Байт II. Блуждающие лабиринты Гиннунгагапа

Андрей Вичурин, 2019

Жизнь главных героев продолжается, принося не только потери и разочарования. Времени для принятия решений у них остается все меньше и меньше. Миры лихорадит, сплетая реальность и виртуальность, в один безумно сложный узел, который, кажется, легче разрубить, чем распутать. Герои по-прежнему пытаются жить, не выбирая между добром и злом, игрой и реальностью. Не все из задуманного получается так, как планировалось, но – получается! И они уверенно движутся к намеченной цели, стараясь спасти Землю и прилегающие к ней области Галактики от исчезновения.

III

«… что мы живем безумной, вполне безумной, сумасшедшей жизнью, это не слова, не сравнение, не преувеличение, а самое простое утверждение того, что есть».

Толстой Л. Н.

Всеслав (Ян).

Где-то в резиденции Демиурга.

Все произошедшее за последние несколько часов, плюс внушающие надежду слова Демиурга, немного приглушили боль утраты. Я уже не жаждал смерти человечества в обмен на жизнь Сергея. Я даже согласился его спасти. Внутри саднило, но это уже было терпимо.

Антон со мною не пошел, сославшись на желание отдохнуть, да и не знает он никого из моих сослуживцев.

Я не возражал, а с ребятами обещал познакомить позже. Как я выяснил у Демиурга, их выбор, в отличие от нас с Антоном, мог стать практически неограниченным. Им не надо спасать Землю, «Мир», октеракт и Вселенную в целом. Они свободны как ветер, — хочешь, отправят на Землю, хочешь в «Мир». А хочешь, вообще на любую Кассиопею с Альфа Центавра, транзитом через Пояс Ориона, главное, чтобы мир считался гуманоидным. Я раздумывал, как бы им об этом сказать. И полной уверенности в адекватном восприятии моего сообщения не испытывал.

Это мы с Антоном прошли небольшой курс шоковой мозготерапии, а они, скорее всего, просто просидели в помещении, совершенно не представляя, где находятся и что их ждет. Неясные образы событий, предшествовавших нашему попаданию в резиденцию Демиурга, теснились в моей голове, но, на тот момент я еще не мог восстановить их последовательность. В мозгу ворочалось какое-то разноцветное блеклое оливье из всплывающих разрозненных отрывков.

Пройдя длинным флюоресцирующим мягким светом коридором, сопровождаемый движущимся указателем, до самой, поднявшейся вверх при моем приближении двери, я вошел в большое и светлое помещение, более чем наполовину заполненное разнообразной мебелью и двумя коконами из прозрачного пластика.

Меня встретили Настя и Леха.

В том месте, где мы очутились, я не встречал ни единой живой души, которая могла бы им помочь, но, тем не менее, нашел своих спутников сытыми и переодетыми. Ребятам уже оказали медицинскую помощь. Их ссадины и порезы оказались заживлены, а сами они улыбались и радовались встрече.

Настя, без замызганного кровью и грязью медицинского халата и припорошенных пылью дорожек от слез на лице, оказалась очень миловидной девушкой лет двадцати, можно сказать, даже красавицей. Медь волос, спрятанная ранее под серой запыленной косынкой с красным крестом, притягивала взгляд и уже не отпускала. До событий в блиндаже мы с ней не встречались, поэтому мне трудно судить, изменилась она или нет. Откуда-то из глубины сознания всплыл ее образ в синем плаще и волны рыжих локонов, охваченных широким плетеным кожаным ремешком с изумрудом, в витой золотой вязи побегов и листьев посредине.

— Это я тут наэкспериментировала! — сказала она, смущенно улыбаясь. — Как вызывать мебель я разобралась, а как убрать ненужную, пока не пойму, поэтому она добавляется и добавляется… Не знаю, что-то я делаю не так!

А вот Леха изменился однозначно.

Из хмурого и нелюдимого до глаз заросшего бородой мужика, он превратился в улыбчивого и симпатичного, намытого и побритого молодого парня, благоухающего приличным одеколоном.

— Привет, Ян! Это только цветочки! Слава богу, я отговорил ее со шкафами экспериментировать, не то уже привалило бы нас этой мебельной лавиной!

— Так разберись дорогой, как убрать все не нужное! Не то у вас тут и черт скоро ногу сломит!

Я подошел к капсулам, в которых лежали Степан и… Неужели нашелся Макс?! В смысле, — «нашелся»? — сам себя переспросил я. Он же на фаркопе висел!

Степану отрастили новую кисть, и он уже проходил реабилитацию, погруженный в лечебный сон.

Во второй капсуле спокойно посапывал Макс. Позже, когда он пришел в себя, выяснилось: в то время, когда наш «бардак» совершал свой судьбоносный перелет на балкон резиденции Демиурга транзитом через битую локацию, Макс соскользнул с крыши броневика и перед перемещением, совершенно случайно, зацепился поясным ремнем за фаркоп, которым была снабжена боевая машина для перевозки полевой кухни.

Он отделался несколькими переломами ребер и переломом, уже до этого простреленной ноги. И я откуда-то это знал. Как и Степан, он уверенно шел на поправку.

И тут я вспомнил. Вспомнил голограмму Антона, машущую рукой в приветствии, квадрокоптер в небе, напирающие и откатывающиеся назад черные коробки войск демонов, бесконечное перетаскивание снарядов, уносящихся к соседнему недалекому холму и возвращающихся обратно на направляющие пусковой установки.

По разноцветному оливье образов в голове, словно блендером прошлись, и оно превратилось в липкую кашу недоумения. Что-то со мной явно не так.

— Что это за место, Ян? Ты с кем-нибудь разговаривал? — тихо, чтобы Настя не слышала, спросил Леха, наклонившись к прозрачной крышке капсулы вместе со мной. — Я прошел по коридору в обе стороны, но не очень далеко, чтобы не заблудиться. База тут какая-то, или что? А то я, честно сказать, не совсем помню, как мы здесь оказались.

— Никакая это не база! — вклинилась Настя, услышавшая наш разговор, не смотря на уловку Алексея. — Где ты видел, чтобы мебель из пола росла? А еда чтобы по первому требованию на столе из стены появлялась? А роботы, которые царапины нам вылечили, — раз, и все! Даже следа не осталось! Если и база, — то точно не наша… И даже не американская! Я думаю, что мы попали к инопланетянам, вот!

— Что скажешь, Ян? — обеспокоено поинтересовался Леха.

— Да что тут говорить. Вы ничего не помните? Ну, как мы здесь очутились, где еще были, до того как сюда попали? — адресовал я вопрос сразу обоим.

— Что значит, — где? — не понял Леха. — Мы же все вместе на «бардаке» от врага уходили, после того как от наших позиций пустое место осталось!

Настя согласно кивала на его слова, а глаза стали наливаться слезами. Что такое, блин?

— Ты меня пугаешь, Ян!

Ясно. Не хватало еще, чтобы меня за малахольного приняли, и жалеть начали.

— База! — рубанул с плеча я. Все мы тут умом повредились, не только я один. — Можно сказать инопланетная…

Леха тихонечко присвистнул.

— Как это? Мы же еще недавно на Земле были… — жалобно произнесла Настя, все же пуская одинокую слезу. — И где мы сейчас? А ты откуда пришел?

— Так, давайте по порядку, а то слишком много вопросов, но только ответов маловато. И давайте присядем. Мебели, твоими стараниями, теперь хватило бы на всю нашу роту, — я плюхнулся на ближайший диванчик с пухлыми подушками. А что? Удобненько!

— Первое, — продолжил я, закидывая ногу на ногу, — мы попали в какой-то пространственный портал, в который вскочили на одном из холмов, когда пытались вырваться с поля боя.

Второе, — на другом конце портала оказалось вот это, — я обвел рукой зал, — и все это находится не на Земле, не в космосе, и вообще, насколько я понял, нигде и вне времени. Поэтому, нас могут вернуть прямо в тот миг, в который мы вскочили в портал, — мы в него, естественно не вскочим, а если повезет, удачно приземлимся и может быть, даже уйдем от преследующего нас врага. Наверное. Если получится.

Третье, — когда Макс со Степаном поправятся, у нас будет выбор: вернуться на Землю, причем не обязательно туда, откуда мы выпали. Да, и не обязательно в то же время. Будет выбор в каких-то некритичных для нарушения временной матрицы промежутках. Это надо узнавать.

Четвертое, — можно отправиться в любой другой мир — их тут сотни, тоже можно выбрать.

Пятое и последнее, — наверное, можно переселиться в «Мир» который был виртуальным, а теперь стал реальным… В общем, долго объяснять. И остаться там.

По мере моего рассказа лица слушателей потихоньку вытягивались, рты открывались, а глаза становились все больше и больше. Сказать, что Леха с Настей были удивлены — значит соврать. Они не были удивлены. Они просто не поверили.

В принципе, реакция на мои слова оказалась ожидаемой. Они не помнят ничего про оборону холма. Для них время с ночи, через рассвет к обеду и обратно, — с обеда, через рассвет к ночи, просто потерялось. Да я и сам не совсем уверен, — происходило это все на самом деле или мне просто пригрезилось.

— Дурацкие шутки! — буркнула Настя, отворачиваясь.

— Не-е, Ян, это и правда, уже перебор! — по-детски обиделся на меня Леха.

— Не хотелось бы вас расстраивать, но… — может быть так до них дойдет?

— Сделать окна прозрачными! — громко приказал я, казавшимся до этого момента монолитным стенам в комнате.

За пару секунд в двух из них появилось по три больших окна.

— Вперед! Смотрите сами! — я махнул рукой, в сторону искрящейся в них черноты.

За окнами медленно вращалась, сверкая мириадами близких и далеких звезд, объемная воронка Млечного Пути.

Ноги перестали держать Настю, и она обессилено опустилась на кокетливую оттоманку, а Леха так и остался стоять с вытаращенными глазами рядом с каким-то пузатым комодом. Я поерзал на мягких гостеприимных подушках выбранного мною диванчика, устраиваясь еще удобнее, и стал ждать их «отвисания».

На это понадобилось несколько минут.

— Пойду, попробую у стены водки выпросить! — это было первое, что произнес Леха, пришедший в себя чуть раньше Насти. Через минуту он подтащил к нам антикварного вида стол на гнутых ножках и еще одно кресло. Расставил графинчики, стаканчики, рюмочки и тарелки с каким-то, то ли мясом, то ли сыром и хлебом.

Выпили. Закусили.

Еда, как еда. Хлеб, еще теплый и вкусный. Мясо непонятное, какого-нибудь свинорака, а может быть, вообще одна из разновидностей Альдебаранской сои. Зато местный C2H5 (OH), в 40% концентрации порадовал своей мягкостью и оказался на высоте, как и холодный брусничный морс.

Посидели. Помолчали.

Выпили. Закусили.

— В общем, когда восстановятся ребята, придется выбирать, — нарушил я затянувшееся молчание. — Пообщался я тут с местным хозяином…

— А кто он? — перебила меня Настя. — Человек? Или зеленый такой, как жаба, и с тремя пальцами?

— Он гуманоид…

— Гуманист — это уже хорошо. Не люблю я агрессии, — встрял Леха, целиком запихивая кусок сыра в рот.

— Гуманоид — значит человекоподобный, — поправила Настя.

— Ну, профти, я инфтитутоф — медучилиф не заканшивал, — прошамкал он, пережевывая. — Из-за парты сельской школы и сразу на войну.

— Ладно, Леш, не обижайся.

Леха махнул рукой, мол, проехали.

— Он андрогин, — пояснил я и, видя упершиеся в меня непонимающие взгляды, добавил, — он двуполый, одновременно и женщина, и мужчина.

— Гомосексуалист, что ли? — вытаращил глаза Леха. — Ну и ну! Ваще, вот мы попали!

— Не — е, правильно сказать — гермафродит, — поправила Настя. — Бедненький… Он тут что, один? Не видать никого больше.

— Один.

— Герма…

— Короче. Я не правильно сказал. Не двуполый, а бесполый… Тьфу! Сам запутался тут с вами! В общем, — он одновременно и женщина, и мужчина, и ни то и не другое. Все понятно? Наливай!

— Да-а, без ста грамм не разберешься! — Леха ловко разлил беленькую по стопарикам. После школы на войну, говоришь? Это там, интересно, такому виртуозному разливу учат?

— Я у матери в рюмочной последний год перед выпуском подрабатывал, — стер он незаданные вопросы, заметив мое пристальное внимание к процессу наполнения стопок. — На мотоцикл хотел насобирать, да вот, вербовщики эти подвернулись, грят, — нафига тебе байк, через год уже на «Мерине» в деревню приедешь! Ага… Приедешь тут!

Он, зажатой в руке рюмкой обвел все вокруг, — и комнату с мебелью, и бриллиантовую тьму за окнами.

— Как он только со всем этим сам справляется?

— Легко справляется, — успокоил я. — Чтобы что-то сделать, ему стоит только захотеть и оп… Все готово!

— Как так? — удивилась Настя.

— А вот так. Он, вроде как местный заместитель бога. А-а, вы все равно «Пир» Платона не читали! — махнул я рукой. Выпитое подействовало. Напряжение, не отпускавшее меня все последнее время, отступило и захотелось просто посидеть и поболтать ни о чем.

— А ты, можно подумать, читал? — подначила меня Настя. — И что там твой Платон про заместителей пишет?

— Не про заместителей, а про андрогинов, — поправил я, — что они были очень красивы и как титаны сильны. Возгордились они, и пошли с богами воевать. Ну а боги, в наказание их пополам поделили. Каким-то половинкам досталось больше силы и гордости, а каким-то — красоты и наглости. Так появились мужчина и женщина. Угадайте с трех раз — кому что досталось? С тех пор они ищут свои половинки по всему свету, чтобы воссоединиться. А хозяин здешний из воздержавшихся оказался, в походе на богов не участвовал, вот ему тепленькое местечко и обломилось.

— Красивая легенда, — мечтательно вздохнула Настя. — Не смотря на твои выдумки про наглость! Там же не так написано? Или ты и сам не читал?

— Не читал. Мне эту легенду сын утром рассказал. Он читал.

— Я не знала, что у тебя есть сын. Сколько ему, лет пять, семь? И он уже Платона тебе пересказывает? — удивилась Настя. — Как же так, — утром? Мы же утром здесь были!

— Не-е. Утром я только сам узнал, что у меня сын есть, а это уже потом он мне про Демиурга — андрогина рассказал.

— Ты нас совсем запутал! Твой сын что, здесь? Почему он тут сам, такой маленький?

— Нифига себе маленький — выше меня на пол головы! — эмоционально не согласился я.

Настя с Лехой вытаращили глаза.

— В пять лет выше тебя на полголовы?!

— Да какие пять лет, — ему уже двадцать пять! — выдал я.

— А тебе сколько? — не унималась Настя.

— Двадцать семь, восемь…

— Так ты его что, в три годика забалабахал?! — рассмеялся Леха.

— Какие три годика?! — неподдельно возмутился я. — Он только в этом году родится!

На их лица стоило посмотреть. Жалко, не догадался сфотографировать. Память была бы на долгие — долгие годы! Похоже, за сегодняшний день мы все наудивлялись на всю оставшуюся жизнь и, пожалуй, еще на парочку следующих.

Я сам все никак не мог полностью принять все эти хроновыверты и гримасы пространства — времени. Как там сказал Леха? «Без ста грамм, не разгребешься?»

— Че зависли? — меня слегка понесло. — Наливай, поговорим, до зануды, до зари! Так и быть, расскажу я вам эту нереально виртуальную и, одновременно, не виртуально реальную историю. Потом, всем вместе, проще решение принять будет. Только уговор — Максу со Степкой сами все перескажете, а то я еще раз напиваться не хочу!