«Шум за дверью тишины». Второе издание сборника рассказов Андрея Алексеевича Гонцова

Андрей Гонцов, 2022

Второе издание сборника рассказов. К полюбившимся рассказам добавлены новые истории которые не оставят вас равнодушными. Интересны рассказы будут поколению 80-85 годов рождения прошлого столетия, то есть людям 35-43 лет. В России сейчас около 23 миллионов мужчин и женщин этого возраста. Второе издание является продолжением нашумевшего сборника в 2022 году в России. Читателя ждут новые герои и новые рассказы серии "Шум за дверью тишины".По сути будут описаны в рассказах лучшие годы этих людей. Рожденным в СССР видевшим распад великой страны, пережившим 90-е и заставшим миллениум.Книга с рассказами о нашей не легкой, но забавной жизни со всеми ее оголенными проблемами. О доброте падших и грехах кристально чистых людей…

Кусок чёрного хлеба.

Помещение семь на восемь метров квадратных, деревянный пол, железные кровати, двенадцать, двух ярусных. На входе помещения стол, приваренный к железной ленте, которая опоясывала деревянный пол. Справа общий туалет с бетонной перегородкой. Стены окрашены в темно-голубой цвет, потолок покрыт побелкой. Освещение над дверью защищённое решёткой. Два окна высоко почти под потолком, небольшие отверстия с толстыми решетками арматурами. Да теперь это помещение стало моим временным личным адом. Таких камер было ровно 6 в центральной городской тюрьме. В этих камерах находились малолетние преступники. Дети от 12 до 18 лет. Содержатся они отдельно от взрослых преступников, но не совсем. В каждой камере находится 2 или 3 взрослых рецидивиста, администрация подсаживает их специально. Как правило, эти взрослые контролируют детишек преступивших закон и наставляют их так сказать на путь истинный. Что бы легче было держать свое слово. Среди малолетних преступников взрослые подбирали к себе в команду 2-3 здоровых ребят и держали их возле себя. Взрослые заключенные, являющиеся внештатными сотрудниками, доносчиками и активистами по тем или иным причинам стремились попасть в такие камеры. Взрослые рецидивисты сотрудничали с администрацией тюрьмы, и в общие камеры им дороги не было. В целом у администрации и этих заключенных было обоюдное соглашение. Если коротко, преступники выполняли работу дознавателей и раскручивали несовершеннолетних на явки с повинной, а оперативники тюрьмы прятали их от выезда в колонию и посещения общих камер. Судьба таких активных заключенных в общих камерах понятна, просто ломали все что можно. При попадании в такую камеру малолетний преступник попадал в пыточную камеру, как сейчас модно говорить 24/7. На время следствия, а оно, могло продолжаться и около четырех месяцев…

Большинство не выдерживало, и писали до 10 признательных заявлений в разных преступлениях. Оперативники тюрьмы получали звёздочки на погоны за усердную работу, взрослые активисты теплое место и доступ к хорошему питанию, детям родители присылают часто посылки и бандероли. Были ребята, кто отказывался от таких предложений по написанию на себя самого доносов или признаний. Но их было не много. Так их, сильно избивали и на итоге насиловали или опускали. В общем как в песне поётся — «выхода нет». Я попал в камеру номер 32 по распределению. Зайдя в камеру, увидел трёх взрослых заключенных и около пятнадцати подростков от четырнадцати до семнадцати лет. Сразу было видно, что группы поделены не видимой гранью на лагеря. Одни чувствовали свое превосходство и вели себя вольготно, а вторые были в каком-то замученном и перепуганном состоянии. Один из взрослых рецидивистов пригласил пройти и присесть для знакомства. Приготовили крепкий чай, налили в кружку. Пока пили чай каждый из своей посуды, спросили кто и откуда. Уверенные в своих силах и полной безнаказанности трое взрослых преступников обрисовали правила в деталях моей будущей жизни. Если я буду сидеть тихо и не создавать всему коллективу проблем, то и у меня их не будет. А самое главное нужно полностью раскаяться в своих преступлениях на бумаге. После диалога открылись двери и все засобирались на прогулку. Я решил остаться, перевести дух и решить, что делать в этой ситуации. Бежать не куда, сотрудники администрации мне не в помощь, а в камере пять «беспредельщиков» контролирующих мою жизнь. Со мной оставили двух помощников, крепкие ребята активисты лет по восемнадцать. Как понял потом, оставили их не зря. Одному из этих ребят я видимо не понравился, и получилась не большая драка. В целом я не успел даже ударить, но очень хотел. Два удара, разбитый нос, сотрясение. Умылся, с группой поддержки договорились, что о, этом конфликте ни кто не узнает. Видимо проверяли на вшивость. Слава богу, просто избили, это не самое худшее, что могло случиться. В течении нескольких дней меня не трогали, но я видел каждый день, как кого-то из ребят зовут на общение взрослые, дают бумагу и ручку. Подростки пишут явки с повинной, после взрослые рецидивисты аккуратно все складывают в папку. Ну, подумал я это еще не конец, меня пугало состояние моих сверстников. Все были, в каком то, анабиозе и неохотно общались. Состояние всеобщего страха пришло ровно через три дня. «Старший», так называли взрослых заключенных, подозвал одного из подростков и достал папочку с явками с повинной. И начал в деталях переспрашивать подростка, понаписанному, не показывая конечно ему этот лист с доносом на самого себя. Малолетний обвиняемый еще не осужденный начал путаться в датах, цветах и времени… Старшие переглянулись между собой. Все ясно парень соврал, кто же будет себя оговаривать и тем самым добавлять себе срок. Одного помощника поставили у двери и жестоко избили подростка. Били методично, не опасаясь дежурного контролера охраны в коридоре.

Я было рванул вперед, но меня остановили, сказали не лезь, до тебя очередь тоже дойдет. Веселая картина представилась мне, что же делать, если ты ничего не совершал противозаконного…

Вечером после отбоя я не мог уснуть, понимая, что очередь и до меня дойдет, нужно было, что то придумать. И тут мозг выдал единственную и правильную стратегию. Мне необходимо придумать 3-4 истории и четко их запомнить. Тянуть время и ждать отбытия из этого красного уголка. В течении месяца меня должны этапом отправить в родной город, где меня ждал суд и приговор. Придумал пять вымышленных историй и запомнил их в деталях, так что ночью разбуди, все перескажу. План сработал, на повторных дознаниях камерных «полицейских» все сходилось. После 3 недель довольные своей работой старшие вызывались оперативниками тюрьмы на аудиенцию и передавали горы листов с явками с повинной проверенными много раз, выбитыми силой или запугиваниями изнасилования. Большинство писали правду, и получали за эту правду, дополнительно срока. Многие, зная о преступлениях на своем районе, присваивали их себе и старались описать это правдоподобно, старшие в этом помогали. Сколько преступлений «глухарей» было раскрыто, одному богу известно…

Если бы все делали, как я — я бы не выкрутился точно. Так что мне просто повезло, что я не сознался в чьем то преступлении. А мои истории были выдуманными и не имели не подтверждения, ни существования. В один из дней в камеру попал парнишка, этапом шел из города Владимира. Как я узнал из его рассказа, у них такого «беспредела» нет, по отношению к несовершеннолетним преступникам. В тот день этот парень прибыл после обеда, а так как хлеб на целый день на душу выдают на завтраке, то соответственно на него пайка рассчитана не была…

У подростков очень хороший аппетит, но то, что предлагалось в тюрьме это отдельная печальная история. Чувство голода не пропадало ни когда…

Понимая, что без хлеба он просто не утолит голод сегодня, на ужин поделился своим куском черного хлеба. Жалко парня стало с виду не плохой, в чужом городе, тюрьме…

Иногда бывали моменты, когда велись беседы в камере, кто о чем, между собой, были минуты, когда можно было, перекинутся двумя тремя словами. В эти минуты то я и рассказал, что ждет парня из Владимира, не сегодня — завтра, и подсказал, как выйти из ситуации, пострадать не пострадает, а там пока проверят и поймут про выдуманные преступления его и след простынет. Пожалел, не хотел, что бы этот парнишка пострадал, как многие. Да и взрослые на него нацелились, было видно…

Конец ознакомительного фрагмента.