НАМ ШЕПЧУТ АНГЕЛЫ. Поэтический сборник

Андрей Ардашев

В сборник лирики Андрея Ардашёва «Нам шепчут ангелы» вошли стихотворения автора, написанные до 2020 года. Автор с нежностью воспевает материнство и детство, признаётся в любви к русским поэтам, Великому Творцу и своим близким людям. Колорит родной земли и прелести русской природы эффектно изображены автором. Философские стихи пронизаны образностью и зрелым взглядом на традиционные славянские ценности человека, воспитанного в атмосфере советской морали и православной христианской духовности.

ВЕРЕН АЛТАРЯМ

Знаю: жизнь промчится чудным мигом,

Сколь бы ни был норов мой упрям.

Верю не барыгам и расстригам,

Верен не царям, а алтарям!

Веруй

Мне когда-то сказали: «Андрей,

небезгрешны погоны и троны!

Веруй в святость родных алтарей,

даже если срывают иконы…»

По задумке Творца и Спасителя,

в бесконечности человечества

нам земля с очагом обители,

как и наши предки, родители —

воплощенный образ Отечества.

Можно место прописки сменить.

Быть с любимой возможно в разводе!

А Отечество — ни изменить,

ни забыть… Даже в дальнем походе!

Одним Отечеством дышу

Я лишь однажды присягнул народу

И клятвопреступлением не грешу.

Меняются правительства и мода,

А я одним Отечеством дышу!

Моё Отечество — вне времени и Власти!

Оно по-прежнему и дышит, и поёт.

В СССР я молод был и счастлив,

И пусть планету раздирают страсти,

Всегда в душе Отечество моё!

Я с гордостью его останусь частью!

***

Родства не помнят только те,

Чей разум спесью затуманен:

Лжецы, глупцы и басурмане!

Им места нет ни в Правде, ни в Мечте.

Страны не знаю лучшей

Я не боюсь прослыть «совком»,

Но с детства не приучен

Шептать об истинном тайком!

Страны не знаю лучшей,

Чем та, где предков души!

Где материнским вскормлен молоком!

Не мартовский блудный кот

Утопает в лазури тишь.

Это март беззвучно уходит.

В ожиданье весенних мелодий

смирно замер сухой камыш.

Солнце дарит миру лучи.

Согревает луг и пригорок!

Отступает холодный морок,

собиравший силы в ночи.

Край, где щедро озарена

благодатным, радостным светом

мать для воинов и поэтов —

Русь — родная моя сторона!

Замолкают тоска и грусть.

Забываю чужбин пейзажи…

С тихой песней (с повинной даже)

я к тебе возвращаюсь, Русь.

Где валюта твёрже рубля,

врут моря про воли безбрежность!

Ведь твою суровость и нежность

не найти на чужих полях!

Ты не верь, что я на чужбинах

предал Веру и свой народ.

Я — не мартовский блудный кот,

я, скорей, заплутавший инок.

В лугах Костромы

Лето. Моросят дождями воды,

Возвращаясь в лоно Костромы.

Слава Небу за часы и годы

Счастья — без сумы и без тюрьмы!

Как же я богат на свете этом!

И не нАжил кровного врага.

Скромно, но в цветах весной и летом

Костромы холмистые луга.

Избы прижимаются к пригорку,

Провожая утомлённо век,

И смиренно грезят втихомолку:

Бог сберёг — не бросит человек.

Правдой дышат ельник и болото,

А вдали всё так же поутру

Городских многоэтажек соты

Пчёлок превращают в мошкару.

Зря искушает

Зря искушает волю смуты грех.

Бессильны ересь и раскольничества враки!

Им не опошлить дух и веру тех,

Кто Лавру чтит, и царственный Исаакий!

Дело — табак… Вологодский кабак

Рассвет умылся в облаках

над летней ночью скоротечной.

Ширь вологодская близка!

Но в ней ни птиц, ни ветерка…

В окне мелькает поезд встречный.

Опять товарный прёт состав

по старой северной железке.

Снеся пейзажи сонных трав

и дрёму тихих перелесков,

он мчится к западу стремглав…

С заплечным штопаным мешком,

с мечтой и жаждущей утробой,

покинув тёплый отчий дом,

здесь Ломоносов шёл пешком,

России преданный до гроба!

А нынче… В чушках, кругляком,

в цистернах по усталым шпалам

за баксы, евро, чёрным налом

страну вывозят с ветерком…

К портовым тащат терминалам.

Что ж… Зря взывая к воле братства,

хрипел поэт, как злой бурлак:

«Хорош!!! Предел! Дела — табак!

Иссякнут русские богатства!»?

Но продолжал гулять кабак!

Град Петра

Отмолен в лаврах каждый грех

его строителей Великих,

создавших крепости и лики

в лугах и топях Невских рек…

Маяк воздвигших Мариинский!!!

Геройски терпит Град Петра,

когда его красу святую

попсой похабною шнуруют…

И приблатненно доктора

похмелье публики врачуют.

Он слышал оды, приговоры,

в парадных скрипах звон посул

и деловых проспектов гул…

Где в серость крашеной «Авроры»

сигнальный выстрел утонул.

Я-не грибник

Я не грибник, не травник, не рыбак

И на продажу кофты не вяжу.

Но я рыбачу и в лесу брожу,

Конец ознакомительного фрагмента.