Пустите тупицу в Америку

Андрей Дышев, 2001

Самый надежный партнер – это бывший одноклассник. Так думал начинающий бизнесмен Сергей Савельев, когда покупал у своего бывшего одноклассника Витьки Чемоданова диссертацию. Зачем бизнесмену диссертация? Да затем, чтобы в глазах своего будущего тестя, почтенного профессора, выглядеть более презентабельно. Но самым привлекательным в этой сделке было то, что Чемоданов отдал свой научный труд всего за три бутылки пива! Савельев уже приготовился примерить на себя ученую степень кандидата наук, как вдруг выяснилось, что в диссертации не хватает сущего пустяка – нескольких страничек с выводами. Но разве это серьезная проблема? Витька Чемоданов напишет! За ящик водки точно напишет. Ну, если не за ящик, то за два… Или за три… Но поведение бывшего одноклассника вдруг начинает в корне меняться: Чемоданов выдвигает Савельеву такие условия, что молодой бизнесмен с ужасом понимает: начинается игра ва-банк, и на кон поставлена его жизнь…

Глава шестая

Началось!

Я сидел перед экраном компьютера и шлепал по клавишам. Секретарша Зоя принесла мне кофе, но уйти не торопилась. Села напротив, закинула ногу за ногу.

— Что ты там ищешь? — спросила она.

— Да где-то тут мою диссертацию поместили, — сказал я будничным голосом.

— Диссертацию? — удивилась Зоя, встала, подошла ко мне, заглянула через плечо.

Я перелистывал рубрики. Моя фамилия нигде не значилась. «Может, он напутал чего?» — подумал я и щелкнул по надписи «Разработки молодых ученых академии». И тут сразу увидел знакомый заголовок: «Течение с образованием волн разрежения…»

Мое сердце заколотилось столь сильно, что я испугался, как бы Зоя от стука не оглохла.

— Вот она, — сказал я голосом уставшего от симпозиумов и научных конференций физика.

— Правда? — Зоя изобразила неискренний восторг и склонилась еще ниже. Теперь ее волосы щекотали мне щеку. — А где фамилия?

Фамилии, в самом деле, не было. Наверное, так было принято — труды соискателей выставлять как общие наработки академии. Мне было даже лучше оставаться инкогнито, чтобы не слишком светиться в научном мире.

— А ты разве что-то понимаешь в физике? — нежно проворковала мне на ухо Зоя, едва не касаясь его губами.

«А ты думала, что только в сексе?» — мысленно ответил я ей. Стоило пару раз сказать Зойке откровенный комплимент, как она стала вести себя в моем кабинете как в собственной спальне.

— Да я в физике с детства души не чаю! — заявил я. — Трехкратный победитель межрайонных и общеевропейских физических олимпиад!

— Правда? — ахнула Зоя. — А я и не знала.

— Так-то, голубушка! — завершил я саморекламу и хлопнул ладонью по столу. — Все, извини! У меня сейчас важная встреча.

Зоя заметно приуныла и вышла. В фирме я слыл среди сотрудниц женихом номер один. Длинноногих вешалок у нас было предостаточно, выбирай не хочу. Работали у нас дочери военных, рабочих, бизнесменов, осужденных и даже негров. Но не было ни одной дочери академика, умеющей играть на скрипке. Потому мое сердце было закрыто для сотрудниц наглухо.

Так я и сказал Насте, когда мы, лежа в постели, курили и строили планы на будущее. В старую двухкомнатную хрущевку, доставшуюся мне от родителей, я Надю никогда не приглашал — там было слишком тоскливо. А в новой квартире все еще громыхал ремонт. Потому я использовал любой повод, чтобы заскочить к Насте в гости. Особенно мне нравилось бывать у нее в те вечера, когда профессор задерживался на симпозиумах.

— Мне придется снова ехать к Чемоданову, — сказал я.

— Зачем? — отрывисто спросила Настя, гася окурок в пепельнице.

— Научный руководитель требует какой-то абзац дописать.

— А сам не можешь? — то ли серьезно, то ли издеваясь, спросила Настя.

— Да там одни формулы Бельмондо фон де Фюнеса! На всю диссертацию всего два слова по-русски: «Тема» и «Содержание».

— Он может снова потребовать деньги, — предположила Настя.

— Ну дам я ему еще десять баксов, пусть подавится! — отмахнулся я.

Тут в дверь позвонили. Я почему-то почувствовал себя героем популярных анекдотов и едва не кинулся к шкафу. Настя накинула халат, нахмурилась и пробормотала: «Кого еще там принесло?» Она вышла и плотно прикрыла за собой дверь. Я одевался и смотрел в окно, за которым синели сумерки. Тут мне на ум пришел тихий и печально-лирический вывод. Я могу многое. Могу купить квартиру, сделать в ней евроремонт. Могу слетать с Настей в Египет, могу купить ей платье в самом дорогом и престижном бутике. Но никакие деньги не наделят меня способностью самолично написать и защитить диссертацию. А как, должно быть, прекрасен творческий процесс! Какой восторг, какой экстаз испытывает автор, когда слышит восхищенные отклики и признание силы своего ума! И он полон удовлетворения, полон сладкой усталости, и происходит удивительное единение личности с мировым научно-техническим прогрессом…

Я услышал за дверью приглушенные голоса — один женский, а другой мужской. «А какой общий метраж? — вещал женский голос. — А эти окна куда выходят, на север или на юг?» Настя что-то отвечала, но настолько тихо, что я не разобрал ни слова. «Окна у вас деревянные, — тараторила невидимая женщина, — а это плохо. Сейчас, знаете, пластиковые в моде!» «Пластиковые мы всегда успеем поставить, — вторил ей мужской голос. — Главное, чтобы соседи нормальные были. Не заливают?» «Так сколько вы за нее просите?» — перебил женский голос.

Настя ответила, но еще более тихо. Затем голоса стихли, а через минуту хлопнула дверь. Может, я чего-то не расслышал, но такие разговоры обычно ведутся при продаже квартиры. Этот вывод меня слегка обескуражил.

Когда Настя зашла в комнату, я ее первым делом спросил:

— Вы разве продаете квартиру?

— Они ошиблись, — ответила Настя, снова забираясь под одеяло. — Им на два этажа ниже… А ты не подслушивай!

— Я не подслушивал, — ответил я, пожимая плечами. — Но вы так орали, что дверь вибрировала.

Настя тотчас перевела разговор на другую тему, но это маленькое событие крепко запало мне в голову и не вываливалось оттуда, пока не произошло еще, на мой взгляд, более странное событие.

Я возвращался к себе домой, на старую квартиру, как запиликал мобильный. Было уже поздно для деловых звонков, и я нежно промурлыкал в трубку в полной уверенности, что это Настя:

— Да, малыш, слушаю тебя!

В трубке раздался шорох, скрип, затем незнакомый мужской голос произнес:

— К сожалению, это не малыш.

— А кто это?

Ошибки с абонентами на сотовой связи особенно неприятны, потому что за них приходится платить.

— Не отключай телефон, — посоветовал голос. — Я твой друг.

— Короче можно? — спросил я, испытывая не совсем приятные чувства от общения с незнакомцем, интонация которого не предвещала хороших новостей.

— Ты еще не защитился? — вкрадчиво поинтересовался голос.

У меня мурашки поползли по коже. «Началось!» — подумал я. Таким тоном мог говорить только человек, знающий о моих махинациях.

— Пока не защитился. Ты доволен? Еще вопросы есть?

«Неужели Чемоданов кому-то проболтался? — думал я. — Но он не знает номера моего телефона!»

— Еще никто не раскрыл твою аферу? — продолжал наслаждаться своей недоступностью и властью незнакомец.

— Укуси трубку и дерни кота за хвост, чтобы получить удовлетворение! — крикнул я и отключил телефон.

Настроение уже было испорчено. Неприятно, когда о твоей тайне узнает тот, кто не должен знать о ней. Вдвойне неприятно, когда не знаешь этого человека. Мне захотелось немедленно выяснить, как это могло случиться. Я набрал номер Насти.

— Настенька, — сказал я в трубку. Голос у моей любимой был сонным, кажется, я ее разбудил. — Вспомни, пожалуйста, ты никому не рассказывала про диссертацию?

— Про диссертацию? — вяло повторила она и, наконец, пробудилась окончательно. — Странный вопрос! Конечно же никому! Я что — враг себе?.. А что случилось?

— Не волнуйся, — ушел я от ответа. — Просто мне так показалось.

— Не бери дурного в голову, — посоветовала Настя. — Никто об этом не может узнать. Да и кому это интересно?

«Вот ты и не права, — подумал я, отключая телефон. — Кому-то это показалось даже очень интересным… Неужели Чемоданову? Прибью физика!»

До самого дома я думал о возможных последствиях. Самое худшее, что мог сделать телефонный «друг», это настучать про меня Календулову. Но подтвердить, что диссертация написана не мной, мог только Чемоданов. А это не в его интересах.

Я окончательно успокоился на той мысли, что всесилие денег с легкостью уладит даже самый громкий скандал, какой мог бы вспыхнуть в научных сферах.