Метро 2033: Хозяин города монстров

Андрей Буторин, 2017

«Метро 2033» Дмитрия Глуховского – культовый фантастический роман, самая обсуждаемая российская книга последних лет. Тираж – полмиллиона, переводы на десятки языков плюс грандиозная компьютерная игра! Эта постапокалиптическая история вдохновила целую плеяду современных писателей, и теперь они вместе создают Вселенную «Метро 2033», серию книг по мотивам знаменитого романа. Герои этих новых историй наконец-то выйдут за пределы Московского метро. Их приключения на поверхности на Земле, почти уничтоженной ядерной войной, превосходят все ожидания. Теперь борьба за выживание человечества будет вестись повсюду! Жизнь в Великом Устюге вроде бы наладилась, насколько это вообще возможно в полуразрушенном постапокалиптическом городе. Казалось бы, живи да радуйся. Но, как оказалось, за спокойную жизнь снова нужно бороться – в соседней Лузе появился тот, кто назвал себя «хозяином города монстров». И хозяйничать он вознамерился не только у себя дома.

Глава 2

Прерванное обучение

— Гы… лы… а-аа… в-вв… а-а… Чего это? Кол какой-то… — шмыгнул длиннющим мясистым носом вспотевший от напряжения молодой, скособоченный мутант.

Слева и справа от него, заглядывая в книгу, на лавке за столом сидели еще двое учеников — плешивый мужчина лет сорока с бельмом на левом глазу и похожая на старушку горбатая девушка с редкими бесцветными волосами. Тоже, разумеется, мутанты — иные в лесных деревнях не жили.

— Это не кол, — вздохнула сидящая напротив них Саша. — Это цифра один, мы же в прошлый раз с вами проходили…

— А пошто тутока цифра? — подняла разноцветные — один карий, другой светло-серый — глаза девушка. — Это ж книга. Руман.

— Роман, — поправила Саша. — Но в романах тоже могут быть числа — если там что-то подсчитывают, например. А в нашем случае — это номер главы. Глава первая.

— Голова? — хмыкнул плешивый мутант. — Ежели первая, то ишшо и другая будет? Про двухголового, што ль, книжка-то? У нас корова телушку с двумя головами родила — та и дня не протянула, околела. А человек о двух головах — видано ли? Тож не жилец, я тебе говорю.

— Это не голова, — засопела учительница. — Это глава. Книги часто делятся на главы… Ну, на части такие, на куски, чтобы удобнее было читать.

— Не шибко удобно, — снова шмыгнул длинноносый. — Не смекнуть мне-ка…

— Ладно, — обреченно произнесла Саша. — Тогда просто не берите в голову эти главы… Тьфу ты!.. Всё! Забудьте про главы. Читай дальше, Коля… Нет, название главы тогда тоже не надо, вон там читай, где сам текст начинается.

— Тутока? — ткнул мутант пальцем в строчку.

— Да. Или, если ты устал, пусть Варя почитает. Или Тарас.

— Не, я ишшо не шибко устал. Чичас… — Николай, отдуваясь, запыхтел и продолжил чтение: — Сы… ты… о-ой… О… сы… ты… а-а… ны… о-о-оо… вы… и… с… тутока ишшо ентот… как ево… соломенный признак.

— Какой еще признак? — вытянула голову Саша. — Почему соломенный?.. Ах, это! Это же мягкий знак. Почему соломенный-то?.. — девушка уже чуть не плакала.

— Дык… это… Солома тоже мягонькая. Шибко на ней спать дородно.

— Если ты хочешь спать, Коля, — едва сдерживаясь, проговорила Саша, — то иди и спи, я никого силком не держу.

— Не, это я так, я читать стану! — ученик, видимо, и впрямь испугался, что его прогонят, и дальше у него дело пошло куда бойчее: — О… ра… ора… лы… и… орали е… мы… у ему сы… за… ды… и… сзади^[1].

— Ну, и что у тебя получилось? — немного успокоилась учительница. — Повтори теперь всё предложение.

— Сзади кто-то гаркает: «Стоять, паскуда!», — вскочил и обернулся за спину носатый Николай.

— Во-первых, там не так написано! — хлопнула по столу ладонью Саша. — А во-вторых, ты-то чего подпрыгнул?

— Сказано же: «Стой!», вот я и… — заморгал мутант. — В книге ж написано, не просто так. Значит, по-правдашнему. Тока сзади-то и нету никого. Убёгли ужо. Схожу-ка, проверю, мало ли…

Николай, подвинув горбатую Варвару, вышел из-за стола и направился к двери, возле которой на колченогом табурете со скучающим видом восседал Глеб.

— Пусть идет? — посмотрел он на жену.

— Пусть… — сквозь сжатые зубы процедила та. — Пусть все идут, урок око-о-оонче-еен!.. — Саша, зарыдав, подбежала к вскочившему Глебу и повисла у него на шее. — Не могу так больше, не могу-уу!.. Ничего у меня не получается!

— Всё у тебя получается, — обнял Сашу мутант и стал поглаживать ей спину. — Просто ты уже устала. Полетели домой.

— У нас еще одна деревня намечена-аа!.. — продолжала рыдать девушка.

— А еще у нас Славик намечен, — легонько встряхнул Глеб супругу. — И это сейчас для тебя главное. А для меня вы оба с ним важнее и главнее всего. Так что давай, успокаивайся, и пошли. А вы, — повернул он голову к двум оставшимся притихшим ученикам, — тоже домой идите. Не слышали, что ли? Урок окончен.

— И когда теперя приходить? — с явной неохотой вышла из-за стола Варвара.

— Услышите, как Стёпик засвистит — тогда и приходите. Знаете же. Точного расписания пока не составить.

— Но вы ишшо прилетите? — заволновалась девушка. — А то, вон, Александра Вячеславовна плачет… Ей нельзя ить — на сносях она.

— А то я не знаю! — буркнул Глеб, но быстро нашелся. — Да, Александра Вячеславовна ждет ребенка, поэтому заранее загадывать ничего не стоит.

— Я при… прилечу! — отстранилась от мужа всхлипывающая Саша. — Я вас… не оставлю. Будем… будем продолжать. Обязательно будем! Вы — хорошие. Это я… расклеилась что-то, устала. Но я отдохну и…

— Пойдем-пойдем, — взял Глеб под руку жену и повел к двери. Перед тем как ее открыть, обернулся и сказал: — Всем до свидания. Читайте пока книгу. Вас трое? Значит, в день по три страницы. Когда вернемся, лично спрошу. Кто не расскажет — в угол поставлю!

Стёпик и Маруся дожидались супругов на краю леса, возле самой реки. Если бы не они, просветительским мечтам Саши вряд ли удалось бы осуществиться — пешком по лесам не находишься. Правда, непосредственно «извозом» занимался только Стёпик, Маруся не то чтобы сбрую надеть, вообще людей к себе близко не подпускала. Шипела, словно масло в раскаленной сковородке, пучила глаза, выпускала когти… Зато от своего крылатого возлюбленного не отставала теперь никогда: куда он — туда и она, будто привязанная. Стёпика это сильно радовало, он аж светился от счастья — глаза, по крайней мере, точно сияли. За нелюдимость Маруси он искренне переживал и горячо оправдывался перед друзьями:

— Она привыкнет! Она уж-же привыкает. Тока у нее иш-шо… енти, как их?.. инс-стинкты ш-шибко с-сильные. Зато я ее человечьему языку учу. Уж-же много с-слов понимает, но ответить не мож-жет, у нее… ентот… речевой аппарат не той с-сис-стемы. Вот с-станет вс-сё понимать, я ей про вас-с рас-скаж-жу, какие вы хорош-шие, и она вас-с пуж-жатьс-ся перес-станет.

Вообще Стёпику приходилось непросто. Одну Сашу, понятное дело, Глеб в лес к «диким» мутантам не отпускал. Да и не одну не отпустил бы тоже. Поэтому, как только закончилась его двухмесячная «отработка» санитаром в лазарете^[2], он стал сам летать с женой по лесам. А поскольку весил мутант как две Саши минимум, «птеродактиля» это не радовало. Но Стёпик молча терпел и даже гордился своей нужностью и незаменимостью. Еще ему было приятно показывать Марусе, какой он выносливый и сильный.

Главным неудобством крылатого «транспорта» являлось то, что приземлиться прямо в лесу Стёпик, понятно, не мог. Приходилось искать большие поляны вблизи деревень, но таковые имелись далеко не у каждой. Проще всего было с теми селениями, что располагались невдалеке от реки. Поэтому решили сделать так: выбрали четыре наиболее удобные, возле которых мог сесть Стёпик, и попросили их жителей оповестить всех окрестных соседей, кто желает обучаться грамоте, чтобы те приходили в одну из этих четырех деревень. Посещение двух из них Саша наметила на вторники, двух других — на пятницы. В принципе, девушка готова была «нести просвещение в массы» и ежедневно. Но, во-первых, Глеб не мог тратить на это столько времени, у него хватало дел и в Устюге, во-вторых, было бы не очень прилично полностью лишать Стёпика (а заодно и Марусю) свободы. А в-третьих, желающих учиться набралось совсем не так много, как мечталось Саше, — по три-четыре человека на «учебную деревню», в одной так и вовсе двое.

Еще девушка сильно переживала из-за того, что найти нормальных учебников она не смогла. Книг в Устюге вообще сохранилось мало — всё-таки берегли в основном жизненно важные вещи, а книги для подавляющего большинства нынешнего населения если являлись таковыми, то лишь в качестве растопки. И за минувшие после Катастрофы годы почти всё бумажное сожгли, а что не успели — то само сгнило. Неплохая библиотека имелась у Святой, но та не позволила взять ни одного томика, причем была в этом столь непреклонна, что Саше пришлось отступить.

Вот и было теперь у нее на всё про всё десяток книжек, из которых три оказались любовными романами, еще три — фантастикой, две — из серии «Как стать успешным», одна — учебником для бухгалтеров (Саша в ней сама две трети слов не понимала), а еще одна — пособием для желающих похудеть. Последнюю девушка в деревни, конечно, не понесла; выбросила бы вообще, но поступить таким образом с книгой у нее не поднялась рука.

Еще хуже — то есть, вообще никак — обстояло дело с чистой бумагой, на которой можно писать. Но тут, по крайней мере, можно было обходиться берестой, как делали предки.

Неприятности и не думали заканчиваться. Еще в воздухе, по дороге домой, Саша почувствовала себя плохо. Ее замутило так, что потемнело в глазах. Девушка открыла рот, чтобы попросить Стёпика снизиться, но сказать ничего не успела — ее тут же вырвало.

— Что с тобой? — завозился пристегнутый рядом Глеб. — Отравилась?.. Что ты сегодня ела? Тебя чем-нибудь угощали в деревне?

Услыхав о еде, Саша почувствовала новый рвотный позыв и простонала:

— Не надо… Пусть Стёпик ся… — тут ее снова вывернуло.

— Стёпик, садись! — замолотил по темной чешуе Глеб.

«Птер» выгнул лебединую шею, уставившись желтыми тарелками глаз на мутанта.

— Пош-што с-садитьс-ся-то? Ус-стюг рядом уж-же.

— Садись, тебе говорят! Саше плохо.

Стёпик тут же резко спикировал вниз, отчего желудок девушки, как ей показалось, чуть не вылетел изо рта. Ее бы вырвало снова, но было уже нечем.

— Очумел?! — завопил Глеб.

— Так я ж-жж как с-скорее хотел, — начал оправдываться Стёпик, через пару мгновений приземлившись на пологом речном берегу.

— Ладно, — буркнул Глеб, развязывая сбрую.

Освободившись от ремней, он поспешно отвязал жену, которая была даже не бледной, а зеленоватой, и лишь хватала воздух широко открытым ртом.

Мутант подхватил Сашу на руки и помчался к реке. Бережно опустил на песок, зачерпнул в ладони воды и плеснул ей в лицо. Девушка задышала спокойнее, а потом сморщилась:

— Мокро! Мне за шиворот натекло.

— Ничего, — облегченно выдохнул Глеб. — Вода высохнет. Меня больше беспокоит, что с тобой случилось.

— А ты как думаешь? — приподнялась и села на песок Саша.

— Да я догадываюсь… — заморгал мутант. — От этого еще сильнее волнуюсь.

— Спасибо, что волнуешься. Только в этом случае не надо.

— Почему? Как раз наоборот! Если ты отравилась, то ведь это скажется и на ребенке.

— Я не отравилась, — поднялась на ноги Саша. — Это как раз ребенок сказался на мне.

— Не понимаю… — остался сидеть Глеб. — Объясни.

— Я ведь и сама не знала, — подошла она к мужу и потрепала его жесткую, словно проволока, шевелюру. — Мне твоя мама сказала. То есть, спросила как-то, еще в самом начале, не тянет ли меня, пардон, блевать.

— Погоди!.. — встал с песка мутант. — Я где-то читал или слышал… У беременных бывает такая болезнь… нет, не болезнь даже, а что-то такое, от чего может тошнить. Да?

— Да. Это называется токсикозом, я уже о нем начиталась. Только надеялась, что меня это как-то минует. Обычно-то он почти сразу начинается, как только забеременеешь, а у меня, видишь, — через два месяца. Одно радует: обычно токсикоз этот дурацкий действует лишь в первые три месяца. Если всё нормально.

— Ясно, — вновь подхватил Сашу на руки Глеб. — Теперь будет всё нормально.

— Ты чего? — засмеявшись, стала вырываться девушка. — Поставь меня! У меня уже всё прошло.

— Что прошло? Славик прошел? — строго спросил мутант, направляясь к «птеродактилям». — Всё. Сейчас прилетим домой — и больше никаких полетов.

— Как это?.. — перестала трепыхаться Саша. — Ты что? А как же уроки?

— Никак, — буркнул Глеб. — Обходились они раньше без грамоты, и теперь не пропадут.

— Да как… да как ты такое… можешь… вообще… — стала задыхаться от волнения девушка.

Мутант испугался.

— Нет-нет-нет! — забормотал он, укачивая жену, словно ребенка. — Прости-прости-прости! «Диким» мутантам тоже нужна грамота. Но еще больше тебе нужен покой. Это ведь ради Славика, ты же сама знаешь.

— Хорошо, — вмиг успокоилась Саша. — Мне нужен покой, и летать мне нельзя. Твои слова?

— Мои, — кивнул Глеб.

— «Диким» тоже нужна грамота. Твои слова?

— Мои… — уже менее уверенно, явно ожидая какого-то подвоха, произнес мутант.

— Значит, летать их учить будешь теперь ты.

— Учить их летать?.. — не сразу понял смысл услышанного Глеб. А когда до него дошло, чуть не выронил супругу. Он хотел возмутиться, но вспомнил сначала о Сашином состоянии, потом кое о чем еще, и очень спокойным тоном сказал: — Извини, ничего не получится. Мне ни в коем случае нельзя преподавать.

— Это еще почему? Ты начитан не хуже меня. Ну, может, чуть-чуть похуже. Зато у тебя дисциплина будет железной — побоятся тебя не послушаться.

— Но ведь от этого у них не станет всё сразу лучше получаться. Вспомни, кто сегодня плакал из-за тупос… непонятливости учеников?

— Я, — непонимающе заморгала Саша. — Но ты же плакать не станешь!

— Не стану. Я просто разозлюсь.

— Ой!.. — прижала девушка ладонь ко рту, а затем пробормотала: — Я об этом не подумала… Ты их точно спалишь. Дотла. И что теперь делать?

— Найти кого-то, кто будет делать это вместо тебя.

— Где же такого найти? Мало того, что этот человек должен быть грамотным, так он еще и храбрым должен быть, как не знаю кто.

— Как ты? — не удержался от улыбки Глеб, но тут же снова стал серьезным. — Да уж, храбрость для того, чтобы мотаться по деревням «диких» мутантов, должна быть немаленькой. Не всякий на это решится.

— А из этих немногих далеко не каждый согласится, чтобы его нес по небу зубастый дракон.

— Об этом я совсем забыл, — признался мутант. — Так что, похоже, с учителями у нас ничего не получится. Придется «диким» подождать, пока Славик подрастет.

— Нет, — задумчиво ответила Саша. — Не придется, если…

— Что? — подобрался Глеб.

— Сейчас скажу. Поставь меня только на землю.

Лишь сейчас мутант понял, что уже давно стоит с женой на руках возле деликатно молчащего Стёпика. Он опустил Сашу на ноги и переспросил:

— Не придется, если что?..

— Если их учителями станут они же. В смысле, свои. То есть, нужно хорошенько подучить двух-трех самых способных и сообразительных, а уж потом пусть они ходят по деревням и учат остальных. К своим и доверия больше будет. Я думаю, к нам приходило мало людей просто потому, что нам не доверяли, нас боялись. А так… — Сашины глаза торжествующе заблестели. — Так они все, может, учиться захотят! Здорово я придумала?

— Неплохо, — осторожно кивнул Глеб. — Только ведь, чтобы научить этих учителей, к ним всё равно кому-то придется летать… А мы поняли — людей у нас нет.

— Во-первых, мы не особо и думали, — прищурилась Саша, — может, кто-то и нашелся бы, у меня уже есть кое-какие мыслишки. Но это сейчас не так важно, потому что, во-вторых, эти учителя будут учиться у нас. В смысле, в Устюге.

— Кто же их туда пустит?.. — ошарашенно заморгал мутант.

— Святая, конечно же, — сказала Саша. — Ну, и Дед Мороз, само собой.

— Вполне вероятно, отец-то их пустит, — проговорил Глеб. — А вот насчет мамы я сильно сомневаюсь. Ты ведь еще, наверное, задумала их по книгам из ее библиотеки учить?

— Вот именно! Там есть нужные учебники. Всё пойдет как по маслу!

— Святая ни за что не согласится, — сказал мутант. — Твой план — хороший, но неосуществимый.

— Святую я беру на себя, — мотнула головой девушка.

— Интересно узнать, как?

— У меня начался токсикоз, забыл? Меня и так-то нельзя волновать, а уж теперь!..

— Ну, ты и шантажистка… — восторженно пробормотал Глеб.

— А то!

* * *

Стёпик летал теперь в Устюг без опаски. Ну, почти без опаски, да и то больше переживал за Марусю, а не за себя. После того как утряслись изменения, связанные с летними событиями, обе ветви городской власти пришли к взаимному согласию, что было неудивительно, поскольку всё получилось именно так, как и предполагала Святая. По сути, теперь правила Великим Устюгом только она, Дед Мороз — ее бывший муж и бывший же Подземный Доктор — стал фигурой условной, сугубо декоративной, хотя все формальности выполнялись как следует, и об истинном положении вещей знали немногие. А поскольку в число этих немногих входила, разумеется, и Саша, то она настояла, чтобы Святая и Дед Мороз строго-настрого запретили своим людям причинять какой-либо вред Стёпику и Марусе. Оставался, правда, небольшой риск, что в город мог залететь и чужой «птеродактиль» (ведь различить «птичек» даже вблизи было весьма сложно), но вероятность этого события стремилась к нулю, поэтому Святая не стала спорить с невесткой.

Вот и теперь «птер» с пассажирами и следующая за ними Маруся летели над городом совершенно спокойно, при свете лишь начинающего клониться к вечеру дня. Приземлился Стёпик в сквере возле памятника Ленину, откуда до Успенского собора было рукой подать. Впрочем, такое же расстояние отделяло сквер от Резиденции Деда Мороза, из которой, пока Глеб отстегивался сам и помогал освободиться от ремней Саше, стремительно вылетела человеческая фигурка и не менее стремительно приблизилась к супругам.

Это был Анатолий Денисов, с недавних пор велевший всем называть себя исключительно Пистолетцем. Но примчался он явно не потому, что обрадовался прибытию своих друзей, тем более, что видел их всего день назад. Сейчас Денисов был зол. Он пыхтел, как паровоз, сжимая и разжимая пальцы левой руки, будто душил кого-то мысленно, затем потряс правой, беспалой ладонью и, не здороваясь, начал:

— Это уже не произвол, это явное издевательство! Ладно, она ненавидит нас с Геннадием, но ребенок-то тут при чем?!

Саша машинально прижала руки к животу.

— Какой ребенок?.. — испуганно пискнула она.

— Э! — насупился Глеб. — Ты чего мою жену пугаешь?

— Я?.. Я не пугаю… — стушевался Пистолетец, но бурлившее в нем возмущение взяло верх: — Но я очень зол!

— И всё-таки поясни, о чем идет речь, — сказал мутант.

— И что за ребенок? — добавила Саша.

— И мож-жно нам уж-же лететь? — спросил Стёпик, то и дело поглядывая в небо, где нареза́ла круги Маруся.

— Да, Степан, спасибо, можешь лететь, — кивнул ему Глеб.

— Прилетай послезавтра утром, — сказала Саша.

Стёпик вышел на Советский проспект и, разбежавшись, взлетел. Мутант проводил его взглядом и снова посмотрел на Пистолетца:

— Ну, так что случилось-то? Я правильно понимаю, что это Святая тебя довела?

— А кто еще-то!.. — буркнул Пистолетец.

— А ребенок-то какой? — в третий раз спросила Саша.

— Нюрка, — буркнул Денисов. — Скоро холода, а бассейн для нее не готов. Что ей, всю зиму по ваннам с корытами мыкаться?

— А разве он не готов? — удивился Глеб. — Ты же еще неделю назад говорил, что только облицовка осталась.

— Вот именно! — затряс беспалой ладонью Пистолетец. — Облицовка! А где для нее плитка?

— Что значит — «где»? Я сам видел, как с нашего склада морозовцы коробки с нею носили.

— Носили. Да относились. Больше Святая плитки не дает. И так, говорит, слишком жирно.

— Но ты ведь всё рассчитал, измерил?

— То и обидно, что измерил! Ни одной лишней плиточки не попросил! И ладно бы еще этот бассейн для баловства делался, чтобы Дед Мороз свою бороду там полоскал, так ведь для больного ребенка же! Потому что без воды Нюра просто умрет. А как она будет в этом бассейне жить, если у него стены бетонные, шершавые? Это ведь маленькая девочка, у нее кожа нежная, она же ее обдерет враз!

Глеб тут же вспомнил, как Нюра мечтала о его шкуре^[3], и невольно подумал, что та в данном случае как раз пригодилась бы. Но он тут же отбросил глупые мысли и сказал:

— Хорошо, я поговорю с матерью. Сколько еще нужно плитки?

— Двенадцать таких же коробок, — сказал Пистолетец. — Ну, хотя бы десять, поверху бортики можно не облицовывать, мы их досками накроем.

— Доски сгниют, — нахмурился Глеб. — А ты уверен, что на складе еще есть плитка?

— Ребята говорили, там еще коробок тридцать. И это только на виду, кто знает, сколько на самом деле. И вот ты мне скажи: на кой черт Святой плитка?

— Откуда я знаю?! — рыкнул мутант. Затем мотнул головой и положил мохнатую руку на плечо Денисову: — Прости, Пистолетец. Просто всё одно к одному как-то…

— А что еще? — насторожился Денисов.

— Да всё нормально, — кинул Глеб взгляд на жену. — Ты иди, я поговорю со Святой. Прямо сейчас и поговорю. Будет Нюрке плитка.

Впрочем, шли они поначалу вместе. Но вскоре Пистолетец махнул им рукой, перешел проспект и скрылся за дверью Резиденции.

Саша остановилась и посмотрела на мужа.

— Кто первый? — спросила она.

— В каком смысле? — не понял Глеб.

— Кто первый пойдет к Святой?

— Ну… не знаю, — развел руками мутант. — А какая разница?

— Ты что, свою маму не знаешь? Очень она любит, когда ее о чем-то просят? Вот и представь, в каком настроении ее застанет тот, кто пойдет вторым.

— Да уж… — насупился Глеб.

— Ладно, — подумав, сказала Саша. — Иди ты. Всё-таки у тебя более срочное дело. Ребенок не должен страдать.

— А ты когда к ней пойдешь?

— Завтра. Когда она после тебя остынет. Тем более, у меня пока есть чем заняться.

— И чем же? — насторожился мутант.

— Искать гонца в деревни к «диким».

Примечания

1

Николай читает роман автора «Метро 2033: Север». — Здесь и далее — прим. автора.

2

См. роман автора «Метро 2033: Подземный Доктор».

3

См. роман автора «Метро 2033: Подземный Доктор».