Железный город

Андрей Деткин, 2019

Земля колонизирует крохотную пустынную планету Тонг. Аборигены беспомощно взирают, как горнодобывающие корпорации выкачивают из ее недр полезные ископаемые. А глубокие котлованы засыпают металлическим хламом. В завершение всех злоключений, Тонг превращается в гигантскую тюрьму, где осужденные с Земли обретают новое место прописки.Что произойдет, когда в результате глобальной катастрофы планета арестантов и надсмотрщиков останется единственным островком человечества во Вселенной?

Глава 8. Тренировка

Слава вложил железный шарик в стычку. Вытянул левую руку в направлении скорбной обители, правой оттянул пружинистую пластину с углублением. Прицелился, выстрелил. Шарик попал в железную стену, о чем свидетельствовал тихий металлический лязг. Через несколько секунд жалюзи на окне поползли вверх. Фрамуга распахнулось, в проеме возникла знакомая фигура. Слава махнул рукой, Шпиль махнула в ответ, а затем окно закрылось.

Полчаса спустя по крутой извилистой каменистой дорожке приятели заехали на исключительно ровное плато, настолько ровное и горизонтальное, что не возникало сомнений в его рукотворном происхождении. В семи километрах западнее находилось подобное. На нем едва различимо бугрились постройки административной часть ЖГ. Вдоль отвесной скалы тянулся лифтовой подъемник — единственный путь наверх.

— Шпиль, — Слава провел рукой по непривычно коротким волосам, — я бы предложил тебе для начала спуститься по «легкотне». Трасса в основном пологая, ровная, на ней можно попробовать возможности твоей малышки. Имеется там пара — тройка мест, ты сам увидишь, где надо извернуться. Отбойниками не пользуйся. Я поеду следом и посмотрю как твой темп трассу держит.

Слава посмотрел на широкое рулежное колесо с шипами по корту. Подобное он видел впервые и не сомневался, что острая жесткость на зыбких склонах, весьма, нужная вещь. А вот два катка на ломающейся оси казались сомнительным решением. С одним катком привычнее, надо уметь работать корпусом, рассчитывать скорость и центростремительные силы. Это достигается тренировками, развитым чувством скорости, глазомером, способностью ощущать трассу. С чем у него был полный порядок.

— Сам попробовать не хочешь? — Шпиль тер бархоткой забрало шлема.

— Если только потом. Мне надо со стороны посмотреть, как ты с ним управляешься и, что он может.

— Ну, посмотри, посмотри, — Шпиль подмигнул, — можно сказать, присутствуешь при эпохальном событии, испытании новой концепции. Не догнать тебе меня, чемпион. Да, да я тут навел справки и выяснил что ты за фрукт. Нам обоим повезло: ты лучший темпер, я лучший конструктор темпов.

— Хм-м, — усмехнулся Слава, — что-то я твоего имени в зале славы не наблюдал.

— Увидишь, — твердо сказал Шпиль.

Они ехали по склону один за другим. Шпиль первым, Слава чуть позади. Временами нагонял, объезжал то справа, то слева. Трасса кончилась, и гонщики остановились у подножия.

— Что скажешь? — Шпиль снял шлем.

— Скажу, что он тяжеловат. На виражах переваливается на бронжиры, как толстый свин. Ты его утяжелил вторым катком и кабину нахлобучил слишком высоко.

— Ниже кабину нельзя, трассу не видно.

— Так сделай ее спереди, как у всех, — токарь сдвинул очки на лоб.

— Такая конфигурация продиктована центровкой и безопасностью. Второй каток компенсирует массу. Ты видел, как я им дорабатываю на вирах?

— Одно убрал, другое добавил, получилось то же самое.

— То, да не то. Я чувствую, что мне не хватает сноровки. Потенциал у «фриранера» огромный и твоя задача научить меня использовать его на всю катушку. А чтобы убедился, давай полезай на мое место и прочувствуй сам.

Слава помедлил несколько секунд, достал часы, взглянул на время: «Хорошо, только потом едем к тебе».

— Мы только начали тренировку! — воскликнул Шпиль.

— Да, но мне скоро на смену.

Шпиль поджал губы и о чем-то раздумывал, затем сказал: «Я дам тебе учебник домой. А теперь давай без лишнего трепа займемся делом».

— Отлично, — Слава с готовностью опустил очки на глаза и демонстративно размял пальцы, сцепив их в замок.

Чтобы сложить мнение ему пришлось на «фриранере» четырежды прокатить трассу. Был вынужден признать, два катка на гибкой оси очень даже неплохо держат склон. При неопытности они вполне могут компенсировать отсутствие мастерства, а в умелых руках… Он уже подумывал, как бы нечто подобное сотворить со своим болидом, только кабину оставить спереди. Если удастся сбалансировать эти два элемента, темп получится отменный. Тем более, в техническом регламенте соревнований нет ограничений по конструктивным решениям, оговорен лишь потолок по мощности двигла.

Но тут же устыдился своих мыслей. Получалось, он ворует чужую идею. Неужели сам ничего не может придумать и противопоставить двойному катку? Токарь решил идею не заимствовать, но и не упоминать больше о смещение кабины. Он не сомневался, что механик готовится составить ему конкуренцию.

— Ну как?

Шпиль с явным нетерпением ожидал компетентного заключения. Слава равнодушно пожал плечами.

— Конек не плох. Есть потенциал. Ты можешь достичь результатов, если, конечно, потренируешься. И начнем мы вот с чего…

Слава в общих чертах рассказал Шпилю основы маневрирования, о выборе позиции на старте, стратегии гонки, о силах и факторах, влияющих на скорость. В заключение вводной части предложил Шпилю закрепить знания на тренировочном треке.

Пока Шпиль раз за разом выполнял упражнения, Слава стоял на вершине плато, привалившись к темпу, беспечно кидал камешки, и думал: «Если не я, то кто-нибудь другой расскажет ему и объяснит то же самое. В кобальтах этот механик не нуждается. Пусть его тренером буду я. Особых секретов не выдам, но ездить посредственно научу. Заодно узнаю соперника и… ознакомлюсь с его библиотекой».

Тренировка закончилась в половине третьего. Минуя «Холодный паровоз» парни прямиком направились к Баггеру.

Как всегда в это время, улицы ЖГ пустовали, лишь из тени под навесами сморщенные старики изредка перебрасывались пустыми фразами: «Глянь, едут», «Ага», «Кто?», «Дряхля их знает», «Кажись, на темпах», «Ага», «Кто?», «Дрын — пыхто», «А-а-а?», «Крен на».

Железные улицы, крыши, стены, башни, транспорт, ветряки раскалились. Все источало жар. Город напоминал сковородку на углях. Большинство цехов и мастерских расположилось на окраинах, где ощущалось хоть какое-то движение ветра. Стук и скрежет, доносившиеся оттуда, слышались глухо, вязко.

Темпы катят мимо закусочной «Помойка плаза». Неожиданно откуда-то из закутков выскакивает темное, косматое и кидается под колеса «фриранера». Шпиль дергает рулем, старается избежать столкновения. Машину заносит. Шпиль выставляет ноги. Подошвы скользят по железному настилу. Благодаря шлему мир не слышит грязной ругани механика. Наконец, темп останавливается, выстреливает подножка, следом откидывается защитный купол: «Болт узлом, чтоб резьба твоя закисла, куда прешь? — ревет Шпиль».

— Миста, — обросший, грязный кахан, широко растягивает в улыбке большой рот, выставляя кривые зубы и вспухшие десна. Косматая нечесаная борода, кажется, лезет ему в рот, — не пожаейти оздик.

На четвереньках подскакивает к темпу и с усердием трет тряпкой переднюю стойку. Смотрит на механика и лыбится так искренне, как могут только глупые и дети.

— Трибелдых! — вопит Шпиль, — чтоб выхлоп тепе в обратку вдарил. Какого беса, ты под колеса кидаешься?

Ярость и гнев медленно отпускают Шпиля.

— Миста, вы седа даете, коа с гоы едете. Я эмп мою, — кахан поднимает руку с ветошью и делает круговое движение. Этой незамысловатой работой он всегда зарабатывал себе легкий гвоздь, когда темпер промачивал горло в закусочной.

— Рыхля клепаная, Трибелдых, я же тогда останавливался…

— Миста, вы седа дааи.

Кахан улыбается еще шире. Красную лапищу с растрескавшейся кожей, словно обваренную в кипятке, протягивает механику, другой, возит тряпку по крылу.

— Вонь какая, — Шпиль морщится и отворачивается, тем не менее, открывает молнию на маленьком нагрудном кармашке, — Трибелдых, от тебя разит дешевым пойлом за версту. Ты когда-нибудь просыхаешь? — механик встречается взглядом со Славой.

Трибелдых доволен собой. Он выманил у мистера гвоздик. Мысленно его ломает на кобальты, рассчитывается с дконтайгерами и берет новую артиллерийскую гильзу тридцать восьмого калибра доверху наполненную бредом, закупоренную медным, блестящим колпачком с насечками по канту.

— А вот это ты видел?

Слышится громкий, резкий голос и смачная комбинация из трех пальцев упирается кахану в шишковатый, сопливый нос. С недоумением попрошайка косит глаза на фигу. «Что бы это значило?». Все еще продолжает улыбаться. Внутренний голос, который Требелдыха подводит редко, ворчит и предлагает «включить заднюю».

В следующее мгновение сильный толчок в грудь, отбрасывает кахана на спину. Лицо благодетеля пылает гневом:

— Из-за тебя, плешь багряная, я чуть не разбился. Еще раз подойдешь к темпу, руку сломаю. Усек?

Трибелдых часто моргает, недоумевает всем своим естеством и еще надеется, что гнев скоро сменится милостью. Бледная улыбка конвульсиями пробегает по толстым растрескавшимся губам.

Шпиль разворачивается и на прямых ногах обходит темп. Садится, закрывает колпак и рвет с места. Огорошенный Трибелдых смотрит вслед.

— Эй, — слышит он и поворачивается на голос. Рядом стоит другой темп на нем гонщик, кажется, из простых металлургов. Трибелдых широко улыбается, смотрит снизу вверх. Легкий ветерок шевелит его грязные, нечесаные космы.

— Держи.

Трибелдых с первого взгляда определяет гвоздь и ловко цапает его на лету.

— Двигаш в помащ, миста.

Кричит Трибелдых вслед удаляющемуся темпу, прижимая кулак с кобальтами к груди.

— Зря ты ему дал, — Шпиль постучал ботинком в синюю створу, — это народец, видит в тебе только гвозди. Оторвет один и думает, что ты за дурак, раз так легко разводишься на страдальческую моську. У меня он хотя бы темп вылизывал.

— Бред его сгубил, — равнодушно возразил Слава, — он больной.

— К Криматору больной. На этом бугае чермет возить можно тоннами.

— Кому такой тягач нужен, который одним глазом на гильзу смотрит, другим под ноги. А как кобальт звякнет в кармане так тут же вприпрыжку к самопальщикам. Какой он после этого работник?

— Защищай его, давай. А он меня, между прочим, чуть не угробил.

— Мы в ответе за тех, кого приучили.