Больное сердце

Андрей Буторин, 2023

У тебя больное сердце, а ты назло отцу прыгаешь с парашютом? Глупее не придумать, даже если тебе двадцать два, и ты хочешь быть самим собой. Увы, собой уже не получится. Сердце-то не железное!.. Ну да, оно теперь из сверхпрочных сплавов двадцать третьего века, ведь и там нашелся бунтарь с больным сердцем, прыгнувший с парашютом. И сердце у вас уже одно на двоих. Как и само тело. А далекое будущее стало реальностью, в которой придется не только жить дальше, но и бороться за жизнь – и не только свою.

Глава третья

Тимону стало страшно. Он не хотел на лесозаготовки. Нет, даже не так… Лесозаготовки — пусть, ладно, на первое время и такая работа сгодится, он теперь сильный. Но звезда 51?.. Созвездие Пегаса?.. Э! Мы так не договаривались! Я не хочу никуда лететь!

«Зато мы договорились, что ты не будешь нарываться и выводить меня из себя! — подслушав его мысли, «рыкнул» Тимур. — А ты нарываешься и выводишь. Чего это ты не хочешь лететь? В космолетах укачивает? Так теперь это моя проблема, забыл? И ты видел, что там сказано про сумму заработка? Она там и в самом деле такая, что я за год себя на ближайшие десять обеспечу».

«Откуда ты знаешь? Может, обычный рекламный развод!»

«Знаю. Я же на космолетчика учусь… учился. Про Эстер у нас любят потрепаться. Открыли его всего два года назад. Пятьдесят первая Пегаса — на самом краю исследованной зоны космоса, почти пятьдесят световых лет от Земли, дальше в принципе нет пока ни одной нашей базы. Короче, Эстер — кислородная планета, на ней можно жить без средств защиты, а это уже большая редкость. И она кишит жизнью, но разумных обитателей нет — колонизируй да населяй…»

«Но?..» — воспользовался заминкой Тимура Тимон.

«Что? — «буркнул» тот. — Разнокался!.. Но на Эстере двойная по сравнению с Землей сила тяжести. Вот тебе и"но". Не сильно туда рвутся колонисты — животы и спины надрывать. Да, можно использовать антигравы, но это значит: все равно носить спецкостюмы. И на кой шакс тогда переться в такую даль?»

«Вот именно! А ты почему тогда рвешься?»

«Говорю же: за деньгами! Платят реально много. Из-за удаленности, из-за повышенной гравитации, из-за опасной фауны…»

«Звездец! Еще и фауна опасная! Сначала тебя гравитацией раздавит, потом хищники остатки сожрут. Красота! А работа тоже класс — лесозаготовки. При двойной силе тяжести… Еще, поди, и жара?»

«Не замерзнешь точно. Но терпимо. Выше сорока редко. На экваторе, правда, и пятьдесят не предел, но все базы — в умеренных широтах. А хищники просто так не полезут, мы ведь будем с оружием».

«Слушай, но если там все так не сильно круто, на хрена вообще там лес добывать, да еще такие бабки платить? Я уж молчу про его доставку оттуда. Золотые выйду дровишки-то!»

«Да ты чего? Золото по сравнению с тем лесом дешевка. В том-то и смысл. Я сейчас не помню уже, что это за дерево и почему оно так ценится, но рубить его — это рубить бабло. Так ведь у вас говорят?»

«Так-то так, — начал сдаваться Тимон. — Но я тогда не пойму, почему бы не использовать роботов? Им и платить не надо, и повышенная гравитация им не страшна».

«Я тоже не очень понял. Но все связано с этим деревом. Что-то у него бывает не так, а роботы это различить не могут. Что-то непостоянное, на которое не запрограммируешь, — нужна человеческая интуиция, чутье».

«Ну хорошо… И как долго мы там будем рубить бабло?»

«Посмотрим. Как быстро и на какую сумму нарубим. Но и когда захочешь — сразу не сбежишь. Туда тракапы не ездят. И рейсовые звездолеты не предусмотрены. Вряд ли чаще раза в год грузовики с древесиной отправляют, иначе не выгодно».

«А там что, один кто-то этим занимается?»

«Да вроде как нет. Но даже если три-четыре компании, то грузач выгодней один на всех фрахтовать. Частные космояхты, может, и есть у кого из владельцев, так уж всяко пассажиров они не возьмут, а если и возьмут, то как раз за те деньги, что заработал».

«Ладно, давай попробуем. На год я согласен. Но только на год!»

«Вот я прям тебя буду спрашивать!..» — фыркнул Тимур, каким-то образом завернул объявление так, что стали видны контактные данные и завопил вдруг вслух:

— Шакс!!! Срок подачи заявок закончился вчера!

А Тимофей даже почувствовал облегчение: не нужно никуда лететь, рисковать быть съеденным или раздавленным… Разумеется, эти мысли тут же стали доступны Тимуру, что лишь больше его разозлило. И он продолжил вопить вслух:

— Ты чему радуешься, идиот?! Боишься быть съеденным? А сам-то что жрать собрался?! Бесплатное дерьмо, что выдают безработным?.. Сваливай тогда из моей головы!

— Давно бы уже свалил, если бы мог! — тоже вслух, неожиданно для них обоих, выкрикнул Тимон.

Повисло напряженное молчание. Потом Тимур, уже мысленно, выдал:

«Ты как это?.. И ты обещал, что будешь спрашивать, когда…»

«Ты думаешь я знал, что так получится? Офигел не меньше твоего», — признался Тимон.

«Погоди-ка… — забегали у Тимура непонятные мысли. — Ты сказал, что свалил бы, если бы мог…»

«Но я же не могу. А ты, смотрю, опять про объявление думаешь».

«Да. Если набор закончился только вчера, то сразу они вряд ли свалили. Пока всех собрали, оформили, то да се… Короче, надо попробовать все же связаться — вдруг еще не опоздали».

Тимур опять стал мысленно делать что-то непонятное Тимону, хотя по смыслу действий можно было догадаться: он пытается связаться с оставившим объявление человеком. Но уже вскоре процедил сквозь зубы:

— Все, номера заблокированы, теперь точно поздно.

«Но если корабль еще не улетел, может, стоит пойти к нему? Ты же знаешь, где космодром?»

«Ты правда такой наивный, что думаешь, будто на космодром пускают, кого попало? У меня даже во время учебы постоянного допуска не было».

«А как же туда проходят будущие работники? Они что, позвонили по этому объявлению, и им сразу допуск дали?»

«Нет, конечно. Да ты молодец, Тимон!»

Тимур стал названивать бывшим сокурсникам, выяснять, знает ли кто, какое судно прибыло с Эстера, когда летит назад, кто там капитан. И его труды оказались не напрасными. Грузовик «Ава» с ценной древесиной действительно прибыл от звезды 51 созвездия Пегаса две недели назад. Возвращение «Авы» намечалось на послезавтра. Капитаном грузовика был некто Пират Котомаров, и о нем Тимур был, оказывается, наслышан.

«Пират? — поразился Тимофей. — В космосе тоже появились пираты? И он вот так запросто прилетел и не скрывается?»

«Ну, в космосе много чего и кого имеется, — ответил Тимур. — Может, где-то есть и пираты. Но в данном случае Пират — это имя. Папа с мамой у него веселые были. А самое главное, я знаю излюбленное местечко Котомарова. Тем более там очень удобно собрать кандидатов в лесорубы. Идем! Хотя куда ты денешься».

Тимон даже подумать не мог, что этим «местечком» окажется бар. Наверное потому, что в его представлении люди, связанные с космосом, были серьезными, следящими за своим здоровьем и уж, конечно, непьющими. Во всяком случае, не посещающими подобные заведения. А еще подобная мысль не пришла к нему, возможно, потому, что сам он никогда не пил. Вообще. Благодаря своему больному сердцу и строгому папиному контролю на этот счет. Так что и бары за свою жизнь он видел только в кино. И этот, призывно расположившийся в сотне шагов от космодромного КПП и носивший говорящее имя «Улет», был точной копией тех, киношных, будто и не прошло двух с лишним сотен лет. Разве что названия напитков были по большему счету не на слуху у Тимофея, да табуреты возле барной стойки представляли собой круглые, висящие прямо в воздухе диски, очень похожие на блины от штанги, даже отверстие по центру имелось — как оказалось, опустив туда пальцы, можно было приподнять или опустить такой табурет в зависимости от роста посетителя.

Имелись в баре и столики — тоже висящие в воздухе, как и подобия стульев без ножек вокруг них. Тимон прикинул, что такая особенность местной мебели должна очень нравиться уборщикам — удобно мыть полы, ничего не сдвигая. Впрочем, он вспомнил — или подсмотрел ненароком мысли Тимура, — что убирают здесь не люди, а роботы, которые вряд ли чему-нибудь радуются. Но все равно антиграв-технология ему нравилась все больше и больше. Что касается мебели — не только удобно, но и стильно.

Поскольку была лишь середина дня, расслаблялись в баре не так уж много людей. Оттого сразу бросалась в глаза группа из десяти человек за двумя сдвинутыми впритык столиками. Перед большинством из них стояли пивные кружки — почти все уже наполовину пустые, — но четверо пили не пиво: возле троих стояли невысокие ребристые стаканы, а еще у одного, одетого в нечто темно-синее с золотыми вставками, отдаленно напоминающее форменный китель, была в руках рюмка, которую он как раз и опустошил. Этот человек, лет сорока на вид, был русоволосым, с приятным интеллигентным лицом и широкими плечами, одно из которых поднималось чуть выше другого.

— Как же мы порешим? — поставив пустую рюмку, спросил он неожиданно сильным и хриплым голосом, совсем не подходящим к его внешности. — Вас восемь, а заказчиков, включая моего, трое. Лерон Сапов, мой старпом, — кивнул он на сидевшего справа темноволосого мужчину в похожем кителе, — представляет двух других, что также дожидаются вас на Эстере. Они дали ему полномочия подписать с вами контракт, как и мне — третий заказчик. Но получается так, что у одного из них будет три новичка, а у другого — лишь два, ведь своего-то я, понятно, обижать не стану. И ладно бы вас было восемь десятков — одним больше, одним меньше, не критично, — но вас, пурга хренучая, всего лишь восемь, и кому-то из тех двоих не понравится, что его обделили. «А с хрена ли, — скажет, — меньше именно у меня?» Получится некрасиво, люди могут поссориться, а то и форштевни друг другу отрихтовать.

— Возьми своему четырех, — сказал кто-то, — а двум другим по два, вот и все дела.

— Но тогда эти двое окрысятся на него, а то и вообще я окажусь виноватым, что ему больше других нахапал.

— Жребий, Пират Димитович, — посмотрел на капитана старпом. — Я вижу только такой выход. Три — три — два. И — кому повезет.

— Пурга хренучая! — вдарил кулаком по столику Котомаров. — Дожили! Жребий!.. Скоро гадать начнем! Почему никто не хочет лететь на Эстер, а, Лерон Таминович? Ведь такие деньги им платят — сам бы пошел, да на одном месте долго сидеть не могу… Эй, бармен, еще водки!

— Я хочу! — шагнул к сдвоенному столику Тим.

— Чего ты хочешь? Водки? — посмотрел на него исподлобья капитан. Плечи его еще сильнее скособочились.

— Если угостишь, можно и водки. А вообще я хочу лететь на Эстер, бабло рубить.

— Кого?.. — поперхнулся темно-медового цвета напитком старпом.

— Бабл… Э-ээ… Деревья. Пилить, рубить, все что нужно.

— Бар-ррмен!!! — зарычал Пират. — Две водки!

Тимону стало и страшно, и в то же время любопытно. Страх был вполне объясним, он впитался в сознание почти на уровне рефлексов: выпьешь — умрешь. Однако его нынешнему сердцу спиртное ничем не грозило, так что и бояться было нечего. А любопытно было тоже понятно почему: все новое и неизведанное всегда вызывает любопытство.

Разумеется, Тимур подслушал его мысли и чувства.

«Не бойся, — подбодрил он. — Я много не буду, сам не люблю. Для дела нужно, сам видишь. Тебе еще, может, понравится».

Тимофею не понравилось. Горько, обжигающе, тошнотворно… До ужаса отвратительно! И вот эту гадость люди сознательно, по собственному желанию пьют, да еще и платят за это?!.. Что-то тут было не то… Какой-то подвох. Если бы не странное тепло, возникшее в животе и поднявшееся к самому мозгу, можно бы было об этом подумать… А так — нет, не хочется, ведь и так хорошо. Мило, уютненько. И люди вокруг такие милые! Славные, добрые. Оказывается, в будущем так много добрых людей!.. Нет! Они все тут добрые. Все-все! Даже Тимур…

«Тимур! Ты хороший. Правда. А я?..»

«А ты — заткнись! — огрызнулся «хороший» Тимур. — Что, от одной рюмки поплыл? Не мешай мне, понял?»

«Я никуда не поплыл, я здесь, с тобой! Я не буду тебе мешать! Я помогать буду».

«Ты поможешь мне, если заткнешься!» — от мысленного вопля Тимура у Тимона даже закружилась голова. Которой у него, по сути, не было. Эта мысль показалась ему забавной, и он захихикал. Как оказалось, вслух.

— Что тебя насмешило? — насупил брови Пират Котомаров.

— Это я от радости, — сказал Тимур, пригрозив Тимофею сильными психотропными средствами, если тот не уймется. — Я только сегодня увидел объяву; думал, что опоздал.

— И опоздал бы. Завтра крайний срок регистрации новых членов экипажа. Послезавтра уже летим.

— Так ты берешь меня?

Капитан окинул Тима внимательным взглядом и сказал:

— А сам как думаешь? Слышал ведь, о чем мы тут говорили.

— Слышал. И понял, что людей ты набрал мало…

— Людей всегда мало, — перебил его Котомаров и кивнул на свободный парящий в воздухе стул: — Садись, оботрем детали.

Тим сел.

— Как зовут? — спросил капитан. — Не по ид-чипу, а так — как привык, чтобы звали? Я вот по чипу Пират, но тебе так меня звать не надо. Обращайся по рангу: капитан. Можно просто кэп.

— Я Тиму… Тим. Просто Тим.

— Еще водки, Тим? Угощаю.

— Мне бы пива, — сказал Тимур, и когда Пират сделал заказ, спросил: — Ты сказал о новых членах экипажа. Разве мы экипаж?

— Ну, ты, положим, еще даже и не «мы», — хмыкнул капитан. — Хотя выделываться не стану: да, лишний чел для Эстера никогда не лишний, пусть каламбур и не ахти какой. К тому же, слышал сам, у нас число работников на трое не делится, а с тобой — в самый раз. А что до экипажа, так ведь на грузачах пассажиров не бывает, нарушение это. Вот и оформляю вас всякой пургой хренучей. Палубной командой, подай-принеси. Ну, если у кого реальный опыт в чем полезном имеется, то можно и по специальности оформить. Ты вот кто?.. Не, мне по хрену, кто ты по чипу, пусть он у тебя и вовсе левый. Ты скажи, что ты на самом деле умеешь?

— Я умею прыгать с парашютом! — радостно завопил вдруг Тимон, и это получилось у него сделать вслух.

— Что?.. — нахмурился Котомаров. — Это прикол? Шутить бы тебе, Тим, пока рановато.

— Это я так… — начал оправдываться Тимур, мысленно обматерив напарника. — Просто я на космолетчика учился… Нет, я ничего не умею, но готов на любую работу!

— На космолетчика?.. — смерил его подозрительным взглядом капитан. — А почему не доучился? Мне-то как бы и без разницы, но из училища сами уходят, если космос тебя не принял, или ты его. Но тогда бы ты сейчас туда и не рвался. А выгоняют из космолетного, или если нарушил что-то конкретно, но это мне похрен, или по здоровью. Только ведь ты, вроде, здоровым кажешься. Вот разве что у тебя проблемы с головой, тогда, парень…

— У меня были с сердцем проблемы! — закричал во весь голос Тимон. — А с головой все хорошо. У-уу! Одна голова хорошо, а две лучше, знаете ли. И с сердцем уже хорошо… Как в той песне: вместо сердца — пламенный мотор!..

— Водки!!! — схватившись за голову, закричал Тимур. — Дайте мне водки!!! Скорее!!! И много!

Тимон и так-то растерял все свои мысли — они прыгали по его сознанию, будто кузнечики, — а тут и вовсе потерялся: какая водка, зачем? Или это Тимур от радости, что он, Тимофей, так хорошо все объяснил Пирату… Как его там?.. Димит… Динамит… Динамитовичу. О! А вот и водка! Сам бармен принес, уважает. Какой большой стакан… Ух, как в него вцепился Тимур! Звездец! Он не алкоголик, случайно?.. Погоди! А тост?!..

И, прежде чем Тимур успел поднести ко рту водку, Тимон выпалил:

— За тебя, Динамитыч! Хороший ты мужик, добрый.

Обжигая, водка хлынула в горло. Тим едва не захлебнулся и закашлялся. А потом под грязные ругательства напарника Тимофей улетел в темное, уютное ничто.

Просыпался он, а точнее, выныривал из темноты забытья, раза три-четыре. Но ему было при этом так плохо, окружающий мир так больно и грубо на него давил, что Тимон опять спешил погрузиться в спасительную темноту. Он даже не успевал толком разобрать, где именно при этом находится; сначала было что-то похожее на большой светлый зал со множеством парящих в воздухе столов, за которыми сидели люди, потом вообще полумрак, в котором ничего толком не видно, затем что-то похожее на купе поезда…

Когда он очнулся в очередной раз, снова увидел все то же «купе». Две полки одна напротив другой, столик, большая овальная дверь, по обе стороны от которой, между нею и полками, тоже дверцы, но меньше размером, взрослому человеку не протиснуться. А вот окна в «купе» не было, напротив двери — лишь гладкая стена, сделанная будто из белого матового стекла. Что еще удивительно — полки и столик не парили в воздухе, а жестко крепились к стенам. На одной из этих полок Тим сейчас и сидел.

И в этот раз Тимофей чувствовал себя лучше. Реальность по-прежнему навевала странную беспричинную тоску, но уже не давила болезненным грузом. А потом он услышал обращенные к себе мысли Тимура. Очень некрасивые мысли, самая добрая из которых была следующей:

«На кой шакс ты очухался, дебил?! Я так надеялся, что ты навсегда окочуришься!»

Когда поток ругательств, угроз, сравнений и сожалений иссяк, Тимон мысленно сказал:

«Привет! Я тоже по тебе не особо скучал. Но ты хоть объясни, что я сделал-то? Я почему-то ничего не помню после того, как мы выпили водки, и капитан стал спрашивать, что мы умеем делать».

«Сейчас вспомнишь! Сейчас я буду вспоминать, а ты смотри! И если от всей этой срани, что ты натворил, сгоришь со стыда и исчезнешь, то я буду только рад. Но ведь ты не исчезнешь, ты меня и дальше станешь позорить и мутью своей доставать! Мы из-за тебя, идиота, чуть было такой работы не лишились!»

«Погоди-погоди!.. Чуть не лишились?.. То есть нас все-таки взяли? А когда мы летим?»

«Мы уже летим, придурище!»

«Что?! А почему… А как же?!..» — Тимон ощутил такую дикую панику, что едва снова не нырнул в забытье, но окрик Тимура его немного встряхнул:

«А потому! А так же! Потому что кое-кто сумел кое-как выкрутиться из того шакса, что ты наворотил! Смотри! Внимательно смотри и не вякай!»

И Тимур стал вспоминать. А Тимон с нарастающим ужасом слушал то, что в этих воспоминаниях говорил Пирату Котомарову Тим. А если точнее, то не Тим, а именно он, Тимофей. Это и в самом деле был настоящий позор. Такое стыдобище, от которого и впрямь захотелось сгореть. Звездец!

Огромной удачей было то, что Тимур догадался, в чем его единственное спасение. В водке! Если от одной только рюмки Тимона развезло в хлам, решил он, то уж от стакана должно совсем вырубить. Так и получилось. Водка чуть было не сорвала их затею, и она же в итоге их выручила. А еще Тимур понял, что пьяный Тимон может болтать вслух вообще без напряга. Что собственно едва и не стало причиной глобального краха. Ведь едва Тимофей тогда вырубился, как побагровевший от ярости Котомаров процедил сквозь зубы:

— Как ты меня назвал?.. А ну, уматывай отсюда, недошлепыш!

— Я… Прости, я не хотел… — лихорадочно стал придумывать оправдание Тимур. Оно не придумывалось, выпитое и на его умственные способности подействовало не лучшим образом. Столько водки разом он еще никогда не пил.

— Пурга хренучая! — зарычал капитан. — Он не хотел! Тебя что, кто-то заставил, да?! Уматывай, пока я добрый!

— Между прочим, он тебя добрым и назвал, — засмеялся вдруг старпом Сапов. — А ты набросился на парня!

— Добрым?!.. — рыкнул Котомаров.

— Ну да. Хороший ты, говорит, и добрый.

— Добрый… — повторил капитан, и тоже вдруг зычно, во все горло заржал.

Его смех оказался заразительным, скоро хохотали уже все собравшиеся за двумя этими столиками. Посмеялся за компанию и Тимур, хотя ему было совсем не смешно.

А потом, успокоившись, Пират Котомаров недовольно, но уже не так рассерженно буркнул, отвечая вроде бы Лерону Сапову, но глядя при этом на Тима:

— Он меня еще и по-другому назвал. Динамитычем. А так меня называть нельзя никому. Так мне только один человек мог сказать… А еще — мне не нравится, что творится в голове у этого недоделанного космолетчика. Что он там плел? Одна голова хорошо, а две лучше… Сердце больное, мотор вместо него…

— Разреши, я объясню! — спрыгнул со стула и вытянулся в струнку Тимур. И заметил, как старпом коротко кивнул капитану.

— Ну попробуй, — проворчал Котомаров. — Только ты уж очень постарайся. Пока что дверь для тебя только на выход открыта.

А Тимур почувствовал вдруг вдохновение. И вспомнил еще услышанное где-то правило: лучшая ложь получается из правды. То есть если хочешь соврать так, чтобы тебе поверили, ври как можно меньше, опираясь при этом на то, что было в действительности. Так и получается достовернее, и у самого потом меньше шансов запутаться.

Вот он и сказал:

— У меня на самом деле было больное сердце. Я поступал в училище с левой медузой, очень уж хотел летать. И все бы ладно, блокаторы выручали, а тут вдруг придумали новый зачет — прыжки с парашютом…

— Это после Ника Хорота на Аргуне, — негромко сказал капитану старпом.

— Да, уж, не повезло Нику, — отозвался тот и глянул на Тимура: — А ты чего замолк? Продолжай.

— Вот этот зачет… этот прыжок с парашютом мое сердце и угробил. Очнулся уже после операции — поставили искусственное. Потому и назвал его мотором. А почему я несвязно говорил, так это, наверное, после гипномодуля так водка подействовала. После этого неделю ничего принимать нельзя, а я забыл.

Это и было главной ложью в рассказе Тимура, но он понадеялся, что капитан со старпомом не знают, что никаких ограничений после гипнотического наркоза нет, слишком уж специфическая информация. Они и не знали.

— А после стакана как же ты тогда очухался? — приподнял одну бровь Пират Котомаров.

— Испугался, — совсем уже практически честно ответил Тимур. — Страх, наверное, мозги на место и поставил.

— Да, кстати, а что там насчет двух голов?

— Так я это про то, что под твоим командованием хочу быть. Что с твоей головой куда лучше, чем с одной моей.

— Недолго тебе с моей быть, — буркнул Котомаров. — На Эстере другая голова тобой будет командовать.

— Так ты меня берешь?!

— Завтра явишься на регистрацию. А сейчас иди отоспись как следует, недолеченный.