Лейси и Бобо

Ангелина Евгеньевна Романова, 2021

Олеся Пархоменко, или как она себя называет, Лейси, внезапно теряет единственного близкого человека – бабушку и на некоторое время оказывается в детском доме. Вся сложность в том, что девочка почти не говорит. Но желание найти маму и папу заставляет девочку действовать. Удастся ли ей найти общий язык с приёмными родителями? Смогут ли новые родственники Олеси принять её, такую, какая она есть, выдумщицу и фантазёрку, живущую в придуманном волшебном мире, где говорят предметы и животные? На помощь девочке приходит весёлый пёс и музыка. Это повесть-сказка о важности понимания другого. О способности слышать, принимать и помогать, даже если поначалу кажется, что это невыносимо трудно.

«Собачья жизнь»

«Машина… откуда здесь машина? — кто-то большой, завернув Олесю в скользкий плащ, несёт её к машине. — Ах да, это из-за того, что идёт дождь. Он идёт уже долго, и ничего с этим нельзя поделать. Он дождь, и будет идти, пока не выглянет солнце, а это сон — он должен сниться, пока весь не кончится…»

На кладбище Олесю не взяли, боялись, что простудится. Да и нечего там ребёнку делать — решили бабушкины подруги и оставили девочку дома. Погода плакала: дождь лил стеной. Водитель маленького ритуального автобуса торопился и открыто нервничал.

Олеся молча сидела в уголке дивана и безучастно перебирала стопку новых рисунков. Она так и не успела показать их бабушке.

Так же безразлично ко всему происходящему девочка прожила следующую неделю. Машинально глотала положенную в тарелку пищу, автоматически выполняла просьбы и указания, равнодушно кивала или мотала головой, отвечая на вопросы. Загруженная свалившимися на её голову хлопотами, тётя Тамара вначале не обратила на это внимания.

Собравшиеся на девятый день бывшие бабушкины сослуживицы и подруги, помянув добрым словом покойную, затеяли разговор о будущем Олеси. Поговорить-то поговорили, а конкретного решения никто так и не предложил. Тогда раскрасневшаяся от споров тётя Тамара объявила, что временно оставляет сироту у себя. На том и разошлись, договорившись созваниваться в случае, если потребуется помощь.

На резкие перемены в настроении девочки обратили внимание преподаватели художественной студии. На одном из занятий их ученица отказалась рисовать… солнце. Когда же её попросили изобразить то, что хочется, Олеся почти целый лист измалевала чёрной краской, нарисовала языки пламени, а вверху странного рисунка изобразила летящего голубя.

Птица получилась так естественно, что ребята завопили от восхищения, а преподаватель пообещал даже отправить рисунок на конкурс. В ответ Олеся разрыдалась и долго не могла успокоиться. Рисунок назывался: «Сон».

После этого чёрный туман неожиданно перестал являться во сне. Но Олеся ещё долгий месяц, тянувшийся после смерти бабушки, не могла прийти в себя. Время разделилось на «до» и «после», с бабой-мамой и без неё. Мир потерял яркие краски, в нём разом пропало волшебство. Сказки и чудесные истории отныне перестали приходить к Олесе в гости. Голова сделалась пустой и сонной, взгляд равнодушным, даже сердце, казалось, стучало реже.

Встревоженная тётя Тамара повезла Олесю по психологам. Участливые специалисты замучили малышку всевозможными тестами, а тётю Тамару бесчисленными советами. В качестве экстренного лечения пробовали и рисование песком, и сказкотерапию и много чего ещё — Олеся оставалась равнодушной. В конце концов специалисты сделали вывод, что надо просто подождать. Прописали свежий воздух, посоветовав внимательно наблюдать за маленькой пациенткой. Тётя Тамара стала регулярно вывозить Олесю за город.

Однажды, пришвартовав своего резвого «пежорика» вблизи от парка, в котором Олеся когда-то гуляла с бабушкой, няня взяла девочку за руку и повела за собой. Дул противный северный ветер, морщились от холода лужи, небо вот-вот грозило выпустить стрелы дождя. Только зелёный газон, щедро усыпанный золотыми пятачками берёзовых листьев, не поддавался общему унынию и смотрелся нарядно. Народу в парке было немного.

На перекрёстке одной из аллей стоял одинокий музыкант и, прикрыв глаза, играл на скрипке. Тётя Тамара с Олесей остановились поодаль и стали слушать. Звуки незнакомых мелодий будоражили сердитый воздух, и он становился мягче, прозрачнее, чище. С людьми, стоявшими вокруг виртуоза, происходило такое же превращение. Они замолкали, лица их становились задумчивыми, глаза обретали блеск и теплоту.

Музыкант не замечал ничего вокруг, его тело, голова, руки, казалось, были целиком погружены в только ему ведомый чудесный мир гармонии.

Олеся вдруг вздрогнула и почувствовала, как волшебство входит и в её душу. Она заворожённо смотрела на гибкие пальцы скрипача, на послушный музыканту-чародею смычок, и глаза её наполнились слезами.

Так прошла вечность. Люди подходили к раскрытому футляру и опускали деньги, некоторые снимали исполнение виртуоза на смартфоны, а скрипач всё играл и играл.

— Когда мне исполнилось семь, я очень хотела стать музыкантом, мечтала играть на скрипке, — неожиданно произнесла тётя Тамара. — Вот так же, посреди парка, чтобы было просто и красиво. Однажды увидела скрипачку и долго не могла от неё отойти. Потом специально искала подобное ощущение, просила папу водить на концерты. Вместе с музыкой открывался особенный мир! Волшебный! Папа купил мне маленькую скрипку, самую маленькую, какая была в магазине. Мы должны были пойти с ним в понедельник записываться в музыкальную школу. А в воскресенье мой папа погиб. Несчастный случай, авария в цехе.

Олеся сжалась, замерла, напряжённо ожидая, что ещё скажет тётя Тамара. Но та молчала. Девочка повернула голову и увидела на её щеках слёзы. А может, это были капли дождя? Небо давно уже плакало навзрыд.

Вечером, укутавшись красивым мягким пледом, Олеся с няней посмотрели фильм «Собачья жизнь». Первый раз в жизни они вот так сидели на диване рядышком и переживали сюжет вместе.

— Видишь, сколько у этого пса жизней? — говорила тётя Тамара, грея руки о кружку с горячим чаем. — И каждый раз он перерождается в другом собачьем теле. А душа у него одна. Так и у людей. Твои родные всегда будут рядом с тобой, будут вести тебя по жизни, пока ты не станешь взрослой. Они встретятся тебе в другом теле, не похожем на прежнее, но ты их сразу распознаешь. Почувствуешь родную душу.

Няня сделала глоток, помолчала, повернулась к девочке.

— Чтобы ни случилось, надо жить.

«Чтобы ни случилось, надо жить!» — мысленно повторила Олеся.

В тот же вечер тётя Тамара показала Олесе свидетельство о рождении.

— Я — плохая бабка, а мать для тебя вообще никакая, — выдохнула она. — Я не смогу дать то, что тебе нужно. Найдутся другие, молодые родители. Они уже тебя ищут, я знаю. Завтра поедем в дошкольный детский дом. Самый лучший, какой я нашла. Поживёшь там немного, пока папа с мамой тебя не найдут. Знаю, там будет непросто, но наберись терпения и жди! Маятник качнулся…

Олеся не знала, что такое «маятник», но продолжала вслушиваться в каждое тётино слово: чувствовала, что за ними скрывается какая-то тайна. Волшебная!

Немного помолчав, тётя Тамара, украдкой смахнув слезу, добавила:

— Не сердись на меня, пожалуйста. Я сделала всё, что в моих силах.

«Хорошо!» — сказала Олеся сама себе. А через несколько минут уже держала в руках готовый рисунок, где на фоне большого дома с множеством окон и настежь открытой дверью стояла счастливая семья: мама, папа и дочка.

Немного подумав, маленькая художница взяла карандаш и вывела прямо на ярко-голубых облаках, проплывающих в солнечном небе: «папа Виктор», «мама Аня» и «Я».

Теперь она точно на пути к мечте. Осталось совсем чуть-чуть!