Сборник прозы, притч и стихов

Андрей Дмитриевич Пучинин

В этом сборнике собрано мое творчество с 2016 по 2022 год. На самом деле я никогда не ставил публикацию целью написания этих текстов. Я просто писал – для друзей, наставников… а потом вдруг оказалось, что вот и готова первая книга.Тексты из сборника проводили меня из школы во взрослую жизнь. Но они же помогли не потерять веру в чудо в этом суетливом мире. Спасибо им за это.Надеюсь, и Вы найдете в них волшебную частичку детства и юности!

© Андрей Дмитриевич Пучинин, 2022

ISBN 978-5-0056-9880-3

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Учитель математики

Эта история произошла со мной, когда я учился в восьмом классе в гимназии. Пожалуй, гимназия была самой яркой деталью нашего поселка — она была крупной и многообещающей. Обычно все происходит наоборот — крупные школы строят в ближайшем городе, и люди из окрестностей добираются туда. В нашем же случае все было не так — люди из округи собирались у нас в поселке каждый день, чтобы учиться новому. Почему случилось именно так? Это долгая история. Просто исторически так сложилось…

Я был самым обычным школьником старших классов — ни двоечником, но и не круглым отличником, дружил с ребятами из класса, все как полагается. Ходил в школьный радиокружок, который нравился мне уж не помню с какого класса. Наш класс особенно любил учительницу по физике — Антонину Викторовну, тридцатилетнюю стройную даму с кудрявыми волосами. Не знаю, почему, но мы все с удовольствием ходили к ней на уроки, общались просто так в конце дня… В ней было что-то притягивающее, приятное, располагающее.

Никогда нельзя знать заранее, что вас втягивают в какую-то длинную историю. Тогда я и догадаться не мог, во что это могло перерасти… Как-то раз Антонина Викторовна просто подошла ко мне на перемене, и позвала в кабинет поговорить.

— Послушай, я только что общалась с директрисой, она хочет, чтобы ты ей кое в чем помог.

— Я?

— Да, Толик, ты. В пятом классе есть одна девочка, у неё не очень хорошо с математикой, — Антонина Викторовна сделала небольшую паузу. — У тебя ведь все хорошо с математикой?

— Д-да… — сказал я неуверенно, понимая, к чему она клонит.

— Ну вот и хорошо, будешь ей помогать.

— А что именно надо делать?

— Я приведу её после уроков, вы познакомитесь, и ты ей объяснишь то, чего она не понимает.

— Хорошо, — ответил я неохотно, понимая, что теперь я вряд ли от этого предложения отвяжусь.

После уроков я нашел Антонину Викторовну, спросил её, куда идти. Она назвала мне класс и велела там ждать. Я направился на место.

Это был класс №220, в нем у нас ничего не проходило. Я убедился, что дверь была открыта, и вошел. Внутри было просторно, и никого не было. Окна выходили во двор школы, было слышно, как там шумят ребята. Я сел за первую парту на втором ряду и стал ждать.

Через некоторое время за дверью послышался голос Антонины Викторовны, и в класс вошли. С ней вместе была маленькая девочка, идущая с ней за руку.

— Толик, знакомься, это Лиза.

— Очень приятно, Лиза, я Толик, — приветливо сказал я.

Девочка ничего не ответила и даже не подняла свою кругленькую голову. Она смотрела куда-то в пол через челку, нависавшую на один глаз, и немного шевелила рукой, которой держалась за учительницу. Я подумал, что что-то не так, но настрой Антонины Викторовны меня успокоил.

— Ну что, садись, доставай учебники, занимайся. Толь, у меня еще дела, я не могу с вами остаться. Сами разберетесь?

— Да, — ответил я, и дверь за моей учительницей закрылась.

Наступила пауза. Я плохо знал, что надо говорить в таких случаях, потому что преподавать вот так мне еще никому не доводилось. Я вообще-то был не очень рад всему этому, так как считал, что учитель из меня никудышный. И почему директриса выбрала именно меня?..

Лиза сидела за партой рядом со мной и прятала свое маленькое личико с курносым носиком в сторону.

— Что вы сейчас проходите?

Девочка молчала.

— У тебя есть листик?

Лиза мотнула головой.

Я полез к себе в портфель за тетрадкой, чтобы вырвать из неё листик. Пока я рылся в портфеле, Лиза стала наблюдать за мной, как будто чего-то ждала. Я достал листик, и мельком заметил её взгляд, но она тотчас его отвела, и снова уставилась в стол.

— Держи. Напиши мне, какие задачи у вас сегодня были? Помнишь что-нибудь?

— М-м. — она протянула звук, что-то между «м» и «у».

Я растерялся.

— Ну а что на дом задано, помнишь?

— Не помню.

Я задумался, что мне теперь делать. Через некоторое время после безрезультатных размышлений, я снова к ней обратился:

— Знаешь, что. Давай сделаем так: я тебе дам листик, а ты делай с ним, что хочешь. Рисовать умеешь? — она уверенно кивнула. — Ну вот, будешь рисовать. А я тоже чем-нибудь займусь. А что учительнице сказать, я как-нибудь сам разберусь. Хорошо?

— Угу. А ручку можно? — я достал из пенала ручку, а сам взял схемы для радио и начал чертить.

Так продолжалось до конца урока, до самого звонка. Я и не заметил, как пронеслось время, потому что был увлечен работой, а вот она, наверное, долго ждала. Изредка только поглядывала в мои непонятные чертежи, и снова продолжала рисовать. Я тоже иногда глядел в её листок. Надо сказать, для пятого класса она здорово рисовала. Когда прозвенел звонок, она положила ручку и ожидающе посмотрела на меня. Я положил схемы в портфель, и встал.

— Ну что? Идем?

Она тоже встала, взяла свои вещи и пошла к двери.

— А листик?.. — спросил я. Она мотнула головой, опять сказала «м-м», и приоткрыла дверь. Я вышел за ней. В коридоре она остановилась и стала ждать меня.

— А что ты стоишь? Все, иди! — улыбнулся я. И Лиза поплелась к лестнице.

На следующий день ко мне подошла Антонина Викторовна.

— Ну, как прошло занятие? — я сперва не понял, о чем она говорит. — Ну, с пятиклассницей?

— А! Если честно… никак.

— То есть, никак?

— Ну мы ничего не делали. Я пытался её спросить, что они делали на уроках, но она на все либо мотала головой, либо отвечала «не знаю».

— Да?.. — Антонина Викторовна задумалась. — Ну я скажу Татьяне Львовне. Ты ведь не против?

— Да нет, надо же отчитаться, наверно…

Я уже надеялся отделаться от этих занятий, но следующая весть ждала меня совсем скоро:

— Я спросила, она говорит, надо продолжать. Надо попробовать еще раз.

— Еще раз…

— Да. Сегодня можешь?

— Пожалуй…

— Ну хорошо, тогда давай, как вчера, подходи в тот же класс, я подойду.

— Ага.

— Слушай, знаешь, что? Ты будь с ней чуть-чуть построже. Совсем чуть-чуть, мол, скажи, пусть учебники вытащит, заставь её в задание заглянуть. Поуверенней. Надо только в работу войти, а дальше пойдет. Угу?

— Ла-адно, — протянул я.

Я сидел в классе и смотрел в окна на пролетающие облака, когда в класс вошла моя ученица со взрослым эскортом. Лиза шла уже более уверенно, чем вчера, но все еще побаивалась.

— Привет, Толя. Как настроенье, заниматься будем? — я развел руками. Я-то был готов… вообще, это у Лизы сейчас спрашивать надо, зачем мне-то это говорить? — Так, ну в общем, садитесь, открывайте учебники, занимайтесь. Все в порядке? — Я растерянно сказал, что да, все нормально. И Антонина Викторовна ушла. Забавно, в этот раз она ни про какие дела не сказала.

— Ну что, доставай математику. — Лиза вопросительно посмотрела на меня, потом открыла портфель и выложила учебник. — Что вам задавали?

— Ничего — буркнула она, — Сегодня не было математики.

— Неважно, что было последнее? Какая тема? — Лиза полистала учебник, и ткнула пальцем в надпись:

— Вот, — надпись раздела гласила «Натуральные числа».

— Хорошо, — сказал я. — Давай решать. Что возьмем? — Лиза поправила челку, снова начала листать учебник, и снова тыкнула пальцем в страницу.

— Вот это.

— Хорошо, — я начал читать задание.

Задание было самое обычное, простая арифметика, взять да посчитать числа.

— У тебя есть тетрадка? — спросил я, оторвавшись от учебника — Это к уроку надо сделать?

— Угу.

— Тогда открывай, сейчас будем писать. — Лиза открыла тетрадь, взяла ручку, на этот раз свою, и начала выводить условие. Я не успел задать первый вопрос, как тут же увидел написанный ею ответ.

— Правильно. Молодец. А теперь это? — Лиза с уверенностью поставила следующее число. — Хорошо, а как ты его получила?

— Я просто умножила предыдущее на тройку…

— Слушай, ну так ты все понимаешь. Только в следующий раз так и пиши — 12*3, чтоб было понятно, откуда ты это взяла.

Лиза писала дальше. Сложилось такое впечатление, что она меня не слушает. Не в том смысле, что она все пропустила мимо ушей, а в том смысле, что я ей не нужен, и она и так это знает. Действительно, Антонина Викторовна оказалась права: «а там пойдет…» Первый номер мы сделали быстро, и я спросил, что дальше. Она еще раз тыкнула в какой-то номер на той же странице, и я прочел:

«Проверить равенства:

1) 3*5 = 5*3

2) 24*8 = 8*24

3) 5*3*5 = 5*5*3»

Тут я застопорился. Я прекрасно понимал, что все написаное верно. Но как объяснить это ребенку? Я поинтересовался у Лизы, как они пишут это в классе. Она молча вывела надпись:

«1) 3*5 = 5*3 — переместительный закон.»

Я опомнился. Ведь правда, был такой закон, и сочетательный, и распределительный… А я, балда, уже забыл это все за годами обучения в старшей школе. Ну, раз она справилась с этим, то с остальными она тоже справится. Лиза закончила писать пример, и перешла к следующему.

— Проверила, что все верно?

— М, — отрывисто произнесла она свой любимый звук.

— Тогда давай дальше.

И тут все вдруг сломалось. Лиза написала в тетради:"2* (15+5) = 30+5 = 35», посчитав все в столбик снизу. Я некоторое время не мог понять, откуда она берет эти числа, потому что ожидал вполне конкретную запись, и поэтому просто следил за её вычислениями. В какой-то момент я понял, в чем дело, но не стал её тормозить. Когда она дописала, я сказал:

— А скобки? Тут были скобки. — Лиза смотрела на меня непонимающими глазами. — Ну смотри, когда я умножаю сумму пяти и пятнадцати на два, я сначала считаю их сумму. А потом умножаю на два. — Лиза продолжала смотреть на меня, ничего не говоря. Я не мог уловить, что она думает, поняла она меня или нет. Поэтому я сказал ей переписать все еще раз, только теперь со скобками. Лиза перечеркнула все, и начала выводить заново. Но допереписав пример, она снова начала считать все в столбик, повторяя совершенно все заново, словно заученный наизусть стих.

— Стой, стой, стой. Ты меня не поняла. Давай еще раз. Когда здесь написаны скобки, я должен сперва считать сумму, а потом умножать. А ты все делаешь наоборот. Теперь ясно?

— М, — кивнула она без сомнений.

— Тогда считай. — и Лиза в третий раз начала выписывать то же самое. Я вздохнул. А как же все хорошо начиналось… Что мне теперь делать, объяснять еще раз? Одно и то же, пока не дойдет?.. Я же говорил, что учитель из меня никакой.

— Так, ты делаешь одно и то же. А я хочу, чтоб ты сделала правильно. Понимаешь? Ты понимаешь меня или нет? Когда два числа стоят в скобках — я не заметил, как начал говорить громче, — надо посчитать, сколько будет, если их сложить. А ты умножаешь! — меня начала донимать мысль, что если я так буду говорить одно и то же, она не поймет. — Хорошо, давай забудем об этом примере, давай я тебе дам другой такой же.

Я написал у неё в тетради своим аккуратным почерком выдуманный пример и дал ей посчитать. Какого было мое удивление, когда она написала все точно так же, снова совершив ту же ошибку. Я смотрел на неё, как на кого-то провинившегося, а она на меня с тем же абсолютно непонимающим полным ожидания взглядом. Надежда добраться до второй цифры в её примере у меня пропала. Я понял, что это безнадежно, и не выдержал:

— Ну это же очевидно, что здесь понимать? Есть скобки — значит складывай, а потом делай все остальное! Ты же гимназистка, у тебя же есть голова… — Я бросил взгляд на Лизу. В её глазах начали появляться мелкие капельки.

— Значит, мне нельзя учиться в гимназии?.. — спросила она дрожащим голосом. Я остановился. Я не знал, что сказать.

— Нет, послушай, ты и дальше будешь тут учиться. Просто тебе надо понять, как это правильно делать…

Наступила пауза. Я понимал, что если заставлю её написать еще раз, ничего не выйдет, а как ей объяснить, я не знал. Поэтому я просто смотрел на неё и думал, что говорить дальше. Наверное, у меня был воинственный вид, потому что капельки в её глазах не уменьшались. Наконец я смягчился и произнес:

— Слушай, давай мы на сегодня остановимся, ладно? Я не знаю, как тебе правильно объяснить и спрошу у учительницы. А ты пока иди домой, отдыхай. Угу? — спросил я в стиле Антонины Викторовны.

Лиза кивнула и вытерла собиравшиеся слезы.

На следующий день я встретился с Антониной Викторовной и сообщил:

— У меня проблема. Я не могу объяснить ребенку сочетательный закон арифметики. — Антонина Викторовна остановилась. — Лиза умная девочка, — сказал я, — но она чего-то никак не может понять. И я не пойму, что.

— А ты попробуй забыть о том, что она не понимает, — предложила тридцатилетний педогог.

— То есть как?..

— Ну вот так, просто иди вперед и не обращай внимание на то, что что-то не выходит. Если долго не можешь с чем-то разобраться, просто посмотри, что должно быть дальше — и все получится.

— Да?.. — усомнился я.

Антонина Викторовна улыбнулась мне, взяла за плечи, ловко отодвинула с дороги, и помчалась за каким-то учеником. Я не успел её спросить, будет ли занятие сегодня, так что решил, что приду в 220-й класс, подожду, и если они не придут, пойду домой.

Я снова сидел в 220-м классе и на этот раз размышлял на тему того, как же все-таки объяснить Лизе этот противный сочетательный закон. Мои размышления прервал скрип двери. В класс осторожно заглядывала моя ученица.

— Привет, — поздоровался я. — Ты одна?

Лиза кивнула и вошла. Мне вдруг стало интересно, она сама пришла или встретила Антонину Викторовну?

Я попросил у Лизы её тетрадку, чтобы посмотреть, не разобралась ли она сама. Просмотрев классную работу, я понял, что ничего не изменилось — она делает все ту же самую ошибку. Я решил воспользоваться советом своей учительницы и не останавливаться на этом, а идти вперед. Дальше по моему пониманию шел распределительный закон — ну надо же, чтобы ребенок знал их все? И я начал.

— Смотри, распределительный закон — это значит, что я раскрываю скобки. Вот возьмем вчерашний пример: (2+3) *5…

Лиза внимательно смотрела за тем, что я пишу. Когда я закончил, я спросил её: «поняла?». Она как всегда мыкнула, и я дал ей вчерашний пример, над которым мы бились. И на этот раз Лиза написала все по-другому, раскрыв скобки и посчитав все верно, хотя и немного сложней, чем надо было. Но, во всяком случае, это было уже лучше, чем вчера. Я был рад, что у меня хоть что-то наконец получилось. Выйдя из класса, я был определенно доволен собой. Оказалось, преподавать — это не такое уж утомительное занятие, я первый раз в жизни почувствовал, что от него можно испытывать удовольствие, когда у тебя получается. Правда, Лиза начинала пугаться, когда у неё что-то не выходило. Вообще, она сказала про себя, что она «грустная». И следующий совет своей наставницы в этом плане, который я получил был таким:

— Не важно, выходит у неё или нет. Тебе нужно показать ей, что она может, заинтересовать ее. Найти подход. Это искусство, понимаешь? Каждого обучают по-своему.

Я долго думал над этими словами. Позже я узнал, почему Лиза была такой пуганной — её отец кричал на всех в доме, а на неё с раннего детства. А также потом я узнал от Антонины Викторовны, что он пил. В общем, с этих пор я принял для себя несколько правил по общению с Лизой: во-первых я никогда не заводил темы, касающиеся дома, даже фразы вроде «иди домой отдыхать» перестал говорить. Не надо заставлять ребенка думать на эту тему, пусть даже вскользь. Во-вторых, я пытался, как говорила Антонина Викторовна, как-то развеселить и расшевелить Лизу, но делать это не специально и прямо, а ненавязчиво. Иногда у меня даже получалось. Один из таких случаев я до сих пор помню:

Конец ознакомительного фрагмента.