Имя для нерожденной

Андрей Буторин

Любовь, которую предали, уже не вернуть, но можно встретить другую. Отнятую жизнь нельзя заменить ничем. Разве что – полюбить, невзирая на смерть?

С налета не вини — повремени:

Есть у людей на все свои причины —

Не скрыть, а позабыть хотят они, —

Ведь в толще лет лежат еще в тени

Забытые заржавленные мины.

В. С. Высоцкий

Свежий ветер избранных пьянил,

С ног сбивал, из мертвых воскрешал,

Потому что, если не любил,

Значит, и не жил, и не дышал!

В. С. Высоцкий

1

Олег долго не мог заснуть. Он вообще не любил спать в поездах, хотя многие, наоборот, обожают это дело и спят в них как убитые под размеренный, убаюкивающий стук вагонных колес. Олега же этот стук начинал раздражать в первые пару часов пути. Раздражала и теснота, и вынужденное безделье, и недостаток движения. И эти накопившиеся за день поездки раздражение, усталость от надоевшего до чертиков сидения-лежания, недостаток свежего воздуха и множество иных, не всегда осознанных, мелких, но в сумме дающих вполне ощутимый довесок негатива факторов, прогоняли сон напрочь. А спать хотелось! Эта изощренная пытка так сильно действовала Олегу на нервы, что хотелось сорваться — вскочить, заорать, швырнуть в стену чем-нибудь тяжелым и желательно бьющимся. На мелкие звенящие осколки.

Он извертелся на опостылевшей полке, скрутив жгутом простыню, скомкав в бесформенный блин подушку. Как назло и курить-то он бросил полгода назад… Так бы сейчас пригодилась успокаивающая, ласковая, всегда все понимающая, чуткая, задушевная подруга — сигарета!

От этого воспоминания стало совсем тошно. Курить захотелось неимоверно. Спасло от навязчивого желания то, что поезд начал притормаживать; за окном замелькали редкие огоньки небольшой по всей видимости станции.

Поезд совсем сбавил ход, а вскоре, заскрипев колодками, дернулся и остановился. Из коридора послышались шаркающие шаги — видимо, полусонная проводница пошла открывать дверь. Так и есть, дверь хлопнула, в вагон ворвались голоса с улицы. Соседи по купе — пожилой мужчина с внуком-подростком и грузная женщина неопределенных лет — продолжали безмятежно посапывать во сне, кто-то из них даже храпел. Олег, мимолетно позавидовав соседям, свесил ноги с полки и решил хоть на минутку выйти на перрон. Но его остановило то, что он невольно услышал — благо что купе, в котором он ехал, было вторым. Собственно, его остановил сначала сам тон разговора: раздраженный голос проводницы, оправдывающийся и просительный — ее собеседника. Впрочем, просителей, судя по всему, было двое — говорил в основном мужчина, но иногда к нему подключался и женский голос.

Олег невольно прислушался.

— Не посажу! — шумела вздорная проводница, которая еще днем произвела на Олега не лучшее впечатление постоянным ворчанием и взглядом, полным откровенного презрения ко всем и всему. — Ну и что, что билет есть! А паспорт где? Вы что, правил не знаете? Билет без документов недействителен.

— Ну, потеряли, восстановить не успели, мы ж из отпуска едем… — оправдывался мужской голос.

— Значит, справку должны были в полиции взять. Сказала — не пущу! Выходите, дайте дверь закрыть!

— Женщина, да что же вы так, — раздался еще один голос, женский. — Вы же видите!

— А что я вижу? Я вижу человека без документов. А у меня инструкция есть. Я работы лишаться не хочу! А может, она террористка?

— Побойтесь бога, — загудел мужской голос. — Она же девочка еще совсем! Мы-то с документами и с билетами. И дочка с билетом…

— Девочка! — загремела проводница. — Такие девочки тротилом себя обвязывают — и вперед! Вон, и глаза у нее какие…

— Какие глаза? Что вы придумываете? — взволнованно заговорила женщина.

— Какие!.. Стеклянные! Да она обкурившаяся у вас, или обколотая. Не пущу! Вы можете проходить, а ее не пущу.

— Как же мы без нее поедем? — забухал мужской голос. — Это же дочка наша… Она не наркоманка, уверяю вас! Она… болеет…

— Мне еще заразы в вагоне не хватало! — заверещала проводница. — Все, все, сейчас поезд тронется, стоянка три минуты, освободите вагон!

— Она не заразная, у нее другая болезнь… — понизил голос мужчина.

— А-а! — будто чему-то обрадовалась проводница. — Так вы психованную без документов протащить ко мне хотите?!

— Зачем вы так… — голос неведомой женщины дрожал, готовый сорваться в рыдание.

«Блин, да сунули бы ей рублей пятьсот! — раздраженно подумал Олег. — Она ж этого от вас и добивается. Такую стерву разве уговоришь?»

Судя по всему, мысль Олега каким-то образом передалась незадачливым пассажирам. То есть тем, кто покуда безуспешно пытался ими стать. Послышалось приглушенное мужское бубнение. Судя по тону, проводнице делалось некое предложение. Та, тоже понизив голос, ответила:

— Быстро! И чтобы — как мыши! Чуть что — ссажу. А ее чтобы я вообще в вагоне не видела. Хоть привязывайте к полке.

Лязгнула закрываемая дверь вагона. Послышались шаги, приглушенные, но все еще возбужденные голоса, завизжала роликами и клацнула стопором дверь соседнего, первого купе. И как раз в этот момент вагон мягко качнуло, и за окном медленно поплыл назад фонарь.

Теперь голоса доносились из-за пластиковой переборки. Все те же, знакомые Олегу, мужской и женский. Только слов уже было не разобрать — и разговаривали тихо, и вагонные колеса начали свой надоевший перестук.

И все же Олег напряг слух, в надежде услышать еще один голос — той самой «террористки» без документов, из-за которой разгорелся весь сыр-бор. Но разговаривали по-прежнему двое, да и то недолго. Дверь снова взвизгнула, кто-то вышел из купе, вернулся, снова щелкнул дверью, потом захлопали полки, послышались звуки расставляемого по местам багажа, прочие негромкие и невнятные шумы — наверное, расстилали постели, а потом все окончательно затихло. Нечаянное развлечение закончилось. Олег вновь остался наедине с осточертевшим «ту-ту-тутух, ту-ту-тутух»…

И все-таки, предприняв очередную попытку завоевания царства Морфея, он неожиданно быстро заснул.

Когда Олег проснулся — с тяжелой головой и премерзким настроением, — поезд стоял. Он, вероятно, остановился только что, поскольку из-за дверей купе слышались шаги и голоса спешащих глотнуть свежего воздуха пассажиров. Соседи по купе тоже уже вышли прогуляться по перрону — видимо, стук закрываемой ими двери его и разбудил.

Узнав у проводницы, что стоянка поезда — двадцать минут, Олег не спеша, одним из последних, спустился на асфальт перрона. Серое здание вокзала с затейливыми башенками не привлекло его внимания. Зато рядом стоял газетный киоск, куда Олег и направился. Выбор в киоске был, прямо сказать, небогатый — несколько «желтых» изданий двух-трехнедельной давности. Зато рядом с пожелтевшими (уже в буквальном смысле) газетами и журналами ярким, пятном выделялось несколько книг в глянцевых мягких обложках, сразу привлекших внимание Олега. Он подошел поближе и узнал недорогую серию мировой классики. Олег любил классические произведения. При их чтении забывались тревоги и неурядицы, отдыхала от забот и волнений душа. А тут он еще разглядел и томик с романом Кафки «Замок», который давно собирался прочитать. Что ж, случай как раз и представился! Поэтому Олег, не задумываясь, протянул продавцу деньги. Сзади кто-то одобрительно хмыкнул. Олег обернулся и увидел за собой, в очереди из трех человек, благообразного мужчину лет шестидесяти с типичной «профессорской» внешностью. Тот в ответ на его реакцию приподнял шляпу. Олег машинально кивнул.

Как выяснилось позже, «профессор» оказался пассажиром из соседнего купе — того самого, куда прошлой ночью так долго и шумно вселялись. Теперь при встречах он стал постоянно приветствовать Олега, — то кивком головы, то, как в первый раз, приподнимая шляпу. Один раз Олег повстречал и супругу «профессора», выходившую из купе. Она была маленькой, сухонькой и, как и муж, довольно пожилой, но весь ее облик, выражение лица, блеск грустных, но удивительно живых глаз, даже посадка головы выдавали в ней женщину благородного происхождения и интеллигентного воспитания. Олег машинально поздоровался, и та, скользнув по нему равнодушным взглядом, сухо кивнула в ответ.

А вот увидеть их дочку Олегу так и не удавалось. Казалось бы, какое ему дело до этой девчонки? И все-таки было ужасно любопытно. Фантазия рисовала в сознании то сказочную красавицу, страдающую аутизмом, — этакую «спящую царевну», ожидающую поцелуя своего принца, то, наоборот, жуткую уродину с пустыми глазами навыкате, пускающую слюни…

Он стал даже специально выходить из купе и становиться в коридоре возле окна, делая вид, что любуется проплывающими за окном пейзажами. Сам же косил при этом взглядом на соседнюю дверь, в надежде, что когда та откроется, и он хоть краешком глаза сумеет разглядеть девушку. Или дождется, когда та выйдет — должна ведь она выходить, хотя бы в туалет! Но девушка все не показывалась. Возможно, она справляла свои надобности ночью, или же просто Олегу так фатально не везло.

Простояв в очередной раз с полчаса у окна, Олег вернулся в купе. Соседи молча обедали. В воздухе стоял характерный запах жареной курицы, вареных яиц и свежих огурцов — популярнейшего дорожного меню. Олег невольно сглотнул слюну — есть ему тоже хотелось. Он решил это сделать чуть позже, после того, как освободят стол соседи. А пока он снова забрался на опостылевшую полку и раскрыл «Замок». Но не успел еще увлечься сюжетом, как услышал за переборкой звук открываемой двери. Кто-то вышел из соседнего купе.

Олег отложил книгу и вновь спрыгнул с полки. Он быстро вернулся на свой наблюдательный пункт у окна в коридоре и стал дожидаться возвращения неведомого соседа. Лучше бы, конечно, соседки.

Но это оказался сосед, «профессор». Он не кивнул Олегу как обычно, а поздоровался вслух и остановился рядом, положив широкие сильные ладони с крупными синими венами на поручень возле окна. Эти «рабочие» руки никак не вязались с интеллигентским обликом «профессора». Прочитав, видимо, мелькнувшую в глазах Олега мысль, «профессор» улыбнулся и сказал приятным густым баритоном:

— Позвольте представиться: Валерий Анатольевич, доктор медицинских наук, профессор. И, прошу заметить, до сих пор практикующий хирург. — Профессор (как все же внешность совпала на сей раз с действительной сущностью!) гордо вздернул подбородок, и было не совсем ясно, чем он гордится больше — званием доктора наук или тем, что до сих пор практикует. Но, во всяком случае, теперь Олегу стало понятно, зачем этому человеку сильные руки.

Настал черед представиться и ему:

— Олег. Инженер.

— И все? — удивился профессор.

— Ну, до отчества я еще не дорос, а должностей и званий не заработал, — улыбнулся Олег.

— Сколько же вам лет?

— Двадцать восемь.

— Не так уж и мало. Я в вашем возрасте защитил кандидатскую.

«Любит же похвастаться!» — мысленно хмыкнул Олег, а вслух сказал:

— Если бы все стали профессорами, кто бы тогда работал?

— А профессора, по-вашему, не работают? — вскинул брови Валерий Анатольевич. — Или вы, как многие обыватели, считаете, что если человек сидит за столом и пишет, а не размахивает лопатой или там кувалдой, то он не работает, а дурью мается? Надеюсь, вы так не считаете, но на всякий случай повторю, что я еще и практикую! А работа хирурга по затрате одной только мышечной энергии иной раз не менее интенсивна, нежели, скажем, у грузчика.

— Простите, я неправильно выразился, — сказал Олег. — Конечно, я понимаю, что научная деятельность важна, что это тоже работа и так далее. Я другое имел в виду. Именно разделяя умственный и физический труд. Говоря проще, кто-то должен придумывать, а кто-то воплощать эти идеи в конечный материальный продукт. Вот я себя как раз и отношу к последним.

— Ну, инженер тоже должен головой работать, — примирительно улыбнулся профессор. — Вы из какой, простите, отрасли?

— Технолог на промышленном предприятии. Ничего интересного, рутина.

— Любая работа по-своему интересна, — дипломатично сказал Валерий Анатольевич, но по тону его голоса было понятно, что по-настоящему интересной он считает лишь свою работу.

Профессор за время беседы бросил уже несколько озабоченных взглядов в сторону двери своего купе. Вот и сейчас он поглядел туда же. Было видно, что ему не терпится оказаться за этой дверью, но и прерывать разговор казалось бестактным. А может быть, он не хотел открывать дверь в купе при Олеге. Скорее всего так и было. «Тьфу ты, — подумал Олег, — ну и деревянный же я! Профессор и заговорил-то со мной потому, что дверь не хочет при мне открывать. И всем видом мне это показывает… А я разглагольствую тут!»

— Простите, — коротко кивнул он новому знакомому. — Я сейчас обедать собирался, не составите компанию?

— Благодарю, нет, — поклонился в ответ Валерий Анатольевич. — Я ведь не один еду, с супругой. Так что — честь имею. Надеюсь, еще сможем с вами побеседовать. Вы где выходите?

Олег назвал станцию, и профессор широко улыбнулся:

— Так ведь и нам в этот город! Так что почти сутки у нас еще есть в запасе. Ну, не смею задерживать. — Он снова коротко поклонился. Олег сделал то же и открыл двери купе.