Резонанс

Андрей Алпатов, 2012

Это удивительная книга. На основе научной теории о волнах жизни человека разворачивается детективная история с убийствами, погонями, шпионами и неразгаданными тайнами. Но книга не только развлекает. Прочитав ее, многие найдут ответ на сокровенные вопросы. Как рассчитать свою волну жизни, как предсказать периоды кризисов, спрогнозировать карьеру, скорректировать судьбу?

Часть 2

По узкому и длинному коридору с ковровой дорожкой на полу, изрядно вытертой за многие годы, шагал невысокий мужчина средних лет с папкой в руке. Несмотря на обычный, гражданский костюм, в его походке чувствовалась военная выправка. Мужчина привычно повернул в нужное ответвление коридора и толкнул появившуюся перед ним массивную дубовую дверь, обитую коричневым дермантином. Из-за стола навстречу быстро поднялась девушка в зеленоватой военной форме, с двумя маленькими звездочками на погонах.

— У себя? — спросил мужчина, показывая на большую дверь.

— Да, Сергей Иванович, заходите. Он вас ждет.

Посетитель нажал на ручку и вошел в кабинет.

— Разрешите, товарищ генерал?

— Входи, входи, Сергей Иванович, присаживайся. Дай мне две минуты, чтобы закончить одно письмо.

Человек, которого звали Сергеем Ивановичем, был полковником Федеральной службы безопасности России или, как ее сокращенно называли ФСБ, и возглавлял отдел научно-технических разработок и исследований. Он прошел к столу генерала и сел на стоявший рядом стул. Кабинет генерала Терентьева был просторный и на редкость светлый. Его окна выходили не во двор большого прямоугольного здания, а прямо на центральную Лубянскую площадь. Слева, у окна начальника Управления, располагался письменный стол с сохранившимися со сталинских времен зеленым сукном и желтой настольной лампой. Справа, в другой части комнаты, — такой же стол для проведения больших совещаний.

На дубовом паркете была разослана ковровая дорожка, а за креслом генерала возвышались два накренившихся в разные стороны флага: флаг России и флаг ФСБ. Завершал всю эту композицию портрет президента России, который висел прямо по центру комнаты, лицом к входящим.

— Ну что, давай, Сергей Иванович, рассказывай. — Генерал передал какой-то документ быстро вошедшему и также быстро удалившемуся помощнику. — Что случилось?

— Товарищ генерал. Вы помните, я как-то докладывал о профессоре Смелянском, который занимается теорией волн? Так вот, вчера пришла шифровка из нашего посольства во Франции. Этот профессор шестого мая был убит на пляже в городе Ницца выстрелом в голову. Местная полиция уже начала расследование.

— Так, так. Это плохо. А что, его группа далеко продвинулась в своих исследованиях?

— Я периодически отслеживал результаты, а вчера более подробно ознакомился с последними отчетами. По-моему, их наработки очень и очень серьезны. Своими теоретическими выкладками и математическими моделями профессор Смелянский доказал возможность существования у каждого человека нескольких параллельных жизней, которые проходят на разных волнах. Также доказано, что при определенных условиях, а именно, при резонансе частот, человеческое сознание или душа могут перепрыгивать с одной волны жизни на другую. Профессор назвал это явление РЕВОЛЬВАЦИЕЙ (от английского слова revolver — револьвер). В последнее время он активно искал формулу расчета таких резонансных частот, чтобы можно было доказать свою теорию на практике.

— Ну ладно, тебе. Душа, сознание. Это все нереальное, эфемерное. Скорее из области психологии и философии. А что для нас-то конкретно представляет интерес?

— Товарищ генерал, ну, допустим, что параллельные волны жизни всетаки существуют. Человек живет на какой-то одной волне жизни с определенной судьбой. Здесь он сделал такую-то карьеру, у него семья, друзья, дети. Как у всех происходят в жизни и взлеты, и падения.

Человек рождается, развивается, достигает своего максимума, а затем волна жизни начинает его опускать вниз, вплоть до самой смерти. Рассчитав параметры данной конкретной волны, можно точно определить возможности человека, периоды его взлетов и падений, а также продолжительность жизни.

Но самое интересное даже не в этом. В другой своей жизни, на другой волне, в новом измерении, у человека уже другая судьба. Например, в этой жизни он работает чиновником, а в другой — бизнесменом. На третьей волне он спортсмен, а на четвертой, допустим, дипломат. И так далее. И если, предположим, завербовать человека когда он спортсмен, а затем перевести его на волну жизни дипломата, то можно иметь своих агентов на всех уровнях, вплоть до… президентов стран наших вероятных противников.

— Постой, постой, не торопись. — Мозг генерала лихорадочно заработал. На лбу выступили крупные капли пота, руки начали подрагивать. — Иваныч, ты это серьезно? Ты считаешь, что такое возможно?

— Товарищ генерал, я все-таки сказал «предположим». Однако все материалы работ профессора Смелянского подтверждают реальность этого открытия. Он подошел очень близко к его практической реализации.

Генерал встал и медленно достал из верхнего ящика стола пачку сигарет. Вытащив одну, он хотел было ее прикурить, но вдруг сломал в кулаке и бросил прямо на пол.

— Так, Сергей Иванович, ну-ка давай сейчас все еще раз, но только очень и очень подробно.

В приемной генерала раздался звонок. Девушка-лейтенант выслушала и записала указания начальника, а затем стала быстро обзванивать руководителей подразделений данного Управления. Шеф срочно вызывал всех на совещание.

* * *

Олег Марков приземлился в аэропорту Шереметьево, в новом терминале D. Проходя паспортный контроль, он удивился, не обнаружив безобразно длинных очередей, которые уже давно были плохой визитной карточкой аэропорта «Шереметьево-2». Взяв такси, он направился в гостиницу «Салют», расположенную в конце Ленинского проспекта, рядом с Московской кольцевой автодорогой. Олег частенько останавливался в этом отеле. Во-первых, при хорошем сервисе здесь было совсем не дорого, а во-вторых, с этой гостиницей его связывали личные воспоминания.

«Салют» был первым местом, где он остановился после ссоры с отцом. Тогда студент Марков приехал в Москву на автомобиле из своего родного города и приткнулся в первой же попавшейся гостинице. Здесь ничего не изменилось с тех пор, хотя было видно, что недавно сделали приличный косметический ремонт. Номер Олега окнами выходил на красивое белое здание, относящееся к Министерству обороны. Удивительно, но рядом с ним разрастались новые жилые кварталы.

— Раньше военные боялись соседней прослушки и не разрешали строительство, — вспомнил Олег — а сейчас, видимо, хорошие компенсации кардинально поменяли позицию военных. Может быть это и хорошо. Городу же нужно куда-то развиваться.

Заказав ужин в номер, Марков открыл толстый телефонный справочник и начал искать фамилию «Смелянский». Людей с такой фамилией в Москве оказалось очень много.

— Хорошо бы знать его адрес жительства — подумал Олег. Здесь опять помог Интернет — все-таки лучшее информационное изобретение нашего века. Перерыв кучу ссылок и файлов, студент нашел небольшую анкету профессора Смелянского, которую тот заполнял для участия в одной из научных конференций. В ней был указан адрес: Москва, Университетский проспект д. 9. Отыскав в справочнике фамилию с таким адресом, Олег аккуратно записал номер телефона в свою электронную книжку.

Сначала он хотел сразу же его набрать, но затем, поразмыслив, решил предварительно съездить туда и сделать, как бы сказали военные, рекогносцировку на местности. Семья профессора Смелянского для студента Маркова была сейчас последним источником информации. Если эта дверь захлопнется, то на всем дальнейшем расследовании можно будет ставить жирный крест. Решив, что по найденному адресу он поедет уже завтра, Олег спустился в бар, чтобы поразмыслить о своих последующих действиях.

Дом № 9 по Университетскому проспекту строился в 50-е годы прошлого века. В то время в Москве планирование и застройка территорий осуществлялись комплексно. Руководство города, решая задачу создания крупнейшего в стране Московского государственного университета, одновременно подумало и о тех сотрудниках, которые будут в нем работать. Вдоль Университетского проспекта было возведено несколько больших домов для их проживания, рядом построили детские сады, школы, магазины, аптеки.

Дом № 9 был угловым, и находился в красивом месте. С одной стороны его окружал великолепный парк, начинавшийся от здания Детского музыкального театра, с другой — стороны Университетского проспекта дом выходил на березовую аллею, длиной в несколько километров.

Кирпичное здание было почти квадратным, с большим внутренним даже не двориком, а целым двором. Цветные клумбы, детские площадки, скамейки для отдыхающих — все это наполняло внутреннее пространство каким-то особым уютом.

Разыскивая квартиру Смелянского, Олег насчитал целых 13 подъездов. Сколько же здесь живет народу? — подумал он. По приблизительным подсчетам выходило, что около тысячи человек. Для его родного провинциального городка такой дом мог бы потянуть на целый микрорайон. Молодой человек присел на скамейку напротив нужного подъезда и осмотрелся по сторонам. Казалось, что чудо-дом живет своей самостоятельной жизнью. Снующие туда-сюда автомашины, играющие на площадке дети, входящие — выходящие люди. Даже дворники, то ли таджикской, то ли узбекской национальности — все со стороны выглядели как единый живой организм.

— Когда то здесь селилась научная элита страны — размышлял Олег. В те времена въехать в такой красивый и удобный дом, наверное, было пределом самых смелых мечтаний. В комфортной жилой обстановке нашим ученым и преподавателям ничего другого и не оставалось, как полностью посвятить себя профессиональной деятельности. Теперь понятно, почему МГУ долгое время считался одним из крупнейших научных мировых центров. Здесь, как и везде, кадры решали если не все, то очень многое.

Удивило Олега только одно — маленькие и неудобные подъезды. Они никак не вписывались в эту монументальную архитектуру. В очередной раз обойдя для разминки ног все здание, студент вдруг понял в чем здесь дело. Оказывается, парадные подъезды с большими остекленными лестничными площадками были предусмотрены на внешней стороне дома. Но позднее, видимо по какому-то непонятному решению, они были перекрыты, и люди стали входить в свои квартиры через «черные», запасные подъезды.

Сразу почему-то вспомнилось нетленное произведение Михаила Булгакова «Собачье сердце». Видимо и в послереволюционный период генетически унаследованная тяга наших управдомов к отказу от буржуазных привычек продолжала свою традицию. «Зачем открывать красивые парадные подъезды? Ученые — не баре, могут спокойно воспользоваться и черным входом».

Невеселые мысли студента неожиданно оборвала ярко-рыжая девушка, лет двадцати пяти, появившаяся из двенадцатого подъезда. Такая красавица автоматически привлекает к себе внимание в любом месте. Роста она была выше среднего, с длинными распущенными рыжими волосами, поверх которых сидели темные солнечные очки в виде бабочки. Плотно облегающие джинсы, засунутые в замшевые сапожки на высоком каблуке, подчеркивали стройные ноги девушки. Ядовито красная куртка и оранжевый шелковый шарфик органично завершали ее гардероб. В руках рыжеволосая «Афродита» держала золотую сумочку и ключи от автомобиля с красивым брелком в форме цветка.

Пройдя детскую площадку, девушка открыла припаркованный рядом белый Мерседес, лихо прыгнула за руль, включила зажигание и исчезла за углом дома. Все это заняло лишь несколько минут, в течение которых Олег не мог оторвать от нее глаз. — Наверное, это и есть дочь профессора — подумал он.

Из предварительного разговора с дежурной по подъезду Марков уже знал, что ученый Смелянский жил вместе со своей женой и очень красивой дочкой. Дежурная все время возмущалась, что Светлана как магнитом притягивала к себе всех находящихся рядом парней. Сколько их уже перебывало в этом подъезде? — просто не счесть. И каждый норовил что-нибудь да выкинуть. Один по лестнице заехал прямо на восьмой этаж на шикарном, дорогом мотоцикле, который оставил ей в подарок с приклеенной запиской. Потом пришлось вызывать грузчиков, чтобы спускать его обратно. Другой приволок настоящего тигренка и ждал на лестничной площадке, чтобы она вышла и погладила, а все соседи в это время вынуждены были спускаться на грузовом лифте. В общем, от этой девчонки всем жильцам подъезда были одни неприятности.

В доме еще ничего не знали о гибели профессора. Сначала Олег хотел познакомиться с супругой Смелянского, войти к ней в доверие. Однако сейчас уже другая мысль крутилась в его голове, как сблизиться со Светланой? При этом парень твердо решил рассказать ей всю правду о том, что видел на берегу Средиземного моря.

* * *

Ранним утром теплого, весеннего дня в один из научно-исследовательских институтов Минобороны, зашифрованный под аббревиатурой п/я 45527, зашел мужчина в темно-сером костюме. Показав вооруженному охраннику свое удостоверение, мужчина в сопровождении вызванного сотрудника первого отдела направился на третий этаж к кабинету директора.

Через полчаса этот человек появился в отделе математического моделирования волновых процессов. В отделе был траур. Вчера здесь стало известно о гибели научного руководителя — профессора Смелянского. Точно никто не знал, как это случилось. Знали только, что произошло все во Франции, во время его служебной командировки. Из всех присутствующих в лаборатории работой никто не занимался. Аспирантка Оксана Кислюк перетряхивала свои книги, отыскивая первую статью в соавторстве с Анатолием Эдуардовичем, на которой тот написал: «Будущему светилу математики — Ксюше! От старого и глупого шефа».

Старший научный сотрудник Клинцевич просто стирал со своего компьютера устаревшие и давно не нужные программы. Два друга, Сергей Подольский и Виктор Радченко, сидели за шахматной доской и добивали очередную блиц-партию.

Больше других переживал случившееся зам. начальника отдела — Горский Станислав Алексеевич. Во-первых, он был одним из самых близких друзей профессора, а во-вторых, понимал, что после гибели Анатолия их научную тему вероятнее всего прикроют, а отдел расформируют. Даже без математических расчетов было ясно, где окажутся в этом случае уникальные, узкоспециализированные математики-теоретики в период экономического кризиса и поголовного сокращения кадров.

За три прошедших часа Станислав Алексеевич ни разу даже не встал со своего стула, тупо глядя в компьютер на одну и ту же страницу. Периодически он закрывал глаза, сглатывал слюну, проводил ладонью руки по лицу вверх-вниз и опять продолжал о чем-то напряженно думать. Вошедший в лабораторию седоватый мужчина быстро просканировал всех своим взглядом и представился.

— Здравствуйте, уважаемые коллеги! Меня зовут Сергей Иванович. Я из Федеральной службы безопасности. Директор вам звонил по моему поводу и предупреждал. Верно, Станислав Алексеевич?

В ответ Горский только кивнул и развел руками, как бы разрешая гостю делать все, что он захочет.

— Я понимаю, конечно, что для вас значит гибель профессора Смелянского. Это большая утрата. Но я хотел бы вместе выяснить несколько важных моментов. Прошу мне помочь.

— А что, у нас математическим моделированием занимается ФСБ? — зло спросила Оксана. — Не успели даже похоронить шефа, а эти уже здесь — негромко продолжила она.

— ФСБ занимается всеми вопросами, которые связаны с национальной безопасностью — спокойно и даже по-отечески ответил ей Сергей Иванович. — Не волнуйтесь, товарищи, много времени я у вас не займу. Тем более, как я вижу, о работе вы сейчас все равно не думаете.

Представитель силового ведомства получил разрешение у зам. начальника отдела разместиться в его кабинете и после этого начал поочередно вызывать сотрудников к себе на беседу. Дольше всех он разговаривал с Горским. Когда Станислав Алексеевич и его гость выходили из института, был уже глубокий вечер. Чувствовалось, что зам. начальника отдела был в раздавленном состоянии. Он автоматически шел за полковником, ничего не замечая перед собой. Мысли его были в это время очень и очень далеко.

— Может вас подбросить до дома? — спросил Сергей Иванович.

— Что? Да нет. Спасибо. Я сам доберусь. Мне еще нужно зайти в магазин и купить чего-нибудь.

— Хорошо. Тогда до послезавтра. Как договорились, в 15.00 я вас жду у себя, на Лубянке. До свидания, Станислав Алексеевич.

Полковник сел в ожидавшую его черную «Волгу» и отъехал от института. Горский же еще долго стоял под бетонным козырьком, выкуривая одну сигарету за другой. Затем он расстегнул плащ, вынул пропуск и направился обратно в лабораторию.

Оказавшись в своем кабинете, Стас Горский подошел к личному сейфу. Это был большой двухсекционный металлический ящик, выкрашенный в темно-синий цвет. Ручка сейфа напоминала небольшой пропеллер и неудобно торчала из наружной двери. Вставив ключ, Горский повернул ручку вправо до упора. Тяжелая, наполненная песком металлическая дверь медленно открылась. На нижней полке лежало несколько красных папок с грифом «СЕКРЕТНО», пакет с паролями для суперкомпьютера, на котором рассчитывались большие и емкие математические модели, а также небольшая печать для сдачи комнат под охрану.

Чтобы попасть в верхнюю секцию требовалось еще ввести шифр, который знал только Горский. Когда верхнее отделение сейфа было открыто, Станислав Алексеевич подрагивающими руками медленно вытащил оттуда прошнурованный отчет с надписью «СОВЕРШЕННО СЕКРЕТНО», а также завернутый черный полиэтиленовый пакет. Что было в том пакете, математик знал, не открывая. Там лежали перетянутые красными резинками доллары США. Восемь пачек по 10 тысяч долларов в каждой.

Зам. начальника отдела покачнулся и оперся на сейф. Он опять вспомнил тот злосчастный 2001 год. Это было летом. Группа сотрудников института, включая Горского С.А., принимала участие в научной конференции, проходившей в Барселоне. Все делегаты конференции размещались в одном из лучших отелей города «Rey Huan Carlos». Современный многоэтажный отель из темного стекла и бетона создавал внутри себя уютный закрытый дворик с цветами, деревьями и ниспадающим водопадом. Около этого водопада каждый вечер любили собираться гости отеля. Здесь, недалеко от бара, удобно расположилось несколько круглых столиков с темными кожаными креслами.

На невысоком постаменте, в центре зала стоял роскошный белый рояль. Каждый вечер, в восемь часов за него садился темнокожий музыкант в белом смокинге и с белой бабочкой. Он начинал играть блюзовые, джазовые композиции Рэя Чарльза, Дейва Брубека и других известных авторов. Стаса Горского, который еще в музыкальной школе серьезно увлекся джазом, эта фантастическая музыка просто сводила с ума. Он вслушивался в каждую нотку, ловил синкопы, непроизвольно наклонялся вперед с очередной модуляцией. Его пальцы автоматически сжимались и вместе с музыкантом пробегали по воображаемому грифу электрогитары. В такие моменты мир переставал существовать.

Одним вечером, когда концерт темнокожего пианиста уже закончился и почти все слушатели разошлись, к роялю неожиданно поднялась девушка в красивом, серебристо-сером вечернем платье. Она не стала играть джаз, а плавно начала Лунную сонату Бетховена. Девушка играла очень хорошо. Потрясающая музыка набегающими волнами пронизывала все тело Стаса. То вдруг, вместе с «форте», поднималась на гребень волны, то «пиано» опускалась вниз. Эта музыка резонансом раскачала всю душу ученого.

Девушка играла для себя. После окончания произведения в зале несколько секунд стояла оглушительная тишина, а затем послышались медленные хлопки со словами «Браво, браво». Исполнительница Лунной сонаты оглянулась. Внизу, у ее столика стоял и хлопал в ладоши вдохновленный Станислав Горский. На мгновение их взгляды встретились, по телу математика прокатилась сладостная, предательская дрожь.

Ту, первую встречу с Анжеликой он будет помнить всю свою жизнь. Даже если захотеть все забыть, мозг отбросит любые попытки. Что это было? Любовь, дурман, сказка, колдовство? — этого Горский не знал и сейчас. Но его душа в тот вечер испытала невероятное и неописуемое чувство.

Следующие два дня в Барселоне пролетели как в кино. Стас убегал с конференции и вместе с Анжеликой гулял по всему городу. Они ходили в музеи, прочесывали большие и маленькие магазины, а вечером, захватив с собой еще и подружку Анжелики — Веру, уже втроем забирались в популярный ночной клуб. Тяжелый рок, голые и красивые тела, сумасшедшие танцы, виски, марихуана — все это сгустком выбрасывало накопившийся за день адреналин. Просыпаясь утром в постели с Анжелой, Стас не хотел думать ни о чем. Он поймал свою волну и безрассудно несся на ней с бешеной скоростью.

Классика — рок, музеи — притоны, белое — черное, любовь — похоть. Волна тащила его, не давая опомниться. Вертела, крутила, пугала и наслаждала.

классическая музыка музеи

рок притоны

В последнюю ночь в номере Анжелики они оказались втроем в одной постели. Сейчас Стас с трудом вспоминал, что же происходило тогда. Помнил только абсолютно голые тела, которые как змеи переплетались одно с другим. Анжелика, Вера, снова Анжелика. Верх, низ. Стоны, судороги, ласки. И опять. Ноги, груди, спина, попа, крики, стоны… В общем, та командировка превратилась в яркую вспышку на фоне скучной и будничной семейной жизни Стаса, оставила неизгладимый след в его судьбе.

После приезда в Москву Горский несколько раз набирал номер, который ему оставила Анжелика, но телефон предательски молчал. У брошенного математика началась ломка. Тело требовало снова женского наркотика. Чтобы как-то это все пережить, пришлось с головой окунуться в работу. Только через несколько месяцев невероятная история стала постепенно забываться. Прошло почти полгода, когда в телефоне он неожиданно вновь услышал знакомый голос девушки.

— Стасик, привет! Это Анжела. Узнал? Я сейчас проездом в Москве и хотела бы с тобой увидеться. Ты можешь?

Сердце ученого бешено заколотилось. Ему захотелось закричать, даже завизжать от радости. Однако рядом были сотрудники, поэтому он тихо ответил.

— Конечно. Где?

— Я остановилась в отеле «Рэдиссон-Славянская» у Киевского вокзала. Жду тебя в семь вечера. Мой номер 416.

Все, что произошло потом, Стас до сих пор вспоминает как страшный сон. Придя с огромным букетом роз на встречу к любимой, Горский обнаружил в номере также незнакомого молодого человека. Дав себя поцеловать, Анжелика попросила присесть в кресло и выслушать своего коллегу.

Тот без всякой раскачки, нагло разложил перед математиком пачку фотографий и предложил внимательно их рассмотреть. Взглянув на фото, Стас опешил. Кровь хлынула к вискам ученого, лицо побагровело, в руках появилась нервная дрожь. На фотографиях во всех ракурсах была запечатлена последняя их ночная оргия в Барселоне. Оральный, анальный секс, вибраторы, наручники — все было четко зафиксировано камерой и отпечатано на снимках. Особенно противно выглядело фото, где Стас с озверевшим лицом занимался с маленькой Верой анальным сексом, а по ее попе и ляжкам растекались маленькие кровяные змейки. Это были убийственные кадры. Долгое время в комнате стояла жуткая тишина. Наконец, напарник Анжелики произнес.

— Я думаю, Станислав Алексеевич, вы все понимаете сами. Вы же умный человек. Ни вашей жене, ни вашему начальству на работе эти фотографии, скорее всего, не понравятся. Поэтому мы предлагаем вам сделку.

Стас молчал. Он был обезоружен и раздавлен.

— Нас не интересует ваше моральное поведение — продолжал незнакомец. — Нам нужна только информация о научной работе отдела. Мы не потребуем выкупа. Более того, мы сами станем платить хорошие деньги за подпитку нас сведениями о состоянии исследований профессора Смелянского. При этом, мы не будем брать никаких расписок в получении денег, и уж тем более каких-либо заявлений об измене Родине. Только информация, копии документов, расчетов, формул.

Спрашивать о том, что будет, если он откажется, было бессмысленно. Горский поднял отяжелевшую голову и только тихо произнес.

— Сколько времени я могу подумать?

— Два дня, я думаю, будет достаточно — ответил шантажист.

Та, давняя история сегодня снова от начала и до конца прокрутилась в голове Стаса. Вот эти деньги. Все 80 тысяч долларов. За восемь лет он два раза в год передавал Анжелике скопированные материалы и получал по 5 тысяч «зеленых» без всяких бумаг и расписок. Стас не потратил ни одного доллара из этой пачки, словно не мог переступить какую-то самую последнюю грань своей совести.

Кем была Анжелика и ее друзья? — он не знал даже сейчас, хотя за все это время пытался просчитать много разных вариантов. Кто за ними стоит? Иностранная разведка, бандиты, крупные корпорации? Никаких намеков на действительность за все эти годы он не обнаружил. Именно поэтому, его так встревожило появление полковника ФСБ. Знают ли спецслужбы о его отношениях с Анжеликой? Если знают, то давно ли следят? А может быть ФСБ про это ничего не известно? Ведь разговор сегодня шел только о Смелянском, его работе и характеристике сотрудников отдела.

Горский засунул обратно пакет с деньгами, прикрыл дверцу сейфа и стал внимательно листать страницы последнего отчета профессора. Нужно было как-то отвлечься от навязчивых мыслей. Остановившись на предлагаемой его другом формуле резонанса, Стас еще раз внимательно проанализировал длинную математическую выкладку. Вроде бы все правильно. Результаты расчета суперкомпьютера показывали, что если ввести ограничение некоторых задаваемых параметров модели и от бесконечно больших неопределенных величин перейти к реальным значениям существующих систем координат, то формула Смелянского МОГЛА РАБОТАТЬ! По ней можно вычислить условия резонанса, при котором будет реален переход человека с одной своей волны жизни на другую. Получалось только, что при перескакивании с нижней волны на волну более высокого уровня требовалась подпитка энергией, а обратный переход, наоборот, сопровождался ее выделением.

— Почти как в атомном ядре у электронов — подумал Стас. И вдруг ужаснулся от внезапно пришедшей мысли.

— Неужели Толик нашел ЭТО? Неужели он смог рассчитать параметры своих волн жизни и определить их резонансную частоту? Если это так, то он сделал величайшее открытие XXI века.

Мозг лихорадочно анализировал дальше.

— Тогда почему он погиб? А может быть он и не погиб вовсе, а револьвировался с существующей волны на другую, и уже живет где-то в соседнем измерении? Интересно, можно ли оттуда вернуться обратно?

Все новые и новые вопросы потоком хлынули на Станислава Алексеевича. Времени было почти два часа ночи, а в кабинете зам. начальника отдела все продолжал гореть свет.

* * *

Похороны профессора Смелянского прошли тихо и буднично. По просьбе семьи из них не стали делать никакого пафосного мероприятия. Похоронили ученого на Востряковском кладбище под высокой сосной, в присутствии только самых близких родственников, сослуживцев и знакомых. На совсем еще свежей могиле лежали несколько венков с расправленными черными ленточками, охапки красных гвоздик и две небольшие связки ландышей, которые так любил Анатолий Эдуардович.

Не было длинных речей и воспоминаний. Те, кто стоял здесь сейчас, все и так хорошо знали погибшего. Его награды, приколотые к красным подушечкам, не стали даже доставать из машины. Каждый тихо попрощался, бросил горсть земли и сказал несколько теплых слов его вдове и дочери. После завершения всей траурной процедуры, люди сели в институтский автобус и поехали на квартиру Смелянских помянуть усопшего.

Светлана возвращалась домой на машине с новым знакомым. Вот уже несколько дней она встречалась с одним студентом — Олегом Марковым и успела к нему сильно привязаться. Этот молодой человек недавно подошел к ней около дома и как-то просто сказал.

— Здравствуйте, Светлана. Меня зовут Олег. Я знаю о трагедии, и видел последние минуты вашего отца в Ницце. Мне нужно очень многое вам рассказать.

Девушка пристально посмотрела на незнакомца, что-то взвесила в своей голове и негромко произнесла.

— Хорошо, тогда пойдемте к нам домой. Мама тоже должна это услышать.

В тот вечер, сидя за большим круглым столом, Олег рассказал Смелянским о шторме, раскопках, странном трупе и найденном крестике. После его рассказа Виктория Александровна, мать Светы, взяла из рук студента серебряную цепочку и с заплаканными глазами ушла к себе в комнату. Светлана же еще долго расспрашивала нового знакомого о всех мельчайших подробностях того страшного утра.

На следующий день они встретились у дома, и пошли пешком по аллее в сторону университета. Почти до самого вечера молодые люди гуляли по весенней, распускающейся Москве. За это время Светлана очень многое успела рассказать Олегу о жизни отца. Родился он в Одессе, во времена единого Советского Союза. С самого детства Анатолий Эдуардович был разносторонне развитым ребенком. Родители, которых сейчас уже нет в живых, очень любили Толика и пытались дать ему самое лучшее образование. Его мама, бабушка Светы, была преподавателем литературы, поэтому в доме Смелянских всегда было много разных интересных книг. Отец преподавал математику в Одесском институте инженеров морского флота и очень любил играть с сыном в шахматы.

Толик был настоящим лидером в школе. Он прекрасно учился. Его феноменальная память позволяла быстро впитывать информацию по любому предмету. Ответы Смелянского всегда были точны и математически логичны. Преподаватели за это его сильно любили. Одновременно с учебой Анатолий увлекался музыкой и спортом. Семь лет занятий по классу фортепиано обеспечило ему хорошее базовое музыкальное образование, которое он дополнительно развил, закончив классы гитары и ударных инструментов.

Все виниловые диски мировых звезд тех лет, легально и нелегально попадавшие в Одессу через черноморский порт, изучались мальчиком с дотошной тщательностью. Партии каждого инструмента — бас гитары, соло, ударника — записывались и копировались с точностью до одного бита. Группа «Псевдоним», организованная вместе с друзьями в восьмом классе, с большим успехом выступала не только на школьных вечерах, конкурсах, но и разных танцплощадках города. Особую славу приносили группе песни в стиле «соул», слова и музыку которых сочинял он сам.

Не менее увлекательной была и спортивная часть жизни. За время занятий в школе Толик перепробовал много разных секций: волейбол, футбол, плавание — и везде добивался приличных результатов. Но была у него одна слабость, она же — мечта. Школьник Смелянский обожал хоккей и хотел стать великим игроком североамериканской Национальной хоккейной лиги. Как то даже странно выглядела тяга мальчугана из теплого приморского городка к этому зимнему виду спорта. Анатолий помнил результаты всех матчей сборной СССР, а игры с канадскими профессионалами из НХЛ мог бесконечно смотреть вновь и вновь.

Однако главными предметами в школе все равно оставались математика и физика. Видимо отцовские гены рационально структурировали его мозг. Уже к шестому классу для Смелянского не оставалось нерешенных математических задач из всей десятилетней программы. Одну за другой он получал грамоты, медали после побед на городских, областных и всесоюзных олимпиадах.

Математический склад ума позволял ему быстро и точно разбираться во всех физических процессах. Особенно он любил теорию волн. С чем это было связано — неизвестно. Может быть волны Черного моря, на которые так любил смотреть мальчик, навеяли на него это увлечение, может быть любимый преподаватель физики? Известно было только одно — после окончания школы выпускник Смелянский поехал поступать в Московский государственный университет на факультет вычислительной математики. Он хотел рассчитать математическую модель морской волны.

На удивление легко поступив в МГУ, Анатолий Смелянский сразу начал заниматься волновой теорией. Уже к третьему курсу он решил поставленную задачу. Модель морской волны была создана. Полученные формулы с высокой степенью точности позволяли определять все основные ее характеристики: длину, высоту, частоту, вихревые потоки, коэффициент затухания, параметры отражения. Результаты первой самостоятельной научной работы студента были внедрены сразу в нескольких учреждениях. Метеорологи использовали формулу Смелянского для прогнозирования ущерба от шторма и цунами. Инженеры-конструкторы морских судов вводили формулу волны для расчета прочности корпусов кораблей, эсминцев, фрегатов и подводных лодок. Кстати, тогда, впервые в жизни, часть работ Анатолия была засекречена, а ему в режимном отделе университета предложили подписать небольшой документ о неразглашении государственной тайны.

Ровно через год Анатолий Смелянский завершил разработку математической модели световой волны. Из этой модели легко рассчитывались формулы световых волн разных диапазонов и частот. Практическая значимость данной темы была также очень существенна. Даже сейчас немногие знают, что создание современных соляриев, ультрафиолетовых и инфракрасных лечебных кабин стало возможным во многом благодаря расчетам Смелянского, полученным еще в далекие 70е годы прошлого века.

На пятом курсе с помощью специально разработанных программ им была смоделирована экономическая волна, в основу которой была заложена вся та же базовая волновая теория. Эта работа серьезно углубила исследования академика Кондратьева по изучению экономических циклов. Академик на основе исторического анализа мировых экономических кризисов спрогнозировал и обосновал их возможность в будущем. И жизнь подтвердила его гипотезу. Однако академик Кондратьев изучал «длинные» экономические циклы. Он мог предсказывать спады и подъемы экономической волны в интервале нескольких десятков лет. Работа же студента Смелянского была направлена на исследование коротких и сверхкоротких экономических колебаний, от нескольких месяцев до двух-трех лет.

Делая расчет по своим формулам, Анатолий Смелянский мог достаточно точно указать время подъема или падения рынка капитала, ценных бумаг, нефти, золота и других ресурсов. Объект был неважен. Волновая теория распространялась на любые колебания. За данными формулами сразу начали охотиться брокерские компании всего мира. Владение ими могло принести миллиардные прибыли одним и одновременно разорение другим. По этим причинам часть расчетов Анатолия Смелянского была также засекречена.

Когда же к окончанию университета им были завершены исследования звуковой волны, с разработкой нескольких моделей принципиально нового звукового оружия, тема Смелянского вообще была полностью закрыта, а его самого распределили в секретный научно-исследовательский институт Министерства обороны. Там до последних дней жизни он и продолжал свою научную деятельность.

* * *

Светлане нравился этот симпатичный, немного нагловатый и самоуверенный парень. С ним интересно было разговаривать. Он все знал и много чего видел. Олег снял квартиру на Ленинском проспекте, недалеко от семьи Смелянских, так что встречи с девушкой стали регулярными и частыми. Через несколько недель Олег уже знал все о жизни профессора: его хобби, привычки, увлечения. Даже такие мелкие детали как любимые писатели и художники, любимая кухня не ускользнули от внимания студента. Он старался запомнить каждую мелочь, если она была хоть как-то связана с талантливым ученым.

Совсем обратная ситуация складывалась по отношению к Светлане. Света была немногословна и о своей личной жизни, старалась практически ничего не говорить. Из коротких рассказов стало ясно, что недавно она закончила факультет журналистики МГУ, однако пока нигде не работала, а периодически поставляла материалы в ряд печатных изданий и на телевидение. Наиболее тесно девушка сотрудничала с телепрограммой, рассказывающей о сверхвозможностях человека, различных магиях, колдунах и экстрасенсах. Чем она занимала свое свободное время — пока оставалось для Олега загадкой.

В средствах на жизнь Светлана не нуждалась. Папа обеспечивал все потребности. Правда, в последнее время он был недоволен ее неконтролируемой и неустроенной жизнью. Высокоорганизованный мозг ученого не понимал бесцельной и расхлябанной жизни дочери, которая не имела, как ему казалось, никаких идеалов, никуда не стремилась, а просто жила в своем уединенном и закрытом для всех мире.

Нередко Олег замечал, как тактично и умно обходила Света вопросы о себе. Она быстро переводила разговор на другие темы. Однако эта загадочность еще больше очаровывала студента, сильнее притягивала его к ней. В один прекрасный день Олег Марков понял, что влюбился в Светлану. Внутри него появилось какое-то новое, неведомое и возвышенное чувство. Ему хотелось встречаться, гулять и разговаривать со Светой вновь и вновь.

Только за последний месяц они посетили ряд художественных галерей, выставок и музеев, хотя чаще всего их совместные вечера заканчивались в садовых парках на берегу Москвы-реки. Олег был заворожен, очарован и околдован. Оставшись совсем один после ссоры с родителями, он, наконец-то, повстречал родственную душу, которая хотя бы частично заменила ему семью и друзей. Именно поэтому парень тянулся к Светлане всем своим сердцем.

Для девушки, однако, все было не так однозначно. Молодой человек остро ощущал это своим внутренним чутьем. В Светлане, как будто, боролись две противоположные силы. С одной стороны, Олег ей нравился. С ним было всегда интересно, спокойно и хорошо. Но иногда у нее возникали непонятные тревоги. Такие моменты Олег улавливал сразу. Светлана становилась замкнутой, немногословной, начинала озираться по сторонам и хотела быстрее вернуться домой.

Даже когда он первый раз поцеловал Свету, то ощутил в ее теле борьбу тех стихий. Что это было? Какая тайна сидела внутри девушки? — студент Марков так и не смог пока выяснить. Но жизнь продолжалась, давая возможность молодым людям ближе узнать самих себя.

Одним прохладным вечером, когда на улицах Москвы уже отчетливо ощущалось приближение осени, Олег и Светлана сидели дома. Они пили чай и обсуждали программу про экстрасенсов. Материалы к этой передаче готовила Света. Виктория Александровна уехала к подруге и обещала вернуться только к полуночи.

Олег в очередной раз резко критиковал экстрасенсов за то, что те не могут точно описать все предсказываемые события. Он считал, что большинство экстрасенсов просто обманывают отчаявшихся людей и наглым образом зарабатывают на них деньги. По мнению Олега, только реальные физические процессы способны фиксировать события в этой жизни. Любые психические, параноидальные явления обманывают действительность и лишь создают в воображении людей виртуальный, несуществующий мир. После очередного довода правоты своих рассуждений, Светлана вдруг резко перебила его и тихо спросила.

— Олег, а ты знаешь, чем реально, как ты выражаешься, занимался папа?

Марков опешил от такого неожиданного вопроса.

— Ну, ты мне рассказывала. Теорией волн, изучением волновых процессов.

— Нет, а что на самом деле он открыл?

Этот простой вопрос повис в воздухе. Олег не знал, что ответить. По состоянию Светы, по ее расширенным зрачкам он почувствовал, что сейчас должно произойти какое-то важное событие.

Медленно, внимательно вглядываясь в глаза собеседника, как бы убеждаясь в правильности своего решения, Светлана встала с кресла и ушла в другую комнату. Через несколько минут она вернулась, держа в руках небольшой предмет. На недоуменный вопрос она только сказала: Прочти, пожалуйста, — и протянула ему толстую тетрадь в темно-красном переплете. — Я пойду, поработаю на компьютере и не буду тебе мешать. Ты должен сам узнать всю правду. Она перевернет весь твой мир.

С этими словами и какой-то щемящей тоской девушка погладила его по лицу и вышла из комнаты, плотно затворив за собой дверь. А он остался стоять, держа тетрадь в слегка подрагивающих руках. Наконец, будто проснувшись, Олег присел на диван, осторожно открыл первую страницу и начал внимательно вчитываться в переданный ему рукописный текст.

Это была личная рукопись ученого. Она называлась «Жизнединамика (трактат о теории волн жизни)». Вот что писал автор в своем предисловии.

Из дневника профессора Смелянского

Дорогие друзья!

Если Вы сейчас читаете этот трактат, значит, Вы по-настоящему интересуетесь теорией волн. Я не знаю, кто Вы, но надеюсь, что у Вас чистые помыслы в изучении данной темы, которой наш отдел посвятил много времени. Я никогда ранее не забирал свои научные отчеты домой, однако некоторые обстоятельства подтолкнули меня к такому решению.

Во-первых, в последние годы практически все мои научные исследования были засекречены, а значит стали недоступны для научного мира. Работа по изучению волн жизни людей — это новые и важнейшие познания в области развития всего человечества. Я не хочу, чтобы результаты этих работ были, как обычно, закрыты от широких масс исследователей и ученых. Данным открытием, на мой взгляд, должно воспользоваться все человечество и каждый человек в отдельности. Это шаг в новый мир, сравнимый с первым шагом человека в космос.

К сожалению, мы еще только в начале пути. Мир волн жизни как фантастически интересен, так и чрезвычайно опасен. Именно поэтому я не буду открыто публиковать своей работы до тех пор, пока не станет ясно, что моя теория не принесет человечеству непоправимых бедствий и катастроф. И для такой позиции у меня есть веские основания.

В последнее время я обнаружил, что данной темой активно интересуются незнакомые мне люди. Их мотивы и цели неизвестны, а любое открытие может служить и добру, и злу. Сейчас точно ясно, что некоторые расчеты «утекают» из нашего отдела, поэтому дальше рисковать нельзя. С сегодняшнего дня все мои главные наблюдения, выводы и формулы я буду заносить исключительно в эту тетрадь. Данный трактат станет главной моей научной работой.

Я еще не знаю, чем, в конечном счете, завершится мое открытие. Но то, что понятно уже сейчас дает право говорить о беспрецедентном прорыве нашей науки в области изучения возможностей человека, управления его жизнью и его судьбой.

Надеюсь, что Вам будут понятны моя логика, мои расчеты и выводы. Профессиональные философы, биологи, физики и математики всегда смогут их проверить и повторить. А значит, револьвация станет со временем доступна каждому человеку на Земле.

25 июня 2007 года

Искренне Ваш,

профессор А.Смелянский