Гаврюша и Красивые. Два домовых дома

Андрей Белянин, 2019

Кто способен организовать олимпийские игры в мифическом Китае прямо из Москвы? Кто остановил древних демонов и великого императора Поднебесной? Кто убедил кота Маркса резко сменить политику партии? Кто позвал на стадион Илью Муромца, Маленького Мука, Тора с молотом? Кто пустил в дом второго домового? Кстати, это оказалась домовая… Но самый главный вопрос: а отвечать-то за весь этот разгром кто будет? Видимо, Гаврюша и Красивые.

Глава шестая

Два домовых в одном доме — к неприятностям или приключениям?

— Это вы чё? Это вы как? Это вы другого домового завели, что ли, пока меня не было?!

Мама быстро подставила Гаврюше табуретку, потому что он пытался запрыгнуть на стол прямо с пола. Два раза неудачно, в третий раз папа поймал его за шиворот и водрузил на ту самую табуретку. Небритый домовой мрачным поклоном в пояс поблагодарил обоих.

— Гаврюша, — с привычным театральным выражением начал Егор, широким взмахом руки от плеча указывая на девочку, замершую с конфетой во рту, — это Аксютка! Она домовая и будет жить с нами, потому что не умеет исчезать! Такое дело.

— Прыэ-эт! — промямлила Аксютка, пытаясь быстро прожевать «Птичье молоко», и, как всегда, приветственно помахала ручкой.

— Не может, значит? От как! А я ей щас помогу исчезнуть! — закричал Гаврюша, бросая на пол шапку.

Все невольно зажмурились. Домовой в гневе — это страшновато, правда…

— Я ей так помогу! На энти… — Он на мгновение задумался, пытаясь вспомнить. — На атомы её порасщепляю! Чтобы и мокрого места не осталось!

Он запрыгнул с табуретки на стол, отшвырнув мамину чашку с чаем, прошёл по столу, оставляя грязные следы на скатерти с цветочками, обеими руками поднял вазочку из-под конфет и надел девочке на рыжую голову. Бабушка снова охнула, хватаясь за сердце, кот тоже охнул, хватаясь за бабушку. Чисто на всякий случай, мало ли…

— Это мой дом! Я тут домоводствую!! Пошла вон отседова!!!

Аксютка упала с табуретки, смешно перекатившись по полу, поджав под себя ноги и свернувшись клубком, как ёжик. Хрустальная вазочка (мамина любимая) упала и откатилась к дверям, издав неприятный треск и расколовшись на две части. Гаврюша грозно встал на краю стола, уперев руки в боки, и страшно зыркнул на незваную гостью из-под мохнатых бровей.

— Да ухожу я, ухожу, — жалобно пискнула Аксютка, вставая с пола. — Чё ты, щас уйду… Чё драться-то сразу?

— Не пойдёт она никуда, — неожиданно встал на защиту девочки Вал Валыч. — Непонятно, что ли, Егорка наш сказал? Не умеет девочка исчезать! Просто не умеет.

Светлана Васильевна, у которой резко отпустило сердце, так же быстро цапнула в руки половник и поднялась рядом с зятем.

— Не дадим Ксюшеньку обижать! А вам, Гаврила Кузьмич, стыдно должно быть на маленьких голос повышать! Будете вы месяц каждый день посуду мыть! И не по-волшебному, а по-настоящему, с тряпкой и содой!

— И вазочку мою из чешского хрусталя разбили, — всхлипнула мама.

— Измена?! — попытался возмутиться домовой, изумлённо оглядываясь по сторонам.

— Вся власть найоду! Тьфу! Вся власть Къясивым! — крикнул из-под стола кот, прикрывшийся скатившимся чайным блюдцем как каской.

— Это кто опять тут глупости говорит? — уже всерьёз разбушевалась бабушка. — Опять на котика моего умненького свалите? А только пока вас, Гаврила Кузьмич, не было, кот мой молчал! Говори, Валентин, слышал ты, как Марксик наш разговаривает, пока домовой в отсутствии был? — Бабушка сурово посмотрела на Вал Валыча.

— Молчал наш кот. Мяукал и то через раз. — Он осторожно обошёл стол и обнял за плечи маму Александру Александровну, которая так и застыла, стоя в горе над разбитой вазочкой.

— Ах, вот, значит, как?! Все на одного, стало быть, да? — уже немного успокоившись, запыхтел Гаврюша. Выглядел он грозно и комично — тулуп нараспашку, рубаха-косоворотка грязная, да ещё и заправлена только наполовину. Всклокоченные волосы торчат во все стороны, мохнатые брови похожи на мокрых дворняг, а нос баклажаново-красный от обиды. Жуткое зрелище…

Егорка вдруг невольно отметил, как же похож Гаврюша на их новую гостью — оба грязные, лохматые, рыжие, маленькие и даже сердятся одинаково. Младший Красивый звонко засмеялся, облокотившись на стол.

— Смешно тебе, да?! Пока я важными делами занят, мирового масштаба мероприятие готовлю, ты себе уже новую подружку нашёл?! А ну, локти со стола убери!

Гаврюша затопал ногами и вдруг пустил слезинку из правого глаза. А потом из левого. Но вовремя опомнился, вытер глаза засаленным рукавом и снова принял самый суровый вид.

— Вы на наших детей не кричите, Гаврила… как вас по отчеству? — снова встрял папа.

— На ваших детей?! Да вы чего?! Энта вон нахлебница что, тоже теперь ваш ребёнок, что ли? — Он показал пальцем на Аксютку, выглядывающую из-за ноги бабушки Светланы Васильевны. — Вы всерьёз или как ли?! Может, и меня ещё усыновите до кучи?

— Ох, а давайте все пить чай, — вздохнув, предложила мама. — Кружек у нас хватит, а то, что вазочка разбилась, так это ерунда. У нашей бабушки таких вазочек ещё штук десять есть.

— Не десять, а семь! Теперь уже шесть, — поправила её Светлана Васильевна.

— Целых шесть вазочек! — присвистнула мама, достав веник из шкафчика под раковиной и заметая осколки вазочки вместе с фантиками от конфет.

Глядя на её хозяйственность, Гаврюша не смог удержаться и даже помог ей сложить грязную скатерть.

Уже через несколько минут все молча пили чай. Домовых рассадили по разные стороны стола — Гаврюша, как всегда, сел рядом с Егором, с другой стороны его держала под контролем бдительная бабушка, а Аксютка была принята под опеку Александры Александровны и Вал Валыча, который то и дело подсовывал ей конфетку, сахар-рафинад или цветные кусочки мармелада.

— Что же вы, Гаврюша, так нервничаете? — первой взяла слово мама Красивая, расправляя пальцами складку на новой скатерти. — Раскричались, посуду побили. Да и ногами по столу ходить — очень плохой поступок. Чему это ребёнка учит?

Успокоившийся было Гаврюша опять раскраснелся и грозно засопел.

— Нет, вы не подумайте, я вас ругать не собираюсь! — вовремя успела добавить мама. — Только вот хотелось бы разобраться, в чём проблема и почему вы так настроены против этой девочки?

— Да, — поддержал жену Вал Валыч. — Действительно, какая разница? Ну был у нас один домовой, а будет два. Одна голова хорошо, а…

— Та патамушта ныйзя так! — с набитым ртом возразила Аксютка и потянулась за мармеладкой. — Ни фо фравилам!

— Ну, может, по вашим домовским правилам так и нельзя, — мама тихонько хлопнула ладонью по столу, — а у нас в семье будет так! Не на улицу же тебе идти. Куда ты, кстати, идти-то собиралась, если бы смогла исчезнуть?

Аксютка пожала плечами:

— Не знаю. В Москве я дома подходящего не нашла — чтоб без домового и люди приличные. На площадь трёх вокзалов бы переместилась, наверное. Пожила бы там пару дней. Там норм. Всегда можно хот-дог у зазевавшегося пассажира свистнуть или от крошки-картошки кусок откусить в ресторанном дворике. Она ж всё равно огроменная-я. — Девочка широко развела руки в стороны, показывая огроменность картошки. — Редко кто замечает. Ну на крайняк можно крошки у голубей поотнимать, они всё равно такие медлительные… Увидят крошку, сначала головой повертят, потом топают к ней своими лапками и шеей так смешно дрыгают взад-вперёд. Пока добегут — я её цап, и меня след простыл!

— Да ты прям почётная бомжиха… — съязвил Гаврюша и уставился в кружку с чаем.

— Во-от, — продолжила домовая, не обращая на него никакого внимания. — А через денёк-другой, глядишь, проскочила бы в какой-нить поезд и поехала в другой город. В поезде тоже и поесть можно, и поспать под полкой, главное невидимость сохранять. А потом приметить какого-нибудь пассажира и с ним сойти, проследить за ним до самого дома, вдруг у него домового нет? Ну а если есть, то по городу поскитаться, других хозяев поискать-поискать, ну и в другой город катить, потому что с хозяевами щас напряжёнка.

— Да какая напряжёнка? — не вытерпел Гаврюша. — Чё ты врёшь-то?! Пошла в контору домовскую, диплом показала, и тебе враз адрес квартиры выдали, где домовой нужон!

— Диплом? А сам-то ты, Гаврюша умный-добрый-хороший, диплом в конторе показывал, прежде чем сюда попасть? А может, нам всем свой диплом покажешь? — в свою очередь съязвила Аксютка, вытерла руки об салфетку и заправила под косынку выбившуюся прядь оранжевых волос.

Конец ознакомительного фрагмента.