Час полнолуния

Андрей Васильев, 2018

Следом за зимой всегда приходит весна, радуя людей. Но для начинающего ведьмака Александра Смолина ее приход означает еще и то, что вот-вот в его жизни начнут происходить не очень-то веселые события. И, знаете, что? Предчувствия его не обманули!

Глава четвертая

Впрочем, и сам кабинет меня удивил. Я ждал массивный стол с совещательной огурцеобразной приставкой для подчиненных, дипломы с медалями в рамках на стенах, большой глобус-бар в углу, возможно, мини-дорожку для гольфа. И, само собой, портрет президента страны на самом видном месте.

Не-а. Небольшой такой кабинетик, ничего лишнего, никакого пафоса. Только с портретом угадал, да отчасти со столом. Но только отчасти. Нет, он был массивный, добротный, но не из нынешних новомодных мебельных коллекций. Это был стол-ветеран, из тех, что в кабинетах наркомов стояли в сталинские времена. Мне, кстати, такие всегда нравились. Основательная штука, на века сделанная.

Так вот — по соседству с этим столом, у стеночки примостилась сладкая парочка — Алеша да Геннадий. Почти два богатыря. Один отвечает за безопасность в «Р-индастриз», второй у нас в банке, и хорошего от них ждать точно не стоит. Профессия такая у этих добрых молодцев — проблемы создавать всем, кроме руководства. А в некоторых случаях — и ему тоже. Не самому главному, разумеется, а тому, что помелкотравчатей.

Господин Ряжский, услышав, что в кабинет кто-то вошел, на секунду оторвался от монитора, за которым сидел, окинул нас взглядом и махнул рукой — мол, присаживайтесь. Волей-неволей пришлось пристроиться третьим в компанию безопасников, поскольку сидячих мест тут было всего ничего. Ольга Михайловна же вовсе занимать стул не стала, она подошла к мужу, встала за спинкой его кресла и уставилась в монитор.

— Думаешь, мы возьмем этот госзаказ? — секундой позже спросила она у него. — Там входной порог сумасшедший. И гарантия потом еще, тут без залога не обойтись. Хотя — о чем я? Все никак не привыкну, что это теперь не вопрос.

— Торги непринципиальны, все потом отобьётся, — ответил ей Ряжский. — Основная интрига в том, какую цену назовут за сутки до них. Да и сам заказ не столь важен. Ты понимаешь, о чем я? Главное — войти в обойму, занять в ней свое место.

Он коротко глянул на меня, после перевел взгляд на жену. Ну да, понятно. Недоволен, что при мне лишнее брякнул.

— Я слушаю, — бросил Ряжский мне. — Излагайте.

Меня так и подмывало изречь что-нибудь коронное и предсказуемое, вроде: «Я бы сейчас вздремнул» или «Помню, была у меня одна рыжая, с зелеными глазами и вот такими буферами». Но для шуток есть соответствующие время, место и компания. Здесь ничего из вышеуказанного не наблюдалось.

— Что именно? — уточнил я.

— То, зачем вы пришли, — блеснул стеклышками очков Ряжский. — И ради чего вызвали сюда этих господ. Ольга, в чем дело?

— У Соломина есть на тебя компромат. — Ладони женщины опустились на плечи мужа. — Да-да, дорогой. И на тебя, и на Рябчинского, и на Нудельмана. И на тех, кто нам помогает — тоже. И даже на меня. Верно ведь, Саша?

— Верно, — подтвердил я. — Кроме, разве, Нудельмана. Насчет этого товарища ничего сказать не могу, его имя в списках не фигурировало.

Но, возможно, и он охвачен заботой пронырливого Соломина. Просто Жанна по дороге половину фамилий растеряла. Я ж говорю — память у нее девичья. Даже в посмертии.

— Чушь, — поморщился Ряжский. — Что у него может на меня быть? Откуда? Думаю, ты дуешь на воду. И потом — откуда у этого молодого человека вообще может появиться подобная информация? Он, вообще, кто? И зачем ты его привела сюда?

О как. Ну я на приветственные транспаранты и объятия не надеялся, но на чашку кофе по знакомству, пусть и шапочному, рассчитывал.

А он даже не знает, кто я?

Или я за последнее время чересчур забронзовел, и потому ожидаю, что все сильные мира сего меня знать должны? Мне и Женька недавно сказала, очень уж нос кое у кого вверх задрался. И потому с этим «кое-кем» общаться становится все сложнее.

Может, зря я тогда ей довольно резко ответил? Может, это не у нее характер сродни верблюжьей колючке, а меня на самом деле заносить начало?

Ряжская тем временем что-то нашептала мужу в ухо, тот усмехнулся, побарабанил пальцами по столешнице и поинтересовался у меня:

— Ну и что вы, господин экстрасенс, увидели в своем магическом шаре?

И вот в этот момент я осознал, что на самом деле заигрался, пожалуй, немного. И все мои мысли о собственной значимости не более чем пыль.

Я ведь предвидел такой вопрос, но только там, дома, фразы, что вертелись в голове, казались разумными и весомыми, а здесь мне стало ясно, что они и не те, и не другие.

А я буду выглядеть смешно и глупо.

Почему? Да просто если прозвучит то, что я изначально собирался поведать этому товарищу, то мне колдуна можно будет и не опасаться. Он просто опоздает к раздаче, мной распорядятся другие люди, далекие от мира Ночи, но зато отлично владеющие всеми видами огнестрельного и холодного оружия.

Причем винить в этом будет некого, только непомерно разбухшее чувство собственного величия, в народе именуемое ЧСВ. Я отчего-то решил, что смогу превратить Ряжского в своего союзника и использовать в случае необходимости его людские ресурсы в своих целях. С чего мне подобное в голову пришло? Кем бы я ни стал за последнее время, мы все равно с ним пока в разных весовых категориях. В результате всегда решает опыт и знание жизни, в котором до него мне еще далеко.

Промолчать тоже нельзя. Нет, можно попробовать наплести невесть чего, только вот не поверит в это никто. Ни Ряжская, ни Геннадий. Они за минувшие полгода много чего видели, и кое-что поняли.

И соврать не вариант. Если Ряжский поверит, что в сейфе Соломина ничего на него нет, а потом бумаги всплывут, что вполне вероятно, то спрос опять же с меня будет. Крайний нужен всегда, и в данном случае я идеально подхожу на эту роль.

Короче — сам себя поймал. Сам капкан поставил, ногу в него сунул и теперь пытаюсь выбраться. Вывод — не играй на чужом поле, заранее не убедившись в том, что это тебе под силу.

— Что молчим? — поторопил меня Алеша. — Был задан вопрос.

— Саша, не переживай, — мягко произнесла Ряжская. — И не обращай внимания на тон Павла Николаевича. Он скептик и подвергает сомнению любые явления, которые не укладываются в его картину мироздания. И еще — здесь нет тех, кто желает тебе зла.

— Итак? — в голосе Ряжского прозвучали нотки недовольства.

— Разное там есть. — Я перебирал в голове все, что мне выложила накануне вечером Жанна, тщательно просмотревшая в сейфе бумаги, относившиеся к семейству Ряжских. Надо понять, о чем точно говорить не стоит. — Например, документы на строительство нескольких школ в одной далекой горной республике, ещё тем веком датированные. Акты, сметы, накладные с вашей подписью, в том числе, и о сдаче объекта. К ним еще фотографии прикреплены с пустырем и несколько допросных листов с отметками Следственного комитета, из которых следует, что там никто ничего никогда не строил.

Наверное, не тот пример я выбрал. Куда делся интеллигентный бизнесмен? За столом сидел волк, готовый прыгнуть. Какой волк? Тигр!

Все ж таки быстро я забыл Самое Главное Правило клерка — молчи обо всем, что может накликать на тебя беду. То есть — обо всем, что не касается еды, выпивки и баб.

— Дальше? — требовательно спросил у меня Ряжский. — Я жду.

— Да, собственно, это самое веское из того, что есть, — с улыбкой произнес я. — Остальное так, мелочи.

— Врешь, — безынтонационно сообщил мне Алеша. — Говори.

— Еще имеются бумаги о передачах долей компаний, занимающихся нефтянкой. — неохотно пробурчал я. — Документы о пропаже гражданина Селиверстова. По-моему — Селиверстова. Это точно все. Остальное на жестком диске. Я не вирус, внутрь залезть не могу.

— Лихо. — Ряжский откинулся на спинку кресла, сплел пальцы рук в «замок» и хмуро глянул на меня. — Ольга, как его бишь?

— Александр, — подсказала ему супруга. — Александр Смолин.

— Александр, примите мои извинения, — весело потер руки хозяин кабинета, немало меня тем удивив. — Думал, вы шаромыжник. Вижу — ошибался. Когда вы мне доставите эти документы? И все остальное, что есть в сейфе, это важно. Насколько я понимаю, для вас это не очень большая проблема?

— Никогда, — снова невесело посмеялся я про себя, припомнив недавние наполеоновские планы по использованию Ряжского в личных целях. Как в том анекдоте ситуация: «Я медведя поймал». Но — шутки шутками, а за подобную работу я не возьмусь точно. — Извините, взлом и проникновение не по моей части. Как, собственно, и добывание подобной информации в принципе. Просто я Ольге Михайловне отказать в выполнении ее просьбы не мог.

Ряжский коротко глянул на Алешу, тот мотнул подбородком, словно говоря: «нет». А, понятно. Хорошо, что я в марте, накануне праздников, в одной довольно-таки пикантной ситуации все-таки устоял перед чарами моей нанимательницы, хоть обстановка и шептала: «плюнь и возьми». Но — не стал. И правильно сделал. Рубль за сто — этот Алеша без всяких потусторонних соглядатаев все бы про то грехопадение узнал.

— Сказали «а», говорите и «б», — назидательно произнес Ряжский. — Если уж просьбу моей жены выполнили, то и мою тоже уважьте.

— Нет, — покачал головой я и ощутил, что сотрудники службы безопасности пододвинулись ко мне поближе. Кстати, я даже как-то и не заметил, что теперь сижу между ними. Ловки, шельмы. — Это не мой профиль.

— Смолин, Смолин, — как бы вспоминая, проговорил хозяин кабинета. — Это не вам Вагнеры бюстик во дворе банка установили?

— Ему, — подтвердил Геннадий.

— Если вы сейчас скажете, что он неплохо будет смотреться на моей могиле, я опечалюсь, — сообщил Ряжскому я. — Очень банальности не люблю.

— Даже не собирался. — Павел Николаевич рассмеялся. — За кого вы меня принимаете? За мафиози? Ну да, бизнес штука жестокая, особенно российский, но вас никто машиной сбивать не собирается и растворять в кислоте не планирует. Даже с учетом того, что вы видели и знаете то, чего не следует. Вы разумный человек, я в этом не сомневаюсь, а потому наверняка станете молчать. Тем более что ваше слово против моего ничегошеньки не стоит. Но я не понимаю, почему вы не хотите нам… Мне. Почему вы не хотите мне помочь? Повторюсь — я сначала вам не поверил. Да мне и теперь не очень понятно, как вы вообще узнали о существовании этого сейфа и о его содержимом. Ольга мне говорила про какие-то ваши необычные способности, но я, уж извините, в мистику не верю. Я материалист. Но это не мешает мне еще раз предложить вам оказать услугу компании, тем более что это входит в ваши обязанности. Вы же служите у нас? Так будьте любезны, выполняйте поручение вышестоящего руководства.

— Мне очень жаль, но в должностной инструкции нет пункта, вменяющего мне в обязанность совершение кражи со взломом, — вздохнул я. — Потому вынужден отказаться.

Кстати — я в самом деле ничем бы ему помочь и не смог. Жанна бесплотна, а я не «медвежатник». В принципе, возможно, Родька что-то подобное мог сотворить, есть у меня подозрение, что подобные штуки ему по плечу, но — нафиг. Это не моя война.

— Александр, оттайте уже, — вроде бы иронично посоветовал мне Ряжский, но только мне снова на мгновение показалось, что за столом сидит огромный и смертельно опасный хищный зверь. — Я знаю, о чем вы сейчас думаете. Вы прикидываете, каковы шансы на то, что уйдете отсюда домой на своих ногах.

Ошибочка. Отсюда я так и так уйду сам, без посторонней помощи. Булавку, пропитанную зельем, я в пальцах зажал еще до того, как в кабинет вошел. Алеша и Геннадий не те увальни, что меня зимой схомутали, но и ситуация немного другая. Эти двое сидят совсем рядом, один слева, другой справа. Два быстрых укола — и все. Затем останется только пустить в ход травяной сбор, который сделает Ряжских добрыми и покладистыми минут на двадцать, и быстро покинуть здание. А там что-нибудь придумается. Свалю в Лозовку, хрен меня там кто найдет. Дядя Ермолай к моему дому все дороги закроет, ни одна мышь не проскользнет. Или, как минимум, предупредит о незваных гостях, а в лесу меня поди поймай.

Но только это будет не жизнь. Я — и в бегах? Оно мне надо? И потом — месяц поскрываюсь, другой — а потом что? За Уральский хребет уходить? Или на Дон, к казакам, туда, где воля?

Чушь какая. Может, веке в девятнадцатом подобное и было нормой, недаром же моих предшественников по Российской Империи носило от моря до моря, но то тогда. А сейчас другое время, другие стандарты. Планета съежилась до размера теннисного мячика, далеко не убежишь. Родители, опять же…

А может, Ряжского марам отдать? Заодно и по долгам рассчитаюсь. Грех, конечно, так думать, но ведь вариант?

Хотя нет. Тогда и супругу его придется за ним следом отправлять, и этих двоих из ларца, что меня с боков подпирают. Я таких, как они, знаю, для них не зарплата главное, а вопросы личного самоуважения. Самураи хреновы.

Да и других последствий не оберешься. Тот же 15-К пронюхать может что к чему. Непременно ведь припрется ко мне Нифонтов и начнет в душу лезть, выясняя не моих ли это рук дело. И это в лучшем случае. А в худшем… Даже думать не желаю.

Ну и самое главное — не мой это путь. Не хочу я убивать, хоть все, кто только может, меня к этому подталкивают. Но я не хочу! Не то у меня воспитание. И моральные принципы не позволяют.

Пока, по крайней мере. Пока меня совсем в угол не загнали.

Геннадий толкнул меня локтем в бок — мол, отвечай давай, не молчи.

— Нет, — подал я голос. — Все равно — нет. Не потому, что не хочу, а потому, что не обучен. Если желаете — могу продиктовать код сейфа, он у меня есть. Правда, там пара цифр и букв в самом конце могут быть перепутаны местами, так что не обессудьте.

— Даже так? — приятно удивился Ряжский. — Не откажемся. Алеша, потом запиши комбинацию, пусть будет.

— Славный мальчик, да? — похлопала мужа по плечу Ольга Михайловна. — А ты меня слушать не хотел.

— Славный, — согласился с ней супруг. — Но упрямый, вздорный и не желающий признавать прописные истины. Это перечеркивает все его достоинства, так что говорить с ним более не о чем. Всего доброго, Александр, вам пора ехать в банк. Вы же не забыли, что рабочий день в разгаре, а вы все еще мой сотрудник? Гена, проводи молодого человека на выход.

Я встал с кресла, ощутив, что рубашка на спине изрядно промокла. Однако — нервы. Нет, неправа Женька, не стал я еще не пойми кем. Человек я. Не пойми кто так не потеет.

И чего это я вздорный? Упрямый — ладно, есть немного. Но вздорный? Сам он… Не скажу кто.

Эх, уцепить бы его волосок в свою коллекцию! На всякий случай, чтобы был. Только — фиг, Геннадий не даст. Он хоть и не верит во всякое мракобесие, но глаз с меня не сводит.

Правда, под конец, у выхода из здания, он меня удивил, поскольку снизошел до общения, что с ним случается не всякий раз.

— Дурак ты, — сообщил он мне. — И уши у тебя холодные.

— Согласен, — вздохнул я. — Не без того.

Правда, полагаю, каждый из нас имел в виду свое. Но вывод сделан был тождественный.

Дурак не дурак, но никаких репрессий или ущемлений моих прав после этого визита не последовало. Впрочем, как и усиления внимания к моей персоне со стороны службы безопасности. Я, по крайней мере, ничего такого не заметил, хоть и пытался отыскать какие-то отголоски произошедшего в том, что вокруг меня происходило. Ну не верил я в благополучное завершение моей наиглупейшей выходки. Впустую — все шло обычно и рутинно. Разве что весна вступала в этом году в свои права на редкость стремительно, радуя горожан невиданным в середине апреля теплом. Но связать сие с моими деяниями было совершенно невозможно.

Вот и в тот вечер, когда события к тому времени уже недельной давности наконец-то мне аукнулись, на улице стояла погода, которую весенней назвать было сложно. Скорее — летней. Асфальт отдавал накопленное за день тепло, воздух был упоителен. Только в это время года город не пахнет городом, потому что бурные ручьи частично смыли грязь зимы, а недавно пробившаяся листва, еще не припорошенная пылью, берет свое, забивая ароматы выхлопных газов и вытяжек многочисленных ресторанов.

— Пора, — вслух сказал я, озирая свежую зелень на деревьях. — Теперь точно пора!

В смысле — на кладбище. Не рискнул я нарушить пожелание Хозяина, хоть соблазн был велик. Не просто же так он мне велел нос не казать до первой листвы? Но теперь точно можно. Вот прямо завтра и рвану к нему, благо рабочая неделя кончилась. Нынче высплюсь как следует, с утра в магазин схожу, а уж ближе к ночи…

Додумать эту мысль я не успел, мне помешали.

— Привет, — встал с лавочки, стоящей у моего подъезда, крепко сложенный светловолосый мужчина средних лет, одетый в короткую кожаную куртку и голубые джинсы. — На пару слов можно?

Я немедленно засунул руку в карман пиджака и зацепил пальцами горсть все того же ослепляющего порошка. Штука надежная, проверенная.

Все-таки прав я оказался, не бывает дыма без огня.

— Ну-ну-ну, — успокаивающе выставил перед собой ладони мужчина. — Приятель, успокойся. Просто поговорить — и все. Повоевать, если что, мы с тобой всегда успеем, верно? Только особого смысла в этом нет. Нашу проблему, ту, что у нас с тобой одна на двоих, можно решить мирным путем.

— Не припоминаю, чтобы я где-то переходил тебе дорогу, — осторожно произнес я, не спеша вынимать руку из кармана. — Если напомнишь — буду признателен.

— Как же? — мужчина снова опустился на скамейку. — А кто покойницу в дом уважаемого человека настропалил, чтобы та там все разнюхала? Не ты ли? И после эта информация ушла к кому-то очень серьезному, потому что квартирку ту пару дней назад «выставили», да так умело, что закачаешься! И ничего не взяли, кроме содержимого сейфа, от которого просто смердит мертвечиной.

Не стану врать — я опешил. Всякого ждал, но этого точно нет.

— Слушай, можно я тебя сфоткаю? — весело спросил мужчина. — Рожа у тебя сейчас… А еще мозги скрипят так, что вот-вот всех бабок в округе перебудят. Да что бабок — подъездных испугают.

— И есть отчего, — повертел головой я. — Знаю, что произношу банальность нереальную, но все-таки — ты кто?

— Иногда мне жалко, что нашему брату не дали способность чуять друг друга, — раскинул руки по спинке скамейки мужчина. — Как в сериале «Горец». Ну помнишь, один бессмертный к другому приближается на расстояние выстрела, и у них в ушах шуметь начинает. Вот и нам бы такое. Ладно, выдохни. Я не из братвы. Мы с тобой одной крови, Александр Смолин, вот какая штука. Меня зовут Олег, и я ведьмак.

— Представился прямо как в клубе анонимных алкоголиков, — не удержался я. — А так круто, чо!

— Я тоже так думаю, — он протянул мне руку. — Будем знакомы?

— Будем, — решил не кочевряжиться я и ответил на рукопожатие. — И сразу вопрос…

— Как я тебя нашел? — перебил меня Олег. — Очень просто. Что агентесса твоя к моему клиенту в гости заходила, я сразу срисовал. Видеть бродячие души я не вижу, но чую их как барбоска. И тогда же понял, что это дело рук ведьмака, больше с этой публикой таким образом никто работать не сможет. Нет, есть колдуны, которые могут на время неупокоенных себе на службу поставить, только на подобные мелочи они размениваться не станут. Больно дорогое это удовольствие. А непосредственно мертвым подобные забавы вообще ни к чему. Они либо на весь мир злы, либо на судьбу жалуются, либо незавершенные дела пытаются закончить, других забот у них нет. Все остальное — дело техники. У меня есть связи, они обширны, я их задействовал и в результате тебя вычислил.

— В самом деле — просто, — вздохнул я. — Наниматель сильно на меня зол?

— Соломин? — рассмеялся Олег. — Нет. Да он про тебя и не в курсе. Делать мне нечего, как только ему все рассказывать. Велика честь. А вот на твоего патрона — да! Рвет и мечет, сейф-то вычистили почти подчистую. Собственно, за компроматом на коллег по бизнес-цеху и приходили, больше ничего из дома не пропало.

— Да ладно? — снова изумился я.

— Прохладно! — Ведьмак хохотнул, показав белые зубы. — В сейфе осталось только одно досье, и на нем значится фамилия «Ряжский». Дескать — ну-ну, давай-давай, попробуй, пусти эти документы в ход. А все остальные как растворились, и это моего нанимателя особенно бесит. Ох, как все смешалось в доме Соломиных, видел бы ты!

— Ни малейшего желания, — отказался я. — И так пожалел уже, что в эту чехарду ввязался.

— Вот тут мы подходим к главной теме нашего разговора, — посерьезнел Олег. — Что дальше делать будем? Как жить?

— Может, пойдем накатим по рюмке-другой? — предложил я. — За знакомство? Да и сквозит здесь. Днем тепло, а к вечеру прохладно становится.

— Конструктивно, — подумав, согласился Олег. — За рюмкой и обсудим сложившуюся ситуацию. У вас тут есть пристойное место, где два достойных джентльмена могут посидеть и пообщаться, не боясь желудочных отравлений?

— А как же? — поправил ремень сумки я. — Чудное кафе, открыли осенью, потому оно еще не успело промутировать. Следуй за мной.

Спиртное меня не прельщало, но время для осмысления ситуации нужно было позарез. Просто она была совсем уж нетипичная.

Я знал, что другие ведьмаки есть, причем они в том числе обитают и в моем родном городе, но при этом их существование всерьез мной как-то не рассматривалось. В смысле — ну есть и есть, чего теперь? Они где-то там, я тут, — все нормально. И «ведьмачий круг», представляющий собой, как видно, некое профессиональное объединение мне подобных, тоже не являлся темой для размышлений.

Ну вот накой мне это все? И так жизнь бесперебойно меня бьет разводным ключом по голове.

Но в моем случае клизма сама ищет пациента, потому рядом бодро топает светловолосый мужчина, который то и дело хитро поглядывает в мою сторону. Небось понимает, в каком направлении текут мои мысли, да посмеивается про себя.

Правда, мелькнула у меня на миг мыслишка, что, может, это никакой вовсе и не собрат по классовой принадлежности? Может, это мой закадычный враг из эмиграции пожаловал и шустро начал плести вокруг меня интригу? Нифонтов за зиму раз десять мне повторил, что простых шагов от наследника Кащея ждать не стоит. Ему так неинтересно, он у нас эстет-с. Он сначала своего врага в интриги, как паук в паутину, замотает, а потом потихоньку его харчить начнет.

Только вот вряд ли он стал бы настолько просто партию разыгрывать. Лицом к лицу, напрямую, тривиально? Нет, не тот это персонаж. Он любит появиться в последний момент, как «Deus ex machina», и по полной насладиться делом рук своих. Как это прошлой осенью случилось, когда торопыги из спецслужб его прихватить в доме пытались. Я помню торжествующие нотки превосходства в его голосе.

Но при этом он не псих. Ни разу не псих. И именно это дает мне надежду на то, что я еще покувыркаюсь на манеже. Поступки психопата просчитать и предугадать невозможно, он непредсказуем. А вот действия пусть безжалостного и злобного, но все же рационального человека кое-как спрогнозировать реально.

Так что это на самом деле мой собрат, с которым, правда, совершенно непонятно что делать. Точнее — что от него ждать. Так-то вроде дружелюбен, но это ни разу не показатель. Сейчас дружелюбен, потом по горлу ножом шваркнет. Как-никак я его босса «обул», а это, знаете ли, повод для разборок.

Блин, не понос, так золотуха.

— По первой! — предложил Олег, шустро наполнив рюмки коньяком. К моему удивлению, он предпочел его водке. — Здрав буди, брат-ведьмак!

— Твое здоровье, — согласился я, звякнув своей рюмкой об его.

— Не-не-не, — недовольно нахмурился мой сотрапезник. — Традиции надо соблюдать. Хотя — откуда их тебе знать-то? Но ты все равно не отлынивай!

— Понял-понял, — не стал спорить я. — Здрав будь, брат-ведьмак.

— Другое дело, — одобрил Олег и очень аппетитно выпил, а после начал терзать горячую котлету «по-киевски», из которой немедленно брызнуло на тарелку пряно пахнущее масло. — Закусывай. Сначала еда, потом беседа. Я с утра не жрамши, так что пойми правильно.

Самое забавное — мне этот человек пришелся по душе. Ощущалось в нем что-то настоящее. Точнее — он был настоящий. Ему, похоже, не было нужды изображать из себя то, чем он не являлся.

Мне бы так. Но пока не получается. Начав ощущать внутреннюю свободу, я пока никак не мог выразить ее внешне. Слишком сросся со своей предыдущей шкуркой.

Умом понимаю — надо бросать все, рвать связи и знакомства, возможно, даже менять квартиру и (о, ужас) номер телефона. Вот тогда исчезнет нужда делать то, что надо, а не то, что хочется.

Звучит просто. Превратить слова в дело сложнее. Жалко. Все ж таки не чужая была жизнь, своя. Привык, прикипел. Хоть и ругаюсь постоянно на ту же Маринку, но без нее станет очень грустно жить. А Наташка с Ленкой? А Вавила Силыч?

— У тебя сейчас кровь носом пойдет, — заметил Олег, обсасывая косточку, оставшуюся после котлеты. — Думаешь очень напряженно. Приятель, я не собираюсь устраивать драму из-за того, что два жирных налима что-то не поделили в одной яме. Плевать на них. Они умрут гораздо раньше нас, так что эти двое только пылинки, танцующие в солнечном луче. Вот они есть, вот их нет, для нас с тобой ничего не изменится. Неужели ты полагаешь, что их мелкие делишки станут причиной нашего поединка?

— Просто ты сказал, что нам надо как-то решить этот вопрос, — заметил я. — А что я еще мог подумать?

— Странное вы поколение. — Олег разлил коньяк по рюмкам. — Что бы ни случилось, кто бы что ни сказал — все в одну сторону глядите, денежно-материальную. А я совсем другое имел в виду. Что именно, объясню после того, как выпьем. Здрав буди, брат-ведьмак!

Мы опустошили рюмки.

— Можно подумать, ты намного старше, — вдруг почему-то стало обидно мне. — Сколько у нас с тобой разницы? Лет семь. Ну — десять. Не больше ведь. А сразу — «поколение»!

— Моя доля — вода, — объяснил мне Олег, усмехнувшись. — Так что ты на лицо не смотри, оно таким до самого конца пути останется.

— Сейчас немного непонятно, — признался я. — Нет, что ты по водной части промышляешь, это ясно. Но при чем тут вечная молодость?

— Налей коньяк в свою рюмку, — попросил меня новый знакомый. — Давай. Нет, мне не надо, только себе.

Он дождался, пока его просьба не будет выполнена, глянул по сторонам, чтобы убедиться в том, что до нас никому дела нет, а после его губы шевельнулись, вот только ни слова из того, что он произнес, я не разобрал.

Зато увидел, как спиртное в моей рюмке закрутилось маленьким смерчем, причем ни капли на стол не попало. Этот вихорек выскочил на стол, лихо обогнул солонку и перечницу, перепрыгнул блюдо с холодными закусками, добрался до Олега и запрыгнул в его открытый рот.

— Вот так, — подмигнул мне мой собутыльник. — Здрав буди, брат-ведьмак!

— Ваше здоровье! — впечатленный увиденным, пробормотал я. — Лихо!

— Вода — моя доля, — повторил Олег. — Я служу ей, а она меня вознаграждает за эту службу. Слышал про живую и мертвую воду? Ну хоть в детстве, в сказках? Так вот там не все вранье, Сашка.

— Что сказки не ложь, я давно сообразил. Слушай, а это сколько же тебе лет?

— Давай-ка по порядку, — предложил Олег. — Сначала разберемся с насущными вопросами.