Папарацци

Андрей Баранов

Маленькая пьеска для антрепризы повествует об охоте вредных папарацци за добрыми и простыми знаменитостями. Известный, но безымянный Актер и его текущая любовь Луиза подвергаются внезапной атаке репортеров желтой прессы в своем собственном поместье. И если бы не вмешался отец Филарет, еще неизвестно, чем бы все кончилось!

Действие 1

Где-то в родовом имении Актера. На сцене двое папарацци — Рекс и Макс, с большими фотоаппаратами на груди и чемоданчиком фоторепортера. Не в настроении.

Макс. — Снял?

Рекс. — Да.

Макс. — А что ты снял?

Рекс. — Ничего.

Макс. — Вообще ничего?

Рекс. — Вообще.

Макс. — Дай взглянуть. (Смотрит на экран фотоаппарата).

Рекс. — Посмотри сам.

Макс. — Действительно. Ничего. Он даже не вышел на балкон в одних трусах. Он что, анекдотов не читает?

Рекс. — Чукча не читатель, чукча писатель. Если бы он вышел на балкон родового имения в трусах, об этом бы завтра знала вся страна.

Макс. — А если бы он вышел без трусов — ооо!

Рекс. — Даааа!

Макс. — И все бабы пытались бы прикинуть на глазок — сколько сантиметров?

Рекс. — А это так важно?

Макс. — Если важно не это, то что же важно вообще? Форма — она же определяет содержание. (Делает жесты руками).

Рекс. — Содержание?

Макс. — Да. Кстати, мало того, что у нас нет фото, наша статья тоже бессодержательна. Что ты там накарябал?

Рекс. — Я? Это ты накарябал.

Макс. — Ну хорошо, мы вместе накарябали. Ну-ка…. (Смотрит в карманный компьютер).

Рекс. — Вода.

Макс. — Чистая.

Рекс. — Дистиллированная.

Макс. — Вот черт. (Срывается с места, ходит кругами). Нас же уволят!

Рекс. — Да, старик редактор суров. Суров, но справедлив.

Макс. — Нас выкинут ко всем чертям — и все из-за высокоморального образа жизни этого звездного негодяя!

Рекс. — Как будто мы в этом виноваты. Он даже не гомик. Чертов натурал!

Макс. — Да, спит с бабами. XIX век.

Рекс. — XV!

Макс. — Вообще доисторическая эпоха. Хотя нет. Там все со всеми, как собачки.

Рекс. — Неважно. В общем, играет в святого он — а достанется за этот грех нам.

Макс. — Надо что-то делать.

Рекс. — Надо что-то делать… А что?

Макс. — Я понимаю, он звезда. Он снимается в сериалах. Как этот новый шедевр — «Последний герой на фазенде!» Он мачо. Но только в кино.

Рекс. — А в жизни всего одна несчастная любовница. И машина — «Фольксваген-гольф». Ну почему, почему он ездит на «Фольксвагене», хотя мог бы позволить себе «Мерседес»? Все деньги пропивает, что ли?

Макс. — Если бы. Почти не пьет. В своем интервью он сказал, что «Порше» и «Лексус» — это машины безработных.

Рекс. — Почему безработных?

Макс. — Потому что как ни откроешь газету, там написано: «Сегодня в столице у безработной блондинки снова угнали „Лексус“.

Рекс. — А нам приходится делать его фото на фоне народного автомобиля. Мрак.

Макс. — Если бы у него были бы хотя бы интересные фильмы… или сериалы… или хоть театральные спектакли на худой конец.

Рекс. — Чувствую, конец будет худой. Скажешь тоже — да откуда их сегодня возьмешь, хорошие спектакли-то?

Макс. — Тогда зритель чувствовал бы, что даже самое обычное хобби нашей звезды — это как бы продолжение его приключений. Ну например, он идет охотиться за бабочками на полянку — это продолжение его охоты за мотыльками на Суматре из фильма «Золотой джокер», где он играл главного врага агента 007!

Рекс. — По-моему, он ни в чем таком никогда и не снимался.

Макс. — Так почему же, черт возьми, все считают его суперзвездой, если он за всю жизнь ни в чем хорошем не снялся? Он уже не мальчик.

Рекс. — У нас нет других звезд. Учти, у нас в стране за 20 лет было снято примерно 20 фильмов, которые вообще можно назвать фильмами — все остальное фиксированный на пленку поток сознания. Ну не могли же все попасть в эту двадцатку. Кому уж повезло.

Макс. — Ну нет, лет десять назад он снялся в шедевре. «Уральский стригун». Приз — «Особая каннская ветвь мира». Ее принес специальный голубь.

Рекс. — И вот уже много лет мы пережевываем воспоминания об этом шедевре.

Макс. — Понимаешь ли, Рекс, дружище, мы любим наших «звезд» вовсе не как раньше, за сыгранные ими роли. Сейчас мы любим их за то, что они такие же неудачники как и мы, зрители. Они нигде не сыграли за всю свою актерскую жизнь, кроме одного или двух приличных эпизодов, по которым можно понять, что они неожиданно хорошие артисты или там певцы, просто им не повезло. Не то время и не то место.

Рекс. — А поскольку зрителям тоже не повезло, и вместо работы инженером он 15 лет оттрубил челноком «Москва-Турция», то они им сочувствуют и любят их.

Макс. — Причем многие актеры желают, чтобы их любили только за то, что они такие талантливые. Ведь быть талантом — это уже немало. Но некоторые негодяи-зрители попадаются такие капризные, что требуют еще и хорошего конечного результата.

Рекс. — Чего стоит талантливый конструктор, если он не построил ни одного космического корабля?

Макс. — Да, в то время, когда наши космические корабли бороздят глубокими бороздами Международную космическую станцию… ладно, кончай болтать! Надо что-то делать!

Рекс. — Редактор нас ненавидит. Он нарочно дал нам этого святошу.

Макс. — Я чувствую, Рекс, нам придется временно поступиться нашими принципами.

Рекс. — А у тебя разве есть принципы?

Макс. — Есть, но я стараюсь их бросить. Это как курение. Когда коллега снимал Янковского, случайно заснувшего на пляже, то он для достоверности пододвинул к нему пустую бутылку.

Рекс. — Да, я помню — вышел очень пьяный кадр. А еще Народный артист! Разве можно так напиваться, тем более пивом!

Макс. — Но тут был железный принцип — для скандала нужен хоть один материальный повод. А теперь я торжественно заявляю, что отказываюсь от всяких поводов!

Рекс. — Как это?

Макс. — Элементарно. Принцип следующий. Сочиняется художественное произведение. Завязка, действие, развязка. Вместо имени главного героя ставится имя нашего святоши — ну или любой другой суперзвезды по выбору. Потом этот коктейль публикуется. Все просто.

Рекс. — Гениально! И как легко! А ты не забыл на минуточку, что говорится в законе о СМИ о клевете, диффамации, вторжении в частную жизнь?

Макс. — А что там говорится?

Рекс. — Не знаю. Я и сам не читал. Но что-то там наверняка говорится. Не ты первый такой умник. В лучшем случае судебный процесс.

Макс. — А в худшем?

Рекс. — Просто набьют морду.

Макс. — А ты не забыл, что такое безработица, работа курьером на полставки, нищета, больная жена и семеро голодных детишек?

Рекс. — Я не женат! Ты же знаешь. А разве у тебя семеро детишек?

Макс. — Не считал. Ты счастливчик. Тогда тебе не понять. Короче — ты со мной или нет?

Рекс. — А, тонуть так тонуть. С тобой. Куда ж я без тебя.

Макс. — Дай руку, друг! (Жмет руку приятеля). Итак, завязка… Неделю назад холодным темным вечером известный актер NN (хи-хи!) вышел из дома и как всегда отправился на развратную оргию. Воспользовавшись несколькими мгновениями свободного времени, он успел очаровать и развратить казино «Нью Мулен Руж», известный салон типа бордель на Кутузовском и детский дом номер 16…

Рекс. — Не перебор про детский дом? Сейчас с педофилией активно борются.

Макс. — Ой, ты не знаешь этих детишек. Сами развратят кого угодно, а взрослым потом отдувайся.

Рекс. — Ну пусть.

Макс. — Будучи в конце концов задержанным особым отрядом полиции нравов, NN объяснил свое поведение тем, что в этот вечер был не занят в спектакле, а следовательно мог распоряжаться своим временем по собственному усмотрению. До рассмотрения своего дела судом из двенадцати присяжных он отпущен под залог и пока продолжает радовать нас, своих зрителей, участием в многочисленных спектаклях и сериалах, в том числе сериале «Философ», отмеченном Госпремией…

Рекс. — «Философ»?

Макс. — Да, про то, как в сталинские времена зэк-философ, отбывавший наказание в колымских лагерях, добровольно вербуется в разведчики, переходит во время ВОВ линию фронта, проникает в ставку Гитлера, имеет Еву Браун во все дыры, а с Гитлером он знаешь что делает?

Рекс. — Что?

Макс. — Не знаю. Я не смотрел эту серию. Я же все-таки женат. Я замучился гнать детей от телевизора.

Рекс. — А интересно было бы взглянуть.

Макс. — Ты это увидишь, даже почувствуешь на себе, когда редактор прочтет те бесцветные каракули, которые получались у нас до сих пор.

Рекс. — Хорошо, давай расцветим каракули!

Макс. — А я что делаю? Ну, потом он попадает на необитаемый остров курортного типа… типа Анталия… (Наклоняется над компьютером и быстро стучит по клавишам). Секс с туземками… секс с туземцами… секс с обезьянами… новая разновидность СПИДа…

Рекс. — Почему только секс? Там больше нечем заняться?

Макс. — Ну как же, как же. Выпивка, коктейль «Морская лагуна», «экстази», все в экстазе, разноцветные пальмы, океан… приливы и отливы… Серфинг. На гребне волны.

Рекс. — Написал?

Макс. — Да!

Рекс. — Отправляем?

Макс. — Да! По спутниковой связи.

Рекс. — Почему по спутниковой? Редакция ведь рядом.

Макс. — Так солиднее.

Рекс. — Жаль фото приличных нет…

Макс. — Ну, пока со старыми. Сегодня же в вечерней напечатают. И в инете тоже. Продолжаем дежурство?

Рекс. — Яволь, майн хрен! (Бьют по рукам).

Макс. — Что за шум?

Рекс. — Он идет. Прячься! Воздушная тревога! Звезда на подходе! Все в укрытие!

Макс и Рекс прячутся на балкончике над сценой — только высовываются их длиннофокусные объективы.