Воплоэны. Одно сердце для двоих

Андрей Буторин, 2023

Прямо из гримерки родного театра меня утащили в другой мир, чтобы сделать кандидаткой в невесты… даже не короля, а всего лишь того, кто мечтает им стать. Что ж, сыграю эту роль, устрою такой спектакль, что всем тошно сделается! Правда, жених уж больно хорош, как бы и впрямь не влюбиться. Ох, а тут еще этот, на белом коне!.. Злющий, у меня аж колени трясутся. Или они от иного трясутся? Вот тебе и спектакль – «Третий лишний». Как бы только узнать, кто же именно?

Глава 5

Я чуть было не завопила: «Это у меня плохие манеры?!» с дополнительными эпитетами, но что-то мне подсказало: так я лишь распишусь под этим утверждением.

И ладно бы перевоспитывать меня поручили благородной даме, преподающей дворцовый этикет лет тридцать. Так нет же — отсылают для этого к тридцатилетнему неотесанному хаму и грубияну, которого самого нужно манерам учить! Или я что-то неправильно поняла, и меня в самом деле для этого отправляют? Как сказала Юлиона? «Для обучения хорошим манерам». Может, и правда, чтобы его обучать? Но уж если совсем откровенно, я на благородную даму-училку не особо тяну. Или по сравнению с ним я гений культурного изящества? Сомнительно, но…

— Я плохо знаю местный этикет, — сказала я. — Может, есть какие-нибудь инструкции, учебники? Мне бы подготовиться с недельку, прежде чем давать уроки.

Юлиона с Гелом изумленно переглянулись.

— Уроки чего вы собрались давать, госпожа? — спросила служанка.

— И кому? — добавил Геламеон.

— Ну… этому… Мориарти вашему. Уроки хороших манер, сами же сказали.

— Не Мориарти, а его приподвеличеству Мареону, — поправила Юлиона. И замахала испуганно руками: — Ой! Не ему, не ему, прошу меня извинить! — А потом свирепо зыркнула на меня: — Зачем вы издеваетесь, госпожа? Да, я прислуга, но тоже человек.

Я так и села. Хорошо, стул где надо оказался.

— Как же я над вами издеваюсь?.. Гел, ты свидетель! Скажи, я сейчас издевалась?

— Простите, но да. Сначала вы издевались над ветвью гилена Вилеона, а значит, и над самим его подвеличеством, поскольку ветвь — неотъемлемая его часть…

— Стоп! — подняла я руку. — Если уж речь зашла о ветви, то первым надо мной начал издеваться он. Да еще как! Просто ты не знаешь, потому что…

— Я знаю, — смущенно прокашлялся перемещатель. — Но ему…

— Но ему можно! — вскочив со стула, возмущенно продолжила я. — Потому что он ветвь, а я так — листва прошлогодняя!

— Кто же тогда, по-вашему, я? — гордо вздернула нос Юлиона. — Труха, которую можно топтать?

— Да вы что тут, с ума посходили?! Какая труха, кого я топтала?! Гел, ты чего молчишь, я же тебя просила!

— Вы посмеялись над Юлионой, сказав, что станете давать уроки хороших манер его приподвеличеству Мареону.

— Допустим, сказала. Юлиона-то здесь при чем? Это же ее слова, что мы сейчас отправимся к этому хре… к поднадвбоквеличеству для обучения хорошим манерам. Слово в слово она так сказала! Подтверди!

— Только не к поднад…

— Не цепляйся к ерунде! — топнула я. — Я про то, что сказала Юлиона. Ведь она именно это произнесла?

— Н-ну… да… — глянув на красную то ли от стыда, то ли от гнева служанку, пробормотал Геламеон.

— А теперь вы, уважаемая, — строго посмотрела я на нее. — Подтвердите, что сказали именно это.

— Да! — нервно взмахнула руками Юлиона. — Я сказала именно это! Но имела в виду другое! Не его обучение, а ваше! А вы принялись надо мной издеваться!

— А по-моему, это вы сейчас надо мной издеваетесь! — хлопнула я по столику ладонью. — Говорите одно, имеете в виду что-то другое, а потом обвиняете меня во всех смертных грехах! Все, я никуда не еду, — вновь села я на стул и закинула ногу на ногу. — Пригласите ко мне гилена Вилеона, я буду жаловаться на непотребное обращение с его подневестой.

— С кем?.. — заморгал Гел. Юлиона же и вовсе потеряла дар речи, став теперь белой, как ее фартук с чепчиком.

— С подневестой, — повторила я. — Хорошо ведь придумала? Он подвеличество, потому что еще не король, ну а я тоже пока не совсем невеста.

— Геламеон… — просипела Юлиона. — Исполняйте приказ гилена, пока я не лопнула от злости!..

Оказывается, отправляться во дворец к этому самому приподнадхреничеству мы должны были не в золоченой карете, запряженной тройкой белых… ну пусть хоть серых в яблоко коней, как я почему-то рассчитывала, а с помощью все того же примитивного и скучного перемещения. Гел взял нас с Юлионой за руки — я даже со стула встать не успела — и уже — бздыньк! — созерцаю какой-то дворец на холме. Да, мы стояли на мощеной очень ровными камнями дороге, которая скрывалась за невысоким зеленым холмом, на вершине которого красовался дворец. Небольшой по сравнению с дворцом моего поджениха. Средневековый такой за́мок, похожий на «Ласточкино гнездо» под Ялтой — видела на картинках. Только здесь этих «гнезд» было как бы четыре: в центре самое крупное, по бокам два поменьше, и ее одно, самое маленькое, сверху, вроде шляпы.

Мне сразу вспомнилась синяя шляпа хозяина этого замка, и я решила так: хотите меня перевоспитывать? А вот хренушки вам! Вы забыли, что я актриса? Лично я помню. Поэтому я сыграю такую паиньку, что Мареон этот офигеет. Скажет: кого вы притащили? И теперь уже он подумает, что над ним решили поиздеваться. Интересно, как он выскажет это своему боссу? Мужик-то он, похоже, горячий. Вот поржу-то я, глядя на все это! Мне главное не сорваться, даже если впрямую начнет меня оскорблять. Конечно, если дело дойдет до физического воздействия… Хотя, а что? Защита у меня есть, зато потом я так на него Вилеону нажалуюсь, что он триста раз заречется меня кому-то на перевоспитание отдавать. Будет еще у меня прощение вымаливать. А я еще подумаю, прощать его или нет. Смотря как просить будет.

Тут у меня возникла в голове эта сцена. Женишок подходит ко мне, берет мое лицо в горячие сухие ладони, поднимает его и шепчет мне прямо в губы: «Прости!» А потом касается губами моих и…

— Что с вами, госпожа? Вам плохо? — вывел меня из сладкого полуобморока встревоженный голос Юлионы. — Вы так побледнели!

И я решила, что пора перевоплощаться. «Все, Анна Куренина, — сказала я себе, — начинаем играть». На местном языке это прозвучало столь неприлично, что я почувствовала, как вспыхнули щеки, шея — вся я до корней волос. И выдохнула, словно умирая:

— Да… Слишком резкий переход… Даже не дали подняться со стула… Перепад давлений… Мое сердце…

— Ты куда спешил, олух?! — набросилась на беднягу перемещателя служанка. — Решил угробить госпожу Анель?!

— А кто орал мне: «Исполняйте приказ, пока я не лопнула»?! Я вообще подчиняюсь не тебе, а лишь его подвеличеству! Правильно Анель на тебя обиделась.

— Если бы она умерла во время перемещения, обиделся бы господин гилен! Он так бы на тебя обиделся, что твоя пустая голова переместилась бы в одно место, а сам ты в другое!

— Друзья мои, не надо ссориться, — положила я им руки на плечи. — Все ведь обошлось, правда? Юлионушка, простите, что я вас напугала. Пойдем скорей, господин поднад…

— Приподвеличество… — уронив челюсть, машинально подсказала служанка.

— Вот-вот, спасибо! Именно припод! Несомненно величество! Так вот он, в смысле оно… короче, этот вот, нас уже, поди, заждался. А ты, Геламеоша, тоже меня прости. Это я виновата, что не встала со стула. Ты самый лучший перемещатель, правда! Ступай, исполняй свою нелегкую службу. И обещания тоже не забывай исполнять.

— Не забуду, — похлопал он по карману плаща. Значит, письмо у него. Когда и успел? Я даже не заметила.

— Что за обещания? — насторожилась Юлиона.

— Обещания верности его подвеличеству, — сказала я. — Других у особ, приближенных к гилену, быть и не может.

Геламеон вытянул руки по швам и исчез. А мы со служанкой направились к замку. Я провела рукой по волосам, поправляя прическу, и проверила, не криво ли сидит на груди брошка-бабочка.

Бабочка сидела не криво. Ее вообще на мне не было!

Сначала я очень сильно испугалась. А потом успокоилась. На самом-то деле ничего страшного не случилось. Агаша не могла ведь при всех вылететь из-за кресла и прицепиться на платье. Вот она пока и осталась. Но ее же не заперли! Да если бы и заперли, думаю, волшебнице-фейоне не составило бы никакого труда выбраться из-под любых замков и засовов. И скорее всего, она уже выбралась и летит ко мне. Рано или поздно долетит, ничего ни с ней, ни со мной за это время не случится. В конце концов именно для таких случаев она и напитала магической силой фейонов мою жемчужную нить. Я опустила взгляд: волшебная фенечка по-прежнему обвивала запястье. Короче, Анька, не делай пи-пи, прорвемся! Ой, что это я?.. Теперь я пай-девочка, теперь нужно так: не беспокойтесь, госпожа Анель, все будет в полном порядке. Шампанского испить не изволите ли?

Между прочим, шампанского не шампанского, а хотя бы просто чистой водицы я бы испила. И чего-нибудь изъела. Или даже кого-нибудь. Я очень надеялась, что обучать манерам меня начнут уже после того, как напоят-накормят. Как там говорится? «Голодное брюхо к учению глухо». Мудрый у нас все-таки народ! Здесь, конечно, не у нас, но тоже ведь не все дураки. Наверное.

Ворота замка распахнулись перед нами, как по волшебству. Сдается мне, именно так оно и было. За ними стояла женщина… По возрасту вполне еще девушка, но настолько шикарная и яркая, что на язык просилось одно: женщина-вамп. Красное, как закатное солнце, платье облегало ее стройную, но отнюдь не хрупкую фигуру. Не будь это иным миром, я бы прядь волос дала на отсечение, что она не вылезает из фитнес-зала. Кстати, волосы у нее были цвета белого золота и очень короткими — не ухватишься. Платье доходило лишь до колен — а что, здесь так носят?! — поэтому можно было полюбоваться и загорелыми, хорошо развитыми икрами. Ноги босые. Личная придурь или в этом доме так принято? Скулы и носик дамочки были чуть шире, чем считалось в нашем мире стандартом, но это самое «чуть» придавало ей столько непередаваемого шарма, что все стандарты могли смело и с песнями идти гулять. На лице — ни грамма косметики, но карие глаза такие большие и выразительные, а ресницы столь густые и длинные, что косметике впору отправляться рыдать от собственной бесполезности в ближайшую мусорку. Даже пухлые чувственные губы были накрашены самой природой уже при рождении. Уж я-то понимаю в этом толк. Оставался, правда, шанс, что этой красоте поспособствовала магия, но что-то мне подсказывало: и не надейся, завидуй молча.

— Меня зовут Свергиона, — с легкой хрипотцой произнесла красотка. — Кто из вас служанка Юлиона?

Ой, как же мне захотелось въехать кулаком по ее красивому носику; пусть его «шарм» еще сильней бросается в глаза, прямо аж засветится! Ведь специально же спросила, чтобы меня позлить. Вот у них тут что, служанки в таких как у меня платьях разгуливают? Впрочем, стоп, не надо злиться, я ведь теперь скромная послушная паинька, а паиньки не злятся и чужие носы сворачивают либо по неосторожности, либо в самом крайнем случае.

— Это я, — сказала тем временем Юлиона. По выражению ее лица и тону голоса я поняла, что и ей не понравилась выходка Свергионы. Кто она вообще такая, кстати?!

— Я служанка его приподвеличества подгилена Мареона, — будто услышав мои мысли, сказала выпендрежная красотка.

Ни фига себе! Выходит, ошиблась я: у них тут служанки разгуливают еще и не в таких как у меня платьях! Зато босиком. Наверное, по этому признаку их от хозяев и отличают. Интересно, а зимой как? В прозрачных валенках фланируют? Или здесь не бывает зимы? А еще забавно, как у них тут с помощью приставок обозначается иерархия: величество — подвеличество — приподвеличество; гилен — подгилен. Не надо и заморачиваться. А вот я, когда за Вилеона замуж выйду, пока он еще королем не станет, кем буду — подгиленой или все-таки гиленой? Ладно, лишь бы не гиеной, куда-то меня не туда понесло…

Между тем Свергиона повернулась ко мне спиной и обратилась к Юлионе:

— Поднимитесь вон по той лестнице и ждите.

— Чего ждать? — насупилась моя служанка.

— Просто ждите.

— Госпожа Анель пойдет со мной?

— Нет. Госпожа Анель пойдет со мной, — показала ровные и белые — кто бы сомневался! — зубки Свергиона.

— Я не могу оставить свою госпожу.

— Вы хотите сказать, что во дворце ветви гилена ей может угрожать опасность? — теперь зубы красотки показались мне не только ровными, но и острыми.

— Юлиона, оставьте, — взмахнула я правой рукой. Хорошо, не перепутала: что бы она, интересно, оставила, взмахни я левой? — Со мной и в самом деле ничего не случится. Ведь рядом будет эта добрая женщина. В таком чудесном замке я под самой надежной защитой.

«Во всяком случае я очень этого желаю», — мысленно добавила я и плавно взмахнула рукой с фенечкой, будто показывая, какие тут прочные стены и своды. Прямо как в казематах.

Юлиона неохотно, постоянно на меня оглядываясь, направилась к широкой каменной лестнице. Свергиона же, смерив меня непонятным, словно оценивающим взглядом, мотнула короткостриженой головой:

— Идемте.

— А… куда? — вырвалось у меня.

— У нас не поощряются разговоры прислуги с гостями, — хищно улыбнулась красотка. — Просто идите за мной.

И мы пошли. Проследовали через большой зал, два зала поменьше, оказались на короткой галерее с колоннами, миновав которую вошли в узкое помещение с высоким потолком и круглыми окнами прямо под ним, отчего внизу царил полумрак. Но света было все же достаточно, чтобы я смогла разглядеть возле самой стены лестничный спуск, куда и направилась Свергиона. Это меня насторожило, ведь мы находились на первом этаже замка, и лестница могла вести только в подвал… Хотя, вполне возможно, хозяин замка не любил солнечного света и обитал на нижних уровнях. Это наводило на некоторые подозрения, но я была под защитой фейонской магии, поэтому почти не боялась. Да и вообще, помнила народную мудрость про свой устав и чужой монастырь. А еще — про «хозяин — барин». Мало ли у кого какие причуды, тем более подгилен Мареон на меня и при первой встрече не произвел впечатление обладателя большого ума.

И все-таки это был подвал. В нем пахло пылью, плесенью и немножко кислятиной. Только мы ступили на каменный пол, как на стенах зажглось несколько шариков, не особенно ярких, — от их мертвенного, слегка голубоватого свечения потолок и дальняя стена провалились в еще бо́льшую темноту, но стали видны многочисленные сундуки, ящики и бочки, составленные друг на друга. Короче говоря, это был склад — хрен на коне оказался запасливым хреном. Вот только зачем меня привела сюда босоногая красотка? Продуктовый набор на время обучения выдать?

И я все же спросила:

— Хоть у вас и не поощряются разговоры с гостями, но гостья желает знать: зачем мы сюда пришли?

— Как раз поговорить, — сверкнула холодным блеском зубов Свергиона.

— Но почему именно здесь?

— Потому что здесь нас никто не услышит.

— А для чего это нужно? — прикинулась я дурочкой. — Вы хотите открыть мне какую-то тайну?

— Хочу кое о чем предупредить тебя, — бессовестно перейдя на «ты», придвинулась ко мне Свергиона.

— Это уже начало обучения? — пролепетала я, продолжая изображать дурочку и пытаясь в то же время догадаться, чего хочет от меня красотка. Обычно так ведут себя, когда ревнуют к парню и дают сопернице понять, каким способом той сохранить целостность волос и кожного покрова. Иногда даже зубов и костей. Неужели и здесь в этом дело? А почему нет? Мареон-то, если отбросить мою неприязнь, вполне себе красавчик. Мог и замутить с такой смазливой служаночкой. Как бы дать ей понять, что он мне на фиг не сдался? Или… А чего это я буду идти на поводу у всяких инопланетных фифочек? Сдался, не сдался — не ее это дело!.. И все же, угадала я или нет? Если угадала — с меня шоколадка.

— Да, начало обучения, — приблизилась ко мне служанка подгилена почти вплотную. — Урок номер один. Тема: держи свои ручонки подальше от Мареона!

Ура-ура! Я выиграла шоколадку!

— Но… — отшатнулась я в притворном испуге. — Я и не собиралась его трогать… руками.

— А чем ты его собиралась трогать?

— Я ничем не собиралась. Честное слово! А вдруг он соберется? Я же не знаю, как будет проходить обучение. Хорошие манеры могут подразумевать и телесный контакт.

— Что?! За контакт я тебе глаз выколю.

Немного поразмыслив, я решила, что после вышесказанного быть пай-девочкой с этой стервой вовсе не обязательно. Тем более наедине. Тем более в звукоизолированном подвале. И я сказала ей:

— А я из твоих колокольчики сделаю. И к носу тебе пришью. Ты же никого видеть не сможешь, вот и будешь ими — динь-динь! динь-динь! — чтобы тебе дорогу уступали.

Свергиона аж закашлялась.

— Чего ж ты с такими слабыми легкими в подвал полезла? — покачала я головой. — Не бережешь ты себя. А вдруг с пневмонией сляжешь? Кто Мареошу ублажать станет? Придется мне подключаться. А ты говоришь: ручонки подальше. Сама же его в них и толкаешь.

— Да ты!.. — задохнулась фифочка. — Да я!.. Думаешь, ты уже невеста гилена и тебе все можно?! Да таких как ты у него сотня! Две сотни!..

— Думаю, три, — прервала я ее подсчеты. — Две, я слышала, у Мареона. А гилену по статусу больше положено.

— Ах ты гадина! — завопила Свергиона и бросила мне в лицо кулак.

Скажу откровенно, по сравнению со мной она была явно сильней и быстрее, мне бы от ее удара ни за что не увернуться. Если бы не моя предусмотрительность! Если бы я заранее не пожелала защиту. И получилось так, что кулак красотки, будто скользнув по невидимому забралу, ушел в сторону от моей головы, а сама красавица по инерции шагнула за ним. Но там — ой! — уже была моя вытянутая нога. Свергиона рухнула на пол, в последний момент успев выставить ладони. Ободрала их, конечно, о шершавый каменный пол и зашипела от боли.

— Что ж ты так неловко-то? — озабоченно спросила я. — В постели с Мареошей тоже так? Как же он тебя, корову неуклюжую, терпит? Ну ничего, замена прибыла, можешь за него не беспокоиться.

Свергиона вскочила с пола так быстро, словно вместо ног у нее были пружины. И одной из этих «пружин» она, подпрыгнув, решила приласкать мою головушку. Не, определенно я не зря подстраховалась. Не будь защиты, от такого удара моя головушка, наверное, стала бы мячиком и укатилась далеко-далеко. Во всяком случае, все неровности моего лица нога красотки уж точно бы свернула и пригладила. А так невидимая сила меня лишь качнула в сторону, и сначала нога Свергионы, а следом и она сама отлетели к ящикам и бочкам. При этом незадачливая кикбоксерша ударилась затылком о крепкий с виду сундук, который и впрямь оказался крепким — удар выдержал. Как впрочем и голова Свергионы. Шишку-то слегка уже помятая красавица наверняка набила, но ЧМТ, похоже, избежала. Полежала секунд десять и собралась вставать. Хоть на что спорю — опять решила сделать мне больно. Вот кому уроки-то впрок не идут! А мне так что-то стало вдруг скучно, что я решила этот классный час завершить. Чем бы заменить звонок с урока?

Я подняла голову и увидела, что над поднимающейся и уже не столь красивой упрямицей возвышаются не только ящики, но и бочки. Одна — солидная, пузатая — возвышалась метрах в двух над ее головой. «Пусть она развалится, — глядя на бочку, пожелала я, — но никого своими частями не заденет». Махнула рукой и… Обручи на бочке лопнули со звуком пистолетного выстрела — я инстинктивно пригнулась. Клепки — выгнутые доски, из которых делают бочки — разлетелись по складу, барабаня по встреченной таре. А содержимое бочки… Что ж, закон тяготения никто не отменял даже в магическом мире — содержимое плюхнулось на Свергиону.

Вкусно запахло виноградным вином. С головы до босых пяток мокрая красотка, вопя и отплевываясь, закружилась на месте, размахивая руками так, словно на нее напал пчелиный рой.

— Короче, я пошла, — сказала ей я. — А ты сохни. Только смотри, не надышись, а то уволят за пьянство на рабочем месте. Или у вас по-другому наказывают за нарушение дисциплины? Ну тогда, может, ветвь гилена высечет тебя настоящей ветвью… Ой, а чего ты так засмущалась? Практиковали уже такие игры?.. Ну вы с Мареошей и шалунишки! Я тоже хочу! Так что приятно тебе провести время, а я поскакала к моей шаловливой веточке!

— Я те-ебя все ра-авно убью-уу!.. — покачиваясь, выдала опьяневшая Свергиона. Много ли скромной девушке надо? Всего лишь искупаться в огромной бочке вина. Точнее, принять из нее душ.

Дорогу назад я нашла легко — стоило загадать желание. Юлиона опять стояла внизу, только теперь не одна — вместе с его приподвеличеством Мареоном. Что уж там говорить, ветвь гилена, как и при первой нашей встрече, был прекрасен. Тем более теперь он был совсем рядом, что позволило рассмотреть его куда лучше, да и плаща со шляпой на нем не было, лишь белая рубаха, подвязанная на талии синим — опять как мои платье и «меганчик» — поясом, темно-серые свободного покроя брюки и что-то вроде мягких полусапожек кофейного цвета. Ну и то, что выше… Тонко очерченный нос; темные длинные брови над… о! теперь я разглядела их цвет!…зеленовато-коричневыми глазами; черные усы и короткая борода; аккуратно постриженные, тоже черные волосы. Жгучий, аж подуть хочется, брюнет. Красивый, правда. Пусть хрен, пусть гад, но краси-ивый!.. Теперь я поняла Свергиону, и мне даже стало ее чуточку жалко. Не буду на нее ябедничать, ладно.

— Анель! — бросилась ко мне Юлиона. Надо же, от волнения даже не назвала меня госпожой. — Где вы были?! Господин подгилен говорит, что не давал никаких…

— Я прекрасно умею разговаривать сам, — отодвинул ее, словно мешающую мебель, Мареон. И впился в меня холодным, как наледь в морозильнике взглядом: — Кто вам позволил шляться по моему замку?!

Ух, как мне захотелось ответить ему в нужном тоне! И соратницу по играм упомянуть как полагается — правильными, жаль теперь не русскими словами. Но я уже пообещала себе не стучать на Свергиону, а насчет остального… Я же теперь пай-девочка. Все, я в роли…

— Ох, — склонила я голову, пытаясь выдавить хотя бы одну слезинку. Получилось! Аж две. — Простите меня, ваше приподвеличество. Я заблудилась в вашем чудесном дворце! Право, я такая неловкая…

— А Свер… моя служанка? Она разве была не с вами?

— Нет-нет! Мы отправились в одно и то же время, но она сразу отошла…

— Отошла?! — выкатил глазища подгилен.

— В хорошем смысле, — поспешила я его успокоить.

— А какой еще может быть смысл у этого слова?! — почему-то начал орать Мареон.

— Ну… в смысле преставилась, отбросила кон… Ой, простите, вырвалось.

— Что за чушь вы несете?! Куда она все-таки отошла?! Она не реагирует на звонки!

— Может, зарядить забыла… — Тут я едва не подпрыгнула: — На звонки?! Здесь можно звонить?!

— Только не вам, не надейтесь! Колокольчик для прислуги в этом замке только у меня!

— Ах, вон что, — огорчилась я. — Тогда конечно. Тогда только у вас, это бесспорно. Колокольчик должен быть в надежных, крепких мужских руках. По-другому с нами просто нельзя. Стоит один раз отпустить вожжи…

— Постойте-ка, — прищурился, вглядываясь в меня, подгилен. — Это не вы валялись тогда в канаве? Ну да, вы. По-моему, там вам и место!

— Но его подвеличество Вилеон… — начала моя служанка, однако Мареон грубо ее оборвал:

— Молчите, когда вас не спрашивают! Я не собираюсь оспаривать приказы господина гилена. Я лишь говорю, где место этой… леди.

— Нет, не называйте меня так, — едва не скрипнула я зубами, — я недостойна! Просто Анель.

— Так вот, пр-росто Анель, — зарычал гилен Мареон. — Вы умеете отвечать на пр-ростые вопросы? Где моя служанка?! Куда она отошла?!

— По-моему, она отошла помолиться, — сложила я ладони и наклонила голову.

— Ч-чт-то?.. — закашлялся бедный подгилен. — Кому эта… моя служанка собралась молиться?

— По-моему, Бахусу, — снова поклонилась я.

— Она что, беременная? — пробормотал, бледнея, Мареон.

— С чего вдруг такой вывод? — на миг забыла я о своей роли, настолько сильно удивилась.

— Бахус — бог деторождения, — тихонько подсказала Юлиона.

— Все-то у вас не как у людей, — вздохнула я, но тут же опомнилась: — Ой, не, это у меня все через… ну, вы знаете. Так что очень вас прошу, молю даже… в смысле, умоляю: ваше приподвеличество, сделайте из меня человека!