Могила в пожизненное пользование

Андрей Дышев, 2005

С преуспевающим бизнесменом Артемом Кабановым случилась странная и крайне скверная история. Поздней ночью он возвращался на своем автомобиле из ресторана домой, но был оглушен человеком, который прятался на заднем сидении. Очнувшись, Артем обнаружил себя в подземелье, в котором уже долгие годы живут и работают малоприятные люди, своим поведением и внешним видом напоминающие совершенно опустившихся бомжей. В подземелье царит строгая иерархия, и жизнь там на первый взгляд абсолютно невыносима. Артем, привыкший к роскоши и комфорту, безумно страдает. Однако, вскоре ему становится известно, что обитатели подземелья совсем не те, кем они ему кажутся. А потом и сам Артем начинает замечать, что и он тоже меняется и становится другим человеком…

Оглавление

Из серии: Экстрим-детектив

* * *

Приведённый ознакомительный фрагмент книги Могила в пожизненное пользование предоставлен нашим книжным партнёром — компанией ЛитРес.

Купить и скачать полную версию книги в форматах FB2, ePub, MOBI, TXT, HTML, RTF и других

2
4

3

Даже если это был бы всего лишь кошмарный сон, его повторения Кабанов вряд ли бы выдержал. Но, на его бездонную беду, все происходило в реальности. И он снова открыл глаза, и снова увидел подпирающие низкий глиняный свод бревна, и ящик, и блики свечей на холодных влажных стенах… Он не захотел верить в эту реальность, вскочил на ноги, но удар табуреткой повредил настройки вестибулярного аппарата, и Кабанова повело. Он оперся о стену и застонал. Потом принялся колотить по ней кулаками.

— Отпустите меня!! Отпустите!! — стонал он, понимая, что готов заплакать.

Опоганенные туфли скользили по удобренному полу, и Кабанов, боясь упасть, пошел к ящику. Он полагал, что это почетное место, своеобразный трон, на котором восседает Командор. Но, приблизившись к ящику, Кабанов почувствовал, что плотность запаха усиливается, и что ящик мало пригоден для обычного сидения — посреди, на самой сидушке, не хватало одной рейки. И тогда Кабанов понял, что это место, действительно, почетное: это персональный унитаз Командора. И Кабанов взвыл с новой силой, ткнулся лбом в холодную стену.

— Я хочу домо-о-о-о-ой… К Олечкеееее…

Мужество, если когда-либо присутствовало в его дородном теле, покинуло его. Как человек, страдающий клаустрофобией, Кабанов кинулся в темноту, вглядываясь в нее безумными глазами, ударился о невидимую стену, свернул куда-то, устремился вниз, в черный зев узкой штольни, там споткнулся о кучу песка и упал.

— Где я? Где я? — бормотал он, ползая по песку и не видя ничего.

Могильная темнота окружала его. Кабанов решил, что сам себя похоронил, издал душераздирающий вопль и принялся скрести ногтями любую твердую преграду, которая оказывалась перед ним. Ему было так страшно, как никогда раньше. Он метался из стороны в сторону, натыкаясь на шершавые неровные стены, бился головой о низкий песчаный свод, и песок уже скрипел у него на зубах, уже наждачил его слепые глаза, и вот-вот разорвалось бы в его груди сердце, если бы вдруг где-то впереди не блеснул огонек. Кабанов с воплем кинулся к нему, на короткое время застрял в штольне, но вырвался вместе с комками сырого песка и едва не снес Зойку Помойку. Страшная женщина держала в руке свечу и с душевной улыбкой смотрела в безумные глаза Кабанова.

— Ты что ж это? Заблудился? — журчала она голоском.

— Там… я… потерял выход… — тяжело дыша, бормотал Кабанов, хватаясь за руки женщины и озираясь на страшный зев штольни. — Темно… ничего не видно…

— А там у нас песчаный карьер. Там бы добываем наше главное природное богатство… Ох ты, бедненький! Тут поначалу все путаются. А потом ходят с широко поднятой головой!

Кабанов дрожал и заикался. Он все еще хватал за руки Зойку Помойку, и она представлялась ему добрым, давным-давно знакомым, почти родным человеком.

— Я не хочу… — бормотал он, — ходить… с широко поднятой… Мне надо домой…

— Домой? — усмехнулась Зойка Помойка. — А ты разве не дома? Пойдем-ка, поспишь немножко. Кровати у тебя своей нет, но, так и быть, полежи на моей…

Кабанов не возражал, не сопротивлялся. Он не слишком хорошо понимал, что говорила ему эта пахучая женщина, но доверялся ей, и его главной заботой было не остаться снова одному в кромешной тьме. Держа Зойку Помойку под локоть, словно слепой своего поводыря, он зашел в нору, где женщины по-прежнему вышивали и тянули свою «маму-миму», и сейчас это помещение показалось ему необыкновенно светлым, уютным и обжитым. Зойка Помойка подтолкнула Кабанова к Полудевочке-Полустарушке.

— Глянь-ка, что у него с головой?

Полудевочка-Полустарушка проворно вскочила на табурет, поковырялась тоненьким пальчиком в его волосах, как делают обезьянки, отыскивая друг у друга вши, потом плюнула Кабанову на темечко и растерла пальчиком.

— До свадьбы заживет, — пискляво заверила она и недвусмысленно взглянула на Зойку Помойку.

Сдерживая позыв рвоты, Кабанов кивком поблагодарил врачевательницу и последовал за Зойкой в спальню. Зойка проскользнула в нее, словно хорек в свою нору, поставила свечу в пустую консервную банку, и сгребла с верхней полки кучу тряпья.

— Ложись! — скомандовала она, похлопывая по засаленным доскам. — А туфли можешь не снимать.

— Они в говне, — признался Кабанов.

— Ну и ладно! — махнула рукой Зойка Помойка. — Песком ототрется.

Кабанов не без труда забрался на полку, вытянул ноги, раскинул руки и расслабился. Но едва он прикрыл глаза, как ему снова стало страшно. Он схватил Зойку Помойку, которая стояла рядом, за плечо.

— Ты здесь?

— Здесь, здесь, конечно, — успокоила она. — Ты спи, а я вышивать пойду.

— Ты там будешь? Никуда не уйдешь?

— Там, конечно. Куда я денусь? Спи, не бойся.

Оставшись один, Кабанов некоторое время прислушивался к доносящемуся пению. Эти звуки успокаивали его, внушали нечто доброе и незыблемое. Он смотрел на глиняный потолок, на который изредка ложился отблеск свечей. Потом он услышал, как кто-то ворочается под ним, ярусом ниже. Свесив голову, Кабанов увидел Бывшего Командора. Старик, натянув шапочку на глаза, тяжко вздыхал, расчесывал крючковатыми пальцами впалые щеки, гремел о доски костлявыми ногами.

— Эй! — позвал его Кабанов. — Старик!

Но Бывший либо не услышал его, либо поленился отвечать. Кабанов снова расслабился на полке и пришел к неожиданному выводу, что, несмотря на весь бытовой ужас этого вытрезвителя, тут, на нарах, вполне удобно и даже ничуть не жестко, а значит, можно хорошо выспаться. С этой мыслью, собственно, он и уснул…

Кабанов не знал, как долго он спал. Временами сон его становился чутким, поверхностным. То у него затекала рука, то он вдруг начал зябнуть и неосознанно шарил по доскам в поисках одеяла. Нащупал ворох тряпок и, не открывая глаз, потянул их на себя. От запаха, которые тряпки издавали, у Кабанова закладывало нос, но лишь на время. Привыкая к запаху, он переставал его замечать, а тряпки худо-бедно согревали.

Проснулся он окончательно от оживленного гомона. Сердце его сразу наполнилось тревогой и проворно заколотилось. Кабанов огляделся, увидел сырые стены, плавно переходящие в низкий свод, засаленные нары, развешенное на веревках тряпье, и пробудившаяся тошнота снова подкатила к горлу. «Как я опустился! — подумал он. — Увидела бы меня Олечка!»

Мысль о жене, тонкой и изящной, как ёлочная Снегурочка, красавице Ольге, появилась спонтанно, и тотчас обожгла сознание невыносимой тоской. «Прочь, прочь отсюда!!» Кабанов посмотрел вниз. Старика не было, вместо него на досках темнело большое пятно, очертаниями похожее на Аляску. Кабанов сполз вниз, наполненный предчувствием радикальных перемен. Может быть, всех обитателей выписывают? Женщины, оживленно переговариваясь, торопливо заканчивали работу с пяльцами, сматывали нитки, втыкали иголки в поролоновые подушечки. Бывший, покашливая, бродил между столов, давал какие-то советы, но его никто не слушал. В черноте прохода угадывался мрачный силуэт азиата. Пламя свечей придавало его лицу зловеще-красный оттенок.

— Поторапливаемся, девочки! Поторапливаемся! — еще больше заводил он суету. — Срочный заказ!

Первой из мастерской выскочила Толстуха. Командор потрепал ее по щечке и вручил лопату. Следом за ней орудие труда получила Зойка Помойка. Самая большая лопата, совковая, досталась Полудевочке-Полустарушке. С трудом взвалив ее на плечо, невесомое существо строевым шагом удалилось в темноту.

Командор протянул лопату Кабанову и выжидающе уставился на него.

— Что это? — не понял Кабанов.

— Лопату не узнаешь, крокодил ты калифорнийский? — ответил Командор. — Быстро взял и пошел песок грузить!

— Песок грузить? — криво ухмыльнулся Кабанов. — Нет, дружбан, это слишком большая честь для меня.

— Как хочешь, — не стал настаивать Командор. — Но запомни: кто не работает, тот не кушает.

И он растворился в темноте. Кабанова, однако, заинтересовал это неожиданный аврал. Он справедливо полагал, что песок, коль был кем-то заказан, должен проделать путь из могильного карьера на свободу. Кабанов сел на стол Толстухи, откуда хорошо просматривался коридор, и стал поглядывать за трудовым процессом. Сам карьер он видеть не мог, лишь слышал доносящиеся оттуда радостные возгласы да дружный скрежет лопат. Но спустя несколько минут из штольни вышли Зойка Помойка и Полудевочка-Полустарушка с носилками в руках. Пригибаясь под тяжестью песка, они прошли по коридору и, к удивлению Кабанова, занесли носилки в кабинет Командора. Вышли они оттуда с опорожненными носилками и снова внедрились в черный зев штольни. «Они высыпают песок в его кабинете?» — с сомнением подумал Кабанов, но и во второй раз, и в третий, и в десятый история с носилками повторилась. Женщины без передышки таскали песок в комнату, огороженную от коридора железной дверью.

И вдруг Кабанов явственно услышал гул мотора, доносящийся из кабинета. Лязгало, скрежетало железо, вращались шестеренки какого-то механизма. Потом откуда-то сверху донесся грохот, словно упал и завибрировал большой лист железа. Женщины в это время по-собачьи звонко и переливисто пели. Лопаты, словно ружья, были составлены в пирамиду. Минут через пять мотор утих, и песчаные работы возобновились.

«Наверняка песок при помощи лебедки поднимают наверх, — думал Кабанов. — И вся эта механизация установлена в кабинете азиата».

Пользуясь тем, что Бывший бродит между штольней и кабинетом, мешая работающим женщинам, Кабанов осмотрел швейную мастерскую, порылся на столах и под ними. Он сам точно не знал, что хочет найти. Может быть, какой-нибудь острый предмет, подходящий для роли оружия. Может, какую-нибудь еду. Последнее, что он ел, это был монастырский гювеч. Сколько прошло с тех пор времени, Кабанов не знал, но голод давал знать о себе все сильнее. Ко всему еще его мучила жажда. Но на столах ничего не было, кроме швейных принадлежностей и красных лоскутков ткани. На углу каждого стола лежала готовая продукция. Кабанов с удивлением увидел, что все женщины вышивали одно и то же: аляповатое изображение Иисуса Христа. Вымпелы с его изображением были отделаны бахромой и веревочкой для подвешивания. Одни были помельче, другие покрупнее.

В дальнем углу мастерской Кабанов обнаружил сколоченный из табуреток и листа фанеры низкий столик, на котором стояли керосиновая плитка, да несколько гнутых алюминиевых кастрюль и сковородок с налипшим на них песком. Никакой еды Кабанов не нашел, но если бы нашел, скажем, жареную куриную ногу, не стал бы ее есть даже под угрозой смерти. Во всяком случае, ему так казалось.

Совершенно случайно он наткнулся на источник воды. У стола, за которым работала Толстуха, стоял эмалированный бак с погнутой крышкой. Когда Кабанов приподнял ее, то уловил запах ржавчины и болотца. Вода была теплой, видимо, нагретой объемным крупом Толстухи — бак с водой она использовала в качестве табуретки. Возможно, таким способом она следила за экономным расходом воды. Стоило Кабанову представить, как Толстуха расставляет ноги пошире, приподнимает юбку и водружается на бак, так чувство жажды тотчас прошло. Поборов брезгливость, Кабанов помыл в баке руки, а потом вытер их об рубашку.

С горящей свечой он заполз в спальню. Здешний воздух снова напомнил Кабанову о своей особенности — по вкусовой насыщенности и консистенции он напоминал протухший кисель. Кабанов стал дышать ртом. Опустившись на четвереньки, он первым делом заглянул под нары и увидел аккуратные ямки, похожие на те, какие вырывают животные семейства кошачьих, чтобы отправить естественные надобности. Каждая ямка была прикрыта тряпочкой или газеткой. Разумеется, Кабанов сразу предположил худшее (впрочем, почему худшее? Скорее, типичное). Но на сей раз он ошибся. В ямках хранилось вовсе не то, о чем он подумал. Там лежали продукты. Бульонные кубики, макароны, супы быстрого приготовления, обгрызенные и раскрошенные кусочки хлеба, печенье, конфеты. В одной из ямок Кабанов увидел половинку шоколадного батончика, причем край его был не откушен, а гладко слизан, как у мороженого. В какой-то ямке продуктов было больше, в какой-то меньше, но, в принципе, набор был один и тот же.

Кабанов долго колебался, прислушиваясь к своим чувствам и оценивая, что сильнее: чувство голода или брезгливость. Брезгливость снова победила, и он не посягнул ни на печенье, ни на конфеты.

Ничего более интересного Кабанов не обнаружил, кроме немыслимого количества тряпичной рвани, из которой, по-видимому, женщины шили себе простыни и одеяла. Углубленное исследование бытовых нор привело Кабанова в состояние глубочайшего уныния. «Довольно! — подумал он. — Пора и честь знать. Нехорошо так долго пользоваться добротой людей, приютивших меня!»

Снова заполучить струю нервно-паралитического газа ему не хотелось, и Кабанов решил в корне поменять тактику действий. Он полагал, что азиат обязательно должен быть падок на лесть и, как всякий мелкий начальник, размякать от угодничества. Работа в карьере тем временем подошла к концу. Женщины, шатаясь от усталости, вернулись в мастерскую, на входе которой стоял Бывший и собирал мзду. Кабанов заметил, что каждая труженица держала в руке небольшой пакет с продуктовым набором и какими-то дешевыми безделушками: платочками, блокнотиками, карандашами. Полудевочка-Полустарушка дала Бывшему упаковку мятных таблеток. Зойка Помойка — восьмушку черного хлеба. Толстуха, хоть и поворчала, что ей надоело кормить дармоеда, но все-таки отсыпала ему в ладонь немного заварки. Затем женщины расселись за свои столы и, воровато оглядываясь друг на друга, стали разбирать заработанные сокровища. Полудевочка-Полустарушка немедленно принялась поедать карамельки, а фантики тщательно разгладила и сложила стопочкой. Толстуха к заработанному угощению отнеслась с равнодушием, с кислой физиономией рассмотрела пакет, даже не высыпав его содержимое на стол. Зойка Помойка выменяла на карамельки у Полудевочки-Полустарушки шариковую авторучку, тотчас разобрала ее, извлекла пружинку и ввинтила ее в мочку уха.

Бывший, забравшись под стол Зойки Помойки, затолкал за щеку горсть мятных таблеток, затем присыпал хлеб заваркой и стал жадно поедать его. Заглушая его чавканье, женщины затянули свою песню. Они были усталыми, но довольными. Умиротворенное счастье угадывалось в их сгорбленных позах. Вскоре Полудевочка-Послустарушка уснула, уткнувшись лбом в стол. Зойка Помойка взялась за пяльцы и стала вышивать ухо. Ухо получалось слишком большим и отвислым, но Зойка не обращала на это внимания — должно быть, уверенность в завтрашнем дне ей внушал увесистый пакет и новенькая, сверкающая пружинка в ее мочке. Толстуха взялась стряпать. Она наполнила кастрюлю водой и пошла по столам собирать бульонные кубики и макароны. Остановившись подле Кабанова, Толстуха выжидающе посмотрела на него, затем заглянула в кастрюлю, где медленно растворялись три кубика, и сказала:

— Ну? И долго мы будет так стоять?

— Я за него сдам! — неожиданно заявила Зойка Помойка, расковыривая ногтем упаковку кубика и кидая желтый брикет в кастрюлю.

Только теперь Кабанов понял, что он включен в число тех, кто будет допущен к поеданию супа. Промедление было смерти подобно. Прижав ладонь к губам, он немедленно вышел из мастерской. В железную дверь он постучал тихо и робко и изобразил на лице жалкую просящую улыбку. Видимо, раболепие было заложено в Кабановских генах, потому как в роль просителя он вошел легко и гармонично.

Дверь, однако, никто не открыл. Кабанов постучал сильнее, на тот случай, если Командор впал в послеобеденную сиесту.

— Чего надо? — вдруг раздался его голос откуда-то из темноты коридора.

Кабанов сделал несколько шагов по коридору, следуя на запах как на свет маяка, и увидел Командора сидящим на ящике. В руке у него были тщательно помятые обрывки долларов. Рассматривая портрет президента, Командор старательно кряхтел.

— Чего тебе? — еще раз спросил он.

Кабанов, по своей наивности полагая, что это не самое удобное место и время для серьезного разговора, промолчал.

— Кушать хочешь? — по-своему расценил молчание Кабанова Командор. — А я ведь тебя предупреждал!

— Послушай, отпусти меня, — очень душевно, очень искренне попросил Кабанов; просьба его вытекала из самых глубинных пластов души, она была выстрадана, вымучена.

Командор вздохнул и с вдумчивым видом использовал президента.

— Не могу, — ответил он, застегивая штаны.

— Почему?! — надрывно спросил Кабанов. — Если ты меня отпустишь, я тебя щедро отблагодарю. Я богатый человек. У меня в собственности сеть автомастерских. Я принесу тебе доллары и евро. Много! — Кабанов осекся и поправился: — Или какую-нибудь другую бумагу. Ты скажи, что тебе нужно, и я тебе все принесу.

— А у меня всё есть, — махнул рукой Командор и направился к своей железной двери. Он вынул из кармана большой ключ, похожий на штопор, и загнал его в замочную скважину. Широко распахнул дверь, показывая тем, что позволяет Кабанову зайти.

— Зачем я тебе нужен? — продолжал умолять Кабанов. — Отпусти меня. Я чужой для вас. Я вообще не из этих мест…

— А кто работать будет? Я?.. — усмехнулся Командор, садясь на пол, застеленный рваным ковром, и откидываясь на подушку. — Да отсюда и не уйдешь.

И Командор поднял глаза к потолку, под которым на железных тросах висела платформа размером с приличный стол, которую Кабанов в прошлый раз принял за крышку люка.

— А если меня на ней поднять наверх? — предложил Кабанов, не понимая, в чем проблема.

— Так управление сверху, — ответил Командор, глядя на платформу, словно на солнце. — Когда захочет — поднимет, когда захочет — опустит.

— Кто захочет? — не понял Кабанов.

— Бог, — совершенно серьезно ответил Командор и сложил перед грудью ладони. — Он дает нам хлеб и воду. Он заботится о нас и любит нас.

— Какая же это забота? — горячо зашептал Кабанов, приближаясь к Командору. — По горло в дерьмо уже зарылись! Когда он нас отсюда выпустит?

— Никогда, — ответил Командор удивленно. — А зачем нас выпускать? Нам и здесь хорошо. У нас все есть. Природные ископаемые. Еда. Работа. Художественная самодеятельность.

— Ты что? — зашептал Кабанов. — Ты что говоришь? Это же подвал! Тут хуже, чем в тюрьме!! Как можно здесь жить?

— Мы тут уже долго живем, — невозмутимо ответил Командор. Глаза его сузились, превратившись в щелочки. — Всем нравится. Никто не жалуется…

Рука Командора медленно заползала под подушку. Голос становился приглушенным, невыразительным, будто он исполнял колыбельную песню. Но Кабанов вовремя почуял неладное. Он едва успел пригнуться, как над его головой просвистела кочерга.

— Я тебе покажу тюрьму!! — закричал Командор, вскакивая на ноги и размахивая кочергой. — Ты еще не знаешь, что такое тюрьма!

Кабанов кинулся к двери, но Командор ощутимо приложился к его плечу. Кабанову показалось, что у него хрустнули кости. Увиливая от новых ударов, он сослепу налетел на дверную коробку и ударился об нее лбом. Обезумев от боли, Кабанов уподобился затравленному зверю и кинулся туда, где было темнее всего — в штольню. Его ноги увязли в рыхлом песке, и он упал.

Они все сумасшедшие! Они все психи! Зловонная яма, набитая психопатами! Клоака! Канализационный сток! Кабанов замычал от боли и в бессильной ярости принялся лупить кулаками по песку. Кто его сюда упрятал? За какие такие грехи? А кто оглушил его?.. Ага, вот с чего все началось! С того, что он потерял сознание за рулем своего «Мерседес»! Кабанова хотели убить, его долбанули шокером в затылок! Но с первого раза расправиться с ним не удалось, и тогда его кинули в эту яму! И здесь он должен сгнить заживо, сойти с ума, подохнуть от голода и жажды!

Кабанов выбрался из штольни и кинулся в мастерскую, наполненную мяукающими звуками и приторным запахом химического бульона.

— Вы сумасшедшие!! Вы идиотки!! — кричал Кабанов, мечась по мастерской и задевая столы. — Зачем вы тут сидите?! Что вы поете?! Это дурдом!! Вы сами не понимаете, что это дурдом!!

Он задел ногой столик, и керосиновая плитка, на которой кипела кастрюля с бульоном, упала на пол. Душный пар устремился к потолку. Полудевочка-Полустарушка заверещала тонким голоском. Толстуха упала на стол грудью, закрывая собой стопку готовых вымпелов. Зойка Помойка, бормоча что-то несвязное, пыталась поймать Кабанова. На пол полетел стол Полудевочки-Полустарушки, горячий свечной стеарин плеснул в лицо Кабанову. Тот, взревев от боли, принялся крушить все подряд. Ему под ноги попалась источающая пар кастрюля; она с грохотом покатилась по полу, и в этот момент на нее наступил невесть откуда взявшийся Бывший. Не удержавшись, старик повалился на пол, попутно увлекая за собой Зою. С лязгом, который способна издать разве что боевая машина пехоты, упал эмалированный бак, и нагретая телом Толстухи вода выплеснулась на горячую голову Кабанова. Полудевочка-Полустарушка зашлась в истерике. Бывший выронил вставные зубы и искусственный глаз; грязно матерясь, он шарил костлявыми ладонями по разжиженному полу. Толстуха, схватив в охапку свою готовую продукцию, кинулась с нею в коридор и попутно наступила на лицо Кабанова, скользкое от стеарина, как обмылок, и Толстуха непременно упала бы со всеми вытекающими последствиями, если бы ее вовремя не подхватил Командор.

— Разойдись!! — грозным голосом закричал он. — По местам!!

И нетерпеливо шлепал кочергой по грязной и жирной луже, образовавшейся посреди мастерской. Улучив момент, Командор замахнулся на главного бунтовщика. Кочерга, стремительно следуя к конечной цели, попутно задела ногу Бывшего. Возможно, это спасло Кабанову жизнь. Оба пострадавших заорали одновременно. Старик ахал, катался по полу и сквозь зубы клял Командора:

— Я же предупреждал тебя: не трогай кочергу! Не трогай!

Кабанов же стонал недолго и вскоре затих посреди лужи. Он лежал, глядя в потолок, под ним что-то пузырилось, склизкие комочки глины, пропитанные бульоном, стекали по его щекам.

— Это всё, — прошептал он едва слышно. — Это днище…

Толстуха и Командор оттащили его туда, откуда Кабанов начал трудный путь постижения сложных законов и правил подвала, который по святой наивности принял за вытрезвитель.

4
2

Оглавление

Из серии: Экстрим-детектив

* * *

Приведённый ознакомительный фрагмент книги Могила в пожизненное пользование предоставлен нашим книжным партнёром — компанией ЛитРес.

Купить и скачать полную версию книги в форматах FB2, ePub, MOBI, TXT, HTML, RTF и других

Смотрите также

а б в г д е ё ж з и й к л м н о п р с т у ф х ц ч ш щ э ю я