Байт III. Звезда и Смерть Шшлемхх Аинна

Андрей Вичурин, 2019

Всеслав и Антон по-прежнему пытаются распутать узел реальностей и разобраться с растущим комом проблем, порожденным созидательной деятельностью Всеслава. Какие приключения их ждут? Читайте, и узнаете!

V

«Драконом мало родиться, Им ещё надо стать».

Не совсем, Эдуард Асадов.

Антон.

Неизвестный мир на краю Вселенной.

Не знаю, чего уж такого они увидели в этом невзрачном каменном цветке, но их реакция оказалась для меня совершенно неожиданной. Массишшим быстро взял себя в руки, надо отдать ему должное. Да и по-другому быть не могло, все-таки — он правитель, хоть и небольшого, но, государства. Это я так предполагаю, по отсутствию официоза и пышности в обрядах. Взять, к примеру, эту помолвку. Кроме семьи, — никого.

А с другой стороны, делать преждевременные выводы неправильно. Я ведь даже названием этого мира не удосужился поинтересоваться, не говоря уже о его местоположении, по отношению к Земле. Чему меня только учила Марья Николаевна, наша классная руководительница и по совместительству преподаватель географии? Двойка, Кириллов, однозначно!

Массишшим подошел, словно нищий за подаянием с протянутой рукой и выражением отчаянной надежды на лице.

— Можно посмотреть? — он, кажется, и дышал через раз.

— Конечно! — все еще недоумевая от такого пиетета, я вложил камень в его подрагивающую ладонь.

Массишшим осторожно поднял ее на уровень глаз и застыл, напряженно рассматривая цветок, медленно поворачивая и так, и сяк. Все остальные обступили его со всех сторон и тоже вперили свои взгляды в камень, изредка восторженно цокая языками.

Если моим новым родственникам вместо злата — бриллиантов невзрачные куски гипса в форме цветка нравятся, — это сугубо их личное дело. Значит, жизненные ценности у них несколько другие. Ну и пусть их!

Налюбовавшись вдоволь, все расступились, пропуская Массишшима. Тот подошел и осторожно протянул мне камень:

— Теперь мы знаем, какая она! Спасибо тебе! Ведь мы ее раньше только на Ленте Свершений видели, да рисунок, одним из архивариусов, со слов Первого Короля, сделанный. Береги ее сын, умоляю! — он аккуратно, словно это не грубый и холодный камень, а действительно нежный хрупкий цветок, вложил артефакт мне в ладонь. — Она, уникальна!

Я внимательно осмотрел камешек со всех сторон, пытаясь проникнуться и узреть признаки хотя бы какой-то необычности. И, конечно же, ничего не увидел. Обычная «Роза Пустыни», я таких «цветочков» сотни на севере Африки видел. Туареги считают, что они рождаются из верблюжьей мочи.

— А знаете, что… Папа… — я протянул ему неоцененный мною раритет. — Возьмите, пожалуйста! Дарю от чистого сердца! У Вас она в большей сохранности будет. А то я раздавлю еще ненароком…

Массишшим снова посинел от волнения. Да что ж такое?

— Только Вы мне расскажете, как ее зовут, и чем она уникальна!

Он бережно принял подарок и сделал знак рукой кому-то из сыновей.

Паша пулей метнулся из зала, и уже через минуту вернулся с ларцом резной кости, очень напоминающим утопленную мною в безымянном озере братину, только не близкой к прямоугольной форме, а квадратную и немного большую.

Открывалась она тоже чудно: снималась верхняя крышка вместе с двумя противоположными боковинами, а еще две, раскладывались. На дне ее лежал до боли знакомый мне кусочек парчовой чешуйчатой кожи цвета червонного золота. Точно такой же, как и на крыльях агатового дракона, отдавшего мне в шатре у алого демона розовую жемчужину. Он тогда еще что-то про каких-то шпрингов шипел. Теперь я знал, о ком шла речь. И только сейчас до меня дошло, — вставки, о которых распинался мастер Роуг, расхваливая уникальность подаренной матерью шкатулки, сделаны из кожи и косточек из уха такого же дракона.

— Эбеновый дракон! — подтвердил мою догадку Массишшим, аккуратно укладывая камень на бархатную черную подкладку. — Пойдем в сад, прогуляемся. Там и побеседуем. Только сначала, зайдем к Спектралиям, у них для тебя тоже есть подарок.

Паша унес реликвию куда-то во дворец, а мы вышли в большой внутренний двор, не смотря на адскую жару снаружи, утопающий в яркой и сочной прохладной зелени. Чуть справа, вдалеке, возвышаясь метров на двадцать над углами каменного треугольного здания цвета охры, стремились в небо три сверкающих изумрудом кровельной чешуи шпиля. К нему мы и направились.

Войдя в высокие стрельчатые двери, я осмотрелся. Как и большинство виденных мною здесь зданий, поражавших наружной красотой и изысканностью стиля, внутри оно оказалось практически лишенным предметов интерьера. Лишь пустая чаша из молочного цвета мрамора, около пяти метров в диаметре и полметра глубиной, окруженная кольцами ступенек, ведущих в нее, посреди просторного зала, и такого же качества монолитная скамья по внутреннему периметру здания, разорванная у входа. Витражи высоких окон наполнял свет, похожего на наше Солнце светила, оживляя сцены давно прошедших битв.

Так я и стоял, разглядывая их, рядом с невозмутимым королем, пока не подошел ко мне серолицый субъект в традиционном для дактили — служащего одеянии, с вышитыми серебром узорами, какими, — я не разобрал из-за складок. Наверняка, подтверждающими его высокий текущий статус.

Он молча подошел ко мне и протянул руку ладонью вниз.

— Разреши ему прикоснуться к твоей голове, — прошептал Массишшим. — Он не причинит тебе вреда.

Я без малейших опасений кивнул, соглашаясь.

Служитель положил мне ладонь на лоб совершенно тем же движением, что и в свое время Марфута в «Мире», и произнес:

«Вами получена способность «Прозревающий даль» 1 уровень. Позволяет покинуть границы тела и незримо присутствовать в любых уголках пространства. Помните: хотя теперь, для Вашего разума и нет расстояний и преград, — не выходите из себя по пустякам!»

Я натурально обалдел! По всем признакам я находился в реальном мире, совершенно не таком к которому я привык, но, все-таки реальном, со всеми его безусловными атрибутами. И только что, кто-то из Высших еще раз дал мне понять всю тщетность любых моих попыток выйти из игры. И не важно, что я там себе напридумывал, насчет реальности и нереальности.

Притомили, честно сказать! Да не собираюсь я выходить! Толку мне скакать из одной игры в другую, наивно полагая, что уж на этот-то раз, я все-таки точно вырвусь!

Ага! Щас! Проходили уже! Везде одинаково! Во всех мирах и реальностях! От себя не вырвешься! А посему, — играю до самого «game over»!

Я поблагодарил серолицего за подарок и направился вслед, молча повернувшему к выходу Массишшиму.

Пройдя по дорожке между живыми изгородями, мы попали на немаленький пятачок, забранный по кругу невысокой стеночкой — оградой из полированного травертина с, казалось бы, разбросанными хаотично по волнистому крупнозернистому серому песку разнокалиберными камнями. Ага, вот и сад!

Молча постояли несколько секунд.

— Красота! — тихо высказал я свое мнение.

— Ты тоже чувствуешь его? — поразился Массишшим. — Мне показалось, ты не любишь и не понимаешь камень!

— Почему же? — возразил я. — Очень люблю. Думать рядом с ним хорошо. Спокойно.

— Я рад, что ошибся! — он чувствительно сжал мой локоть, и показал рукой на переливающуюся лабрадоритом и кварцитом впереди, у продолжения дорожки, арку. — Для начала сходим туда, а затем придем и продолжим разговор здесь.

— Хорошо, — согласился я, указав на то, что японцы называют «сухие горы и воды», — только сядем с северной стороны карэсансуя!

— Непременно, — в свою очередь не стал возражать Массишшим, бросив на меня уважительный взгляд. — Рад еще раз!

Пройдя под изумительной красоты аркой, мы уперлись в начало стены двухметровой высоты из того же кварцита, только желтого. Она извивающейся змеей уходила за поворот вдалеке, скрываясь за зеленью живого коридора.

— Лента Свершений, — указал на нее Массишшим. — На ней наш народ запечатлел всю свою историю.

Стена, покуда хватало взгляда, оказалась покрыта картинками с иероглифическим письмом, подобным египетскому.

— Здесь повествуется о сотворении мира, — сообщил он, подходя к ближнему краю. — Изначальный, в одиночестве. В нигде. Или в везде, — как угодно.

Массишшим сдвинулся на шаг вправо.

— Вот: Изначальный теряет Сосуд Средоточия. Дальше, — он сдвинулся еще на шаг, — Сосуд разбивается, и Безупречная Пустота удаляется в одну сторону, а Истинный Свет, в другую…

Так мы прошли всю легенду дактили о сотворении Вселенной, и добрались до сценки изображающей мускулистого верзилу неопределенной расы, склонившегося над маленьким тщедушным человечком. Не лизардом, заметьте, а именно человеком, держащим осколок чего-то острого в руке. Рядом с ними в отдельной рамке, чтобы не спутать и гарантированно избежать разночтений, была изображена разделенная на пять частей, — две побольше и три поменьше, Сфера Миров. И пунктиром намечен порядок сборки этих частей.

— Я так понимаю, это, — я указал на Сферу, — Сосуд Средоточия? А это, — я сдвинул палец в сторону верзилы, — Изначальный напутствует Объединителя? Неужели он действительно явится мне с наставлениями и подробной инструкцией?

— К сожалению, это всего лишь художественная аллегория, — развел руками Массишшим. — А Сосуд изображен именно таким, каким он предстал в откровениях, данных Светоносным нашим провидцам. Именно он изображен вместе с Объединителем, — это он показывает порядок, в котором следует сложить части Сосуда. Жаль неизвестно, чем и как скреплять собранный Сосуд, этого не знает никто. И судя по всему, Ааштони, именно ты должен найти эту объединяющую силу. Душу Сосуда.

— Кто такой Светоносный? — поинтересовался я, рассматривая верзилу внимательнее.

— Это самый главный персонаж наших легенд, — Массишшим дотронулся до изображения. — Изначальный ушел и больше не возвращался, а он научил дактили всему, что мы знаем, и оберегал наш народ от невзгод во все времена.

— На Ленте есть что-нибудь о том, к чему мне надо подготовиться, чего опасаться, где искать? Хоть какие-нибудь подсказки? — с надеждой поинтересовался я, понимая, что фольклорный персонаж, будь он хоть трижды светоносцем, мне в этом не помощник.

— Нет, — разочаровал меня король, — да и не может быть! Для нас, эти события еще не произошли. А Лента отображает только уже свершившееся. Прости!

— Ясно. Куда идем теперь?

— Я тебе покажу еще один фрагмент, и затем вернемся в сад, — он потянул меня за рукав, — дальше вдоль стены.

— Вот здесь! — показал он на объемную панораму какой-то битвы. — Видишь? В левом углу — он, наш предок!

Я стоял, рассматривая творение неизвестного камнетеса — баталиста, и меня посетило знакомое чувство сосущей пустоты в солнечном сплетении.

Из каменистой пустыни, обтекая и выплескиваясь на осыпающиеся невысокие холмы с руинами некогда величественных храмов у подножий, катилась лавина легко узнаваемых вооруженных разумных.

Орки, гоблины, тролли…

И среди них, знакомые по Лешозерам «рыбнадзоровцы», но не в камуфляжной цифре, а вполне аутентично в черном латексе доспехов. Рельефные мышцы, лобастые головы, с небольшими рогами и высокие копыта. Здесь они выглядели не в пример агрессивнее и сильнее, чем их измельчавшие за прошедшие века или тысячелетия потомки в битой локации.

Белесые опарыши, извергающие из себя шары гноя.

Впереди, на огромном белом, — специально подобранный камень, отчетливо выделил эту примечательную особенность, носороге, вел их в атаку, раза в два больший, чем подчиненные, не менее примечательный брутальный алый демон, бугрящийся жгутами мышц, с мощными витыми породистыми турьими рогами. На плече его покоилась направленная вверх раструбом, из которого, кажется, даже дымок еще до сих пор курился, зеленая труба. Чуть в стороне, кублясь, тянулись в сторону близких каменистых горок тела двуногих наполовину саламандр — наполовину драконов, шпрингвурмов.

Против них, ожидаемо, оборонялись гномы, эльфы и люди, в компании представителей еще каких-то рас.

Присутствовали среди них и несколько лизардов. Над всем этим кровопролитным безобразием, чуть в сторонке, парил угольно черный златокрылый дракон, наблюдая за падением объятого пламенем болида и множества огненных стрел, выпущенных огромным дикобразом под ближайшую горку.

И непонятно было, в — нападающих он приготовился пустить струю раскаленной плазмы, или в защищающихся, застывших в ожидании на плоских вершинах каменистых холмов.

Местность оказалась мне знакома по недавним событиям и это явно были окраины Пальмиры на Земле.

Те же самые ряды стройных каменных колонн, полуразвалившиеся стены на изъеденных временем постаментах с остатками невесомых арок, некогда прекрасных, а ныне, наполовину погрузившихся в красноватый песок. Рухнувшие под ноги неблагодарным поколениям, элегантные портики.

Массишшим указывал на дракона.

— Шшлемхх Аинн, последний из эбеновых драконов! По легендам, — предок Истинных дактили, наш предок! — он уважительно склонил голову перед барельефом. — То, что ты так великодушно подарил моему народу, — окаменевшая Искра его сути, единственная в этом мире. Ее так и зовут, — «Искра Шшлемхх Аинна», и лежит она теперь на последнем сохранившемся кусочке его кожи с крыла.

Для моего народа, — она не столько исторический раритет, сколько символ единения с памятью предков, прикосновение к которой, все равно, что прикосновение к истоку, питающему нас силой и уверенностью в завтрашнем дне! И ты нам ее вернул! И нет ничего, более значимого и желанного для меня, чем подаренный тобой невзрачный, по твоему извинительному незнанию, камушек! Ибо, нет будущего у того, кто отворачивается от прошлого! А в «Искре», наше прошлое овеществлено и осязаемо!

Не думал я, что мой квадрокоптер может преобразиться в пылающую комету. А дракон, на самом деле, вообще пролежал скованный цепями до самого конца сражения в шатре главного демона. Если идти по аллегориям дальше, то дикобраз, мечущий стрелы во все стороны, — это «Град» Всеслава и его команды.

— Расскажи мне, Массишшим, про тот бой. Как принял смерть Шшлемхх Аинн? И что это за метеорит? — вдоволь налюбовавшись барельефом, попросил я.

— Пойдем, сядем, с северной стороны карэсансуя, — значительно улыбнулся он, — и там я поведаю тебе о битве Доминанты!

— Погоди еще минутку! — я указал на «рыбнадзоровцев». — И про этих тоже, не знаю, как их назвать, расскажи, пожалуйста!

Массишшим всмотрелся в их предводителя.

— Абигор. Лучший из их воинов. Верхом на Басбане, неизменном его верном спутнике и помощнике. Невзирая на свои размеры и видовую принадлежность, — тот очень подвижен и временами, даже грациозен. Страшный дуэт!

Он отвернулся от барельефа.

— Пойдем. Расскажу все, известное мне. Только одно мне непонятно, откуда тебе их знать?

Я пожал плечами.

— Встречались. Недавно.

Массишшим удивленно дернул лицом.

— Странно. Говорят, после Доминанты все они сгинули. А это произошло спустя небольшое время после зарождения нашего мира Ассахх. В результате битвы Доминанты они покинули пределы наших Осколков и не должны более появляться. Таков был уговор.

— Тем не менее, я недавно встречал их на своей планете. Или в месте, очень похожем на нее, точнее сказать затрудняюсь. У нас, ее называют Землей, — и, видя непонимание со стороны короля, добавил, — Earth, голубой планетой.

— Мне нечего добавить, — развел руками король, — обычно подобные договоренности соблюдаются. Земля… Земля. А-а! Слышал о такой! Разумные повсюду, зовут ее Эаартессс! Красивая, сбалансированная по климату, — не в пример нашей Ассахх, насыщенная живительной влагой планета! Слышал. Но насколько я понимаю, находится она не в противоположном краю границ остатков Средоточия.

Пришла моя очередь пожимать плечами.

— Понятия не имею! Я, прежде чем… — я замялся. Пожалуй, не смотря на появившиеся родственные связи, все-таки не стоит ему говорить о моей роли в судьбе Уробороса. Может не понять. Вдруг тот — еще один из почитаемых дактили предков? — Прежде чем, попасть к вам, я прошел через пять рукавов Галактики Млечный Путь!

Массишшим явно удивился. Но постарался сохранить спокойное выражение лица. Интересно…

— Я верил в Предсказание, но никогда не мог подумать, что Объединителя проведут столь длинным кружным путем! Мы же соседи! — пояснил он, развеивая мои подозрения, разворачиваясь, и направляясь обратно к саду камней.

— Я думаю, ты еще больше удивился бы, скажи я тебе, что, покидая Землю, я оставил на ней свое настоящее тело, данное мне матерью при рождении! И, тем не менее, — оно при мне! — поделился я с ним, самопроизвольно вырвавшейся, не дающей мне все последнее время покоя, мыслью.

— А чему тут удивляться? — огорошил он меня, отказываясь принимать мои слова за бред сумасшедшего. — Все высшие дактили, к примеру, — метаморфы. И хотя ты к ним не относишься, но, раз уж Светоносный устроил все так, что ты оказался здесь и сейчас, — я думаю, способности к преображению и материализации нового тела из окружающей субстанции ты не лишен. Мы, конечно, не покидаем своих тел из праздных побуждений, хотя те же самые Спектралии, те из них, в которых течет хоть малая толика крови Изначальносозданных, могут это делать. И путешествуют они в аватарах в таких местах, что нам остается только слушать и завидовать, не смотря на недостижимость ими звания — Высший дактили по причине низкого рождения!

Мы вышли на площадку с садом, обошли по кругу невысокий травертиновый заборчик — скамейку до места, откуда, с учетом положения местного светила, созерцать разложенные в особом порядке камни, оказалось лучше всего.

— Все мы, потомки Шшлемхх Аинна, — продолжил он, присаживаясь на забранную деревянным настилом верхнюю грань ограды и делая приглашающий жест, — владеем даром метаморфозы, как и наш великий предок.

— Так вы не… — я вовремя прикусил язык. Не хватало еще его ящерицей назвать. Обидится, однозначно! Значит, эксперименты по панспермии, о которых упоминал Демиург, и здесь имели место. И Ксюша, — не девоящерка обыкновенная, а настоящая дракониха, в каком-то там поколении. Вот свезло, так свезло мне, с невестой! Хотя это ничего и не меняет в моем отношении к ней. Что ж, вопрос закономерен: — Так вы, — драконоиды?

— В первую очередь, мы — дактили, — вздохнул Массишшим, прикрывая глаза, — и только потом, — потомки Шшлемхх Аинна. И раз уж мы здесь, давай посмотрим внутрь себя…

Он замолчал. Я, осознав серьезность его отношения к состоянию «безмолвного сознания», наблюдая ушедшего в себя короля, тоже расслабился и отключился от переполняющих меня мыслей. Входить в состояние медитации у меня раньше не получалось, однако после встречи с раздвоенной ипостасью Демиурга и успешного опыта сборки ее воедино, теперь это происходило с каждой попыткой все легче.

Я без проблем выскользнул из сознания, расширяясь и охватывая все большие и большие объемы пространства, достигая самых дальних уголков Галактики. Тут и умение «Прозревающий даль» включилось.

Передавать мои ощущения звуками, бессмысленно. Попробуйте сами. Вам тоже не хватит слов, будь Вы хоть самим Шекспиром, Толстым или другим, не менее великим и признанным мастером слова.

Внезапно я понял, — где-то за гранью моего восприятия, не в пределах расширения моего «Я», нет, — ведь я мог осознавать, только привычные категории четырех измерений: три координаты пространства и четвертую, — время, а где-то за ними, меня зовут. Без тревоги, без опасности. Просто зовут с надеждой, как бы проверяя, — а вдруг?

Я попробовал послать в ответ мысль, — все в порядке! Может быть, это Всеслав объявился? И все, — зов исчез. Тишина. Я обеспокоено начал вслушиваться и выпал из медитации.

— Ты спрашивал о метеорите, — вырвал меня из далеких далей голос Массишшима, увидевшего, что я пошевелился. — Это не падающий осколок кометы. И не заклинание «Огненная Звезда». Это Лассар на Бххеатта. Подруга и спутница Шшлемхх Аинна. Его жена, если это слово применимо ко второй половинке последнего из драконов.

Он замолчал, взяв горсть песка из-под ног, и стал пересыпать его из руки в руку.

Момент, обозначенный Массишшимом, я уже видел слегка в другой интерпретации. Кто бы мог подумать, — бедный «Карлсон», сконструированный мною из смартуотча, в сказаниях дактили трансформировался, ни много, ни мало, в обожаемую спутницу златокрылого дракона! Которого, главдемон уничтожил, вместе с огромной розовой жемчужиной, после чего время пошло вспять. Вот и верь после того легендам!

— Ее убил Абигор? Из той штуки, изображенной на Ленте? — ответ был очевиден. Демон на Ленте Свершений держал в лапах переносной зенитно-ракетный комплекс, сбивший «Карлсона» и пустивший время вспять.

— Да. Это страшное оружие, уничтожающее неуязвимых к любому другому воздействию драконов, есть у Драруггов, — хозяев тех низших полудемонов — наемников, о которых ты спрашивал. Откуда оно у них, я не знаю. Могу сказать только одно, — их раса настолько же древняя, как и драконы. И они не только любят воевать сами, но и не отказываются создавать условия для конфликтов. Они ими живут и черпают из них жизненные силы. Война придает смысл их существованию.

— А они, с какой планеты, откуда пришли? — поинтересовался я.

— Это знание мне недоступно, увы, — он высыпал песок обратно на волнистую поверхность карэсансуя. — Могу сказать с уверенностью, — они не наши. Как бы выразиться правильно? Спектралии называют место, откуда они приходят, Гранью. Но где эта Грань, что она из себя представляет, — то им не известно. В один голос они утверждают одно, — Драругги, не от мира сего. Не из наших Осколков они. Они — Чужие.

Он вновь задумался, устремив взгляд вдоль группы восходящих в обратной глиссаде камней.

Чужой. Как много в этом звуке для уха нашего слилось.

С легкой руки синематографа, — всех не высших дактили, однозначно стоило причислить к сонму чужих. Чуждых. Но, они — свои! Так же радеющие о благе близких, любящие родителей и детей. Верящие в безусловное торжество добра и непременное посрамление зла.

Да, кожа у них не такая, как у нас! Языки, глаза, и прочие несущественные отличия. Но, они — не чужие! Они — свои! В отличие от шестерок Драруггов — «рыбнадзоровцев», чужеродность которых чувствовалась с первого мгновения памятной встречи.

— Лассар на Бххеатта… — продолжил Массишшим. — Она оставила, не скажу — Шшлемхх Аинну, — он тоже ничего не успел предпринять и не познал радости отцовства, узнав о рождении сына слишком поздно, уже во время битвы. Она родила мальчика. Они ждали его появления много, очень много лет!

И надо же случиться такому, — буквально спустя день после его рождения, произошел прорыв сил Пустоты, приведший к битве Доминанты. Конечно, они оба, оба последних полноценных дракона, приняли в ней участие!

Лассар на Бххеатта погибла, а Шшлемхх Аинн, сбитый второй «Огненной Стрелой» тоже упал. После сражения не нашли, ни остатков сгоревшей еще в падении Лассар, ни его. Только фрагмент золотой кожи крыла. С тех пор Шшлемхх Аинна считают погибшим, так как никто не смог доказать обратного.

И мальчик остался с нами после их ухода на Пути Предков.

Все-таки, совпадение событий, произошедших со мной в глюканутой игре и пересказанных Массишшимом, неполное. Возможно, имеет место эффект отражений, доходчиво описанный Желязны в своем цикле про Амбер. А может быть, так распространяется волна изменений по сфере миров, проявляясь в соседних с явившимся источником возмущений мирах, — с некоторыми искажениями и вариациями.

— А ребенок, мальчик, — заинтересовался я, — что произошло с ним?

— А мальчик, впоследствии стал нашим первым королем и отцом первого Высшего дактили. Он был хорошим правителем! Этот народ вскормил его, воспитал, и сам сделал себе такого короля, которого заслуживал!

Уингшшайм Шшлемхх Аинн I. Он правил строго, но справедливо. Оставил после себя многочисленное потомство, — все самые знатные рода в Ассахх — ветви от его корня. Он построил величественные города и научил, как оживить мертвую пустыню. Он установил свое правление на всей планете. Народ любил его. Он смог все, кроме одного!

Я заинтригованно слушал, боясь пропустить хотя бы слово. Нужно же знать, с кем меня свел случай.

— И чего же он не смог? — слегка дернув за рукав, вернул я к разговору, вновь ушедшего в себя короля. Тот даже вздрогнул. То ли от неожиданности, то ли от моей наглости и настойчивости. Или у них так не принято, и я его тем самым оскорбил смертельно?

Да, ладно! Уж на нем, я точно жениться не стану! Тьфу, три раза!

— А не смог он, того, чего желал больше всего на свете! Того, к чему стремился всю свою насыщенную свершениями жизнь, — Массишшим достал из кармана желтый шарик, радостным глянцем боков напоминающий нашу земную жевательную резинку, показал мне, предлагая, я отрицательно помотал головой, он забросил его в рот.

— А хотел он одного — стать истинным драконом. Как отец. Как мать.

— И что же ему помешало? — не понял я. — Он же был рожден драконом!

— Родиться драконом и стать драконом, — это две непреодолимых разницы, — поведал мне Массишшим. И видя мое недоверие, продолжил: — Без инициации дракону так и суждено оставаться, или разумным гуманоидного типа, не скажу кем, просто не знаю, — не человеком, и не лизардом. Просто — драконом в гуманоидном обличье. Или большой ящерицей. Все зависит от выбранной матерью при родах ипостаси. Если рядом с ним не будет взрослого дракона и некому будет провести инициацию специальным Словом и касанием, в двуногой ипостаси, и тем же самым, а может быть и еще чем-то, в животной, — не быть тому истинным драконом!

— И что же стало с ним?

— Он прожил длинную и наполненную созиданием жизнь. К сожалению не оставив прямых наследников, только бастардов. Похоронен он в специально построенной усыпальнице на юге столицы. Да ты увидишь ее, едва выйдя из дворца. Если хочешь, мои ребята проводят тебя к ней.