Воришка снов

Андрей Андреевич Дёмин, 2021

Дрим-сталкеры – необычные люди на службе Правительства, способные проникать в чужие сны, подстраивая жертвам опасные, зачастую, смертельные ловушки. Но что, если в западню попадет сам охотник? Столкнувшись с неизвестным, глава наемных убийц вступает в борьбу с человеком, называющим себя воришкой снов. Готова ли женщина, на протяжении одиннадцати лет убивавшая по указке сверху, столкнуться с хаосом, постепенно проникающим в её жизнь? Как долго можно испытывать на прочность собственную совесть, и на что способно чувство вины? Читайте, и помните: сны – не только наша территория.

Глава 3

Проект «Ангелина»

Иногда я думаю: сны — самое страшное, что случалось с человечеством.

Но потом понимаю — нет ничего прекраснее.

Ты помнишь тот день? Наверное, нет. Тебе было всего пять… Но, надеюсь, что по моим рассказам ты хоть что-нибудь да воскресишь в памяти.

Я позвонила твоему папе еще из машины, предупредила, что сегодня заеду. Владик, конечно, обрадовался: я редко у вас бывала. Дело в том, что официально семьи у меня не существовало — не только мужа, но и дочери. В матери тебе записали уже мертвую на тот момент женщину, а с Владом мы не заключали брака, и до самого конца встречались тайно, в основном — во снах. Все ради вашей безопасности и моей работы. Ненавижу себя сейчас, но тогда это казалось суровой необходимостью. Не могла же я, в конце концов, бросить Контору! Прости меня, солнышко, мама была круглой дурой.

Я припарковалась во дворе — и не успела даже дойти до подъезда, как ты подбежала ко мне. Я подхватила тебя на руки — такую маленькую, смеющуюся. «Мама, мама, ты приехала!» Улечка, если бы я могла стать для тебя настоящей матерью, а не «счастьем на выходные»!

Время было совсем раннее, час дня, кажется. Знаешь, молодые дрим-сталкеры страдают от полного разрушения режима сна, но уже через год-два регулярных «вылазок» ты понимаешь, что уснуть можно когда угодно, где угодно, в каких угодно условиях — и выспаться за час в сутки. Даже если час раздробить на четыре раза по 15 минут. Так что ты никогда не видела меня не выспавшейся, и, хотя бы это замечательно.

Мы пошли в парк. Здесь снег еще лежал, но чувствовалось, что пройдет пара дней — и он окончательно сойдет на нет. Ты буквально сыпала вопросами обо всем на свете, а я отвечала, впервые за день чувствуя себя полностью счастливой.

— Мама, ты приснишься мне сегодня?

— Обязательно, родная.

Даже мигрень отступила. Да, Семен прекрасно знал, как лечить мою хандру. Доченька на руках — вот и все, чего не хватало для счастья.

***

Домой к себе вернулась только под вечер. У меня шикарный особняк, строили под ключ, на возвышении, так, чтобы на верхнем этаже можно было наблюдать рассветы над Москвой. Ты знаешь, я любила наш город. Я любила нашу Родину.

Особняк был трехэтажный. Комнат в нем восемь — по три на два нижних этажа и две больших на верхнем. На первом — кухня, гостиная, спальня для гостей и кладовая, на втором — моя спальня, ванная, лаборатория и террариум. На третьем я сделала спортзал и комнату отдыха. Так жаль, что ты никогда не сможешь побывать в моем гнездышке — я ведь строила его и для тебя тоже. Думала, что.

В прихожей сразу повесила куртку, сняла шапку… Я надеюсь, ты хотя бы помнишь, как я выглядела? Или… Может, тебе показывали фотографии? Но, если не знаешь, то я расскажу. Стройная, подтянутая, с рыжими волосами. Глаза бледно-зеленые, довольно симпатичные, как мне кажется.

В комнате я упала на кровать, вытянулась и прикрыла глаза. Спать еще не хотелось, но дать телу отдохнуть — это да. Минут через десять пришел голод. Накинув халат, я спустилась на кухню. Чтобы приготовить еду, ушло примерно полчаса. Не люблю это дело — либо разогреваю полуфабрикаты, либо заказываю из ресторанов. Ты знаешь, в молодости, пока меня еще не завербовали в Контору, я подрабатывала курьером. Очень успокаивающая работа, не требующая сильных умственных усилий. Расслабляет и дает время обдумать всякое.

Перекусив, поднялась на второй этаж, покормить моих красавиц. Я держала дома гигантских сколопендр. Они обычно живут на Ямайке или Тринидаде, но вообще разводить их можно где угодно, были бы деньги и желание. Признаюсь, я любила наблюдать за такими причудливыми созданиями. Смотреть на рыб и насекомых — будто медитация, мысли сразу встают на место. Покормив малышек, я переместилась в лабораторию.

Здесь царили стерильность и тишина. Посреди расположилось специальное кресло для сна. В таком никак не уснуть до конца — всегда находишься на границе между глубоким сном и пробуждением. Идеальный инструмент для меня. Рядом стоял стол со снотворными разной степени силы и компьютер для быстрых записей после пробуждения. Вести дневник — очень важная техника дрим-сталкинга. Оттачивает память и внимание во снах.

Я забралась в кресло и подключила наушники.

Музыка у каждого дрим-сталкера своя. Она помогает настроиться на полу-медитативное состояние, осознать себя и управлять сном. Не знаю, насколько мне к тому моменту были необходимы хоть какие-то костыли, но зачем отказываться от приятных моментов на работе?

***

Погружения в твои сны представляли собой особое удовольствие. Звенящий калейдоскоп красок, сильный запах сладкой ваты и счастливо-восторженное «Мама!». Хорошо, что ты была маленькой и ложилась рано — я всегда успевала посидеть с тобой до или после работы.

Взявшись за руки, мы вместе брели вперед. Я даже не могу сказать, на что походило пространство вокруг. Светлые, залитые солнцем ландшафты, блуждающие по ним гротескные невнятные существа, пробивающаяся из ниоткуда музыка. Думаю, что описывать детские сны — все равно, что рисовать шедевр абстракционизма.

Не важно. Главное, что ты шла рядом, довольная и вся моя.

— Мам, а ты папу любишь?

— Конечно, маленькая!

— А почему ты с нами не живешь?

Я запнулась и поджала губы.

— Так надо, Уль.

***

Проснулась я в полночь. До поездки в институт оставалось часа два, как раз достаточно для медитации. Наощупь добралась до переключателя, зажгла свет и переоделась из ночнушки в удобный домашний халат. Медитировала я обычно без одежды, но всегда брала ее с собой — на всякий случай.

Подойдя к окну, заглянула в темноту за стеклом. Вообще-то, в Москве светлые ночи — город заливает светом даже небо, но сейчас мне почему-то показалось, что тьма вокруг стоит абсолютная. Глубокая, вечная, спокойная.

Я вышла в коридор и поднялась на третий этаж, в комнату отдыха. Здесь свет включать не стала — агентов Конторы учат обходиться без него, да и медитировать в темноте удобнее. Опустившись на коврик для йоги, я устроилась удобнее и закрыла глаза.

Некоторое время в голове мельтешили только быстрые и мелкие мысли. Я терпеливо ждала — и постепенно течение внутреннего диалога замедлилось, обнажая настоящие, глубокие и важные потоки. Я отодвинула поток с Максом подальше — сегодня ему и так посвятили неприлично много времени — и потянулась к другому. Звучал он примерно так: «Ты снова убила человека».

Я не убивала.

«Убила бы. Это одно и то же».

Мне приказали. Я защищала Родину.

«Это дает тебе право…»

Я защищала Родину.

Я защищала Родину.

Я. Защищала. Родину!

Это всегда помогало. Представлять себя не человеком, но оружием в руках любимого государства. Нас вырастили, воспитали, дали возможности для реализации наших талантов. Каждый дрим-сталкер Конторы обязан Родине всем, что у него есть. Убийство толстосумов по приказу — меньшее, что мы можем дать своей стране.

Поток покорно отступил, и его место снова занял назойливый Макс. Макс, Макс, Макс. Настроение поползло вниз. Смирившись, я стала рассматривать поток под разными углами.

Макс — убийца. Профессионал. Такой вскроет человека недрогнувшей рукой, с закрытыми глазами. Просто сделает, что должен. Как и я. Каждое его движение буквально кричит: перед тобой подготовленный, смертельно опасный маньяк.

Макс — дрим-сталкер. Скорее всего, сильнейший из всех, с кем я сталкивалась. Чтобы одолеть его, понадобится хорошо сработавшийся отряд

из опытных агентов. Вряд ли все останутся в живых, он безжалостен.

Макс — вор. Как и все дрим-сталкеры. Он сам так сказал. «Я — воришка». Что еще он может украсть у Конторы? Украсть… у меня? В любом случае, его нужно найти как можно быстрее.

На этом мысли затихли совершенно, и я почувствовала себя лучше. Медитация — это необходимая любому государственному агенту малость. Я поднялась, чувствуя, как затекли мышцы. Ничего, разомнусь, пока доеду до Конторы.

Вообще-то, в институте я бывала не каждый день. Когда НИИ и так отлично работает, незачем смущать коллег постоянным присутствием. Но теперь, опять же из-за Макса, нужно следить за Конторой особенно тщательно. Поэтому, одевшись теплее, я села за руль. Предстояла спокойная поездка по ночной Москве.

Ночной НИИ — совершенно особенное место. Нет, не так. Наш НИИ — в принципе особенное место, очень тихое и почти необитаемое. Сюда приезжают чтобы спать, записывать и изучать сны. Поэтому в каждой аудитории усиленная шумоизоляция, а в коридорах не принято разговаривать друг с другом — только если что-то очень важное. Над дверями каждого кабинета висят два небольших светильника: красный и зеленый. Если горит красный — внутри кто-то спит, и входить крайне нежелательно. Над лабораторией, в которой мы с Мишель договорились встретиться, горела зеленая лампочка.

— Доброе утро, Светлана Владимировна! — Она, уже ожидавшая в лаборатории, вытянулась по струнке.

— Вольно. Прекращай свои официозные замашки, я этого не люблю.

— Поняла, Светлана Владимировна!

— Просто Света. Я еще не настолько стара.

— Ясно!

«Ничего тебе не ясно…»

Я молча запустила две капсулы. Внутри сложных сооружений успокаивающе зашумели вентиляторы. Миша забралась внутрь и стала укладываться удобнее.

— Где встретимся?

— В подземном бункере, — я тоже опустилась в теплое, мягкое нутро капсулы.

— Зачем так сложно?

— Еще спасибо мне скажешь за меры предосторожности.

Не знаю, что ответила Мишель — прозрачная крышка из пуленепробиваемого стекла отсекла меня от внешнего мира. Пора погружаться.

Обычный человек никогда не помнит начало сна. Дрим-сталкеры часто осознают сновидение еще до того, как окунутся в него окончательно. Я висела в кромешной темноте, собирая мысли в одно намерение.

«Бункер. Сделай мне бункер. Подземное сооружение, куча компьютеров, большие экраны повсюду, охранная система правительственного уровня.»

Пространство вокруг посветлело до железно-серого цвета стен. Я оказалась посреди бункера, который требовала. Огромное количество аппаратуры — одних компьютеров штук десять, огромная серверная, радио, прочие системы, к которым я отношения не имею совершенно. Бункер — одна из стандартных площадок работы, строить которые учат всех работников Конторы. Единственное, что я добавила — удобные кресла, в одно из которых и плюхнулась, сосредоточившись на ощущении бархата под руками. Дожидаться Мишу долго не пришлось — девушка возникла почти сразу за мной. Никто и никогда не может точно сказать, как дрим-сталкер появляется во сне. Вот ты смотришь на пустое место — и в следующий момент на нем появляется человек. Он будто всегда там был, просто раньше ты не мог рассмотреть. Удивительная штука — сны.

-Светлана Владимировна…

— Света, — я вынырнула из собственных раздумий и поднялась с кресла. — Ну, прошу тебя. Компьютеров тут предостаточно, можешь работать.

Мишель кивнула и заняла мое место. Она переменилась на глазах — ее спина, до этого чуть согнутая, выпрямилась, глаза блеснули профессиональным огоньком интереса. Здесь, в Конторе, он горел почти в каждом взгляде — искра настоящей любви к своему делу. Мало где еще слово «идея» имело настолько большое значение.

— Сконцентрируйтесь на Максиме, пожалуйста. Нам нужно настроиться на него, чтобы запрос дошел.

Я кивнула, вспоминая в мельчайших подробностях наш единственный с «воришкой» разговор. Только сейчас заметила, что внешне Мишель изменилась. В жизни у нее не было длинной разноцветной косы… Компенсация. Все молодые дрим-сталкеры так делают. Строят свое идеальное тело во сне, добавляя черты, которые не могут иметь в реальности. Потом, года через три до них наконец доходит. И начинаются тренировки, чтобы выправить фигуру, новые стрижки, пластические операции. Облики во снах уравниваются с реальными — и вот тогда личность обретает равновесие. Миша, конечно, эту ступень еще не перешагнула.

— Ты станешь красивой девушкой.

Она не ответила, сосредоточенно глядя на экран монитора. Я всмотрелась в поисковую строку: «Максим воришка убийца дрим-сталкер фигура в капюшоне». Вероятно, эти слова брались напрямую из моего подсознания, потому что Мишель не прикасалась к клавиатуре, лишь водила мышкой из стороны в сторону. Загрузка результатов продолжалась довольно медленно, но шла, это главное.

— Ты молодец!

— Не отвлекайся, — резко бросила Мишель. — Сосредоточься на главном, пожалуйста. Потом поговорим.

Наконец, результаты поиска загрузились. Ссылки на экране плыли в разные стороны, большая часть совсем не работала. Мишель ругалась себе под нос, клацая мышкой все агрессивнее. Наконец, одна из вкладок соизволила открыться. Девушка склонилась к монитору и стала читать.

— Коварный Макс, вор снов. Глава проекта «Ангелина». Особо опасен, подлежит немедленному устранению. Возможности в сновидении: практически не ограничены, Макс… — Миша недовольно откинулась на кресле. — Дальше код поврежден, ничего не разобрать.

— Проект «Ангелина»… — в голове неприятно зудело — я вот-вот вспомню. Ангелина…

— Сейчас поищем и об этом. Так. Проект «Ангелина». Ой, что со связью? Ничего не загружается!

— Что? — я склонилась над компьютером. Действительно, на экране моргало сообщение об отсутствии соединения. — Я понятия не имею! Ничего не меняла, никуда не нажимала.

Миша сжала кулаки, и тут в тяжелую стальную дверь бункера вежливо постучали. Мы с девушкой переглянулись. Давно забытое чувство опасности захлестнуло с головой. Я помогла Мишели подняться — девушка сильно дрожала — и потащила ее за собой, в дальний угол помещения. В дверь постучали еще раз — а потом она слетела с петель от мощного удара.

— Доброе утро, девочки!

Он не спеша прошел в центр бункера — все такой же насмешливо-надменный. В правой руке Макс держал на поводках двух огромных доберманов, хищно рычавших. Миша заскулила от страха, сползая по стенке. Я вспомнила ее личное дело: панический страх перед собаками.

— Псы проголодались, Мишель! — воришка чуть отпустил поводы, и доберманы рванулись к нам.

Мишель зарыдала, сжавшись на полу в бесцветный комок, даже я попятилась — настолько злобно лаяли псы. Но я же не новичок, заколка сама собой нырнула в руку, превращаясь в сверкнувший под светом ламп клинок. Два коротких взмаха — и туши псов рухнули к нашим с Мышкой ногам, исчезая на глазах.

Но остановить хозяина доберманов я не успела. Макс пересек бункер быстрым длинным рывком и кончик его меча уперся мне в артерию.

— Замри.

Прижавшись к стенке, я постаралась отметить малейшие детали, за которые мог зацепиться взгляд. Плащ с вороном — вот что надо искать, когда проснусь. Макс перевел взгляд на скорчившуюся в углу Мишель.

— Не надо больше искать обо мне информацию. Иначе в следующий раз собак будет больше.

Девушка никак не могла успокоиться, захлебываясь слезами. Воришка повернулся ко мне.

— Не торопись, Света. Всему свое время. Мы с тобой еще очень близко познакомимся! — и, отняв клинок, Макс отступил обратно к двери, исчезая в темноте прохода. Гнаться за ним смысла не было — нужно помочь Мише. Я присела на корточки и обняла девушку.

— Тише, тише, маленькая. Дыши глубже. Давай, вместе со мной. Вдох-выдох. Вдох-выдох.

Мишель судорожно вздохнула — и растворилась в воздухе. Оставаться во сне уже смысла не было, так что я прикрыла глаза — и почувствовала, как выныриваю в реальность.

Мышка плакала, скорчившись внутри капсулы. Нажав кнопку вызова медсестры, я помогла ей выбраться наружу, обнимая за плечи, уговаривая, успокаивая девушку всякими глупостями.

— Почему? Почему с-с-соб… Почему?!

«Потому что он — чудовище».

Голова болела страшно, но оно и понятно — сеанс прошел отвратительно. Боль мешала мыслить последовательно, клочки и обрывки разных наблюдений беспорядочно метались.

«Он проник к нам без усилий. Знает Мишель и ее слабости! Вынес дверь бункера без усилий. Проект «Ангелина». Серебристый ворон».

Наконец, вошла медсестра. Оставив стажера на ее попечение, я поплелась к себе в кабинет.

Упав в кресло, минут пять просто сидела в оцепенении, ожидая, когда боль немного утихнет. Когда цветные круги перед глазами пропали, я склонилась над компьютером. Доступ в архив. Поиск по словам «Ангелина», «Ворон», «плащ».

Девятнадцать результатов. Тринадцать из них — разные Ангелины, шесть — по плащам и воронам. Я стала читать, открывая одну вкладку за другой. На третьей Ангелине в кабинет без стука влетел Семен.

— Как ты умудрилась угробить мне стажера за полчаса?

Я пожала плечами. Казалось, малейшая заминка может стоить всего расследования. Ангелина Сергеевна Штольц, уборщица. Не то. Ангелина Александровна Биева, погибшая при исполнении… Не то. Все не то. Семен зашел за спину и уставился в экран.

— Что вы нарыли?

— Ты случайно не помнишь, у нас не было культов ворона, или чего-то похожего? — я щелкнула мышкой в очередной раз.

Семен нахмурился.

— Были идиоты, нашивавшие себе на одежду эмблему в виде ворона. Ты же их лично разрабатывала, нет?

Я вздрогнула так сильно, что ударила мышкой об стол.

— Точно!!!

— Ты чего так всполошилась? — Семен заломил бровь. — Это же было твое дело, одно из самых серьезных. Даже на задержание лично выехала, а сектант какой-то по голове стукнул. Потом тебя спецназовцы выносили из здания.

Я вспомнила.

— Точно! Секта «Крылатые». Фанатики, верившие, что сны приближают их к ангелам господним. Только почему-то себя отождествляли исключительно с птицами!

Пара кликов — и отыскала информацию по делу.

— Это же было всего четыре месяца назад! И как я умудрилась это забыть? Мы тогда накрыли всю секту, никого не упустили. Взяли троих лидеров, всего было… — я нашла строчку в отчете, — двадцать три человека. Отправили на принудительное лечение.

— А ты с чего вдруг их откопала? — С того, что Макс носит плащ с вот этим, — я ткнула пальцем в экран, с которого на нас единственным глазом смотрел серебристый ворон.

Информацию об еще живых членах бывшей секты достали за полчаса. Большинство так и оставались на учете и в застенках психиатрических клиник, а те четверо, которым повезло выбраться из лап безумия, жили вполне обычной и размеренной жизнью. И все же — это была зацепка. Макс облачился в плащ не забавы ради — он точно хотел, чтобы я докопалась до истории «Крылатых». В ежедневнике появилась новая отметка; запланировать разговор с прошедшими лечение сектантами. И, возможно, навестить парочку тех, кто все еще оставался в больнице.

По проекту «Ангелина» ничего выяснить не удалось — ни одна из тринадцати женщин никак не была связана ни с сектантами, ни со мной лично.

Мы с Семеном уже второй час провели в режиме мозгового штурма, когда в комнату, постучавшись, вплыла Мишель. Девушка, все еще бледная и с пустым взглядом, присела на стул для посетителей.

— Как ты?

— Л-лучше. Извините. Я не должна была…

Я сразу выставила ладонь, прерывая глупые извинения.

— Ты ни в чем не виновата. Напротив, я хочу поблагодарить тебя за помощь в рискованном предприятии. Из добытой тобой информации у нас появились новые зацепки, — я встала и подала Мишели чашку кофе. Девушка благодарно улыбнулась. — То, что ты так испугалась — нормально. У каждого из нас есть слабые места, болевые точки, на которые можно надавить. Плохо, что этот Макс так хорошо знает тебя. Скажи, с кем ты общаешься в институте, да и за его пределами? Кто мог знать, что ты боишься собак?

Мишель пожала плечами.

— Вообще-то немногие. Я не скрываю своего страха, потому что, сами видели, не могу чисто физически. Любой, кто хоть раз видел меня рядом с собакой, мог догадаться. В институте я больше всех общаюсь с Семеном Аркадьевичем и теперь вами. Дома только кот и пожилая мама. Отчим умер пару лет назад. Отношений нет, просто не нашла еще своего человека.

Я понимающе кивнула.

— Значит, близких друзей из Конторы у тебя нет. Жаль, это бы сузило круг подозреваемых. Теперь посмотри пожалуйста вот на эти лица, — я вывела на экран фотографии «Крылатых», — знакомых не видишь?

Некоторое время взгляд Мышки бегал по монитору. Потом девушка отрицательно покачала головой.

— Жаль. Ну, тогда можешь идти, отдыхать. Сегодня от занятий я тебя освобождаю. И подумаю, как наградить такую талантливую девушку.

Миша залилась краской так густо, что я начала за нее волноваться.

— Светлана Влади… Светлана, а могу я сама попросить награду?

Мы с Семеном удивленно уставились на девушку.

— Смотря что ты хочешь попросить.

— Доступ в институтский архив! — выпалила Мишель, справившись с волнением.

Повисла пауза.

— Тебе зачем?

Мышка потупилась.

— У меня несколько причин. Во-первых, интересуюсь историей института, а многие документы засекречены. А во-вторых, хочу помочь в расследовании по мере сил. У меня на это теперь личный интерес.

Я благосклонно кивнула.

— Дам распоряжение. С завтрашнего дня получишь академический допуск. Выше уже секретные документы, к ним пускают только у меня и глав отделов.

Девушка кивнула и улыбнулась, сразу став намного привлекательнее. Все бы ничего, но головная боль вернулась, уничтожая настроение.

— Ладно, — буркнула я, массируя виски. — Свободна, стажер. Завтра заберешь карточку доступа у моего секретаря.

— Слушаюсь! — Мышка, очень серьезная, вышла за дверь.

— Мне очень не нравится твоя мигрень, — Семен положил руку мне на плечо. Я поморщилась и отстранилась.

— Она никому не нравится. Что ты предлагаешь?

— Зайди к Кристине, она тебя посмотрит, даст таблеточек покушать — будешь как новенькая!

— Я только недавно проходила осмотр! Не хочу снова дергать сверхзанятую Крис.

Семен скрестил руки на груди.

— Ты определись, что тебе больше неудобно: попросить Кристину её работу сделать, или головной болью мучиться?

Я устало вздохнула.

— Ладно. Разберусь. Макса мы как ловить собираемся?

— Никуда он от нас не денется, — пообещал Семен. Я лишь покачала головой.

— Тебе пора идти к техникам. Не задерживаю.

Оставшись одна, я попыталась собрать мысли в кучу. Боль усилилась, в ушах зазвенело так сильно, что даже не сразу долетел спокойный холодный голос секретаря.

-…Президент.

— Что? — с трудом приняв вертикальное положение, я уставилась на бесцветную фигуру перед собой.

— Я сказал, что в понедельник, в одиннадцать, вас требует к себе Президент, — механически повторил мужчина.

«Скорее всего, очередной заказ на убийство»

— Хорошо, я буду, разумеется. Еще что-нибудь?

— Нет, — секретарь оставил на столе листок с запиской, написанной первым лицом государства. «Пн, 11:00». Как всегда.

— Вызови мне Кристину, пожалуйста.

Мужчина удалился. Я положила голову на холодное дерево стола, ожидая доктора. День начинался отвратительно: зацепки пока никуда не привели, голова раскалывалась, Мишу напугали до истерики.

«Ангелина. Вспомни. В этом имени твое спасение».

Мысль всплыла на поверхность легко и непринужденно. Я моргнула, чувствуя, как боль отступает на задний план.

Ан-ге-ли-на. Кто же это такая? Самое неприятное — ощущение воспоминания, беспощадно затертого памятью. Я прикрыла глаза, произнося имя раз за разом. Разум неохотно и со скрипом проявлял в голове мутную картинку.

— Привет, красотка! — дверь распахнулась, и в кабинет впорхнула Кристина.

Как тебе рассказать, что такое Кристина? Представь себе маленькое, полноватое и кудрявое существо женского пола неопределенного возраста, излучающее бесконечное количество позитива — вот это и будет Кристина. Крис улыбнулась и погладила меня по голове.

— Болеем?

Я издала какой-то плаксиво-согласный звук. — Сколько спишь? Именно спишь, не медитируешь, не работаешь?

— Часа два в день.

Крис недовольно цокнула языком.

— Ты как стажер, Свет! Разве можно так себя гробить?

— Сталкерам достаточно часа, чтобы выспаться.

— А телу доблестных сталкеров нужно, представь себе, восемь часов здорового сна! — Тело и так отдыхает больше двенадцати часов, скоро уж совсем мышцы атрофируются.

— Мозг. Страдают клетки мозга, — упрямо продолжила давить Кристина, — Ясно тебе?

Я картинно закатила глаза, за что получила неслабый подзатыльник.

— Ай! Ну хорошо, хорошо! Я высплюсь!

— Смотри мне, — Крис сделала жест «я за тобой слежу», — проверю. Сейчас выпишу хорошее успокоительное.

Я благодарно, хоть и немного натянуто улыбнулась подруге. Кристина зачастую становилась совершенно невыносимой в своей заботе, но лишь потому, что искренне переживала. И не только за меня — она вообще редкий случай гармоничного сочетания искреннего переживания за всех подряд и здорового врачебного цинизма.

***

Из Конторы выбралась только к обеду. Учитывая, что приехала в четыре — отработала полный рабочий день. Побывала на конференции медицинского корпуса: докладывали о зомбировании человека с помощью сновидений. Полезная техника, хотя намного более долгая и тонкая, чем обычное убийство. Надеюсь, в скором времени нас, Кошмаров, переквалифицируют, и мы станем гипнотизерами…

Заскочив в аптеку за таблетками, поехала домой, по дороге размышляя, что лучше сделать — поработать во сне, помедитировать или подготовиться к следующей лекции. На медитацию я возлагала большие надежды — вдруг удастся обмануть-таки память и вытащить на поверхность загадочную Ангелину.

Машина плавно тронулась с места. Я буквально чувствовала, как внутри раскручивается тугая пружина. Дом — безопасность. Дома будет покой.

Так я тогда считала. Я ошибалась.