Демоны римских кварталов

Андрей Дышев

Поздним вечером у городского сквера убивают пожилого профессора истории. Следствию стало известно только одно: за мгновение до смерти ученый попытался отбросить подальше в кусты связку ключей с кулоном, выполненным в форме геральдического «креста крампоне». Сложилось абсурдное впечатление, будто профессор был обеспокоен тем, как бы этот кулон не навел следователей на разгадку его трагической гибели. Ученик профессора, молодой ученый-историк Влад, пытается самостоятельно найти убийцу и направляется в Вечный город. Он не ошибся – убийца скрывается именно там, в плотной тени древних римских улочек, где под сенью истории сошлись в смертельной схватке люди и нелюди…

Глава 10

Угадал! Зацепился!

Профессор Сидорский, несмотря на поздний час, не спал. Он в волнении ходил по огромной «академической» комнате, где запросто можно было бы разместить три рояля да еще оркестр Луиса Армстронга. Профессор мял сухие тонкие ладони, щелкал шишковатыми пальцами, качал головой. «Старый дурак! Если я хотел сохранить это в тайне, то нельзя было упоминать ни намеком, ни полунамеком, ни четвертинкой намека. На что понадеялся? Кто меня за язык тянул?»

Он взял всю вину на себя, посыпал голову пеплом и каялся, каялся. Время пришло. Монстр проснулся, зашевелился, возжелал вырваться наружу, подобно вулкану, много веков проспавшему и не нарушившему покоя. А коль время пришло, то достаточно искры, достаточно отмашки, достаточно одного слова, чтобы песчинка за песчинкой, камешек за камешком, булыжник за булыжником, и запустится механизм, ворочающий горы.

«У него светлая голова, у Влада Уварова, — думал профессор, вынимая из книжного шкафа телефонный справочник. — Он умнее, чем я думал. Он докопается до истины, даже не представляя, какого джинна может выпустить из бутылки. Никто из живущих на земле не вправе обладать этой Тайной, ибо слишком велика сила, слишком велик риск допустить ошибку и вызвать катастрофу…»

Он вспомнил, какой ужас испытал, когда на пороге его квартиры появились «наследники Христа». Как ученый, он знал, что все величайшие открытия человечеству ниспосланы Богом, каждое открытие происходит строго на определенном этапе развития gomo sapiens, его восхождения по лестнице совершенства. И к своему открытию он пришел не один. Гости подтвердили это. В рукописи, которую они принесли, тоже был намек, но более агрессивный, оформленный, требующий немедленного развития и прояснения деталей.

Он читал рукопись, и руки его дрожали. Какое мужество понадобилось, чтобы вести себя с гостями естественно и ничем не выдать своего беспокойства. «Вы давно занимаетесь кратологией? Почему я об этом спрашиваю? Должно быть потому, что кратология — это не ваша область деятельности. Вы дилетанты. Вы вопиюще безграмотны в вопросах власти. Ваша рукопись — ярчайший образец бездарности и скудоумия. Причем, ваша умственная ограниченность воинственна! Вы пытаетесь посадить в благодатную почву науки мертворожденную рассаду, которая никогда не взойдет и не даст плодов… Не обижайтесь, но я вам даже не подам руки…»

Старый дурак! И как эта последняя фраза только соскочила с его губ! Мать Анисья поняла, что он догадался.

Он выдворил гостей из квартиры, но они не успокоились и пошли к Владу. Это сильный и точный ход! Кто еще им нужен, как не лучший ученик профессора Сидорского! Лучший, но Влад не посвящен. Он не знает, насколько это опасно. Атомная бомба в сравнении с этим — детская забава.

Но надо успокоиться, надо взять себя в руки. Профессор должен сосредоточиться и убедить Влада в том, что тот ошибается. Профессор должен найти неоспоримые доводы. Не просто сильные, но могущественные аргументы! Он должен с неудержимой последовательностью раздавать, искалечить, похоронить какое бы то ни было сопротивление Влада, с чудовищной простотой и безапелляционностью, как молот ударяет по наковальне, поставить точку в его сомнениях — нет! нет! нет! Никакого тайного сговора не было, никакой эстафеты, все это вредный вымысел, позор для науки. Только личностные, извечные, как мир, качества позволили правителям достичь вершин власти, только ум, жестокость, воля, храбрость и хитрость. Только это, только это и ничто другое, аминь!

Профессор вынул из шкафа теплую и немного колючую кофту, стал надевать ее. Во-первых, изъять у Влада рукопись, эту отраву. Убедить его по телефону не удалось. Не дай Бог, Влад прочитает рукопись. Наивно полагать, что молодой и горячий ученый послушает невнятные просьбы старого учителя. Сидорский не привел ни одного веского аргумента против рукописи. Его мольбы напоминали старческое брюзжание и немотивированное упрямство. Изъять рукопись надо просто силой. Не станет же Влад драться со стариком? А Сидорский изрубит топором все листочки, сожжет и пепел развеет с вершины Чатыр-Дага, чтобы никому не досталось ни одной крошечки, ни одной буковки. Но этого мало. Надо срочно лететь в Италию. Срочно! Сию же минуту! Если, конечно, еще не поздно.

Он так и не смог справиться с охватившим его волнением, и потому движения его были хаотичны. Подошел к книжной полке, достал справочник по Италии. Тотчас кинул его и продолжил застегивать большие зеленые пуговицы на кофте. И снова взялся за справочник. «Что мне известно доподлинно? Что одна из двух ветвей эстафеты состояла из римских императоров и военачальников. Если не принимать во внимание малолетнего Августула, то все остальные собирали Тайну по фрагментам, отнимая, выкупая или выкрадывая их… Полжизни профессор соединял воедино звенья огромной исторической цепочки. Он вычислил почти всех, кто был посвящен в Тайну. Но цепочка оборвалась. Когда-то, где-то, на ком-то. Последние два обладателя Тайны унесли ее с собой в могилу. И все же имя одного из них профессор почти готов был назвать. Это… это… Тайна была столь страшна, что Сидорский невольно оглянулся, дабы убедиться, что в комнате нет никого, кто бы мог подслушать его мысли… Так на ком сделать выбор? Венеция или Рим? Рим или Венеция?»

Он бегло полистал, нашел главу, посвященную катакомбам. «Рим стоит на множестве катакомб, многие из них со временем обрушились. Лучше иных сохранились катакомбы св. Каллиста. Именно там находится знаменитая Папская пещера, в которой покоятся останки пап и мощи святых. Этот уникальный исторический памятник, названный в честь Папы Каллиста, был построен в 217 г…» Нет, нет, там пусто. Все произошло намного позже, когда катакомбы Каллисто были уже заполнены.

Профессор поискал глазами, желая найти карандаш или календарик, что можно было бы использовать в качестве закладки, но не нашел ничего подходящего и загнул кончик страницы. «Я могу опоздать. Если уже не опоздал. Венеция, вот это место. Конечно, Венеция. Последнее пристанище… Но сначала надо отыскать домашний адрес Влада. Где-то я его записывал. И никаких телефонных звонков! Я свалюсь к нему, как снег на голову. Я отниму у него рукопись и сожгу ее!»

Отыскивая записную книжку, профессор задел антикварный столик, на котором стоял телефон. Едва успел поймать аппарат. Очень кстати он попался ему под руку! Сидорский стал набирать номер справочной аэропорта.

— Девушка, доброй ночи! Мне нужно срочно в Венецию… В Венецию! Вы тоже плохо слышите? Нет, это не в Луганской области, это город в Италии… Об этом не беспокойтесь, у меня полугодовая виза… По вторникам и четвергам? То есть, завтра утром? А раньше?.. Раньше — это значит прямо сейчас… Чартерный, с пересадками — что угодно… Жаль… Ну ладно… Запишите мою фамилию…

Какая бестолковая билетерша! Профессор положил трубку и вышел в прихожую. Он уже сунул руку в рукав плаща, как вспомнил, что все еще не нашел записную книжку с адресом Влада. Пришлось возвращаться. И не лишним будет взять с собой деньги. Грязные деньги! Ибо то, что хотела от профессора та женщина с длинной косой, — грязное желание. Грязнее не бывает. Почему же Сидорский понял это только сейчас? Желание наркомана уколоться во время ломки не сравнимо с той неодолимой, нечеловеческой ЖАЖДОЙ, какое испытывали что женщина с длинной косой, что «наследники Христа», появившиеся вдруг в жизни профессора в образе черной шторы, заслонившей собой его светлый и теплый закат.