Воришка снов

Андрей Андреевич Дёмин, 2021

Дрим-сталкеры – необычные люди на службе Правительства, способные проникать в чужие сны, подстраивая жертвам опасные, зачастую, смертельные ловушки. Но что, если в западню попадет сам охотник? Столкнувшись с неизвестным, глава наемных убийц вступает в борьбу с человеком, называющим себя воришкой снов. Готова ли женщина, на протяжении одиннадцати лет убивавшая по указке сверху, столкнуться с хаосом, постепенно проникающим в её жизнь? Как долго можно испытывать на прочность собственную совесть, и на что способно чувство вины? Читайте, и помните: сны – не только наша территория.

Глава 4

Миф о пещере

Я ушла под воду,

с каждым движением

погружаясь все глубже.

В прихожей царила благословенная тишина. Я повесила пальто на крючок, прошла на кухню и налила воды из фильтра. Головная боль все еще не давала покоя, так что я быстро закинула в рот две таблетки и запила их. Вода прокатилась по горлу, я выдохнула. И…

— Ты знакома с мифом о пещере?

Я развернулась на пятках — и швырнула стакан на звук. Фигура в плаще крутанулась вокруг собственной оси — и осколки стекла разлетелись по коридору, ударившись о стену. Макс тут же скользнул в гостиную, на случай если у меня окажется под рукой пистолет. К сожалению, в тот раз оружие я оставила в сейфе. Расслабилась, непозволительно расслабилась! Стараясь ступать как можно тише, я двинулась следом.

— Миф о пещере — это мысленный эксперимент, — продолжил воришка из-за стены. Голос его, уверенный и звучный, отлично долетал до моих ушей. — Его придумал древнегреческий философ и ученый — Платон.

Я добралась до арки, ведущей в гостиную — и без предупреждения ворвалась внутрь. Все дрим-сталкеры на службе у государства проходят специальную подготовку, обучаясь боевым искусствам на необходимом уровне. Оперативники, вроде меня, отлично обращались со своим телом, в отличие от техников, например, Семена. Вообще, курс боевых искусств — самая гибкая из дисциплин в нашем НИИ, потому что каждый выбирает что-то свое.

К чему я веду? А к тому, что подготовка не помогла. Я шагнула вперед, перенеся вес на правую ногу, попыталась достать Макса быстрым ударом в челюсть. Он шагнул влево и, перехватив, быстро заломил руку за плечо. Я зашипела и рухнула к ногам противника. Так, если переживу эту стычку, с сегодняшнего дня — никуда без пистолета! И надо потренироваться на татами.

— Платон сказал, — Макс толкнул меня на пол и выпустил руку. Даже не вывернул. — «Представьте себе рабов, скованных так, чтобы невозможно было двинуться, повернуть даже голову. Эти рабы сидят в пещере, лицами к стенке. За их спинами — светильники…»

Я отползла подальше. Фигура в капюшоне не пыталась препятствовать — только тонкие губы скривились в презрительной усмешке.

— «…Кормят рабов другие люди, свободные. Рабы не видят ничего, кроме теней на стенке пещеры. Это — их мир, который они воспринимают по-своему. Рабы в пещере — люди первого уровня восприятия…»

Я потянулась в карман за телефоном. Нужно как-то сигнализировать, вызвать подмогу! Макс расстроенно покачал головой.

— Не надо, Света. Не стоит. Дослушай миф.

— Пошел к черту! — я выхватила смартфон и судорожно попыталась найти контакт Семена.

— Твой дом заминирован, — в голосе воришки зазвучала сталь. — Не будешь слушаться — взлетишь на воздух.

— И ты тоже! — палец замер на кнопке звонка. Я почувствовала, как по спине бегут злобные мурашки.

— Я бы не был так уверен. Начал бы я угрожать взрывом, если бы переживал хоть сколько-нибудь по его поводу? Вот и думай.

Я отложила телефон. Здравый смысл подсказал, что лучше не рисковать — по крайней мере, этот псих пока не проявляет агрессии. Значит, можно сделать вид, что слушаю, и в это время что-нибудь придумать. Я опустилась в кресло.

— Умничка, — Макс по-профессорски заложил руки за спину. — На чем мы остановились? Ах, да. «Рабы — люди первого уровня восприятия. Они ограничены, они не знают о существовании мира за пределами стены пещеры.

Теперь представь, что одному рабу удалось каким-то образом сбежать, увидеть этот самый мир и осознать, что он и его товарищи — лишь рабы в пещере, служащие потехой для нормальных людей. Он возвращается к остальным рабам — и рассказывает правду. А те считают его сумасшедшим, начинают спорить, могут даже убить — ведь это новое знание разрушает всю картину их мира». Понимаешь, к чему клоню?

«По всему дому скрытые камеры. Жаль, нет микрофонов…»

— Ты не слушаешь, а это правда важно. Послушай меня, Света. Пожалуйста. Не заставляй меня продолжать воровство.

— Как ты проник сюда? Дом весь опутан сигнализацией.

Мужчина оперся о стенку.

— Я просто появился здесь.

— Что ты несешь?! Как это «просто появился»?!

— Элементарно, — хмыкнул Макс. — Точно так же, как ты появляешься в чужих снах.

На секунду я забыла как дышать. Неужели мы в его сне? Если так — то у меня настоящие проблемы! Я уставилась на собственные руки — первая и самая надежная техника проверки реальности. Руки не расплывались, количество пальцев оставалось нормальным, форма — тоже.

— Мы не во сне, псих!

Макс рассмеялся мягким и совсем не злобным смехом.

— Да, да. Проверки помогают, правда?

— Ты просто ненормальный! — я не выдержала и вскочила на ноги. — Что тебе нужно?

Воришка устало склонил голову.

— Для начала — чтобы ты меня послушала. Это ведь не навредит, правда?

Я промолчала. Макс решил продолжать:

— Ты — рабыня, глядящая на стенку пещеры. Я пытаюсь расширить твое восприятие, перевести на новый уровень. Я хочу, чтобы ты проснулась.

— Я не сплю!

— Откуда ты знаешь? У тебя же нет возможности по-настоящему это проверить!

— Так, хватит!

Я схватила со стола тяжелую статуэтку — и еще раз попыталась попасть в Макса. Тот ловко перехватил «снаряд» в воздухе и положил рядом.

— Красивая вещь, чего ты ей кидаешься? — он слегка толкнул статуэтку длинным пальцем. Та качнулась, но устояла.

— Я тебя задерживаю за проникновение со взломом!

— Во-первых, я ничего не взламывал. Во-вторых, можешь попробовать, — рука в перчатке продемонстрировала маленький детонатор, — Не хотелось бы этого делать, но придется, если ты нападешь еще раз. Что ж, в этот раз диалога не получилось. Значит, ещё встретимся. Да, кстати, ты же не думаешь, что я не заметил камеры? Я на них не отражаюсь, потому что влияю на сон, как хочу. Возможно, когда ты посмотришь записи, там будут только помехи. Или черный экран. Не знаю. Кстати, ты же понимаешь, что при попытке разминирования здесь все взлетит на воздух? И не стоит отсюда переезжать, я все равно в таком случае взорву это гнездышко, а потом заминирую дом, в который ты заселишься. И уже не буду предупреждать. Рад, что хоть сейчас ты слушаешь!

Пришлось молча наблюдать, как Макс вышел из комнаты. Двигаться я решила только, когда хлопнула входная дверь. Мозг, накаченный адреналином, выдавал ответы раньше вопросов.

Вышел через дверь. Не растворился в воздухе. Несмотря на веру в собственный бред, воришка вышел через дверь. Значит, не фантом, не призрак — человек.

Дом заминирован. Или он хочет убедить меня, что заминирован. Нужно позвонить Семену, пусть вызовет саперов.

Камеры. Проверить камеры. Не важно, что там наговорил псих — техника не лжет. Я подскочила к компьютеру. Запись с камер за сегодня… Отключены.

— Твою ж…

Зазвонил телефон. Я уставилась на экран, никак не понимая, кто звонит. Буквы отказывались складываться в слово, голову пронзила новая, ослепляющая, боль. Невольно заскулив, я приложила телефон к уху.

— Алло?

— Света! — Семен. Это был Семен. — Света, ты меня слышишь?

— Слышу. Приезжай. Срочно. Он был здесь!

***

Он приехал через сорок минут. Я уже успела достать коньяк и выпить две стопки, так что мыслила спокойно. Семен привез с собой команду саперов, которым мы запретили притрагиваться к возможным минам, только проверить их наличие. Спустя пятнадцать минут подбежал командир отряда.

— Вам нужно срочно покинуть это здание. Заряды взрывчатки закреплены по периметру фундамента. Малейшая искра…

-… И все взорвется, — я раздраженно кивнула. — Мы, представьте себе, в курсе. Но переезжать я не собираюсь.

— Но вы…

— Я полностью уверена, что случайно взрывчатка не сдетонирует. Я это знаю так же точно, как и то, что едва вы приступите к разминированию — дом взлетит на воздух. Так что — не вздумайте даже дышать на бомбы. Это мой дом и, если хотите, моя взрывчатка. Приведите все в порядок — и можете быть свободны.

Солдат (может, бывший солдат, не знаю — держался он по-военному) посмотрел на меня как на сумасшедшую, но подчинился. Вскоре в доме остались только я, Семен, мои сколопендры и несколько килограммов взрывчатки. Друг накрыл мои сцепленные ладони своей.

— Ты точно не хочешь переехать? Куда угодно, Свет. В США, на Кайманы, да хоть в бункер в Антарктиде!

Я выпила еще коньяка, закусив заветренным салатом из холодильника. Отвратительный вкус.

— Он проникает в мои сны. В мой дом. Он минирует фундамент, не тронув сигнализации. Он отключает камеры. Я нигде не буду в безопасности, пока Макс не пойман. Я никуда отсюда не уеду.

— Тогда приставим к тебе охрану!

Задумавшись на пару секунд, я согласилась.

— В дом их не пущу, но периметр пусть сторожат. Найди пару толковых ребят.

Семен кивнул, помечая за мной в смартфоне.

— А мы тем временем направим все силы на его поиски.

— Нельзя, — я качнула рукой, наблюдая за игрой света на гранях стопки. — В понедельник меня вызывает Президент. Даст новое поручение.

— Сегодня еще не понедельник, а пятница. Собирайся, выходные у меня проведешь. Тебе отдохнуть нужно, пока совсем в привидение не превратилась! Завтра возьмем Улю и поедем на озеро!

— Еще рано, — покачала я головой. — Вода ледяная, купаться не получится.

— Зато рыбалка отличная! А ты хоть выспишься в безопасности.

«Я нигде больше не могу спать в безопасности».

— Хорошо. Только покормлю красавиц.

Семен скорчил рожу — мои насекомые пугали его до невозможности.

Уже через час я забросила спортивную сумку, набитую вещами на заднее сидение новенького Lamborghini. Мы ехали к Семену домой.

***

— Тетя Света приехала, тетя Света приехала!

Я засмеялась и подхватила Павлика, сына Семёна на руки — совсем легкого, худого и искрившегося счастьем. Павлику было семь лет.

— Привет, большой мальчик!

Отпустив сына обниматься с отцом, я прошла дальше в прихожую, чтобы поздороваться с женой Семена.

— Здравствуй, Алёна. Как вы тут?

Невысокая худая женщина радушно мне улыбнулась и кивнула.

— Привет, Свет. Ничего, живем. А вы с Улечкой?

— Она в порядке, — я поправила волосы и сняла туфли. — Я, видишь, не очень. Семен пригласил меня переночевать.

— Ты же знаешь, мы всегда тебе рады!

Я не знала, искренне ли говорила Алёна. Мы с ней никогда не были по-настоящему дружны — может, в силу возраста (Алена старше меня на семь лет, как и сам Семен), но, скорее всего, из-за характеров. Еще, наверное, Алена ревновала ко мне Семена, не знаю… Как-то не довелось спросить прямо. Может, и к лучшему.

Мы посидели на кухне до глубокой ночи. Впервые за несколько месяцев я поела вкусной, домашней еды. Семен избегал «рабочих» тем — берег от лишних переживаний. Я не возражала — меньше всего сейчас хотелось обсуждать воришку. Сообщение о поездке на озеро и Алена, и Павлик восприняли с энтузиазмом — после долгой зимы, выдавшейся в этом году довольно холодной, поездка на природу обещала океан самых положительных эмоций. Я позвонила твоему папе — и он, конечно, разрешил взять тебя на выходные с собой. За что я всегда любила Влада — так это за бесконечное понимание.

Наконец, добравшись до койки, я погрузилась в тяжелый, темный сон без сновидений. Хотелось просто отдохнуть. Не скажу точно, в какой момент этого сумасшедшего вечера прошла головная боль, но именно тогда я почувствовала, что растянутый до отвращения день закончился.

***

Нам понадобилось все утро, чтобы забрать тебя и выехать из города — ты же знаешь, какие кошмарные в Москве пробки. Помню, как сильно ты обрадовалась, как щебетала с Пашей на заднем сидении, пока Семен утапливал в пол педаль семейного минивэна.

Когда озеро показалось из-за поворота, все уже устали от долгой тяжелой дороги. Я всмотрелась в ровную гладь водоема — лед все еще не сошел. Вы с Пашей первыми выскочили наружу, чтобы пробежаться по уже оттаявшей местами траве. Я снова засомневалась в правильности поездки — все-таки, весна еще не полностью вступила в свои права, и погода стояла прохладная.

— Дети, не приближаться ко льду! — строго напомнил Семен. — И вообще, давайте сначала занесем вещи в дом.

Да, на берегу озерца расположились несколько деревянных коттеджей, один из которых мы сняли на выходные. Внутри оказалось довольно чисто и уютно — пахло смолой, чувствовалось тепло электронного отопления. Раскидав небольшие сумки по комнатам, вся наша честная компания отправилась гулять.

Красота природы вокруг была оглушительна. Невысокие холмы, поросшие елями и соснами, озеро в низине, наполняемое рекой, петлявшей где-то в лесу на другом берегу. Лед, зимой ярко блестевший на солнце, сейчас потемнел, кое-где уже проступила вода. Было тревожно смотреть на эту картину — чувствовалось, что один малейший толчок — и все эти кубометры льда с грохотом разойдутся в стороны. Под ногами еще хрустели кое-где остатки снега, но в основном шуршала серо-бурая прошлогодняя трава.

Ты и Павлик затеяли догонялки, Алена решила вернуться в домик и разогреть обед. Я и Семен остались наедине. Друг, скрестив руки, наблюдал за несущимися по небу облаками.

— Ну, как? Расслабляешься?

Я прислушалась к себе. Пружина, заведенная вчера, не желала раскручиваться, но и резко распрямиться не грозила. Как говорят наши химики, «система замерла в шатком равновесии».

— Как ты сказала?

Кажется, последнюю фразу я произнесла вслух.

— Я говорю, что не смогу расслабиться, пока мы не поймаем психа, держащего в руках детонатор от моего дома.

Семен понимающе крякнул, неловко переступив с ноги на ногу.

— Ты же знаешь, что…

-… Мы сделаем все возможное, — я вздохнула и присела на пенек. Дерево было холодное и чуть влажное, еще не нагревшееся от солнца. — Я, кажется, начинаю понимать его патологию.

— Да ну? Просветишь?

— Он напомнил мне «Миф о пещере».

— Ммм… Аристотель?

— Платон. Суть в том, что Макс пытался доказать, мол, я — рабыня в пещере, а он — человек более высокого уровня восприятия. Возможно, он считает себя кем-то вроде избранного, может, даже богом. Но не понимаю, зачем ему тогда пытаться открыть мне глаза?

— Ты — глава Конторы. Представь, что будет, если он сможет завербовать тебя в свою веру?

— Обратить.

— Что?

— Это называется «обратить», Сём.

— В общем, получив контроль над тобой, он возьмет в руки весь институт.

— Логично.

— Свет… — друг положил руки на колени, словно собираясь вставать. — Не надумала в отпуск сходить?

— Что? Сейчас?!

— Именно, — кивнул Семен. — Чтобы обезопасить и себя, и Контору. Поживешь с Улей и Владом, развеешься, а мы пока прижучим урода!

Я посмотрела на друга, пытаясь понять, дурак он или просто глупо шутит.

— А ничего, что Макс обещал подорвать мое следующее убежище, если я не останусь в особняке? Предлагаешь мне перевезти семью на пороховую бочку?

— Ну разумеется, нет! Вывезем вас тайно за границу, пусть психопат хоть обыщется, все равно не достанет. Охрану опять же обеспечим!

Я вздохнула и начертила палочкой круг на земле.

— Во-первых, даже если мы сможем тайно покинуть страну, и Макс меня не найдет, это его не остановит. Если мы говорим о власти над Конторой, то следующий удар будет по тебе. И в этот раз Макс церемониться не станет. Готов рискнуть Павликом? Аленой?

Семен промолчал.

-Во-вторых, — продолжила я, перечеркивая круг, — я видела, на что способен во снах наш воришка. Не уверена, что кто-нибудь, кроме меня, сможет выйти с ним на равных. Если уйду сейчас — можешь гарантировать, что возьмешь Макса в течение недели? Месяца? Года? Вот то-то же. Узнав, что я в отпуске, он вообще может затаиться и ждать. Что тогда? Прикажешь вечно прятаться?

— Я понял, плохое предложение, — друг поднял ладони в примирительном жесте. — Просто… Ты сейчас не в лучшей форме, Свет. Как минимум, твои мигрени.

— Мои мигрени — последствие травмы, и только. Кстати, ты договорился о встрече с бывшими «Крылатыми»?

Семен некоторое время молча смотрел на небо, потом все же ответил:

— Мы не можем назначить им официальный допрос, поэтому пришлось договариваться. Сама понимаешь, людям не улыбается вспоминать всю эту историю. Нам с тобой «Крылатые» — строчка в отчете, рабочий момент. Им — секта, сломавшая жизни. В общем, из четверых адекватных согласился только один, я тебе в понедельник-вторник сообщу точно о времени и месте встречи. Ну, а с неадекватными — в любой момент, только в клинику позвоним заранее.

— Хорошо.

Еще пару минут мы молчали, наслаждаясь тишиной и покоем этого места. А потом…

— Уля! Ульяна!

Не знаю, в какой конкретно момент веселый голос Пашки превратился в тревожный, а потом — в испуганный. Мы с Семеном посмотрели туда, откуда он доносился — и у меня по позвоночнику побежали мурашки ужаса.

Видимо, ты слишком увлеклась игрой в догонялки — и, забыв о запрете, выскочила на лед. Я понеслась с холма вниз, глядя, как твоя фигурка удаляется все дальше и дальше по темной глади озера. Более послушный и благоразумный Паша остался на берегу — и отчаянно кричал подруге, пытаясь одновременно остановить ее и привлечь наше внимание.

Страх ударил в голову пудовой кувалдой, вышибив все мысли. Я просто бежала — сначала по мокрой траве, потом по гальке и, наконец, по льду. Еще пара шагов — и ты, притихшая от испуга, оказалась у меня на руках. А мы обе — посреди весеннего озера. Лед предостерегающе затрещал — и я тут же поставила тебя подальше от себя, поближе к берегу. Семен, прошедший всего несколько метров по льду, остановился и протянул к нам ладони.

— Улечка, иди сюда. Только медленно! Очень медленно! Не поднимай ноги, как будто на коньках! Умеешь кататься на коньках?

Я чувствовала тревогу в голосе боевого товарища, но голос Семена подействовал успокаивающе — и ты пошла, осторожно переставляя маленькие ножки. Я даже дышать перестала. Один… Два… Три… Казалось, секунды превратились в часы, а время растянулось в длинную тонкую спираль, по которой брела ты, моя доченька. И когда, наконец, ты оказалась на руках у засмеявшегося от радости Семена, я точно знала — сегодня на голове прибавилось седых волос.

Семен же, поставив тебя на твердую землю, повернулся ко мне.

— Давай обратно, потихоньку, осторожно!

Я сделала шаг. Лед протестующе затрещал. Теперь медленно подтянуть вторую ногу, не переносить весь вес на одну точку. Еще шаг. Трещины под ногами поползли быстрее. Сейчас я над глубиной метров в семь. Семь метров ледяной воды. Подтянуть. Вторую. Ногу. Говорят, чем ближе к берегу, тем лед тоньше. Третий шаг. Подтянуть но…

Я не успела понять, как именно это произошло. Был только звук — отвратительное «крааакхк!» — и лед лопнул. Обжигающе холодная вода захлестнула с головой, по телу тут же прокатилась болезненная судорога. Воздух мгновенно покинул легкие — я видела, как к поверхности воды поднимаются огромные пузыри. О том, чтобы попытаться всплыть, речи не шло — ноги свело, и я неловко барахталась, стараясь просто не погрузиться еще ниже. Воздуха оставалось все меньше. Мир темнел, темнел, пока совершенно не исчез. И осталась только темнота.

Ульяна повернула книжицу к Семену.

— Тут мама воспоминание вморозила. Из детства ещё. Ей, наверное, тяжело было бы все случившееся передать через воспоминания, но кусочки тут и там встречаются.

Воспоминание выглядело, как чуть выпуклая фотография. Чем дольше старик в нее вглядывался, тем отчетливее перед мысленным взором вставала картинка.

***

— Ты здесь и сейчас.

Эту идиотскую фразу психиатр повторил уже в третий раз. Я только устало вздохнула в ответ.

— Я знаю. Вы меня не слушаете.

Немолодой уже мужчина, сидевший напротив, поправил очки.

— Еще как слушаю. Ты утверждаешь, что свела своего одноклассника с ума, превратив его сны в кошмары. И что можешь управлять собственными сновидениями и сновидениями других людей. Поэтому давай начнем с того, что ты…

–…Нахожусь не во сне, — раздраженно договорила я. — У меня нет проблем с определением реальности!

Врач кивнул и что-то для себя пометил в блокноте.

— И за что, по-твоему, ты наказала Кирилла?

— Он издевался надо мной, — я прикрыла глаза. «Рыжая образина! Уродина! Эй ты, ненормальная!»

— И за это, по-твоему, следовало превратить его в инвалида?

Я вспомнила лицо Кирилла, жирное и придурковатое. Теперь он окончательно превратился в пускающий слюни кусок мяса. Остался пленником собственных кошмаров.

— Никто не заслуживает такой участи. Я не знала, что делаю. Думала, это мой сон, обычный сон. И мстила.

— Напомни, сколько тебе лет?

— Вы опять меня проверяете? Мне тринадцать. Я не ненормальная. То есть, ненормальная, но не в том смысле. Я умею… Что-то.

Психиатр снял очки и положил их на столик. Значит, ничего записывать не будет. Не будет записывать — будет читать лекции. Начнет лекцию — усну от скуки. А спать нельзя, пока не выяснится, что я такое и скольким еще людям могу навредить.

— Ты не спала уже?.. — видимо, почуяв мое настроение, дядька передумал разглагольствовать.

— Два дня. Ну, две ночи. Два, — я зачем-то продемонстрировала два пальца, — Буду спать как можно меньше, чтобы не возникало лишних возможностей.

— Ты должна спать регулярно. Ты еще совсем девочка, твоему организму нужен здоровый восьми-девятичасовой сон.

— Мой здоровый восьми-девятичасовой свел с ума одноклассника.

Не помню, как мы спорили дальше. Забрав меня из кабинета врача, мама зашла в аптеку и купила какие-то таблетки. Наверное, по рецепту психиатра.

***

Я с трудом разлепила веки. Кожу жгло огнем, яркий свет белой лампы слепил глаза. Надо мной кто-то склонился.

— Очнулась, слава Богу!

Семен. Это голос Семена. Я лежала на кровати, в домике на берегу озера, а вокруг хлопотали Семен и Алена. Значит, меня спасли. Вытащили на берег.

— Кхаа… — из горла вырвался надсадный хрип.

— Тише, тише, — Алена похлопала меня по плечу. — Ты ледяной воды наглоталась, все связки обморозила!

— Кхаа… Кхаак Уля?

— Все хорошо с Улей. Поначалу ревела со страху, но сейчас, вроде, успокоилась. Они с Пашей внизу, смотрят что-то по телеку.

Я выдохнула и устало прикрыла глаза, давая двум парам рук втирать в меня разогревающую мазь и спиртовые настойки. На организм навалилось жуткое оцепенение — даже мысли текли в каком-то странном направлении. Вспомнилось, как я боялась засыпать в тринадцать лет, после первого моего опыта дрим-сталкинга. И как в 14 я научилась незаметно проникать во сны других людей. Как же это было давно…

«Прошлое в прошлом. Прошлое — слуга совести и враг любого убийцы. Прошлое мне не нужно».