Критическое погружение

Анатолий Сарычев, 2007

В ходе диверсии по минированию сирийского танкера с оружием офицер российского спецназа Клим неожиданно встречается прямо под водой со своим бывшим коллегой Гари, который наблюдает за действиями россиян. Гари уже давно эмигрировал в Израиль и работает на Моссад. Старые товарищи объединяют свои усилия, как это принято говорить, с целью взаимовыгодного сотрудничества. Откуда Климу было знать, что Гари действует по тщательно разработанному плану российской разведки! И уж тем более он не мог предположить, во что это вскоре выльется.

Глава 5

Комната, куда их доставили, оказалась совершенно пустой.

Четыре железные койки были накрепко привинчены к бетонному полу. Кровати оказались застелены чистыми простынями, и на них даже имелись подушки.

Железный стол, придвинутый к небольшому, не больше полуметра площадью, зарешеченному окну, был чист.

Но самое главное, в правом углу комнаты имелся душевой рожок и керамический унитаз.

— Вы как хотите, а я приму душ! — сразу сказал Клим, понимая, что Гарику и блондину необходимо поговорить между собой.

В углу обнаружилась полочка, на которой лежало туалетное мыло в бумажной упаковке, пара новых зубных щеток и даже чистое полотенце в пластиковом пакете.

Вода, правда, была чуть теплая, но Клим не стал привередничать, а с удовольствием мылся, прекрасно понимая, что получил от суперинтенданта королевский подарок.

Ровно через десять минут Клим, вытершись полотенцем, вышел на середину камеры.

Гарик с блондином, прижавшись к стене, о чем-то оживленно спорили.

— Господа! Если вам надо посекретничать, то забирайтесь под душ и помойтесь. Заодно и соль морскую смоете, — напомнил Клим, кидая Гарику полотенце.

Одеваясь, Клим недовольно морщил нос — вся его одежда пропахла едким потом, табаком и дешевыми духами, напоминая, из какого дома их взяли.

— Его зовут Шовит Арсман, — наконец представил блондина Гарик.

Клим только сейчас вспомнил фамилию Гарика и внимательно посмотрел на блондина. Черты лица Шовита здорово напоминали Гарика в молодости.

— В наш дом попала палестинская ракета, и в живых остались только мы с сыном. У Шовита другая фамилия, да и у меня изменилась третья буква на «Н», — пояснил Гарик, пропуская сына вперед себя.

«Брать на задание своего сына — не лучший вариант для отца!» — пожалел Клим Гарика, укладываясь на койку.

«Шовиту не больше двадцати лет. Он родился или перед самым отъездом, или сразу по приезде Гарика на Землю обетованную. Я бы своего сына не то что на такое задание — в армию служить бы не отпустил!» — сам себе сказал Клим, но ехидный внутренний голос тут же вмешался:

«Отпустил бы и сам бы посодействовал, чтобы парень попал в нормальную часть, а не в стройбат. Армия — это школа мужества!»

«Служить в специальном подразделении, конечно, почетно, но довольно опасно!» — попробовал возразить Клим внутреннему голосу.

«Не опаснее, чем в стройбате, где бытуют зэковские законы!» — вставил реплику ехидный внутренний голос.

Клим не успел ответить своему постоянному оппоненту, как из душа первым вышел немного погрустневший Гарик и сразу же уселся на стул.

Из одежды на Гарике красовалась только звезда Давида на золотой цепочке. Насколько Клим помнил, когда Гарик вышел из-под воды, этого украшения на нем не было.

— Половину морского фрахта в республике держат наши люди. Ты правильно сделал, что не стал отказываться от предложенного тебе выхода! — сказал Гарик и при этом указал глазами на звезду, висевшую у него на груди.

— Я, конечно, понимаю, что все в мире принадлежит деньгам, но как нам отсюда выбраться? — спросил Клим, закидывая руки за голову.

— Это не вопрос! Ты правильно заметил, что деньги решают все! Через пару дней приедет за нами консул и вытащит отсюда! Никто не будет портить отношения с Израилем из-за какого-то паршивого танкера! — воскликнул Гарик, надевая прямо на голое тело шорты.

— Ты так уверенно говоришь, что меня прямо завидки берут! — покачал головой Клим.

— Не один раз меня сажали в каталажку! Через день-другой всегда с извинениями отпускали! — только успел сказать Гарик, как дверь широко распахнулась.

На пороге возник здоровенный сержант.

— Вас, господа, суперинтендант просит пройти в кабинет! — громко сказал он и отступил в сторону.

Клим не стал возражать и живо соскочил с кровати. Поймав торжествующий взгляд Гарика, он первым проследовал к выходу из этой комфортабельной камеры.

В коридоре, кроме сержанта, больше никого не было. Сержант, скрестив руки на груди, стоял в метре от окна, выходящего на неосвещенный аэродром, где стояли зачехленные самолеты.

Кроме застегнутой кобуры на поясе, оружия у здоровяка сержанта больше видно не было.

Клим не успел рассмотреть сержанта, которому на вид было лет сорок, как в дверном проеме появился Гарик.

Но в каком виде!

Картинно держась правой рукой за бок, левой рукой Гарик поддерживал стонущего сына, который еле передвигал ноги.

«Хлипкая молодежь нынче пошла!» — успел подумать Клим, как внутренний голос тут же вмешался: «Ровно минуту назад папочка с сыном с удовольствием мылись в душе, и ничего у них не болело!»

«Ничего не могу тебе сказать, но, по-моему, в данной ситуации это правильная тактика», — согласился Клим, первым заходя в открытую наискосок от их камеры, вернее номера, дверь.

За большим полированным столом восседал суперинтендант собственной персоной.

— Садитесь, господин Эшкоп! — предложил суперинтендант, ткнув рукой в стул напротив себя.

Судя по тишине за спиной, Клим находился в кабинете один.

— Не буду ходить вокруг да около проблемы, которая меня сейчас волнует! — начал суперинтендант, поднимая голову.

«Мне нравится местоимение «меня!» — отметил про себя Клим.

Между тем собеседник, набрав в грудь воздуха, продолжил:

— Страна, гражданином которой вы имеете честь быть, — могущественная страна, но как вы, наверное, понимаете, далеко не все ваши соседи любят Израиль. Если я посажу вас в тюрьму, то мусульмане, которых у нас на островах большинство, громко мне зааплодируют, и на следующих выборах я могу претендовать на мой нынешний пост.

— В этом случае наша страна переведет свои корабли в ближайший порт и вам нечем будет рассчитываться по внешнему долгу, — лениво ответил Клим, прищуря глаза.

Легкое озабоченное выражение промелькнуло на бесстрастном лице суперинтенданта.

— В моей власти сделать ваше пребывание в полиции очень неприятным: общая камера, уголовники и бандиты, посягательства на вашу честь… — снова начал пугать полицейский, внимательно следя за реакцией Клима.

— Если вы второе лицо в государстве, то это не гарантирует вам спокойную жизнь. У вас есть дети, внуки, которых вы очень любите. С ними могут произойти странные вещи: наркотики, нападение бандитов, а то и просто они исчезнут, — лениво сказал Клим, разваливаясь на стуле.

— Вы меня пугаете? — ощерился полицейский.

— Я не пугаю, а просто объясняю ситуацию. За хорошие деньги людей всегда можно найти, и они готовы сделать что угодно, — все тем же тоном сказал Клим, не меняя позы.

— Хорошо, что вы упомянули о деньгах. Я предлагаю вам двести тысяч долларов за два часа работы, — подался вперед полицейский.

— Двести тысяч долларов хорошие деньги, но сначала вы объясните, что мы должны сделать! — жестко сказал Клим, вставая со своего места.