Выстрел

Анатолий Рыбаков, 1975

Широко известная детективная повесть, третья часть популярной детской трилогии («Кортик», «Бронзовая птица» и «Выстрел») Анатолия Рыбакова, в которой арбатский парень Миша Поляков и его друзья помогают раскрыть таинственное убийство инженера Зимина.

3

Валентин Валентинович вернулся к себе, на четвертый этаж.

— Дорогой мой, — сказал Юре, — ты оказался не на высоте. Ты побаиваешься Альфонса Доде? Кстати, кличка ему не подходит.

— Я его не боюсь, — вспыхнул Юра, — но Миша ненавидит меня, как буржуя; если бы я вмешался, он бы расценил это как подлизывание. Не беспокойтесь за него: он не нуждался ни в вашей защите, ни в моей.

— Правду надо защищать всюду, всегда и везде. — Валентин Валентинович уселся в кресле и закурил тонкую папиросу. — Что касается Альфонса, то он кончит тюрьмой. Околачивается во дворе с финкой, взрослый парень!

— А куда ему идти? В комсомол? Зевать на собраниях?

— Ты тоже не комсомолец.

— И что меня ждет? В институт не примут: не рабочий, не сын рабочего.

— Принимают и не рабочих. Твой отец — врач, поступай в медицинский.

— Ковыряться в чужом сопливом носу?

— Что же тебя привлекает? — в свою очередь спросил Валентин Валентинович.

— Кино.

— Есть способности?

— В кино нужна прежде всего внешность.

Валентин Валентинович оценивающим взглядом посмотрел на Юру:

— Внешность у тебя есть.

— Один кинорежиссер, папин пациент, обещал взять меня на съемки.

— Прекрасно! Будешь советским Рудольфом Валентино или Дугласом Фербенксом.

— Он начнет снимать новую картину через год, — огорченно проговорил Юра. — Что я буду делать после школы? На фабрику?

— Кстати, почему ваша школа так связана с фабрикой?

— Проходим производственную практику — два дня в неделю, получаем «трудовое» воспитание, даже пишем дипломные работы, почти как в вузе. Из нас готовят нечто вроде статистиков. Такая скучища!

— Напрасно пренебрегаешь этим, — сказал Валентин Валентинович, — другие после школы идут на биржу труда или в чернорабочие. А ты сразу получаешь специальность.

— Мне нужна независимость.

— Профессия актера тебе ее даст?

— До известной степени.

— Заблуждаешься. Независимость дается только этими…

Валентин Валентинович пошевелил пальцами, как бы перебирая монеты.

— Но где их взять?

Валентин Валентинович погасил папиросу в пепельнице, прошелся по комнате, чистой, пустоватой, с фотографиями лошадей на стенах.

— Надо начинать с небольшого. Кто я такой? Уполномоченный общества «Друг детей». Раньше я распространял лотерейные билеты, открытки, значки, поднимался по лестницам, стучался в двери, несознательные гражданки захлопывали их перед моим носом. Все же мне удавалось кое кого убедить. Заметь, какую гуманную роль я выполнял: помогал несчастным, голодным крошкам и пробуждал в людях сострадание. Теперь заготовляю мануфактуру для наших предприятий, прибыль от них идет опять же на помощь беспризорным детям. Раз в месяц получаю свои проценты. Рокфеллер имеет больше, но я сыт, одет, обут. — Он вытянул ногу и показал лакированный ботинок «джимми». — Делаю свои деньги и думаю, как бы сделать их больше.

— На лотерейных билетах? На отгрузке мануфактуры?

— Друг мой! Деньги делаются на всем. Нэп! Папиросы «Ира» не все, что осталось от старого мира. Шевели извилиной, как пишут в журнале «Смехач». Жизнь с ходу дает тебе шанс — не упускай его. Приживись на фабрике. Получится с режиссером — уйдешь в Дугласы Фербенксы. Не получится — заработаешь производственный стаж и поступишь в вуз. Кстати, какая у тебя тема?

— Учет на складе, — произнес Юра с отвращением.

— Прекрасная тема! — воскликнул Валентин Валентинович. — На складе ты станешь деловым человеком, изучишь ткани. Актуальнейшая проблема! За десять лет люди пообносились, рынок требует маты…

— Маты? Что это такое? — спросил Юра.

— Мата — мануфактура на языке контрабандистов, этим термином пользуются и коммерсанты, — объяснил Валентин Валентинович. — Какие названия! Амарант, бельфанс, туаль-д-эте, канбера, виоламакмино… Из-за одних названий я бы пошел работать на склад, честное слово!

— Вы говорите о фабрике с таким же энтузиазмом, как Миша Поляков на школьных собраниях о мировой революции, — усмехнулся Юра.

— Ну что ж, из всех, кого я видел сегодня, Миша Поляков понравился мне больше всех.

— Вы его мало знаете, — нахмурился Юра.