непроизвольно дернулся, — текст на проекции изменился, сигнал, который вы обнаружили, пропал, и всё это время мы ждали вашего пробуждения.

Я сглотнул. Во что же это я ввязался? Как повлияет мой импульсивный поступок на дальнейшие события и мою судьбу? Приподнимаюсь на кровати и спрашиваю:

— Можно снять это? — глазами указываю на капельницу. — Уж очень хочется принять душ и поесть.

— Да, разумеется, сейчас я вызову врача, он вас осмотрит, и если сочтет возможным, то вы сможете встать и принять душ.

Виктор нажал на сенсор, расположенный на столе, и продолжил пить свой кофе, булочка на блюдце рядом с чашкой была нетронута. Глядя на неё, я вновь ощутил аромат свежей выпечки и только сейчас начал понимать, как сильно хочу есть. В животе раздалось урчание, и мне кажется, что этот звук взорвал тишину комнаты.

— На вашем месте я бы не сильно рассчитывал на сытный ужин в ближайшее время.

Виктор усмехнулся моей вытянутой от удивления физиономии и пояснил:

— Мы не знали, что с вами происходит и как повлияют наши действия на ваше состояние, врачи решили идти по пути наименьшего вмешательства, а если конкретно, просто давали вам все необходимые вещества через вену. Ваш кишечник отвык от приема грубой пищи, так что первое время придется пожить на бульончике.

«И зачем нужно было тащить меня в БОТ с наилучшим медицинским оборудованием, когда меня просто “кормили”?» — подумал я.

Виктор посмотрел на мой расстроенный вид и сказал:

— И последнее, что вам надо знать перед приходом врача.

Он легко поднялся из-за стола, взял небольшое зеркало, стоявшее на прикроватной тумбе, и поднес к моему лицу.

Когда я посмотрел на себя, то едва сдержал крик. Нет, черты лица никак не изменились, я был все тот же молодой человек, что и раньше, но глаза! Я выхватил зеркало из рук одного из самых влиятельных людей нашей страны и с восхищением изучал свои глаза: вокруг бездонно-черного зрачка переливалась всеми известными цветами, ставшая действительно радужной, оболочка глаза. Она приобрела те же свойства, что и загадочные символы.

Струи теплого, бодрящего душа барабанили по коже, а мозг начал прокручивать различные варианты дальнейших действий. Скоро состоится разговор, от которого будет зависеть очень многое. Я понимал, что со мной что-то произошло после соприкосновения с радужными символами. Эти изменения невозможно увидеть, но я знаю, что они есть. И как подсказывает мне проснувшаяся интуиция, ближайшие несколько часов будут решающими.

Заканчивать водные процедуры не хотелось, но мне дали всего двадцать минут, чтобы привести себя в порядок. Поэтому с неохотой отключил подачу воды и активировал режим сушки. Теплый ветер очень быстро удалил остатки влаги, и уже через несколько секунд, совершенно сухой, я вышел из душевой кабины. К этому моменту в голове сформировалась концепция моего дальнейшего поведения.

Одежда обнаружилась на стуле возле большого зеркала. Заботливые сотрудники больницы выстирали мои вещи и сложили их аккуратной стопкой. Ещё раз взглянув на свои необычные глаза, натянул футболку, от которой приятно пахло дорогим стиральным порошком. В корпорации БОТ не экономят на своих пациентах.

У выхода из санитарного блока меня дожидалась молодая, симпатичная девушка лет 19. По её округлившимся от удивления глазам сразу стало понятно, что высокое начальство не удосужилось предупредить подчинённую на мой счёт. Похоже, придется привыкать к шокированным лицам прохожих или всё время ходить в тёмных очках. Впрочем, девушка быстро взяла себя в руки и неуверенно пробормотала:

— Меня зовут Анна. Кирилл Демидович, следуйте, пожалуйста, за мной, вас ожидают.

Не дожидаясь ответа, девушка повернулась ко мне спиной и быстрым шагом вышла из палаты. Поблуждав немного по коридорам больницы, Анна привела меня в малый конференц-зал и, пропустив вперёд, аккуратно прикрыла дверь. В глаза сразу бросилось панорамное окно, из которого открывается шикарный вид на Москву, но любоваться видами на город сейчас точно не время. В небольшом помещении находятся трое: Саша, директор БОТа и мой непосредственный начальник.

Из ближайшего кресла встает Сашка, крепко пожимает мне руку и обнимает.

— Ну и напугал же ты меня, Кир, — с явным облегчением говорит он, и я вижу, что это не просто слова, ему действительно было страшно за меня. — Как ты себя чувствуешь? — спрашивает брат, глядя мне в глаза.

— Если ты про это, — с усмешкой указываю на свои изменившиеся глаза, — то видят они по-прежнему, особых изменений я не заметил.

— Кроме того, что вы смогли прочитать текст, написанный на неизвестном вам языке? — вступает в разговор человек, сидящий в кресле напротив меня.

— Здравствуйте, Анатолий Васильевич, — как можно более уважительно говорю я и протягиваю руку.

Директор Роскосмоса отвечает на рукопожатие с небольшой заминкой. Он явно не ожидал, что простой младший научный сотрудник будет вести себя столь хладнокровно. Я решил, что надо держаться уверенно, не нагло, но и не мямлить, как первокурсник на экзамене у декана факультета. С Анатолием Васильевичем я лично знаком не был, не по чину, хотя неоднократно видел его на приемах, куда ходил с братом.

— Да, — спокойно отвечаю на заданный вопрос после небольшой паузы я, — кроме этого.

— Что вы хотите за информацию? — спрашивает он.

Вроде совершенно обычный вопрос, но как только эти слова слетают с губ директора Роскосмоса, взгляды всех присутствующих мгновенно тяжелеют, а возникшее в воздухе напряжение можно практически потрогать руками.

— Ничего, — отвечаю я. — Там было написано:"Первый представитель расы получает доступ к общегалактическому языку. Изучить? Да, нет".

В зале наступила абсолютная тишина. На долю секунды в глазах у главы по космосу я замечаю ярость: ох, не я, по его мнению, должен был получить это знание. Молчание продолжалось довольно долго. Наконец Анатолий Васильевич нажал на кнопку сенсорной панели, встроенной в стол конференц-зала. Над столом мгновенно зажглось голографическое изображение переливающегося текста.

— А что написано здесь? — спрашивает он.

— Получить координаты информационного центра? Да, нет, — сглотнув, после секундной заминки взволнованным голосом произношу я.

— Очень хорошо, — говорит Анатолий Васильевич, — что-то в этом роде мы и предполагали. Спасибо за помощь.

Он подает знак Виктору Евгеньевичу, и они выходят из конференц-зала.

— Что-то в этом роде я и предполагал, — тихо повторил я им в спины.

Решение не говорить весь перевод оказалось верным. Умолчал я только об одном. С того момента, как мой палец коснулся символа, всё взаимодействие с внеземным оборудованием переключилось на меня. Общегалактический язык оказался очень информативным, и в небольшом на вид участке текста была помещена информация, в переводе на русский превышающая его в несколько раз. Конец второго сообщения был точно таким, каким я его озвучил сильным мира сего, а в начале говорилось:"Биоэнергетический слепок души зафиксирован, активирован процесс перестройки нервной системы для возможности принятия больших объемов информации".

Что значит слепок души и как перестроилась моя нервная система за эти четыре месяца, я не знал. Поймав взгляд брата, я еле заметно покачал головой, давая понять, что здесь я говорить ни о чем не хочу. Могу дать руку на отсеченье, что помещение прослушивается и просматривается.

— Когда меня отпустят?

— Не думаю, что это произойдет быстро, нужно провести множественные тесты и наладить обычное питание, — отвечает Саша.

— Раньше сядем, раньше выйдем, — говорю я и хлопаю брата по плечу. — А теперь рассказывай, что я пропустил, пока валялся в коме.

Звонок от Анатолия Васильевича с просьбой прибыть на место работы будит меня через неделю после выписки из стационара БОТа. Они все-таки решились, подумал я. Единственной причиной этого звонка может быть неудачная попытка учёных получить координаты информационного центра.

Быстро одеваюсь и спускаюсь во двор, где меня уже ждёт машина с логотипом Роскосмоса. Молчаливый водитель доставляет меня к зданию научного центра. Краем глаза отмечаю, что охраны стало значительно больше. Рутинная проверка документов не занимает много времени, и уже через несколько минут я вхожу в лабораторию. Там меня встречает Анатолий Васильевич в компании трёх незнакомых людей.

— Познакомьтесь, — говорит он, указывая на человека на вид слегка за 60. — Это Андрей Сергеевич, руководитель научного отдела. Это Петр Валерьевич, — он указывает на крепкого сложения мужчину лет 40, — начальник охраны. И Александр Иванович, ведущий специалист по программе освоения Солнечной системы.

Оказывается, у нас есть и такая программа. Как далеко смотрит страна: только недавно основали первую колонию на Луне и тут уже освоение Солнечной системы.

Я жму всем руки и ожидаю продолжения. Начинает научник:

— После вашего перевода стало очевидно, что создателем этого сигнала является внеземная форма жизни. Руководство страны поставило задачу…

Дальше я не слушал, было понятно, что сейчас будет произнесена пафосная речь о необходимости ради страны, естественно, собрать волю в кулак и работать…

— У меня есть условие, — перебив патриотический монолог профессора, сказал я.

Научник замолчал и покосился на высокое начальство. Анатолий Васильевич переводит взгляд на меня и вопросительно поднимает бровь. От волнения в горле встаёт ком, но я все-таки умудряюсь сглотнуть и произношу:

— Сколько бы ни было мест, лечу я и мой брат. И это не обсуждается, — уже громче и увереннее произношу я, когда замечаю, что начальник открывает рот, чтобы начать спорить. Я лечу в космос!

Координаты указывали на спутник Нептуна — Тритон. Добирались мы до него 11 месяцев. И это еще, как я выяснил за мои пять лет подготовки, очень быстро. В БОТе разработали межпланетный двигатель, способный развивать колоссальное ускорение при минимальных затратах топлива. Как им это удалось, — естественно, тайна корпорации. Мне пытались объяснить приблизительно, на пальцах, после подписи кучи бумажек о неразглашении, принцип действия. Я честно пытался вникнуть, но после одиннадцатого использования слова квази нано какая-то там непонятная научно-яйцеголовая хреновина лекторы меня потеряли. В общем, незнание принципов работы не помешало нам с братом долететь на этом квазихреновом двигателе до цели.

Если честно, то большую часть работы делал брат, а я старался не мешаться под ногами и выполнял его команды. Нет, за время подготовки меня заставили выучить всё, что связано с устройством, функционированием корабля и ещё очень много всего, что нужно знать космическому путешественнику, эх, как приятно себя так называть. При необходимости я мог самостоятельно развернуть корабль и добраться до Земли, но на деле брат был поставлен капитаном и предпочитал делать практически все сам.

Когда мы вплотную, по космическим меркам, приблизились к Тритону, один из мониторов напротив меня засветился уже знакомым радужным текстом.

— Биоэнергетический слепок души подтвержден, доступ получен. Начинается процесс перестройки атмосферы информационного центра согласно физиологическим потребностям подателя запроса. До завершения работы 10 минут по времяисчислению подателя запроса. Начинается процесс стыковки, — прочитал я вслух.

У корабля отключились двигатели, и мы медленно начали приближаться к поверхности спутника Нептуна.

— Такого я не ожидал, — сказал брат. — На каком же уровне находятся технологии пришельцев, если они запросто меняют атмосферу, отключают наши двигатели и принудительно стыкуют нас с центром?

— На недосягаемом, — пожав плечами, ответил я. — Это было понятно уже после изучения мной общего языка. То, что этот центр передал мне знание языка через всю нашу Солнечную систему, уже говорит о степени развития иномирян.

— Надеюсь, в этом центре будут какие-нибудь ответы, Россия вложила в этот проект огромное количество ресурсов, и это чудо, что другие заклятые союзники не пронюхали истинную цель нашего путешествия.

За неспешным разговором мы всё приближались к поверхности, и уже можно было увидеть корпус центра. Мы двигались к “окну” в корпусе, которое мигало всё той же переливающейся пленкой. Касание передней части корабля радужного энергетического барьера совпало с окончанием отсчета до перестройки атмосферы.

— Как у них все четко, — сказал я брату. — Очень мило с их стороны сэкономить нам время, силы, топливо и нервы.

— Да, — согласился брат, — эта часть нашего путешествия волновала меня больше всего.

Гравитационный захват очень бережно протащил нас сквозь барьер и опустил на палубу большого ангара.

— Приборы показывают, что за бортом атмосфера, как в таежном лесу, идеальное сочетание всех газов, — сказал брат.

— Выходим? — говорю я, вопросительно поднимая бровь.

— За этим и летели, жаль, связи с Землей нет, слишком далеко мы.

— Ты знаешь, а мне почему-то не жаль, — говорю с усмешкой я. — Когда проводили последний сеанс и связь пропала, я впервые за пять лет почувствовал, что меня не подслушивают.

Брат улыбнулся, но ничего больше не сказал. Мы прошли в шлюзовую камеру, и автоматика начала процесс шлюзования. Когда Саша сделал первый шаг на станцию, я не удержался и сказал:

— Вот и стал ты первым человеком, ступившим на внеземную станцию. Как твоё ЧСВ^[1]? Уже видишь возвращение на Землю? В скором времени устанешь раздавать автографы, поклонницы не оставят тебя в покое.

Брат стоял ко мне спиной, и его лица я не видел, но был уверен, что там сияет ослепительная улыбка. Саша сделал несколько шагов и остановился, я последовал за ним. Материал, из которого был изготовлен пол, не был похож ни на что виденное мной ранее. Абсолютно черный, напоминает какой-то неизвестный сплав металлов, но звук при касании полностью отсутствовал. Как будто идешь по мягкому ковру. Как только я сделал пару шагов, на полу появилась переливающаяся нить. Мы проследили направление, она вела к дальней стене ангара.

— Какие они гостеприимные, — говорю я.

— Главное, чтобы это гостеприимство не вышло нам боком, — недовольно бурчит Саша.

Как будем вести себя на станции, мы обсуждали весь наш полет до Нептуна. Было построено огромное количество теорий, как все может случиться. Но что нас встретят, посадят, дадут атмосферу и направят к нужному месту, мы предположить не могли. По идее нам даже скафандры были не нужны, но предусмотрительный брат настоял, чтобы мы облачились по максимуму. Мотивировал он это так:"А если им вдруг захочется откачать кислород!"И ведь не поспоришь, он прав. Хотя шагать в такой объемной конструкции не очень-то и удобно.

Делать нечего, не зря же летели. Мы двинулись вдоль направляющей нас нити, с любопытством осматривая окружающее пространство. К сожалению, ангар был абсолютно пуст, лишь голые стены из серого металла и чёрный пол, на котором горела путеводная нить. Идти оказалось недалеко. Инопланетный маркер привёл нас к неприметному участку стены, на котором обнаружилось четыре отпечатка рук, расположенных в ряд. И только один из них был похож на человеческий.

Три другие явно не принадлежали к роду хомо сапиенс. Первый отпечаток как минимум вдвое больше человеческого, четырехпалый. Второй по размеру сопоставим с нашими, и пальцев пять, но они длиннее и тоньше, чем у людей. Третий отпечаток огромный, длиной не меньше метра. На нем можно различить три утолщения, похожие на пальцы, между которыми имеется что-то напоминающее перепонки. Четвертый отпечаток идеально подходил под параметры обычного человека.

Короткий вопросительный взгляд на брата, тот утвердительно кивнул. Сглотнув образовавшийся ком, с замиранием сердца я подошёл к отпечатку и приложил руку, но ничего не произошло.

— Видимо, тебе придется снять перчатку скафандра, — сказал Саша.

Я послушно отстегнул перчатку и повторно приложил руку. На этот раз эффект последовал незамедлительно. Отпечаток засветился все тем же непонятным радужным светом, и стена перед нами разъехалась в стороны. За ней был узкий коридор, в конце которого обнаружилась комната большого размера, с округлым потолком. В центре, на небольшом постаменте, располагалась полусфера с выгравированными на ней отпечатками.

— Видимо, мы выиграли какую-то гонку, — говорю я брату.

— Я уже думал об этом, когда мы проходили через стену, неспроста там четыре разных отпечатка, похоже, остальные принадлежат другим расам.

— Что будем делать? Судя по всему, это финал нашего путешествия.

— Кирилл, буду с тобой честен, у меня четкий приказ:"При малейшем подозрении на угрозу нашей планете, я уже не говорю о стране, незамедлительно вернуться обратно".

— А если вернуться невозможно? — произношу я, чувствуя недосказанность предыдущей фразы брата.

— Ты и сам все понимаешь, не глупый, — говорит Саша.

Да, не глупый, я знал, на что шел, и понимал, что мы можем не вернуться. Да не просто можем, а МОЖЕМ. Столько всего могло пойти не так! Мы первые, кто летел на такое большое расстояние. Плюс неизвестно, что нам стоило ожидать от инопланетных технологий.

— Ну, так что будем делать? Летим обратно? Ты заподозрил угрозу?

— Я ее заподозрил, когда вырубился двигатель и нас принудительно состыковали со станцией. Похоже, кому-то очень надо, чтобы ты приложил руку к этому отпечатку.

— Ну, так мне кажется, что в информационном центре должна быть информация, — говорю я.

— Ой, Кирилл, да подумай же ты хоть немного, откуда ты знаешь, что это информационный центр?

И действительно, почему я поверил, что нас пригласили в центр и собираются делиться информацией? Наверное, меня захватили мои детские романтические мечты о космосе, о разумных добрых пришельцах, которые развились до недосягаемого уровня, и что они тайно наблюдают за более молодыми жителями галактики, оберегают и направляют их, что они не желают никому вреда и всегда стараются не допустить ненужного кровопролития, что прилет в этот центр будет символом того, что наша цивилизация достигла определенных высот, и с нами можно начинать вести диалог.

— Мою позицию ты знаешь, мы не раз говорили с тобой об этом по пути сюда. Я считаю, что здесь будет что-то вроде канала связи или информации, как его создать. Не зря же мой мозг подготовили к принятию большого количества данных.

— И многочисленные проверки твоего мозга никаких изменений не зафиксировали, — по обыкновению, парировал Саша.

— Как и не зафиксировали никаких изменений с моими глазами, а они есть, просто силами нашей науки зафиксировать ничего не получается, — резонно возразил я. — Что делаем? — повторил я свой изначальный вопрос.

— Пойдем на корабль, надо все обдумать.

Я пожал плечами и, повернувшись спиной к полусфере с отпечатками, сделал шаг в сторону выхода. В этот миг стены зала вспыхнули всеми цветами радуги, и я почувствовал, что не могу пошевелиться. Краем глаз заметил, как брат свалился на пол и не подаёт признаков жизни. Хочу подбежать и поднять его, узнать всё ли в порядке, но мышцы меня не слушаются. Паника липкими щупальцами опутала моё сознание, но времени испугаться всерьёз мне не дали. Неведомая сила, захватившая контроль над телом, развернула меня лицом к полусфере, а руки против воли начали отстегивать перчатку скафандра. Причём у этого дьявольского механизма получилось справиться с задачей на порядок быстрее. За какие-то секунды перчатка летит на пол, а моя рука направляется к отпечатку на полусфере.

Примечания

1

ЧСВ — Чувство собственного величия.