Темная Либерия

Ангелина Евгеньевна Крылова

Вторая книга из трилогии Ангелины Крыловой «История Филиппы» расскажет читателю о несчастье, постигшем загадочную страну Либерию. Прекрасный мир облачился в темные краски, и только спасительница может вызволить его из горького забвения. Что же стало с волшебным миром и всеми его жителями? Сможет ли Филиппа вернуться, вновь спасти своих друзей и вернуть Либерии прежнее очарование?

Глава 1

Счастливая семья

Холодный осенний дождь звонко стучал по окнам дорогой виллы. Хоть это и обычная для Англии погода, но сегодня было как никогда холодно, несмотря на то, что только кончался сентябрь. На хорошо обустроенной кухне, изящно отделанной в европейском стиле, все ходило ходуном: звенели тарелки и столовые приборы, шумел закипающий чайник, и голос вещателя новостей передавал по телевизору последние события. Только в этой комнате царила жизнь, а в остальных веяло сладким сном.

Молодой белокурый мужчина поставил на поднос чашку горячего зеленого чая с жасмином и тарелку омлета с помидорами и ветчиной. На салфеточке лежали вилка и ножик, а рядом на маленьком блюдце два ломтика хлеба и масло. Все это смахивало на завтрак в пятизвездочном отеле, но это была лишь забота любящего человека. Он взял все это изобилие вкусностей и аккуратно понес в спальню. Ему пришлось преодолеть длинный коридор и лестницу на второй этаж, и наконец он открыл винтажную дверь и вошел в темную комнату. Окна были закрыты плотными шторами, и из-за этого ни единый лучик света не проникал внутрь. Мужчина поставил поднос на журнальный столик, подошел к окну и резко раздвинул плотную завесу. Комната сразу озарилась ярким светом, и на высокой мягкой кровати заерзало тело, до макушки закутанное в пушистое теплое одеяло.

— Вставай, соня! — с ухмылкой произнес он.

С кровати послышалось недовольное мычание. Мужчина прилег рядом и убрал одеяло с красивого женского лица. Прильнув к ней, он нежно чмокнул ее щечку. Она улыбнулась и сладко потянулась, постепенно открывая глаза. Девушка с любовью посмотрела на белокурого мужчину и погладила его по щеке, он блаженно закрыл глаза и тихо произнес:

— С годовщиной, любовь моя!

— С годовщиной, Ник.

— Я кое-что тебе приготовил, — интригующе произнес он.

— М-м, — предвкушая вкусный завтрак, протянула она, — что-то вкусненькое?

— Думаю, да, — с усмешкой ответил Ник, спрыгнул с кровати и принес ей поднос с едой.

— О-о! Как мило! Ты поможешь мне?

— Тогда тебе ничего не останется, — рассмеялся он.

— Ну, нет! — запротестовала девушка.

— Ах, ты — маленькая жадина!

— Нет! Это ты — большая обжорка!

— Хах! Смотри-ка! Мы дополняем друг друга!

— Да, мы — две половинки одного целого, — она обвила его плечи руками, — ну а дьяволята наши проснулись?

— Хм, я не слышу шума, видимо еще нет.

— Надо бы их разбудить.

— Я займусь этим, а ты кушай мою стряпню!

Она послала ему воздушный поцелуй и принялась за завтрак. Ник тем временем прошел по коридору и открыл дверь, всю обклеенную разноцветными наклейками. В комнате царил сплошной хаос, везде были раскиданы вещи: книги, журналы, игрушки, футбольные мячи и другие мелочи. Пройти на середину комнаты можно было только на цыпочках, иначе велик был риск наступить на какую-нибудь маленькую игрушку. Сразу было видно, что комната принадлежала импульсивному, энергичному и неряшливому ребенку. Отец подошел к кровати и бережно потрепал светлые кудрявые волосы на голове мальчика. Тот лениво открыл серые большие глаза, которые все еще были сонными.

— Вставай, Ассентий, уже утро, — заботливо сказал Николас.

— А Марти уже встал? — растирая глаза, спросил мальчик.

— Еще нет.

В ту же секунду он вскочил с кровати и принялся прыгать на ней.

— Ура! Ура! Я первый! Я первый!

Отец рассмеялся и забросил мальчишку через плечо.

— А ну-ка, быстро чистить зубы, разбойник маленький! — ребенок спрыгнул на пол и побеждал в ванную. — И уберись потом в комнате! — крикнул вдогонку отец. — А то пройти нельзя, — уже чуть тише добавил он.

Ник подошел к письменному столу сына и посмотрел на царящий там беспорядок.

— Да уж, тут уборки на месяц! — посмеялся он.

— Па-ап? — Ник обернулся на голос.

В дверях стоял второй его сын и сонно потирал глаза. Его темно-каштановые волосы были взъерошены, голубые глаза устало смотрели на отца. В них чувствовался не детский ум, а уже взрослая смышленость. Хоть оба мальчика и были двойняшками, по характеру они сильно отличались. Ассентий был легкомысленный и озорной, что совсем не соответствовало его брату. Тот тоже любил поиграть в веселые игры, но всегда был сосредоточен и собран. У Мартина, второго сына, был аналитический склад ума. Он больше был привержен к физике, нежели, как Ассентий, к спорту, поэтому Ассентий записался в секцию бокса, а Мартин пошел в физико-математическую школу, но это абсолютно не мешает мальчикам быть сплоченной командой. Они всегда помогают друг другу и стоят спина к спине. Родители не беспокоятся за сыновей, так как знают, что они смогут постоять за себя и не отступят в трудной ситуации.

— Твой брат опередил тебя, — с улыбкой сказал Ник, подходя к сыну.

— Угу, — промычал мальчик, все еще потирая глаза.

— Ну, иди, чисть зубы и скорее завтракать! А то Сеня и там все успеет смести.

Мартин улыбнулся и отправился в ванную. В коридоре на него налетел его, чересчур энергичный брат и чуть было не свалил с ног. Мальчики засмеялись.

Их дружбе мог позавидовать любой. Весьма редко можно встретить двух братьев, находящихся в таких хороших отношениях. Отец умиленно посмотрел на них, и в мыслях у него пронеслись годы детства его детей. Конечно, они и сейчас не были взрослыми, всего девять лет, но он вспоминал совсем далекое детство — день, когда они родились, Филиппе пришлось совсем несладко. Она была сильной и согласилась рожать сама, хотя ее предупреждали, что будет двойня — это ее не остановило.

Он вспоминал, как у Мартина вылез первый зуб. Почти на следующий день он вырос у Ассентия. Затем прошло время подгузников, и они пошли в школу. Мальчики всегда были вместе, и пусть между ними случались ссоры, и иногда они могли подолгу не разговаривать и объявлять суровые бойкоты, но все равно, некоторое время спустя они воссоединялись вновь, забыв свои неурядицы.

— Пап! Ты помнишь, у меня сегодня бой с Тони Фэлтоном? — прокричал Сеня, забегая в свою комнату, на ходу сбрасывая с себя ночную пижаму и натягивая штаны с рубашкой.

— Конечно, помню! Ты тренировался?

— Да, но Тони не такой сильный, так что я выиграю! — уверенно заявил мальчик.

Отец посмеялся и подошел к сыну. Ник бережно заправил рубашку в штаны и затянул галстук на шее ребенка. Он гордился им. Несомненно, сын был точной копией отца, и внешние, и внутренние качества были от Николаса, только глаза пепельно-серого цвета — единственное, что досталось ему от Филиппы.

— Ассентий, когда-то я был таким же уверенным и импульсивным, как и ты. Нет, я не хочу сказать, что это плохо, наоборот, ты уверен в своих силах, и это преимущество, но иногда эта уверенность становится убеждением и вводит тебя в своего рода заблуждение. Такое однажды случилось со мной. Я много побеждал, точнее, я побеждал всегда, и это вошло в привычку. Мои противники были слабее меня, но однажды на моем пути появился человек, равный мне по силам. Я не знал этого, думал, что он такой же, как и все, поэтому был уверен в победе и особо не напрягался. В итоге это и подвело меня.

— Ты проиграл? — расстроенно спросил мальчик.

— Да, но сумел вывести из своего единственного проигрыша урок. Ты понял, какой это был урок?

— Нельзя расслабляться и надо всегда быть на чеку! — бойко ответил Сеня.

— Правильно. Никогда не недооценивай своего противника. Постоянно выкладывайся на всю.

— Угу, — мотнул головой мальчик и после недолгого молчания спросил: — Пап, а кто это был?

— Кто был? Тот, кто меня победил?

— Да, кто он?

— Он — хороший человек, хоть мы и не были друзьями, даже больше, мы были врагами, ведь он хотел украсть у меня твою маму.

У мальчика широко открылись глаза, он будто сиял от любопытства и удивления.

— Но она выбрала тебя? — заинтриговано спросил он.

— Да, но мне пришлось изрядно попотеть, прежде чем заполучить ее. Ну ладно, бегом завтракать, а то в школу опоздаешь.

Радостный Сеня выбежал из комнаты и побежал на кухню. Николас зашел в комнату Мартина, тот спокойно застегивал пиджак и поправлял галстук. В его комнате все было аккуратно сложено. Различные гаечные ключи, отвертки и шурупчики лежали на столе, но не в сплошном хаосе, а как по линеечке и начищенные.

— Ты уже оделся?

— Да, пап, — ответил сын, застегивая последнюю пуговицу.

Ник подошел к столу и увидел на нем странное сооружение. Он взял его в руки и покрутил, пристально осматривая. Предмет выглядел необычно, на нем были разноцветные кнопочки и рычажки. Ник удивленно и непонимающе посмотрел на сооружение сына и спросил:

— Что это?

— Это… это моя работа на конкурс изобретений. Ты же помнишь, я говорил?

— Эм… да… — неуверенно сказал отец, — и как оно работает? Что это вообще?

— Это что-то типа вечной батареи. Но еще оно может быть и аккумулятором. Смотря как настроишь. Вот если нажать на эту кнопку и одновременно дернуть рычаг, то он будет излучать энергию, и все, что находится в радиусе двух метров, будет ее питать. А если нажать вот эту комбинацию кнопок, то к нему можно подключить лампочку вот сюда, — он указал на отверстие для лампочки, — и она будет гореть всегда. И есть несколько отверстий для батарей и для автомобильного аккумулятора, — он посмотрел на слегка озадаченное информацией лицо отца и улыбнулся, — ты, наверное, не понимаешь сейчас, как это все работает, и как мне удалось это сделать?

— Хах, если честно, я ничего не понимаю, — рассмеялся Ник.

— На самом деле, конструкция легкая. Электрокопус качает энергию от солнца и ловит потоки энергий ближайших станций…

— Электрокопус?

— Да, я его так назвал. Так вот, он ловит энергию, поэтому его запас неисчерпаем, он постоянно пополняет его, постоянно находится в поиске питания. Это как непрерывная цепь, понимаешь? — он взахлеб рассказывал отцу детали строения электрокопуса, его глаза горели интересом и желанием заинтересовать. — Он принимает энергию и тут же отдает ее.

— Да уж, — улыбнулся Николас, — умениями ты пошел в дедушку.

— Он тоже изобретал?

— О, да. Изобретения были его жизнью. Возможно, в скором времени ты все узнаешь.

— Но когда? — нетерпеливо спросил сын.

— Когда вырастешь.

— Но я уже достаточно взрослый! — возмущенно возразил Мартин.

— Тебе всего девять! — рассмеялся отец и взъерошил сыну волосы. — Иди завтракать, а то в школу опоздаем.

Мартин надулся и вышел из комнаты. Он не был обижен, он понимал, что если отец сказал, что скоро он все узнает, значит, так и будет. Надо всего лишь подождать. Но его не устраивала эта неопределенность слова «скоро». Он не знал, когда, и это еще больше интриговало его и заставляло размышлять об этом чаще. В такие моменты он думал: «Хорошо Сене, его редко что-то заботит». Иногда он завидовал своему брату, Сеня был менее ответственен и обычно не зацикливался на определенных вещах. Для Мартина все было по-другому. Если он брался за работу, то он заканчивал ее настолько быстро, насколько возможно. Сеня откладывал до последнего, и только когда ему было уже не отвертеться, он брался за дело.

Дождь все барабанил по окнам. Филиппа закуталась в теплый халат и спустилась на кухню. Там Сеня уплетал за обе щеки тосты с ветчиной. Молоденькая няня кружила у плиты. На ней было черное платье и белый передник с кружевами, она выглядела, как уборщица, хотя можно было сказать, что она и была уборщицей. Девушка следила за чистотой в доме и параллельно приглядывала за детьми. Трудолюбивая и аккуратная, Филиппа всегда говорила, что им крупно повезло с Нэнси. Она работает у них уже около семи лет и стала для них не просто помощницей, но и членом семьи.

— Ассентий! — возмущенно воскликнула Филиппа. — Почему ты ешь тосты?! Я же запретила тебе их есть!

— Но мам! Сегодня же суббота! — запротестовал мальчик.

— И что?

— Разрешай мне хотя бы по выходным не есть эту дрянь! — он презрительно указал на плиту, где в кастрюле варилась овсяная каша.

— Следи за словами! И это не дрянь, а здоровая пища! Уж кому-кому, так тебе ее и надо есть!

— Но я ем ее! Каждый день! С понедельника по пятницу! Она уже вот тут у меня стоит! — Сеня поднял высоко над головой руку и сделал невидимую отметину в воздухе.

— Значит, со следующей недели ты ешь гречневую кашу! Будешь чередовать, если надоедает, но никаких бутербродов!

Мальчик скрестил на груди руки и обиженно выдвинул нижнюю губу. Он всегда так в детстве делал, когда ему что-то было нужно, что не разрешали родители. На кухню зашел отец и посмотрел на кислую физиономию сына. Его лицо рассмешило Ника и навеяло воспоминания.

— Что с Сеней?

— Хочет вместо каши есть тосты, — ответила Филиппа, облокачиваясь на столешницу с повелительным видом.

— Я прошу хотя бы по выходным мне их разрешать! — буркнул сын.

— Маленький скептик! Давай так, если ты сегодня победишь Тони Фэлтона, то сможешь по субботам и воскресеньям есть не кашу, а тосты.

— Есть! — радостно воскликнул сын, хватая сэндвич и вскакивая из-за стола. — Я за портфелем!

Филиппа посмотрела на весело убегающего сына с бутербродом в руках и нахмурила недовольно брови. К ней подошел Ник и обнял за талию. Она наигранно осуждающе посмотрела на него, он засмеялся и чмокнул жену в губы.

— Не волнуйся, это ведь не каждый день, да и к тому же, это будет еще один стимул не расслабляться на ринге.

— Ник, это нездоровая пища! Он спортсмен, и надо поддерживать… — начала протестовать Филиппа, но Ник и тут перебил ее.

— Все нормально! Его здоровью ничто не угрожает! Я и сам бы свихнулся каждый день в себя кашу пихать!

— Вот вырастет и будет есть, что вздумается! А пока организм растущий…

— Да ладно тебе! От парочки сэндвичей ничего не будет!

— Еще этот его бокс! Ник, я говорила надо отдать его в каратэ. Там хоть не так часто по голове получают! Того и гляди, к тридцати годам все мозги ему выбьют!

— Никто ему мозги не выбьет! Ты что, не видишь, в кого он пошел? — демонстративно указывая на себя, с довольной улыбкой сказал Ник.

— В этом вся и беда, — весело ответила Филиппа.

— А по-моему, мальчик весьма озорной и энергичный…

— Ну да, а еще безрассудный и легкомысленный!

— А что поделать? — Ник развел руками. — Во всем Мартин виноват, — тут уже Филиппа удивленно уставилась на него. — Ну, кто его просил забирать всю организованность и ответственность?

Филиппа рассмеялась и обняла мужа. Больше всех на свете она любила свою семью. Ей уже двадцать восемь лет, десять лет минуло с тех пор, как она с Ником покинула Либерию, и многое за этот период произошло. Она родила двоих прекрасных сыновей, которыми можно только гордиться. Они живут в роскошном доме на берегу моря, их доходы превышают больше миллиона в месяц. Она часто думала, что бы с ней было, не найди она в тот летний день под маминой кроватью фаукс. А также после ухода из Либерии она думала, как бы повернулась ее судьба, останься она там. Но сейчас эти мысли напрочь покинули ее разум. Эта жизнь удовлетворяла ее, и представься ей сейчас возможность вернуться в Либерию, она ни за что бы не отправилась туда. Она не видела смысла бросить все здесь и начинать заново там.

На кухню вошел Мартин, его лицо было, как всегда, чем-то озабочено. Он остановился на пороге и посмотрел на обнимающихся родителей.

— Мартин, дорогой, садись, вот твой завтрак, — заботливо сказала Филиппа, подходя к сыну и нежно обнимая его за плечи. Он послушно направился к столу, где его поджидала только что приготовленная каша. — Как твое изобретение на школьный конкурс? — поинтересовалась мама.

— Думаю, будет работать, — с полным ртом сказал он, довольно улыбаясь. Ему нравилось, когда мама интересовалась его успехами в техническом ремесле. — Вы придете посмотреть? — он вскинул на родителей полный надежды взгляд и еще шире улыбнулся, услышав положительный ответ.

— Мы посмотрим на твой конкурс, а потом поедем на соревнование Сени.

— Мы вчера весь вечер тренировались, — рассказал Мартин, — я держал руки, а он набивал удар.

— Какие умницы! — улыбнулась Филиппа. — Ты молодец, что помогаешь брату, — она поцеловала Мартина и взъерошила темные волосы.

— Вот и посмотрим сегодня, пошла ли ему на пользу ваша тренировка, — с улыбкой заключил Ник, — если нет, то ты, Мартин, можешь смело побить брата стулом в отместку за потерянное время.

Услышав слова отца, мальчик громко рассмеялся и весело добавил:

— Да, потому что кроме стула его ничем не сразить!

— Ну ладно, доедай быстрей и поехали, — Ник посмотрел на часы, через час у детей начиналась учеба, а им еще надо было добраться до школы и не попасть в пробки, иначе они могут опоздать.

Дождь прекратился, и из-за облаков наконец показалось солнце, но его лучи совсем не грели, а лишь освещали промокшую насквозь землю. Было уже не так холодно, но все равно без куртки можно было хорошо продрогнуть, а то и заболеть.

Дорога до школы была довольно продолжительной. Обычно они доезжали до нее за полчаса, но на этот раз семье Финенов не повезло: они попали в небольшую пробку на дороге. К счастью, в школу дети пришли вовремя, а родителям оставалось думать, что им делать в отведенное время, которого у них было не так много. Уроки у детей начинаются каждое утро в девять, а конкурс изобретателей будет проходить после ланча, с часу до двух. После они сразу направятся на соревнования к Сене.

— На нашу годовщину нам останется только вечер, — грустно сказал Ник.

— Такова плата за наши сокровища, — заметила Филиппа, улыбаясь словам мужа.

— Проклятые сокровища! — с игривой злобой, коверкая голос, пошутил Ник.

Филиппа рассмеялась и погладила его золотистые кудри на затылке. Они были по-прежнему шелковые и совсем не потеряли свой цвет, что был десять лет назад, но его лицо украсили редкие морщинки. Когда он щурился или смеялся, маленькие складки появлялись вокруг глаз, но он сохранил свою красоту и изящество, и с годами он стал еще мужественней и желанней. В детстве Филиппа влюбилась в коварного мальчишку с томными глазами, теперь она испытывала еще большую любовь к зрелому мужчине, уже не такому безрассудному, как прежде. Теперь на его плечи легла семья и забота о них, и он не имел права дать слабину.

Когда она перебирала в руке его шелковые волосы, на нее вдруг нахлынуло одно воспоминание, точнее, сон из ее детства. Она давно забыла о нем, но этот жест напомнил ей о странном и в то же время некогда испугавшем ее сне. Она вспомнила, как в этом сне так же погладила кудри Ника. На них лукаво смотрели сидящие за столом люди и проецировали их совместную жизнь. В этом сне она своим прикосновением убивала монстров, и один из них пытался задушить Ника, но она спасла своего возлюбленного. Филиппа вспомнила слова отца, что сны могут предостерегать об опасности. Тогда она подумала, что Артосу грозит эта опасность, но все оказалось по-другому. Она должна была спасти Ника, а из-за своих детских заблуждений подумала про другое, и тогда это чуть не стоило ему жизни.

Это понимание пришло к ней только сейчас, спустя десять лет. «Да уж! Вовремя!» подумала женщина. В любом случае, она спасла его как во сне, так и наяву.

— Что такое? — спросил Ник, взглянув на задумчивое лицо Филиппы.

— Я кое-что вспомнила, — улыбнулась она и отвела взгляд.

— Что же это?

— Помнишь тот день, когда ты, думая, что спасаешь меня, хотел убить Артоса, но я остановила твой меч с помощью только что проявившейся во мне силы защитника, и Артос проткнул тебя мечом?

— Как такое забыть!

— За день до этого мне приснился сон, там я спасла тебя от монстра, а потом ты сказал, что уезжаешь, чтобы убить одного графа. Тогда я подумала, что старейшины приказали тебе убить Артоса, и совсем забыла, что во сне пытались убить тебя, — он нахмурился, слушая ее рассказ, и понимающе кивал головой. — Странно, почему я поняла это только сейчас.

— Это же только сон, Филиппа…

— Да, но посмотри, как он точно все предсказал!

— В любом случае, это уже было. Забудь. Давай лучше подумаем, что мы будем делать вечером.

— Ты вспоминаешь Либерию? — она настойчиво не желала уходить от темы. — Ты не жалеешь, что отправился со мной сюда?

Ник притормозил у обочины, Филиппа удивленно посмотрела на него, не понимая, в чем дело. Он взял ее руки и нежно поцеловал их.

— Нет, и никогда даже и мысли не было о том, что я мог бы остаться. Что бы я делал там без тебя? Я люблю тебя! Люблю наших детей и нашу жизнь. И я ни за что не променял бы все это на какую-то волшебную страну, — он искренне говорил ей все это, нежно смотря в ее серые влажные от слез глаза. Его слова шли от сердца, и это тронуло Филиппу до глубины души.

Они поехали дальше, оба молчали и думали о своем. Ник посмотрел на жену, глаза ее блестели от слез и упрямо смотрели в окно. Они были и не веселые, и не грустные, по ним нельзя было определить какие-либо эмоции, она о чем-то сосредоточенно думала и в данный момент находилась далеко, уж точно не на переднем сидении «Бентли».

— О чем думаешь, любовь моя? — спросил Ник.

— О маме, о папе… мы ведь уже девять лет их не видели, даже не говорили… с тех пор, как родились мальчики. И я думаю, правильно ли мы сделали, не рассказав о бабушке с дедушкой о Либерии… — грустно сказала она.

— Ты решила не забивать им голову бесполезными мечтаниями. Если бы они узнали о Либерии, то вряд ли захотели бы жить здесь.

— Верно, но ведь когда-то надо будет рассказать, и не лучше ли было сделать это сразу?

— По крайней мере, сейчас уже ничего не исправить, но все, что ни делается, то к лучшему, — сказал он, ласково улыбаясь. Он посмотрел на лицо жены, и улыбка сползла так же, как и появилась, Филиппа по-прежнему была угрюма, и он добавил ободряюще: — Расскажем, когда время придет. Все-таки им выбирать, где жить.

Она улыбнулась и кивнула.

В школе уже вовсю кипела подготовка к конкурсу изобретений. Дети оживленно бегали из угла в угол, проверяя свои работы и пытаясь снизить волнение. Мартин сидел за своей партой и подкручивал шурупы на электрокопусе. Он неоднократно проверял его дома на работоспособность, но все же решил перестраховаться. Он волновался, но держал себя довольно спокойно. Мартин не любил показывать эмоции, тем более, когда это волнение или страх. В отличии от Ассентия он был менее эмоционален и более хладнокровен.

Родители юных изобретателей начали потихоньку проходить в большой зал, где в разных уголках стояли парты, а на них непонятные сооружения, а за партами сидели творцы этих диковинных вещей. Ровно в час начиналось суждение. Жюри вместе с родителями ходили от одной парты к другой, оценивая творения. Они разделялись на партии, чтобы кучей не толпиться у одной парты.

Вот очередная группа родителей во главе с тучной учительницей, судившей изобретения, подошла к столу Мартина. Он церемонно встал и представил свое творение. Родители заулыбались такой официальности и одобрительно закивали.

— А теперь я попрошу вас положить рядом с электрокопусом свои мобильные телефоны, — уверенно сказал Мартин.

Родители удивленно подняли брови, но повиновались. Спустя секунды изобретение Мартина было полностью обложено гаджетами.

— А теперь посмотрите на заряд батареи на вашем телефоне, — он нажал определенную комбинацию кнопок, и аппарат загудел. Родители взглянули каждый на свой телефон и удивленно ахнули.

— Они заряжаются! Как такое возможно?! — удивленно восклицали они.

— Мое изобретение, которое я назвал электрокопус, питается энергией от солнца и отдает ее ближайшим электро-предметам, то есть, это изобретение является вечной батареей. Вот сюда можно вкрутить лампочку, и она всегда будет светиться, также можно подзаряжать мобильные телефоны и аккумулятор машины.

— Какое гениальное изобретение, Мартин! — воскликнула учительница. — А главное, какое практичное! Поставлю тебе десять из десяти.

Мартин сдержанно кивнул и улыбнулся ей, хотя в душе он просто плясал от восторга. Через несколько минут к нему подошла очередная группа родителей, он также все проделал, и опять получил высокий балл. Он уже был уверен в победе и мысленно упивался успехом. Подошла очередная партия родителей в главе с учителем, и среди них он узнал своих маму и папу. Мартин засветился лучезарной улыбкой. Вот сейчас он покажет им свое изобретение, и они будут гордиться им, хотя они и так были очень горды своим сыном.

Мальчик попросил всех положить на стол свои телефоны и нажал комбинацию кнопок. Внезапно что-то вспыхнуло внутри машины, и из нее пошел дым. Все быстро похватали свои телефоны, так как думали, что его изобретение, которое, наверно, сломалось, может навредить им. Мартин удивленно уставился на электрокопус и кинулся исправлять неполадки, завороженно повторяя не родителям и учительнице, а скорее самому себе: «Все в порядке, в порядке!». Наконец машина выключилась и перестала издавать какие-либо звуки. На лице мальчика читался страх, он лихорадочно начал нажимать на кнопки, но машина не реагировала. Учительница печально вздохнула и со словами: «Не переживай, у тебя будет шанс в следующем году», поставила ему ноль баллов.

Они ушли, а Мартин все стоял и непонимающе глядел на электрокопус в своих руках. К нему подошли Ник и Филиппа. Мама заботливо обняла сына, а отец успокаивающе потрепал по плечу. Мартин не выдержал и заплакал, уткнувшись в Ника.

— Дорогой, не плачь, главное ведь не победа, — Филиппа гладила его по голове и успокаивала. — Ты попробовал свои силы, и в следующем году ты усовершенствуешь его и точно выиграешь.

Мальчик продолжал всхлипывать.

— Из-за чего он сломался? — спросил Ник.

— Н-не знаю… н-наверно чи-чип перегорел… все шло х-хорошо, и в-вот… — жалобно, всхлипывая через каждое слово, говорил Мартин.

— Придешь домой и починишь, это не беда, что ты не выиграл. В жизни еще будет много провалов, но главное учиться на своих ошибках, — успокаивающе сказал Ник, поглаживая сына по голове.

— Но он же работал!

— Давай, ты придешь домой и разберешься, что случилось, а сейчас поедем, покушаем и потом к Сене на бокс, — с искренней улыбкой сказала Филиппа, вытирая сыну слезы.

— А где Сеня? — спросил Мартин, уже полностью успокоившись.

— Он ждет на улице, я говорила ему зайти в школу из-за погоды, а он, как всегда, стоял на своем.

— Его не изменишь, — улыбнувшись, сказал Марти.

Мальчик аккуратно положил сломанное изобретение в пустой портфель, где лежали всего несколько тонких тетрадей и пенал. Возле входа в школу на скамейке под большим деревом сидел Сеня и терпеливо ждал семью. Как только он увидел их, выходящих из здания, он тут же вскочил и побежал к ним навстречу.

— Марти, Марти! Ну как конкурс? Электрокопус победил? — воодушевленно спрашивал он.

— Нет, Сеня, — с печальной улыбкой ответил брат, — он быстро сломался, и я не успел показать его маме и папе.

— Ничего, сынок, мы еще увидим твои труды, — успокаивающе сказала Филиппа, положив руку ему на плечо.

— Но как?! Ты же показывал мне! Он прекрасно работал! — удивленно вскрикивал Сеня. — Мы всю неделю заряжали от него мобильники!

— Видно, из-за этого он сгорел, — спокойно заключил Мартин.

— Но это же вечный двигатель!

— Оказывается, нет, но я его починю.

Мартин уже полностью оправился от поражения. Хотя он даже особо не был обеспокоен, что не занял первое место, ему больше было жаль, что Ник и Филиппа не увидели его кропотливые труды. Сейчас он думал, как усовершенствовать электрокопус и параллельно жевал курицу в кляре, которую заказал на обеде. Ассентий был возбужден, он буквально не сидел на месте. Любой волнуется перед выступлением или состязанием, и Сеня был не исключением.

Перед боем он усиленно разминался, чтоб не потянуть мышцы, хотя в душе говорил себе, что непременно победит Тони Фэлтона, но после слов Ника в нем присутствовало волнение, хотя это даже было хорошо, он не расслаблялся.

Бой начался, противники встали в позиции, и рефери сказал: «Бокс». Филиппа с волнением наблюдала за сыном и вскрикивала каждый раз, когда на него приходился удар. Ник гордо наблюдал за сражением и довольно улыбался, когда Сеня ударял противника. Мартин, пожалуй, больше всех, даже больше Сени переживал. Он не переставал кричать: «Бей его! Давай, Сеня!» и все в этом роде. Он каждый раз вскрикивал победоносное «ура», когда Сеня наносил точные удары. И вот противник истратил свои силы и пошатывался на ногах. Сеня применил прием «джет-джет-хук», и Тони Фэлтон упал, и на этот раз это был нокаут.

Сеня победоносно поднял руки, и все начали хлопать и кричать «ура» победителю. Ник подбежал к сыну, взял его на руки и посадил на плечо. Он был необъяснимо горд. Филиппа и Марти тоже вышли на ринг и встали рядом с Николасом и Сеней. Мартин смотрел на счастливого брата, смеющегося на плечах у отца, и немного завидовал. Нет, он не был обделен вниманием Ника, но все равно, они были разного теста и зачастую не понимали друг друга. Он больше походил на мать, а Сеня наоборот — точная копия Ника.

У Мартина смешивались в душе два противоречивых чувства. Он был и рад победе Сени, и огорчен и даже зол на него. И этого он стыдился и всеми силами пытался скрыть. Конечно, ему было трудно. Он потерпел всего лишь несколько часов назад тяжелое поражение, и тут же его брат выигрывает и получает похвалу и любовь родителей, в то время как он остается в стороне. Но мальчик не был в стороне, он также, как и всегда, стоял рядом с ними, но душой чувствовал тяжесть и грусть, когда все были радостны и веселы, поэтому Марти был белой вороной, которой к тому же приходилось скрывать свои истинные чувства. Он понимал, что если он выпустит их наружу, то будет выглядеть, как завистливый и невоспитанный мальчик, и уж этим он тем более не добьется гордости Ника и Филиппы.

Мартин знал, что родители гордятся им, но хотел видимых доказательств. Они всегда им гордятся, даже когда он делает ошибки, и ему не везет. Он необычайно умный ребенок, а главное — он их сын, и этого уже достаточно для гордости.